Safe and Sound

Конец июля выдался знойным для Англии. Уже неделю не шли дожди, асфальт плавился, а жители не знали, как хоть немного облегчить себе жизнь. В каждом доме в Годриковой Впадине были открыты окна. В том числе и окна Батильды Бэгшот. Старушка пила холодный чай со льдом и лимоном, закусывая пресной галетой. Она тихо ухмыльнулась и устремила свой взгляд на дом Поттеров, который содрогался от криков Лили. Климатические чары, которые Джеймс наложил на их спальню не помогали. С него и с Лили градом стекал пот, и Джеймс просто не мог вынести такого напряжения, поэтому вылетел из комнаты. Они не успели добраться до Святого Мунго, потому что все произошло слишком внезапно. Малыш должен был родиться только через неделю, но ему, наверное, уже надоело томиться ожиданием. Поэтому с нелегкими родами миссис Поттер помогала повитуха, жившая через несколько домов. Доверия Джеймсу она не внушала, но он прекрасно понимал, что все это из-за паники, охватившей его. Женщина совершенно точно знала свое дело. Джеймсу казалось, что крик его любимой жены превратился в звенящую, противную тишину вокруг. Он стиснул зубы и попытался думать о хорошем, но постоянно возвращался к мысли о том, что он не хотел этого ребенка. «Может, это все из-за меня? Из-за меня она так страдает? Мерлин, за что ей это?!» — все думал Джеймс, раскачиваясь из стороны в сторону. Он уже свыкся с мыслью, что станет отцом, но не смог скрыться от стыда за то, что позволил себе думать иначе. Джеймс Поттер не сразу заметил, что крики Лили прекратились. Он не уловил, как они сменились тишиной на какое-то мгновение, иначе сошел бы с ума за секунду. Джеймс впервые услышал голос своего ребенка, и все сомнения тут же исчезли. Дверь в спальню тихо скрипнула, и в них показалась миссис Данфи. — Можешь зайти, — сказала она улыбнувшись, и больше не казалась такой страшной. Может быть Джеймс сидел еще пару секунд или целый час, но он не мог собраться, чтобы выпрямиться и войти к своей семье. Он вытер пот со лба и протер глаза за очками, чтобы наконец сфокусироваться на том, что происходит. И когда он все же переступил порог комнаты, Джеймс Поттер забыл, как дышать. Лили была измотана, но еще никогда он не видел ее такой счастливой, держащей сверток в руках. Ее рыжие волосы прилипли к мокрой шее, и Джеймсу тут же захотелось помочь ей неумело заплести волосы, чтобы было удобней. Она подняла глаза на Джеймса, улыбаясь так, будто сегодня он подарил ей самый лучший, дорогой и главный подарок за всю жизнь. — У нас с тобой сын, — сказала она, снова устремляя свой взгляд на сверток. Джеймс не заметил, как из его глаз брызнули слезы, когда он увидел, с каким обожанием Лили смотрит на их сынишку. Уже тогда было ясно, что ради него она пойдет на все. — Хочешь подержать? — спросила Лили, все еще боясь оторвать взгляд от мальчика, будто он мог исчезнуть в любую секунду. — Я… я… — запинался Джим. — Я ведь не умею… Я могу сделать ему больно… — Ты же его отец, — улыбнулась Лили и умиротворенно посмотрела на своего мужа. — Ты никогда не сделаешь ему больно. Она приподнялась на подушках и вручила Джеймсу сверток. Малыш начал открывать ротик и активно пытаться вырваться из пеленки. Это насмешило Джеймса и заставило его немного расслабиться. А потом он посмотрел в его глаза… В этих маленьких, еще непонимающих глазах была вся его жизнь. Джеймс увидел в них свой первый гол в квиддич, первую церемонию в Большом зале, гостиную Гриффиндора, рыжие волосы Лили, своих друзей, бессонные ночи в Запретном лесу, их первый поцелуй с Лили, свадьбу, все те разы, когда они были на волос от смерти, и все это сосредоточилось в одном маленьком человечке. — Гарри Джеймс Поттер, — произнес Джеймс и слегка приподнял сверток, от чего ткань спала с головки малыша. — А у него твоя прическа, — отметила Лили, которая даже после мук деторождения не потеряла чувство юмора. Поттер взглянул на сына и засмеялся, увидев черный вихр на макушке Гарри. Джеймс Поттер думал, что любить кого-то сильнее, чем он любит Лили, уже невозможно. Он ошибался. *** — Лили родила! Вопил Сириус, ворвавшись в дом Римуса уже поздно ночью. Римус, конечно же, не спал. В очередной раз перед полнолунием мучила бессонница. Услышав хорошие новости, он вздохнул, радуясь, что смог пережить этот момент не под полной луной. — У меня теперь крестник! — с этими словами Сириус чуть не разбил бутылку огневиски об стол. — И сегодня я совершенно точно напьюсь! Люпин достал стаканы, не прекращая улыбаться. Он задал дежурные вопросы и, удостоверившись в том, что с Лили и малышом Гарри все в порядке, а Джеймс не умер от шока, с удовольствием выпил стакан залпом. — Никогда не думал, что буду так рад чьему-либо появлению на свет! — Твоя радость не знает предела только потому, что этот ребенок не от тебя, — усмехнулся Рем, наливая себе еще виски в стакан. — Именно! Ведь быть крестным — это почти тоже самое, что быть отцом. Только не занудой-отцом, а крутым отцом, который будет гонять с тобой на метлах, учить пить с локтя, учить всяким крутым заклятиям, от которых у мамочки волосы встанут дыбом. Люпин усмехнулся и снова выпил до дна. Блэк, конечно, заметил этот жест и осекся. — Наверное, ты переживаешь о том, что Лили и Джеймс не сделали крестным тебя? Лунатик странно посмотрел на своего друга и так же странно улыбнулся. — Я прекрасно понимаю, почему они не доверили своего ребенка человеку, который превращается в кровожадного зверя каждую полную луну. Это вполне логично. Я уверен, что у Гарри Поттера самый крутой крестный отец за всю магическую историю. Поддавшись лести, Сириус улыбнулся и налил им еще немного в стаканы. Этого было достаточно, чтобы развязать язык Люпину. — Просто это так странно видеть, как твои друзья взрослеют, становятся родителями… да, я хотел бы стать крестным отцом Гарри. Ведь отцом своих детей мне не быть. Римус поджал губы и уныло поднял бокал, будто делал это в честь своих нерожденных детей. — Чего ты такое несешь? — напрягся Бродяга. — Послушай, Лунатик! Ноешь ты, конечно, — заслушаться! Кто тебе сказал, что ты не будешь отцом?! — Сивый, предполагаю? Когда изуродовал мое лицо и мою жизнь в детстве. Кто может родиться у оборотня? Волчонок? — Рем… — Помолчи, Бродяга, — Римус уныло поднял уголки губ и пододвинул свой стакан. — Сегодня не время для грусти. У нас появился новый лучший друг! За Гарри Джеймса Поттера! — За Гарри Джеймса Поттера! Они ударились стаканами и выпили еще по одной, а потом еще и еще, пока не отключились на заднем дворе скромного домика Римуса. — Знаешь, Лунатик, — уже сквозь сон сказал Сириус. — Ты будешь крутым дядюшкой Римусом. От которого всегда воняет псиной и непорочностью. — От псины слышу. На том они и заснули. *** Питер уже получил приглашение от Сириуса, чтобы отметить вместе с ним и Римусом рождение Гарри, как весточку с патронусом перехватил Северус. Бледность Северуса приобрела новые оттенки, когда он услышал слова, произнесенные голосом ненавистного ему Сириуса. — Это прекрасные новости, ведь так? — спросил Пит, все же радуясь, что теперь у Поттеров появился ребенок. Радовался он больше за Лили. Неприязнь в Джеймсу почему-то становилась все крепче, если он долго находился в гнезде Пожирателей. В конце концов, Снейп так ненавидел Поттера, что это чувство стало заразительно для такого слабого душой человека как Питер. — На исходе седьмого месяца… — пробормотал себе под огромный нос Снейп и развернулся к Петтигрю, подняв полами мантии пыль. — Ты должен чаще бывать у Поттеров и следить за Поттерами и их отродьем. — А как же?.. — За Лонгботтомами присмотрят другие. Твоя рожа в доме Поттеров вызовет меньше подозрения. Питер молча кивнул. В тот вечер он так и не пошел на пирушку в честь рождения Гарри, хотя надеялся на повторное приглашение. Но так и не дождался.