Бутылка

- Что же, Куросаки, раз ты этого хотел, давай выпьем. А потом я послушаю, что же ты так хотел сказать. Ичиго машинально кивнул, любуясь на это прекрасное создание, так спокойно сидевшее рядом. В этот момент он думал, что пусть даже ему предстоит сегодня умереть, он все равно будет помнить эти самые счастливые минуты в своей жизни, проведенные рядом с любимым божеством. И как-то совсем пропустил момент, когда капитан проглотил содержимое рюмки. Брови Бьякуи удивленно поползли куда-то вверх, он закашлялся и замертво упал. Временный шинигами в ужасе подхватился и одним прыжком очутился рядом с Кучики–тайчо. Он не знал, что делать и как помочь пострадавшему, и слегка растерялся. Внезапно он вспомнил, что в таких случаях обычно делают искусственное дыхание и взгромоздился на капитана. Ичиго решительно взялся за дело и, наклонившись, впился в губы лежавшего под ним аристократа. В то же мгновение стальная рука схватила его за рыжие патлы и лихо оторвала обалдевшего временного шинигами от губ предмета его грез. - И что это такое? Ты что себе вообще позволяешь? Задушить меня удумал? Куросаки судорожно всхлипнул и, совершенно потеряв голову, заорал: - Дурак! Ты - слепой дурак! Ты что, не видишь, что я в тебя влюбился? Ты всегда такой холодный и бесчувственный... А я люблю тебя, как идиот! - Ичиго уже несло по кочкам, не разбирая дороги. - У меня уже последние мозги отказали! Я не знал, как тебе это сказать. Я думал, ты меня тут же и зароешь в землю! Блин... Лучше бы и, правда, зарыл. Мальчишка, уже не стесняясь, рыдал в голос: - У меня все мысли только о тебе! Я весь извелся... Я едва не уничтожил Хичиго и свой дзанпакто... А ты, придурок, меня даже не замечаешь... Я не знаю, что надо сделать, чтобы ты хотя бы просто обратил на меня внимание! Я так старался избавиться от этой уродской любви... Я же не голубой! Я просто... Просто не могу больше. Он смотрел полными отчаяния и слез огромными глазищами на предмет своей страсти и уже совсем тихо закончил: - Я больше не могу так... Я никогда не любил, и не знаю, что надо делать... Просто... блядь... Переспи со мной и убей. Сопротивляться не буду. Закопаешь потом где-нибудь под сакурой в своем саду. Мне будет приятно лежать, зная, что ты где-то рядом... Сильные и на удивление теплые руки подняли временного шинигами и понесли куда-то прочь из комнаты. И ему в этот момент было совершенно все равно, куда его несут. Теплое дыхание пощекотало ухо, и мороз предвкушения пробежал по коже. - Хорошо. Всего одно слово, но оно подняло в душе Куросаки такую бурю чувств, что он просто прикрыл глаза и уткнулся носом в плечо капитана. Наконец, он чувствует себя счастливым – любимое божество-таки снизошло до него, и, теперь что бы ни случилось потом, этой ночи уже никто не сможет у него отнять. Еще несколько шагов, и они пришли. Спальня тонет в полумраке, но временный шинигами отчетливо видит внимательные глаза, пытливо вглядывающиеся в него. - Ты уверен, что хочешь именно этого? - спрашивает властный, но такой любимый голос, давая последнюю возможность отступить. - Уверен. Не мучай меня больше, - просит Рыжик. Ловкие руки хозяина дома постепенно освобождают Ичиго от одежды, попутно не забывая о своей. На душе у Куросаки впервые за долгое время легко – для него все рамки сняты, и можно больше не заботиться о приличиях. Ничего не стесняясь, он шепчет: - Прости, я ничего в этом не понимаю. Так что, тебе придется обо всем позаботиться самому... - и виноватая улыбка мелькает на его губах. - Не волнуйся. По крайней мере, один из нас точно знает, что делать. Так что, все будет хорошо... Бьякуя бережно укладывает Рыжика на постель и ложится рядом. Его тонкие пальцы чертят невидимую дорожку на груди нечаянного гостя, и тихий стон быстро переходит во всхлип. - Поцелуй меня! - задыхаясь от наплыва чувств и эмоций, просит он. И шелковистые губы Кучики встречаются с пока неуверенными и робкими губами парнишки. Язык легкими шаловливыми касаниями поднимает температуру тел до немыслимой высоты. И начинается волшебство. Куросаки вдруг подумалось, что именно грядущая смерть сделала его, наконец, свободным, и он подался навстречу этим сладким губам. "Руки тайчо такие вездесущие", - думает рыжий шинигами и пропускает момент, когда руки любовника переворачивают его на живот, а на ягодицы капает что-то прохладное. - Ой... а это что? - спрашивает временный шинигами с любопытством. - Масло. Массажное масло из косточек персика, - отвечает задыхающийся от страсти голос. Пальцы уже добрались до своей цели и проникли внутрь. Сперва один, затем, через какое-то время, второй. Но Куросаки не страшно – наоборот, приятно. Это всегда приятно, когда человек, которого любишь, сливается с тобой в единое целое. Наконец, когда Ичиго уже совсем изнемог и обессилел под ласками партнера, любимое божество подхватывает его сильными руками под низ живота и одним мощным толчком входит. Это так странно – чувствовать кого-то внутри себя. Бьякуя начинает осторожно, но мощно двигаться внутри, и Куросаки накрывает волна удовольствия. Ему уже мало спокойных движений партнера. Ему хочется почувствовать неистовство и разгул страстей этой когда-то ледяной глыбы. И когда тайчо начинает движение внутрь временного шинигами, он делает сильное движение навстречу и буквально насаживается на член любовника. Чувство такое, что у того в этот момент снесло крышу, и он уже сам, придерживая Рыжика за поясницу, буквально вбивается в него. Эмоции раздирают его на части, и, чтобы как-то дать им выход, зубы впиваются в плечо Куросаки. Но тот даже не чувствует боли: когда член любовника входит в него, касаясь какой-то точки внутри, наслаждение бурным потоком заполняет его до отказа. Жадные, собственнические поцелуи Бьякуи только добавляют остроты удовольствию, и они снова и снова сливаются в каком-то немыслимом танце тел.