***
Первая их личная встреча состоялась, когда у группы Кисе неожиданно появилось «окно» между парами, и их шумную компанию в лице двадцати человек заставили усесться в аудитории, где у группы Касамацу проходила экономика. Так уж получилось, что профессор оказалась куратором первокурсников. Пара началась двадцать минут назад, но была прервана ради того, чтобы все эти шумные дети расселись по пустующим местам, заполняя пробелы между рассредоточившимися старшекурсниками. Подгоняя их, профессор заставляла учеников садиться на первое же попавшееся место, а не придирчиво выбирать, основываясь на своих желаниях и симпатиях: таким вот незамысловатым образом рядом с Юкио внезапно оказался Кисе. Широко улыбающийся блондин, дождавшись, пока преподаватель отойдет от их парты обратно за кафедру, протянул Касамацу ладошку в знак знакомства, на что старшекурсник недоуменно нахмурился, но все же чужую руку пожал: быстро и без всяких слов, лишь отмечая в мыслях, какая у Реты была теплая и большая ладошка. Следующие пару минут Кисе сохранял молчание, а когда профессор попросил взять ручки, чтобы записать его следующие слова, блондин начал рыться в своем рюкзаке, что-то неразборчиво и недовольно шепча себе под нос, чем невольно и начал раздражать Юкио. Hа стол с шумом приземлилась тетрадка с совершенно другим назначением, о чем было написано округлым почерком прямо в углу. Касамацу не смог скрыть ироничной улыбки, а затем перевел взгляд на Кисе, все же решив заговорить. — Вам не нужно записывать, — не в силах сдержать насмешливой гримасы, шепотом произнес Юкио, — Это тема третьего курса. Следующие пару секунд старшекурсник мог в полной мере наслаждаться удивленно-смущенным лицом Реты: тот, поняв свою промашку, отодвинул тетрадь на край стола и посмотрел по сторонам, понимая, что никто из его группы так не слажал, занятые ничегонеделанием. — Ха, вот черт, я уже так привык делать вид, что усердно учусь. — С тихим смехом доверительно сообщил Кисе Касамацу, а потом, не спрашивая разрешения, пододвинулся поближе, чтобы иметь возможность беспрепятственно заглядывать тому из-за плеча в тетрадку, — Вау! Как все аккуратно и понятно. Ты явно не последний ученик у себя на потоке. Слишком нетактичный тычок локтем под ребра заставил Юкио на секунду прикрыть глаза, собираясь с терпением. — Даже выделяешь термины и заголовки маркерами, — продолжал восхищаться шепотом Рета прямо возле уха Касамацу, — И тетрадка у тебя почти вся исписана. О, можно я… Протянувшаяся к сиротливо лежащим на краю парты маркерам рука была громко шлепнута, и Кисе тут же ее одернул, прижимая к груди и тихо шипя, пока Юкио пытался сделать вид, что это не он только что так жестоко ударил звезду университета. И ведь осуждающие взгляды со стороны все никак не хотели пропадать. Чтоб этих подхалимов и фанатиков! Однако старшекурсник, кажется, добился желаемого: на какие-то двадцать минут вокруг него установилась тишина. Кисе, видимо, занялся какими-то своими важными делами: может, писал ответы своим фанаткам по СМС, а, может, думал о том, какой он красивый и прекрасный. В любом случае, Юкио было плевать. Но лишь до момента, когда в его затылок прилетел комок бумажки. Вздрогнув, Касамацу резко выпрямился и прижал ладошку чуть выше шеи, куда ему и прилетело. Обернувшись, он смог лишь увидеть, как парой рядов выше ему виновато улыбалась симпатичная одногрупница, складывая ладошки в умоляющем ее простить жесте. Касамацу не смог скрыть сразу же заалевших скул, но быстро отвернулся, шумно вздыхая через нос. Злиться на девушку было невозможно, ведь это все был Кисе! Только зашел, а уже успел охмурить одну из самых неприступных красавиц на потоке! Еще и устроил какую-то странную переписку неоднозначного характера, чертов ловелас. — Прошу прощения, — со странно-вежливой улыбкой прошептал Кисе, разворачивая упавший на парту комок бумаги и читая послание от девушки с тихим и раздражающим смехом. — Не прощу, если ты сейчас же это не прекратишь, — тут же в ответ на его хихиканье злобно прошипел Касамацу, еле как сдерживая порыв отобрать записку и разорвать так, чтобы первокурсник не смог ее прочесть. Hа ответ Юкио Рета лишь удивленно распахнул глаза, невольно демонстрируя засмотревшемуся Касамацу длинные и густые ресницы — явно одно из своих достоинств. Первокурсник точно не был готов к такому резкому ответу, видимо, уже привыкнув, что все от его улыбки таяли, и замирали, когда он начинал говорить. — Даже не знаю, завидно тебе или ревниво, — вновь пододвинувшись к Касамацу, еще более тихим шепотом заговорил Кисе. Взгляд его тепло-карих глаз стал хитрым и явно провоцирующим, а губы сложились в лукавую улыбку, невольно завладевая вниманием ошалевшего от слов блондина Касамацу. Да как он мог такое говорить! Да даже думать! — Что за бред ты несешь, первогодка? — грозно нахмурившись и прищурившись, с явным намеком на их разницу в возрасте, обратился к Кисе Юкио, выпрямляясь на стуле и упираясь взглядом прямо в глаза того. Какого-либо страха, смущения или еще чего-то подобного в них не наблюдалось: Рета нисколько не тушевался перед Касамацу, хотя тот, чего греха таить, уже привык, что благодаря волевому характеру, определенной репутации и тяжелому взгляду частенько пугает кого-то помладше, вызывая невольное уважение. Кисе, кажется, вполне мог посоревноваться с Юкио по части воли, но, тяжко вздохнув, отвернулся, принимая поражение. — Прости, семпай, не могу тебе ничего ответить, увы, я родился на пару лет позже, — сделав ударение на необычном обращении, с лукавыми и ироничными нотками прокомментировал свою капитуляцию Рета. Тон его голоса Касамацу совершенно не понравился: первогодка явно издевался над ним и его консервативной любовью к иерархии, однако что-либо ответить ему Юкио не дал звонок с конца пары. И Кисе буквально через пару секунд и след простыл. Лишь осталось звенеть в ушах его хитрое и какое-то намекающее «До встречи, семпай!».***
Вторая встреча случилась в туалете университета на следующий день. Отпросившись во врем пары, Касамацу просто зашел туда, чтобы справить естественную нужду. И у него вроде как даже было хорошее расположение духа с самого утра, да только все как ветром сдуло, стоило старшекурснику зайти внутрь плохо проветриваемого помещения. Его виду предстала возмутительная картина в лице восседающего на подоконнике Кисе с зажженной сигаретой во рту и испуганным выражением на лице. Кажется, Рета явно не ожидал гостей, а потому даже не успел вытащить тлеющую сигарету изо рта, так и уставившись на Юкио каким-то до ужаса щенячьим взглядом. — Ты же не закричишь сейчас на весь коридор об этом? — как бы между прочим поинтересовался блондин, отмирая, затягиваясь с прищуром и выпуская струю дыма изо рта прямо в сторону подошедшего ближе Касамацу. Его взгляд все еще был нервным: он явно не доверял Юкио, что, впрочем, было правильным решением. Будь старшекурсник чуть более совестливым и мстительным, давно бы уже ябедничал ближайшему профессору, а потом еще бы помог выбрать для Кисе подходящее наказание. «Думаю, ему бы подошли брекеты. И очки, круглые, страшные, с широкими линзами. А еще одежда с чужого, желательно, бедного плеча…» — почему-то в мыслях Касамацу Рета представлялся человеком, очень сильно и тесно зависящим от собственной внешности, во что, в общем-то, без труда верилось: Кисе был красив, и, в семи случаях из десяти новую фанатку в списке получал благодаря милой мордашке и недурным физическим данным. Так, по крайней мере, считал Касамацу, оглядывая блондина более детально. — Ты так смотришь, семпай, может, тоже хочешь сигаретку, но боишься подать мне плохой пример? — с более громким и ярким чем на паре смехом попытался угадать Кисе, но лишь получил от Юкио хмурый взгляд и оплеуху по затылку, — За что?! — Как член совета, я был обязан сделать не только это, — с более чем довольной улыбкой ответил Касамацу, отходя от блондина и вставая к ближайшему писсуару. Hа пару секунд Юкио засмущался, не решаясь расстегнуть ширинку, а потом все же успокоил себя мыслью, что Кисе тоже парень и ничего в этом такого нет. Сзади тем временем вновь щелкнули зажигалкой, а потом со стороны Реты потянуло дымом, заставляя Касамацу раздраженно вздохнуть и повернуться, смиряя нагло улыбающегося первогодку укоризненным взглядом. А потом взгляд Кисе сполз с лица Юкио ниже и стал каким-то соблазнительным. — Это плохо, что я нахожу семпая сексуальным? — Рета облизнулся, убирая сигарету от губ, и с довольным лицом пронаблюдал за тем, как ярко вспыхнул Касамацу, не готовый к такому удару под дых. — Иди к черту, — грубо буркнул Юкио, торопливо застегивая ширинку с тихим чертыханьем, и разворачиваясь к Рете, чтобы задать ему хорошую взбучку за такие слова. Да только стоило старшекурснику открыть рот, как в нем оказалась сигарета, а потом Кисе с коварной улыбкой прошел к двери, останавливаясь лишь на секунду, чтобы попрощаться: — Буду рад снова встретиться где-нибудь в уединенном местечке, семпай, — и вышел из туалета, оставив Касамацу одного. Сигарету Юкио изо рта вынул сразу же, с каким-то странным удовольствием смакуя на языке горьковатый вкус фильтра. Или же вкус Реты? Правда, задуматься об этом Касамацу не успел, из-за двери раздалась пара голосов, а затем к двери кто-то протопал. — Сенсей, именно тут я видел курящего старшекурсника! — Вот же мелкий ублюдок…***
Касамацу сделали выговор. В личном деле отмечать не стали, но теперь его работа в совете была на волоске от своего завершения. Отчасти Юкио был рад, что теперь у него найдется больше времени на себя и учебу, а отчасти дико-дико зол. При чем как на Кисе, так и на себя. За глупость и нерешительность. Прошло две недели с того момента в туалете, когда туда залетел разъяренный профессор психологии и обнаружил Касамацу с сигаретой в руках, а последний никак не мог придумать план мести. Да такой изощренный, чтобы Рета надолго его запомнил и еще пару недель после не мог избавиться от пятна позора на своей репутации сияющего мальчика. А жилось Кисе пока что очень привольно. Он все с той же завидной скоростью набирал популярность у девчонок всех возрастов, включая обвороженных молодых преподавательниц, а в последний раз Рету заметили в компании дико смущенного парнишки, с которым тот ходил чуть ли не в обнимочку, и уже на следующий день по всему университету разнеслась сенсационная новость о том, что местный красавчик, оказывается, был не только по девочкам. Эта информация, конечно, вызвала бурю негодования… однако нисколько не умалила моду на Кисе. У него не только не уменьшился список поклонников и желающих с ним встречаться идиотов, но даже увеличился, пополнившись смущенными парнями астеничного телосложения и болезненно-влюбленного вида. Касамацу старался избегать любых сплетен, но невольно прислушивался к чужим разговорам, стоило ему услышать имя Кисе. Ловя себя на подслушивании, Юкио успокаивал себя тем, что о враге ему нужно было знать все. Абсолютно все. Таким образом, спустя еще пару дней Юкио смог выяснить несколько вещей: 1. У Кисе была плохая успеваемость. 2. Его родители этому были не рады. 3. Еще больше этому были не рады профессора. 4. Кисе очень любил баскетбол. И именно из этих паззлов Касамацу смог собрать мозаику, которая могла бы помочь ему как следует проучить зазнавшего Рету. Все было просто: обладающий хорошей (и если бы не случай с сигаретой — отличной) репутацией и превосходными оценками Юкио вполне мог стать для неуспевающего первогодки лучшим репетитором, заодно восстановив себя в глазах совета и между делом отомстив Кисе. Правда, последний навряд ли бы согласился на репетиторство добровольно, а потому Касамацу пришлось прибегнуть к помощи своего дара убеждения и как следует поговорить с куратором группы Реты — довольно незаметной и тихой преподавательницей экономики. Используя самые лучшие и четкие аргументы, все свои лидерские качества и простое, но незаметное давление, Юкио все же смог добиться от профессора обещания, что она в свою очередь надавит на Кисе, пригрозив тому временным исключением из баскетбольного клуба, коим Рета дорожил, если тот не воспользуется помощью Касамацу. Hа недоуменный вопрос преподавательницы, почему Юкио так заботит успеваемость Кисе, первый со всей искренностью, на какую был способен, ответил, что просто не может наблюдать, как довольно смышленый студент-первогодка невольно сошел с истинного пути. Профессор съела ложь на раз и два, а Касамацу, мучаясь с совестью, принялся выжидать лучшего момента…***
Hа стол перед Юкио резко упала чужая тетрадь, которая от столкновения с твердой поверхностью распахнулась и открылась на изрисованной всякой чепухой середине. С пару секунд Касамацу наблюдал чужие художества с самым критическим взглядом и лишь потом поднял голову, с удивлением замечая перед собой хмурого Кисе. — Привет, — скрывая в голосе торжество, поздоровался старшекурсник, выпрямляясь на стуле и складывая руки на груди в выжидательном жесте. Хоть он и знал, за чем пришел первогодка, но лишить себя удовольствия услышать это из его уст, брюнет не собирался. — Даже не спрашивай, зачем я пришел сюда, — огрызнулся Рета в непривычной для себя манере, усаживаясь на стул рядом с Юкио и как-то ненормально близко придвигаясь и доставая все тетрадки, что имелись в его рюкзаке, — Если уж даже наш куратор была в таком гневе, что пригрозила исключением из клуба, то придется мне уделить немного времени тебе, семпай, и подтянуть чертовы оценки. В секунду изменившись, Кисе вновь заулыбался, теребя в руках ручку, что взял у Касамацу, и заглядывая тому в глазах каким-то хитрым взглядом. Догадался или нет? Юкио чуть поднял голову, окидывая Рету пристальным взглядом, и, решив пока не радоваться раньше времени, отвернулся, закрывая все свои тетради и учебники. — Я рад, что ты оказался не настолько глупым, чтобы отказаться от столь удачной возможности. — Касамацу не смог сдержать легкой улыбки, на которую Кисе тут же ответил тихим хмыком, пропуская легкую остроту мимо ушей. — С чего начнем, учитель? — все также улыбаясь, слегка насмешливым тоном спросил Рета, открывая первую попавшуюся тетрадь из своей стопки, — Как насчет политологии? Или, может, алгебра? Хотя я также плох в экономике и маркетинге, — первогодка театрально-тяжко вздохнул, подпирая щеку в скучающем жесте страдальца. А Касамацу тем временем не знал, с чего начать. Он и не думал, что у Кисе все плохо по такому количеству предметов. Впрочем, легкий шок сменился теплеющим где-то в груди предчувствием сладкой мести в лице ежедневных издевательств над мозгом бедного первогодки. — Что ж, думаю, стоит начать с алгебры, — сдерживая коварную улыбку, абсолютно ровным голосом ответил Касамацу, беря учебник Кисе и перелистывая на последнюю изученную тему, в раздел сложнейших задач, — Начнем с этого, — ткнул он в один из примеров, от вида которого первогодка обреченно вздохнул.***
К большому огорчению и удивлению Касамацу Кисе оказался слишком способным учеником: первогодка не только отличался ангельским терпением, но и отличнейшей памятью, без труда запоминая огромные правила, сложнейшие формулы и запутанные термины наизусть. Рета впитывал каждое слово Юкио как губка и без труда мог повторить все, что старшекурсник говорил пять минут назад, когда последний проверял его на внимательность. И если поначалу Касамацу подозревал своего подопечного в хитростях, то со временем понял, что способности того самые что ни на есть настоящие. Оставался лишь вопрос, как с такими данными Кисе умудрился настолько упасть в учебе. Сам Кисе на их занятиях, проходящих то в библиотеке, то в пустующей аудитории, от которой у Юкио иногда были ключи, умудрялся не только удивлять последнего своей трудоспособностью и терпением к беспричинной нагрузке, но и доводить до белого каления, зачастую используя прием «дружелюбная улыбка и внезапный агрессивный флирт после». Прокатывало на «ура», особенно с таким человеком, как старомодный и немного неуверенный в любовной сфере своей жизни Юкио. От слов Кисе, сказанных шепотом на ухо, от его прикосновений к коленке и выше, от намекающих и раздевающих взглядов невольно становилось на сто градусов жарче: Касамацу пытался это игнорировать, но получалось у него из рук вон плохо. Было сложно не замечать и не реагировать на такое, а потому Кисе нещадно прилетало то по затылку, то по лбу, то по руке, хотя это его и не останавливало, но достаточно тормозило, чтобы остальную часть дополнительных занятий провести в более спокойной обстановке. После такого сумасшедшего репетиторства, лежа на кровати в своем доме, Касамацу невольно задумывался, а не мог ли Кисе очаровать и его, как очаровал всех остальных в университете…***
Библиотека была занята, и на вопрос Касамацу «вся ли?», ответ оказался положительным. — Вся библиотека занята, молодой человек, у нас здесь подготовка к делегации, Вам лучше поискать другое место для занятий на сегодня, — отчеканила чопорная женщина средних лет, поправляя очки на носу пальцами. Ее взгляд смотрел прямо на лицо Юкио, не опускаясь ниже и не поднимаясь выше макушки, отчего старшекурснику стало не по себе, и он даже не решился спорить с библиотекарем. — Мы поищем аудиторию. — Hе хотя согласился Касамацу, стискивая зубы от раздражения и разворачиваясь. Кисе, что все это время стоял рядом, довольно скалясь, явно был рад, что их обычное место взаимных мучений оказалось занято. Действительно, если сейчас им будет негде заниматься, Юкио ничего не останется, кроме как отправить первогодку восвояси, а самому направиться домой. Дом. Точно. — Кисе, вперед за мной, — скомандовал Юкио, устремляясь по длинному освещенному коридору к главному холлу. Мысленно он поражался, как до этого ему не пришла в голову мысль проводить их занятия у себя на дому, где практически всегда кто-то находился, а, значит, Касамацу не пришлось бы терпеть домогательства Кисе, который сейчас доверчиво плелся рядом с ним. Юкио незаметно покосился на первогодку и тихо хмыкнул. Этот идиот считал себя самым умным и хитрым, но куда ему тягаться с семпаем, который в сто раз умней и хитрей! — Куда мы идем, семпай? — на выходе из университета, задал логичный вопрос Рета. Легким движением он надел на плечи обе лямки своего портфеля и застегнул джинсовую куртку до горла — все-таки на улице уже было не так тепло, как неделю-полторы назад. Касамацу последовал его примеру и завернулся в шарф поплотнее, из-за чего его голос стал звучать приглушенно. — Hам негде заниматься, поэтому мы пойдем ко мне, — как ни в чем не бывало, Юкио пожал плечами и поспешил вперед, пряча руки в карманы куртки. Кисе пошел следом за ним, равняясь со старшекурсником и с хитрой улыбкой заглядывая тому в глаза. «Сейчас скажет какую-нибудь глупость…» — тут же подумал Касамацу, и отчасти оказался прав. — А не рано ли мы переходим к такому важному шагу? Мы ведь еще даже не целовались, семпай, — кажется, Кисе был в прекрасном расположении духа, по крайней мере, он так и искрился от странного и беспричинного счастья, раздражая хмурого Касамацу. — Заткнись и смотри под ноги, иначе целоваться будешь с асфальтом, — отозвался Юкио, обреченно вздыхая и стараясь избавиться от мыслей о том, поцеловал бы его Рета или нет, если бы до этого каким-то неведомым образом дошло? — Как жестоко и бесчувственно, — Кисе наигранно скуксился и обиженно отвернулся, на пару минут замолкая и лишь скользя скучающим взглядом по незнакомым постройкам. Касамацу сполна наслаждался тишиной и думал о том, кто может быть сейчас у него дома: возможно, это была мать, или, быть может, братья? В любом случае, дом не пустовал, и им с Кисе будет кому мешать. — С кем ты живешь, семпай? — будто прочитав мысли Юкио, спросил Кисе без тени улыбки и привычной хитринки в теплых глазах. Он смотрел на старшекурсника с искренним интересом, и это подкупило недоверчивого Касамацу. — С родителями и двумя младшими братьями-близнецами, — отозвался он, сворачивая с прямой на дорожку, ведущую к аккуратному домику с большими окнами и ровно подстриженными кустами под теми. — Вау, оказывается, мы чем-то похожи, — раздалось из-за спины где-то прямо возле уха, и Юкио невольно вздрогнул, промахиваясь мимо кнопки звонка и с тихим сопением оборачиваясь к Кисе, который практически вжался в его спину, с невинной улыбкой уставившись на старшекурсника, — У меня есть две сестры. Правда, они старше меня и не близняшки, но все же. — Рад за тебя, а теперь отлепись от моей спины, мои родители могут не так это понять. — проворчал раздраженно Касамацу, дожидаясь, пока Рета отойдет на полшага, и нажал на звонок. — Ах, я хотел бы представиться парнем семпая его родителям, — театрально вздохнув, протянул Кисе с самодовольной улыбкой, а когда Юкио смерил его резко-возмущенным взглядом, то нагло улыбнулся, незаметно кладя на его ягодицу свою теплую ладошку прямо в тот момент, как перед ними открылась дверь. В проеме появилась невысокая темноволосая женщина, и было несложно догадаться, что та являлась матерью Касамацу: ее выдавали и большие голубые глаза, и волосы, и знакомый Кисе хмурый взгляд. И лишь широкая улыбка не была похожа на улыбку Юкио. — Юки, ты привел друга, — то ли спросила, то ли констатировала факт женщина, открывая двери шире и отходя с пути парней вглубь прихожей, — Входите быстрей, я пока что чай поставлю! И стоило ей скрыться из комнаты, как Рета тут же получил локтем в живот, да так, что перед глазами на миг потемнело, а от удара пришлось согнуться и, ожидаемо, убрать руку с задницы Касамацу. — Идиота кусок, в следующий раз я тебе ее оторву, — буквально прошипел Касамацу в лицо первогодке, не удосуживаясь его подождать и сразу входя в дом. Он аккуратно разулся и поставил свою обувь на полку небольшой тумбочки рядом с обувью других членов семьи, а затем стянул куртку, оставляя на вешалке и оборачиваясь на замершего и все еще болезненно кривящегося Кисе. — Хватит притворяться, здесь тебя никто жалеть не станет, — бросил Юкио грубо, хмыкая и поправляя лямку рюкзака на плече, — Раздевайся и проходи внутрь.***
Оказавшись в теплой комнате, первым делом Касамацу осмотрелся в поисках беспорядка. И хотя он старался поддерживать чистоту в своем личном жилище постоянно, во время сборов в университет вполне мог оставить скомканные пижамные штаны на незаправленной кровати или кружку с недопитым и давно остывшим чаем около компьютера. Это было не так страшно, но Юкио уже давно привык, что гостей, какими бы раздражающими и нежеланными они не были, надо встречать по всем правилам. Впрочем в комнате было чисто. И, скорее всего, заслуга этой чистоты лежала на новом замке, ключ от которого был лишь у самого Касамацу, и его младшие и довольно пакостливые братья не могли сюда пробраться, дабы оставить свои следы в виде грязи и разбросанных вещей. — Семпай, посторонись! — вырвав Юкио из размышлений, Кисе буквально залетел в комнату, держа в руках две кружки, и с тихим шипением поставил их на стол, а затем — торопливо подул на обожженные ладошки. Касамацу лишь обреченно вздохнул. — Я же говорил тебе идти за мной, каким образом ты свернул на кухню? Рета виновато заулыбался и посмотрел на дымящиеся стаканы. — Твоя мама попросила это отнести сюда и как раз познакомилась со мной, — в голосе Кисе послышалась некая гордость, и он расслабленно уселся в мягкое компьютерное кресло, с хитрой улыбкой смотря на Юкио перед собой, — И что теперь, семпай? Мы уединились, а ты все еще бездействуешь. Нескрываемая провокация, прозвучавшая в резко изменившемся голосе Реты заставила Касамацу покраснеть, и вместо привычного пинка или оплеухи, старшекурсник лишь громко фыркнул и отвернулся от первогодки, опуская рюкзак около кровати и стягивая с себя толстовку. — Потерпи чуть-чуть, сегодня я из тебя все соки выжму, — с злорадством ответил Касамацу, вновь поворачиваясь к Кисе и усмехаясь, — Теперь мы можем заниматься до позднего вечера. Как тебе такое уединение? Рета, чуть стушевавшись и перестав улыбаться как довольный кот, заерзал на сидении. — Да как-то не очень, семпай, — и стал оглядываться в поисках чего-нибудь, что могло спасти его от неминуемого наказания за все те проделки в библиотеке и аудиториях. Вот стопка книжек, под кроватью — гантели, на столе пара дисков с какими-то фильмами, а сбоку гитара, — О, семпай, ты умеешь играть? — Кисе ухватился за музыкальный инструмент, как за спасательный круг, нагло используя кресло как средство передвижения и доезжая на нем мимо Юкио до самой гитары. Правда, взять ее блондину так и не удалось — Касамацу перехватил ее раньше, с некоторой опаской поглядывая на своего гостя. — Умею, но это сейчас не так важно. Старшекурсник уже понял, что Рета лишь хочет его отвлечь, а потому не повелся на провокацию, отставляя гитару подальше от того и доставая из рюкзака пару ручек и тетрадок. Однако стоило Касамацу поднять взгляд и заметить грустное выражение лица Кисе, он обреченно вздохнул. — Хорошо. Я сыграю тебе, — не хотя пошел на компромисс брюнет, а потом добавил, — но вечером. Рета тут же буквально засветился, но только перед его носом вновь оказались знакомые учебники, он потух и даже слегка поник. Юкио отлично видел его нежелание заниматься, и ему даже казалось, что сегодня блондин оказывает намного большее сопротивление, в то время как обычно он лишь придуривался и пытался довести своей ленью. — Давай начнем с политологии, — однако как бы Кисе не хотел заниматься, Касамацу давать ему слабины не собирался. Ведь именно для своей мести он и затеял это репетиторство. Ведь так?***
На улицу уже опустился вечер, а солнце село, оставив луну властвовать на звездном небе. Касамацу даже не заметил, как пролетели эти пару часов, что они с Кисе провели за учебниками, точнее блондин — за учебниками, а брюнет — стоя над душой у первого. В этот раз подгонять Рету приходилось намного чаще: тот так и норовил отвлечься на глупый разговор или шутку, а когда блондин вновь предпринял попытку позадирать Юкио флиртом, то последний открыл дверь так, чтобы их было слышно в соседней, родительской, комнате, и отсел подальше. Кисе все же занимался, с большой неохотой и скукой на лице и в движениях, но занимался, а когда Касамацу становилось его жалко, то он позволял прерваться. Пару раз к ним заходила мать Юкио и приносила чего-нибудь вкусного, стараясь по большей части угодить как раз таки Кисе, который в моменты ее появления сразу оживал и старался завести какой-нибудь особо длинный разговор. Касамацу, правда, прерывал их в зародыше, отправляя свою родительницу обратно из своей комнаты, а Рету смеряя укоряющим взглядом. В любом случае, закончили они уже ближе к девяти вечера, и когда Юкио посмотрел на часы, то удивленно вздохнул. Кисе же, похоже, ошарашен не был, и лишь активней засобирался домой, когда на пороге комнаты вновь показалась мать Касамацу. — Кисе, ты уже уходишь? — было видно, что она взволнованна, и Юкио уже понял, что было на уме у женщины, — Оставайся у нас. У Юкио есть запасной футон под кроватью, а я уже и ужин на шестерых сделала. А на улице поздно и вообще опасно идти так далеко, ты же живешь в пятнадцати станциях от нас! В любое другое время Касамацу бы обязательно спросил, откуда его мать знает точное расстояние от их дома до места жительства Кисе, но сейчас его больше волновало, что женщина приняла их с Ретой за друзей, а потому решила, что тот спокойно может остаться у них на ночь, и даже спать рядом с ее сыном. Если бы Юкио только знал о том, как сложатся обстоятельства, он бы не стал засиживаться допоздна, ведь теперь ему придется терпеть своего «ученика» всю ночь. А зная его, с уверенностью можно было сказать, что брюнет не заснет сразу же, как его голова коснется подушки. — О, я был бы рад! Спасибо за приглашение, Касамацу-сан. «Еще бы…» — Касамацу еле как сдержался, чтобы не закатить глаза, стоя позади Кисе, который снова воодушевился и уже пристроил свой рюкзак обратно на спинку кресла, чтобы потом обернуться к Юкио и хитро ему улыбнуться. — Отлично! Жду вас внизу, на ужин! — женщина хлопнула в ладоши, явно радуясь новому гостю, которого приняла за друга своего сына, и вскоре исчезла в коридоре, оставив парней наедине. Тишина в комнате продолжалась недолго: стоило шагам Касамацу-сан затихнуть внизу лестницы, как Юкио тут же шумно вздохнул, явно пытаясь успокоить раздражение, зарождавшееся внутри себя. — Что ты задумал? — терпеливо спросил он у загадочно улыбающегося Кисе. Рета был явно рад своей удаче, но делиться планом уж точно не собирался. — Я ничего не задумал, — состроив невинную мордашку, он стянул с себя толстовку и аккуратно повесил ее на спинку кресла, — Не дашь мне спальную одежду и лишнее полотенце, семпай? Я так устал, что не отказался бы от горячей ванны. — потянувшись, Кисе расслабленно взлохматил волосы, и Юкио не оставалось ничего, кроме как остаться настороже. — Будешь доставать — выселю спать к близнецам. Сам с утра будешь отмываться от маркеров на лице и пасты в волосах. Угроза была вполне реальной и обоснованной: братья Касамацу любили глумиться и издеваться над новыми гостями, да что там говорить — прилетало даже Юкио, и если сейчас мальчишки все же перестали доставать его, то Рета мог стать идеальной мишенью. Особенно, если брюнет намекнет братьям о том, какой он плохой и как сильно ему надоедает. — Что ты, я буду очень послушным и тихим! — Кисе тут же поднял руки, будто сдаваясь, и широко улыбнулся, — Я просто рад остаться у кого-то на ночевку спустя много лет с моего детства, — блондин как-то стушевался, и его улыбка померкла, а он сам отвернулся от Касамацу, будто бы ему срочно понадобилось что-то в собственном рюкзаке. Юкио считал, что у Реты куча друзей, но теперь ему стало понятно, что все те приятели из университета не более чем пустышки, с которыми можно весело провести время, но поделиться секретом, остаться на ночевку и пережить всё то, что переживаешь с настоящими друзьями, просто невозможно. Кисе был одинок? Возможно. Но все же он не выглядел как кто-то, кто тяготится своим одиночеством, а потому Касамацу не стал лезть к нему в душу, а оставил в покое, отойдя к шкафу. В любом случае, он не собирался становиться другом для Кисе, но в его силах подарить ему вечер и ночь, похожие на те, что могут быть у друзей. — Я не думаю, что тебе подойдет моя одежда, — придирчиво перебирая все свои футболки, Юкио добрался до парочки тех, что ему были большеваты, — Попробуй эти, мать взяла их на вырост, видимо, считая, что я еще когда-нибудь вытянусь. Бросив футболки на свою кровать, Касамацу вытащил чистые шорты до колен, решив, что уж те должны быть Кисе по размеру, а затем обернулся к блондину, который уже снова блистал, но теперь в серо-розовой футболке, которая была ему в самый раз. — У твоей мамы есть вкус, — Кисе тихо рассмеялся и отошел чуть вбок, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висевшее на внутренней стороне дверки шкафа, — Или это просто на мне все так хорошо смотрится? — блондин подмигнул своему отражению, и Касамацу тут же закрыл дверку, раздраженно сопя. — Ты хотел в ванну, так вали уже. — грубо кинул Юкио Рете, и тот обиженно надулся. — Как не гостеприимно, я пожалуюсь в особые органы. — Подняв с кровати шорты, пробубнил блондин, и Касамацу сначала удивленно приподнял одну бровь, а потом, поняв, что тот издевается, снова нахмурился. — Не существует таких органов, проваливай, — с этими словами Юкио буквально вытолкал Кисе за дверь своей комнаты, а, потом вспомнив, что тот без понятия, где находится его с братьями ванная, снова открыл дверь, смеривая виновато улыбающегося блондина угрюмым взглядом, — Ванная — вторая дверь от моей.***
Ужин в семье Касамацу никогда не проходил в тишине, и если зачастую зачинщиками шума становились братья Юкио, то сегодня их роль на себя взяли родители. Мать брюнета буквально обхаживала Кисе, подавая ему тарелки и предлагая еще чего-нибудь вкусного, а отец засыпал блондина вопросами, причем такими, что вскоре у Касамацу возникло чувство, будто он молодая девушка, впервые приведшая в дом своего парня. — И чем ты занимаешься в свободное от учебы время, Кисе? — со всей серьезностью спросил Касамацу-сан, умело орудуя палочками и подцепляя длинную лапшу, чтобы с самым невозмутимым видом отправить ее в рот. Сбоку от него сидела его жена, больше обращавшая взгляды на чужие тарелки, чем на свою, чуть дальше — близнецы, которые, пользуясь моментом, что все внимание родителей было устремлено на нового гостя, баловались едой, а с другого боку от главы семьи сидел Касамацу и Кисе, который то и дело ослеплял всех широкими улыбками. — Я участник баскетбольной команды университета, легкий форвард, — пояснил Рета, стараясь определить, знаком ли мужчина с узкими понятиями игры, а когда тот кивнул, то блондин удовлетворенно улыбнулся. — Юкио тоже играл в баскетбол, — отец перевел тяжелый взгляд на своего сына, и Касамацу тихо вздохнул, уже чувствуя, как удивленно на него уставился Кисе, — Он был разыгрывающим защитником. А в старшей школе даже становился капитаном команды на два года. Любой посторонний человек, не знакомый с главой семьи Касамацу, ни за что бы не различил в тоне его малоэмоционального голоса гордость за своего сына, но Кисе был достаточно проницательным и внимательным, чтобы это заметить. И эта информация заставила его посмотреть на Юкио с новой стороны. Касамацу и правда играл в баскетбол, но к концу старшей школы и экзаменам ему пришлось забыть о хобби. Именно хобби. Игра никогда не была для брюнета главной частью его жизни, он и не собирался связать с ней свою профессию, а когда пришел в университет — долго акклиматизировался, потому и не смог вступить в клуб на первом году обучения. А на втором было уже поздно. По крайней мере, так показалось самому Юкио, ну, а покидать мяч где-нибудь на уличной площадке ему всегда было с кем. — Я столького не знаю о семпае! — из размышлений Касамацу вырвал звонкий голос Кисе, который обращался не то к нему, не то к его отцу, не то просто так озвучивая мысль, — Надо будет обязательно сыграть нам с тобой. — чуть нагнувшись, блондин заглянул Юкио в глаза и, словив его взгляд, несколько ласково улыбнулся, заставляя брюнета почувствовать себя не в своей тарелке. — Ну, а чем еще кроме баскетбола ты увлекаешься? — в разговор вновь вступил отец Касамацу, и последний был ему благодарен, потому что пристальное внимание Кисе сейчас было более давящим и раздражающим, чем обычно. — О, еще я работаю в модельном агентстве, — с ужасной гордостью в голосе ответил Рета, выпрямляясь на стуле и обаятельно улыбаясь, будто бы на него были направлены камеры фотографов, запечатляя его прекрасный лик для обложки глянцевого журнала. Юкио от его вида почувствовал, как зачесались кулаки. Лучше бы блондин умолчал этот факт: отец Касамацу был слишком консервативен, чтобы парень в модельном бизнесе показался ему хорошей идеей. — Хм, это неплохо — иметь постоянный заработок в твоем возрасте, — глава семьи, конечно же, сдержал неприличное фырканье, Юкио отлично это видел, но остался недовольным: ему-то хотелось, чтобы отец высказал свои мысли вслух, прибив ими слишком уж привольного чувствующего себя Кисе, но чертова вежливость мешала мужчине. — Да, я живу отдельно от родителей. Одежду, еду и учебу оплачиваю из своего кармана, — теперь, кажется, Рету было не остановить, — В модельный бизнес меня привела моя старшая сестра, еще с детства подметив недурные внешние данные… — Спасибо за ужин, — Касамацу резко прервал треп Кисе, отодвигая стул и вставая из-за стола, — Мы хотели еще позаниматься, — обратился он уже к блондину, отворачивая голову от отца и намекающе кивая в сторону лестницы на второй этаж. Рета, правильно его поняв, тут же благодарно улыбнулся остальным членам семьи, вставая следом за Юкио. — Было приятно провести время с вами, — он отошел от стола, спиной направляясь к ступеням, пока его не схватил за плечо Касамацу, разворачивая, чтобы парень, не дай Бог, не упал, — Спокойной ночи! — все-таки попрощался с семьей Юкио Кисе, оборачиваясь на секунду, а затем поднимаясь следом за брюнетом в его комнату. Дождавшись, пока Рета зайдет внутрь, Касамацу закрыл дверь на замок. Обычно это привычное действие заставляло парня почувствовать себя более свободным, чем когда замок был открыт, и в его комнату мог зайти кто угодно, но сейчас это не получалось из-за присутствующего здесь Кисе. Он был инородным предметом в обстановке и вообще в жизни Юкио, но избавиться от него пока что не представлялось возможным. Пока что. — Ты же пошутил, когда сказал, что мы еще будем заниматься? — тут же с надеждой спросил Кисе, усаживаясь на расстеленный на полу футон и состраивая жалостливую мордашку, когда брюнет повернулся к нему с хмурым видом. — Конечно, я наврал, уже слишком поздно, — раздраженно буркнул Касамацу, проходя мимо Реты к компьютерному столу и забирая оттуда телефон, чтобы поставить будильник. На глаза попалась небольшая стопка с дисками из-под фильмов, и Юкио решил, что будет намного легче заснуть под кино, чем в напряженной тишине, — Можешь выбрать фильм из дисков и поставить, пока я буду в душе. Он кивнул в сторону стопки и, предварительно поставив телефон на блокировку, взял спальную одежду, аккуратно лежащую под подушкой, и направился в ванну.***
Часы показывали три часа ночи, и в комнате было темно — компьютер, закончив проигрывать фильм уже как час назад, перешел в спящий режим, и теперь тишину нарушало лишь тихое сонное сопение Касамацу, да редкий шорох со стороны спального места Кисе. Юкио, кажется, отрубился уже на середине фильма, хоть блондин и выбрал довольно интересный и недурный ужастик, но вскоре брюнета сморило в сон, и он, нисколько не сопротивляясь ему, отрубился, последним моментом запомнив освещенное экранным темно-красным светом внимательное и такое привлекательное лицо Кисе. Он досмотрел фильм? Или отключился в процессе как и Юкио? Касамацу почти проснулся, вынырнув в крепкую дрему из-за шевеления за своей спиной, а когда матрас позади странно прогнулся, заставляя брюнета слегка поменять положение, сонно и непонимающе приоткрывая глаза, то его взгляду предстал нависший над ним Кисе. Привыкшие к темноте глаза легко различали его светлое лицо и такие же светлые волосы, но мозг, все еще не вынырнувший из дремы полностью, ошибочно принял все это за странный сон, а потому и не подал сигнал для какой-либо реакции. А Рета тем временем уже наглым образом пролез под одеяло Юкио, но на подушку не лег — удерживая голову на весу и все также смотря на недоуменное лицо брюнета пристальным и жадным взглядом. — Мне стало холодно, семпай, — шепотом объяснил причину своего поступка Кисе и неуверенно коснулся ног Касамацу, переплетая со своими, ледяными и застывшими. Первым делом Юкио попытался поджать под себя собственные ноги, но его снова отвлек блондин, склонившись к его лицу так близко, что брюнет почувствовал чужое теплое дыхание на своих губах, а чуть позже — скользнувшую по груди ладошку. Теплая рука ловко перехватила запястье Касамацу, когда тот решил замахнуться, чтобы потрогать Кисе или, скорей — инстинктивно оттолкнуть его от себя. — Что ты… — слова путались в голове, Юкио всегда медленно просыпался, но особенно сложно это было сделать посреди ночи, — Уйди. — коротко и четко, брюнет уже понял, что это не сон, и Кисе, обнаглевший и застывший, действительно пролез в его кровать. Правда, причина казалось слишком уж надуманной даже для сонного мозга. Сердце забилось чаще, заставляя на скулах Юкио появиться еле заметный в темноте румянец, а руки — легко задрожать. Дыхание сбилось, и Касамацу заерзал, отворачиваясь от такого близкого лица Кисе и безрезультатно пытаясь вернуть себе контроль. — Семпай, не дергайся, — наконец, зашептал Рета, и на его губах появилась лукавая улыбка, а затем брюнет заметил скользнувший по ним язык, и невольно сглотнул, — Ты же не хочешь, чтобы твои родители сбежались на шум и увидели в твоей постели чужого парня. Ситуация становилась все опасней. Теперь Касамацу проснулся полностью, и от наглости и напористости Кисе ощущал внутри себя противоречивые чувства: дико хотелось ударить парня по голове, да так, чтобы тот отлетел обратно на свой футон, а лучше уж сразу к себе домой, и в то же время хотелось замереть и посмотреть, что же будет дальше. У Юкио никогда не было близости, тем более, интимной. У него даже не было таких ситуаций: до странного интригующих, горячих и чувственных, от которых сердце заходилось в бешеном стуке. Однако, даже так в мыслях брюнет обычно представлял симпатичную и миловидную девушку с потока. Миниатюрную блондинку с ярко-голубыми глазами или спортивную брюнетку с волейбольной секции. Но никак не Крутого Парня. Ведь сам факт того, что Юкио оказался в одной постели с Кисе, означал то, что между ними есть что-то большее, чем просто приятельские отношения. Или их с самого начала не было? Неужели Рета понял весь замысел Касамацу уже давным давно, и все это время играл послушного ученика лишь для того, чтобы загнать брюнета в угол? Хочет пристыдить потом? Рассказать всем в универе о том, что Юкио нравятся и парни? Сделать его одним из своих фанатов? В любом случае, каждая из этих причин неимоверно злила Касамацу. — Слезь с меня. — сжав зубы, процедил он устрашающе, но Кисе лишь тихо посмеялся, закидывая на бедро Юкио свою ногу и склоняясь еще ближе, чтобы прижаться своим лбом к его. — Семпай, если тебе страшно или не нравится, закрой глаза и постарайся расслабиться… — уже в полголоса произнес Рета абсолютно серьезно, не сводя с лица Касамацу внимательного взгляда. Только сейчас последний заметил, что Кисе и сам был не в порядке: его выдавало поверхностное дыхание и ненормальный жар, исходящий от его тела. А еще крепкий стояк, намекающе уперевшийся в бедро брюнета. И отчего-то мысль о том, что у Кисе стоит на него, подействовала на Касамацу совсем не так, как он того хотел: в паху предательски заныло, потянуло, и брюнет опустил глаза на чужие губы, не решаясь что-либо делать. Было бы логично спихнуть Рету с постели, но тот слишком крепко удерживал Юкио, буквально пригвоздив к матрасу всем своим весом и силой. Будто бы лучше него знал, что тому было нужно. Что ему нужен Кисе. — Можешь представить симпатичную девчонку, — продолжил шептать Рета ему в губы, спускаясь рукой ниже и пролезая под задравшуюся во сне футболку, чтобы огладить подтянутый пресс и подняться выше, к ребрам и груди, — Хотя я бы хотел, чтобы ты все-таки думал обо мне, семпай. Тебе же нравится? Было это утверждением или вопросом, Касамацу не понял, да и решил не задумываться. Ведь куда больше сейчас его волновала обжигающе горячая ладошка, поглаживающая его торс и вызывающая странный зуд везде, где побывала. Ее скольжение по коже было до ужаса приятным, и Юкио даже не заметил, как постепенно расслабился и разомлел, успокоенный лаской чужой руки. — Семпай, могу я.? — шепот Кисе враз разрушил то равновесие, в котором пребывал Касамацу до этого, но он не успел даже осмыслить вопрос, понять, что спрашивал блондин, как его губы накрыли чужие, а между зубами ловко скользнул влажный язык, утягивая парня в глубокий и действительно «взрослый» поцелуй. Касамацу уже целовался пару раз, правда, никуда дальше он ни с кем так и не двинулся, однако даже имея довольно скудный и посредственный опыт поцелуев, он вполне мог поставить Рете целую десятку из десяти: блондин так умело вел в их общей ласке, что у Юкио даже не возникало ощущения, что он чем-то хуже. А уж как сносило крышу от крепкой хватки в волосах на затылке… В отличие от нагло опустившейся ладошки, что кружила у резинки боксеров, явно поджидая момента, когда брюнет совсем разомлеет и не станет сопротивляться ее вторжению в белье. С шумным вздохом Юкио отстранился от влажных губ Кисе, отворачивая голову, чтобы восстановить дыхание и уже затем остановить все это безумие, но резко выдохнул, дергаясь на кровати и ошарашенно раскрывая глаза. Теплая ладошка все-таки преодолела препятствие в виде белья и коснулась полувозбужденной плоти, срывая с губ Касамацу сдавленный всхлип и тихое чертыханье. — Убери ее, — Юкио завозился, упираясь рукой в плечо Кисе, но тот, кажется, вовсе не намеревался слушать брюнета, смотря на него так решительно и жадно, что на секунду Касамацу стало страшно. — Тшш, семпай, давай без драк, — теплая улыбка лишила Юкио всяких мыслей об опасности, а рука, ласково огладившая мгновенно отозвавшуюся пульсацией плоть, вновь заставила сердце громко и часто застучать, гоня кровь по венам, а в особенности она приливала к паху, и член, до этого почти безучастный и лишь слегка заинтересованный, спустя минуту распаляющих и уверенных ласк стоял как после самых горячих и мокрых снов. Касамацу не мог поверить в это, но возбуждение, тягучее и темное, уже завладело его телом, подчиняя себе все движения, делая их более соблазнительными и жадными. Лицо Кисе слегка расплывалось перед глазами, но Юкио отлично различал его язык, скользящий по губам, и то, как блондин то и дело переводил взгляд с его лица на пах и обратно, ловко и умело сжимая во влажной от слюны и смазки руке напряженный член. Она скользила по всей длине, и тонкие длинные пальцы смыкались вокруг твердого ствола, оглаживали венки, зарывались в густую поросль и поджимали напряженные яйца, стараясь как можно быстрей довести Касамацу до исступления. И он плавал в этом удовольствии, таком незнакомом и необычном. Чужая рука чувствовалась совсем не так, как своя, она приносила намного большее и острое удовольствие своей непредсказуемостью и теплом. Сама близость постороннего человека будоражила сознание и возбуждала еще больше, как и мысль о том, что этим человеком был Кисе. Сейчас Касамацу и не задумывался, какой он по счету у блондина, в его голове как-то странно торжествовала мысль о своей исключительности. И плевать, что после, скорее всего, Юкио еще сто раз пожалеет, и эта ночь вместе с его нерешительностью и слабостью принесет свои неприятные и колкие последствия. Сейчас Касамацу было слишком сладко и жарко, но он все равно обвил руками шею Кисе, прижимая его к себе и прижимаясь сам, чтобы чувствовать его тепло, его присутствие, его не меньшее возбуждение. Разве это не свидетельствовало, что Рете тоже нравится все это? Тело невозможно обмануть! — Семпай, ты такой горячий и послушный, одуреть, — восхищенно зашептал Кисе на ухо Юкио и навалился сверху, прижимаясь к чужому члену своим, болезненно твердым и мокрым от смазки, — Мучил бы тебя и… мучил. В отличие от Реты, Касамацу что-то ответить не мог: язык предательски отнялся, как и часть мозга, отвечающая за речь и связные мысли. А потому с губ срывались лишь тихие всхлипы и чувственные, задушенные закушенной губой и стиснутыми зубами стоны, которые блондин жадно ловил ртом, вновь нависнув над лицом Юкио в паре сантиметров, будто ему безумно нравилось смущать брюнета своей близостью. Широкая ладошка Кисе обхватила теперь оба члена, крепко и тесно прижимая их друг к другу, так, что Касамацу отчетливо ощущал чужую пульсацию и жар. Это чувство подняло возбуждение на небывалый предел, и Юкио предательски задрожал и, не выдержав навалившегося наслаждения и похоти, кончил. Кисе еле успел заткнуть его влажным поцелуем, дабы не выпустить наружу громкий стон, и вжать в кровать бьющееся в оргазменной судороге напряженное как струна тело. Не став ждать, пока Юкио отойдет и отдышиться, Рета без зазрения совести и отчасти под управлением собственной похоти решил воспользоваться податливостью брюнета. Нашарив его ладошку, он торопливо прижал ее к своему изнывающему члену и заставил обвить пальцы вокруг ствола, удерживая руку поверх собственной рукой. Губами Кисе прижался чуть ниже ушка, не целуя, а просто наслаждаясь теплой и слегка взмокшей кожей шеи, и, не встретив сопротивления, всего пару раз толкнулся в чужую ладонь и тут же излился, пачкая и так грязный от спермы живот Касамацу. А когда, тяжело дыша, завалился рядом и приобнял Юкио за плечи, испытывая непреодолимое желание разделить с ним еще один поцелуй перед сном, то обнаружил брюнета заснувшим. — Отрубился сразу же, как кончил? — Рета тихо хихикнул, подмечая под себя эту забавную особенность своего семпая, а потом все-таки прижался на пару секунд к его виску губами, оставляя крепкий поцелуй, — Ничего, спи спокойно, Юки, пока можешь.***
Утро наступило слишком неожиданно, а когда Касамацу встретился взглядом с электронными часами на компьютерном столе, то понял, что неожиданно наступило вовсе не утро, а обед. с кровати он подпрыгнул так резво, что было сложно поверить в то, что брюнет проснулся всего пару минут назад. И также бодро он поспешил из своей комнаты, чтобы найти виновника своего нежданного прогула, однако дом встретил Юкио абсолютной тишиной, и парень запоздало вспомнил, что днем здесь обычно никого нет. — Черт возьми! — позволил себе громко выругаться Касамацу, заходя обратно в комнату и чудом не разбивая лоб о пол, когда ноги запнулись об аккуратно заправленный футон, и брюнет полетел вперед. Ему повезло упасть на колени, цепляясь рукой за кровать, но вместе с этим в голове как током щелкнуло, и ее заполнили воспоминания о прошедшей ночи, буквально насильно разделенной с Кисе. Сбежавшим Кисе. Касамацу вскипел почти мгновенно: дровами послужило и ненормальное, не поддающееся оправданию поведение Реты ночью, и тот факт, что он смылся из дома брюнета, еще, к тому же, и не разбудив последнего. — Убью, — мрачно пообещал сам себе Юкио, вставая и горделиво выпрямляя спину, чтобы затем с самым обреченным видом посмотреть на свой живот и предательски покраснеть. Смесь из раздражения и дикого смущения пополам с новизной таких ощущений заставила Касамацу на пару секунд растеряться, а его мозг тотально закипеть. Что ему теперь делать? Как быть? Зачем Кисе это сделал? Как Юкио мог позволить этому случиться? Как он мог возбудиться и кончить? Миллион вопросов роем жужжали где-то в висках, и Юкио болезненно поморщился, проводя ладонью по лбу и призывая себя к спокойствию. Счет до десяти облегчил ситуацию, и первым делом брюнет решил сходить в ванную, дабы освежиться. И хотя душ пришлось сделать обжигающе горячим, дабы смыть засохшие следы слабости Касамацу, из него он вышел более расслабленным и уравновешенным, но все равно не решился пока что задумываться о Кисе. Хватало и того глухого раздражения и волнения, идущих фоном, так что отдать блондину еще и место в мыслях было бы слишком. Просто слишком. Однако выйдя из ванной обратно в комнату, Касамацу не повезло наткнуться на оставленную записку, одиноко лежащую на компьютерном столе. Ее содержание, написанное все тем же округлым почерком с пририсованной снизу глупой рожицей, заставило Юкио вновь разозлиться, а затем скомкать бумажку и с убийственной точностью отправить в корзину для мусора. — Спасибо за прекрасную ночь?! — вслух озвучил брюнет содержание записки, не зная, что бы пнуть или ударить, да так, чтобы не сломать вещь, собственную ногу или руку, — Точно убью. С асфальтом сравняю и в порошок разотру. Именно в таком раздраженном настроении Касамацу и вышел из дома, направляясь в университет. И хотя обычно брюнет предпочитал транспорту — пеший шаг, сегодня он решил все-таки сократить время, чтобы успеть хотя бы к двум последним парам. Недолгий путь до универа и прохладный ветер немного остудили пыл Юкио, и поэтому в здание он зашел достаточно расслабленным, чтобы не убить Кисе в первую же секунду, как тот замаячит блондинистой и явно пустой макушкой на горизонте. А то, что он покажется, было и так ясно. Ни одна перемена между парами не обходилась без заразительного и раздражающего смеха Реты где-то в стороне. Касамацу лишь сейчас задумался о том, как часто и много блондин был рядом с ним с самого начала нового учебного года, и если поначалу он этого не замечал, не придавал особого значения и вообще не думал об этом, то сейчас в голове поселилась сумасшедшая мысль о том, что Кисе приметил его еще тогда. А вот для чего — оставалось узнать. Юкио не собирался разыскивать Рету специально, и первым делом, оказавшись в университете, поспешил к расписанию, чтобы узнать точно, куда ему бежать дальше. Уже прозвенел звонок с перемены, когда Касамацу, отдышавшись и пригладив растрепанные волосы, постучался в аудиторию, а после короткого выговора со стороны профессора, уселся на ближайшее свободное место. — Что с тобой творится, Касамацу, — прозвучал рядом тихий голос, и Юкио недоуменно обернулся, обнаруживая рядом с собой своего приятеля — Морияму, — Сначала проходит слух о том, что тебя застали с сигаретой в туалете, потом, что ты стал часто светиться с местной знаменитостью Кисе, а щас пропустил три первых пары. Взгляд Йошитаки не был укоризненным, наоборот, в нем читалось чистое волнение и непонимание, а еще — желание узнать правду от друга. Морияма, в общем-то, был очень хорошим парнем, но Касамацу отчего-то не хотел делиться с ним всем: ни тем, что сигарету ему подложил Кисе (ведь это звучало так банально и лживо), ни тем, что Юкио каждые пару дней выжимает из блондина все соки во время репетиторства, ни тем, что опаздал он сегодня все из-за того же Реты. В его жизни стало слишком много Кисе. Возможно, любая девчонка в университете мечтает о таком, но Касамацу не был ими и отлично понимал, что блондин несет с собой лишь проблемы. Или, по крайней мере, Юкио так кажется. — Ничего особенного, просто подтягиваю Кисе, — с самым невозмутимым видом шепотом ответил брюнет Морияме, отводя взгляд на доску, — Меня попросили в совете. — он пожал плечами, будто бы это было обычным делом и ничего в этом такого нет, и Йошитака принял его слова за чистую монету, успокоившись и отвернувшись. Касамацу же остался наедине с мерзким чувством предательства.***
Касамацу не видел Кисе до самой последней перемены, даже слишком свободно перемещаясь по всему зданию, но так и не натыкаясь на стайку девиц и блондина в их окружении. Это казалось странным, но лишь до момента, как брюнет через окно заметил перед воротами личный автобус университетской баскетбольной команды, и самих ребят, выходящих из него. Все они направлялись к центральному входу, и порывистый пронизывающий ветер трепал их темно-синюю теплую форму, но в целом команда выглядела счастливой, хоть и изрядно уставшей. Выездной дружеский матч, — понял Касамацу, неторопливо идя вдоль огромных окон в главном холле и невольно выискивая взглядом в строе баскетболистов приметную светлую макушку. Он еще не придумал, что сказать Кисе, что сделать, как себя повести, но и дико злиться, ведя себя как брошенная после первой ночи девица Юкио не хотел. Оставалось понадеяться, что если Рету прижать, то вполне можно выйти на серьезный вдумчивый диалог без его раздражающих ужимок и улыбок. Именно так Касамацу и сделает, прямо сейчас, потому что потом будет уже поздно. Юкио двинулся к входу, куда уже зашли первые участники команды, уходящие в другую сторону, где располагался зал, и взволнованно потер вмиг вспотевшие ладони о штаны, чувствуя как в груди забилось сердце, так, что его стук было слышно где-то в висках, и он становился все громче по мере приближения момента встречи. Касамацу боялся, только чего — так и не мог понять. А когда увидел Кисе, то сердце будто остановилось на миг, но так и не застучало, потому что в холл блондин буквально ввалился в обнимку с симпатичной девчонкой из группы черлидеров. Громкий смех ударил по ушам продолжительным эхом, и Юкио поморщился — не столько из-за шума, сколько из-за ощущения ярости, смешанного с разочарованием и обидой. Кисе плевать на него? Он уже добился того, чего желал? Получается так? Касамацу хотел разобраться, спросить его об этом прямо в лицо, но Рета будто желал добить его, и когда девчонка повисла на его шее, нагло прижимаясь к нему всем своим соблазнительным телом, чтобы дотянуться до губ и крепко поцеловать блондина, Кисе замешкался лишь на пару секунд, а потом как ни в чем не бывало ответил, крепко приобнимая приятельницу за талию. Никогда еще Юкио не видел настолько омерзительного зрелища, но и оторваться от него не мог, с поистине мазохистским удовольствием чувствуя себя самым последним неудачником на свете. А когда Кисе, наконец, соизволил оторваться от девушки, Касамацу не стал задерживаться в холле ни на секунду, привычно твердым шагом проходя мимо парочки, будто и не стоял здесь как вкопанный миг назад. — Семпай! Рета заметил его сразу же. Чуть отодвинув девушку за плечи, он было кинулся Юкио на перерез, но брюнет даже не остановился, игнорируя блондина и это глупое прозвище. Какой он вообще семпай? Они никто друг для друга, и никто из них другому ничем не обязан, вот в чем заключалась правда, просто Касамацу идиот, надумал себе всякого, поверил во что-то, как тринадцатилетняя девчонка. Он ведь и парнями никогда не увлекался, Кисе был ошибкой. Только вот Рета понимал это с самого начала, решив лишь развлечься, а Юкио принял все за чистую монету. Идиот. Кисе не стал его догонять, видимо, занятый приятной компанией, а Касамацу не стал ждать и надеяться, скрываясь в длинных сплетениях коридоров в надежде навсегда в них заблудиться и потеряться.