Призраки в Сохо

      Отужинав в почти полной тишине, Гермиона, захватив с собой чашку кофе, заняла место на подоконнике у кровати. После прогулки, на какое-то время, ее настроение улучшилось, но затем вновь скатилось вниз. Впрочем, любое воскресенье заранее отравлено тем, что после него наступает понедельник, приходит следующая рабочая неделя, и каждый день приходится тащить свое полусонное тело за несколько кварталов от дома.       Черт возьми, она имела возможность не работать вовсе! Для этого было достаточно всего лишь несколько раз использовать палочку. Пара движений рукой — и средств хватит не на одну, а даже на несколько жизней. Но, видимо, в ней еще достаточно осталось от прежней мисс Грейнджер для того, чтобы не позволить себе бездельничать до конца дней. А ведь было время, когда она мечтала работать в Министерстве Магии. Какой дурой надо было быть, чтобы мечтать оказаться шестеренкой в пропитанном ложью и лицемерием механизме?!       Тяжело вздохнув, она сделала глоток и опустила взгляд на улицу, туда, где люди разбредались по домам, пабам, клубам и ресторанам. Чувствуя горечь напитка, девушка меланхолично думала о том, что для кого-то из прохожих день только начинается, а для других уже подходит к концу, ведь рано утром нужно быть на работе.       Уже забравшись в кровать, Гермиона проигрывала в памяти прошедший день. Подозрения о том, что стало причиной ее столь откровенных рассказов о пережитом, доканывали. Но раз за разом гриффиндорка говорила себе, что все это пустое, что ей нужно не его тепло, а просто чье-либо тепло. Она напоминала себе о времени, проведенном с другим человеком. Перед сном, так некстати, ей вспомнились его нежные поцелуи, сильные руки, обнимающие за плечи, его серые глаза, которые, впрочем, не казались двумя осколками льда. Мерлин, те дни были самыми лучшими в послевоенной жизни. Но, рано или поздно, всему приходит конец. Эта участь была неизбежна для той страстной и немыслимой связи, возникшей на развалинах идеалов и надежд мисс Грейнджер.       Повернувшись на бок, она невольно перебирала воспоминания о встречах с тем, другим человеком так, будто бы перебирала драгоценные бусины. И каждый раз сердце щемило от нежности, благодарности и тепла к тому, кто находился теперь далеко. Видит небо, ей тяжело было оттолкнуть его, самовольно отказаться от возможности быть с тем, кто понимал, кто готов был поддерживать каждый раз, помня о тяжелом отрезке своей жизни, когда сам был поддержан ею, в то время как все другие отвернулись.       А ведь она могла бы быть с ним сейчас, могла бы неспешно прогуливаться под ухоженными кронами бульварных платанов, каштанов и тисов. Могла бы засыпать и просыпаться вместе с ним, а потом завтракать в каком-нибудь уютном кафе, масса которых располагалась на первых этажах зданий. Могла бы подолгу всматриваться в лицо, которое когда-то ненавидела, и которое теперь стало таким родным. Она жила бы, как принцесса, имея возможность при желании посетить любое из его владений, будь то виноградники или лавандовые поля. Но тогда не было бы встречи на площади Сохо с профессором. Не было бы облегчения от осознания того, что зельевар выжил. Как не было бы и всего, что произошло после. Никогда она не смогла бы быть столь близко к этому противоречивому мужчине. Никогда в ее душе не зародилось бы тех чувств, что побуждали ее вести себя так, как она никогда бы не поступила в другое время.       Мерлин! Быть любовницей одного слизеринца и жить с другим! Судьба явно издевалась над ней, сделав самыми близкими тех, кого Гермиона ненавидела, считала врагами или просто опасными людьми, от которых нужно держаться подальше. В ее жизни все смешалось и перевернулось вверх дном.       Проснувшись рано утром, мужчина не обнаружил в квартире следов хозяйки. Накануне она долго ворочалась и не могла уснуть, ему даже казалось, что вот-вот она сорвется и придет к нему. После долгой прогулки по Лондону и их разговора, он не удивился бы этому. И все же, интересно, как ей удалось собраться и уйти на работу так тихо, что он не проснулся. А ведь годы шпионства научили его неосознанно просыпаться от любого шороха, не говоря уже о том, что прежде чем уснуть, он всегда оставлял палочку в непосредственной близости и зачастую просыпался, сжимая ее в руке.       В его голову никогда бы не пришло, что оставшись наедине с самим собой, он не сможет найти себе места до вечера. Никогда прежде зельевар не испытывал дискомфорта от своего одиночества. И все же ни одно занятие не способно было удержать его на одном месте более получаса. Ближе к обеду Северус всерьез подумывал о том, чтобы покинуть квартиру бывшей студентки и отправиться на прогулку, как бы рискованно это ни было. Но что-то незримо удерживало его от этого шага. И дело было вовсе не в непогоде, разыгравшейся за окном. Ну и что, что снаружи мощные порывы ветра кружат снег, без остановки падающий с неба? И что, что от этого на улице кажется еще холоднее? Просто там внизу практически не было прохожих. Кто-то веселился на корпоративе, после которого, непременно, поторопится домой, кто-то уже вовсю готовил праздничный ужин. Люди собирались семьями и забывали о заботах и разногласиях. На фоне всего этого одиноко идущий по улице мужчина, кутающийся в черное пальто, выглядел бы еще более одиноким, нежели был на самом деле. По крайней мере, в его жизни была эта ненормальная, скрывшаяся ото всех, огородившая себя защитными чарами и амулетом.       Когда поздно вечером до его слуха долетел звук открывающегося замка, Северус не спал. Сидя в уютном кресле, он потягивал огневиски и хмуро смотрел на разноцветные огоньки украшенной улицы. Бросив взгляд на часы, висящие на стене, он позволил ядовитой ухмылке проскользнуть по губам. На часах было ровно пять минут двенадцатого ночи. Внутренний зло процедил: «Нагулялась…». И эта злость, вместе с раздражением, разлилась по венам мага.       Снейпу до невозможности захотелось накричать на девушку. Захотелось унизить ее и попросту утопить в своем сарказме, смешать с грязью, дать понять, насколько она противна ему. Хоть он был сам виноват в том, что решил, будто бы это Рождество может быть для него иным. По случайности оказавшись в тепле и безопасности, он забылся и позволил себе предположить, будто бы она будет торопиться к нему, пораньше уйдет с празднования Рождества на работе. Но ей было наплевать на него, что стало совершенно ясно, когда стрелка часов перевалила за девять вечера.       Северус готов был выплеснуть всю скопившуюся горечь на Гермиону. Он ждал, когда же она зайдет из прихожей, но мисс почему-то медлила. Какого черта она там копалась, безумно долго снимая сапоги, мужчине стало ясно, когда гриффиндорка, наконец, предстала перед его очами. Мерлин, да она едва на ногах держалась! Это же надо так набраться… С растрепанными волосами и блуждающим взглядом, то и дело появляющейся и пропадающей улыбкой на губах, она казалась не в себе. Впрочем, она и была не в себе.       Поведя плечами, Грейнджер позволила пальто соскользнуть на пол, и взгляду зельевара предстала в облегающем черном платье, которое едва прикрывало ягодицы, закрывало грудь, но имело вырез на всю спину. Тысяча пикси, да в таком наряде не на работу ходить, а в бордель! Когда она приблизилась, Снейп почувствовал, что мужчины явно не дали ей скучать на корпоративе. От нее несло тремя разными ароматами туалетной воды, и лишь один из трех являлся женским.       - Не хочу знать о том, где вас носило, мисс, – презрительно скривился мужчина и демонстративно отвернулся.       Пусть он был не настолько пьян, насколько Гермиона, терпеть ее выходки не было ни малейшего желания. Ожидание и пришедшее ему на смену разочарование плавно перетекли в безразличие. Какое ему дело до того, чем занималась мисс? Ей нравилось развлекаться и ложиться под всех подряд? Ну и шут с ней. Он не ее нянька. Определенно нет.       Но не успел маг сделать глоток огневиски, как невменяемая особа двинулась в его сторону. Ступая по пушистому ковру, она улыбалась, и эта улыбка была многообещающей. О небо, ну почему ей не пришло в голову просто принять душ и оставить его? Северус выразительно приподнял брови, когда она подошла вплотную к креслу и по-хозяйски забралась на его ноги, коленками упираясь по обеим сторонам от его бедер. И без того короткое платье задралось еще выше и теперь не скрывало от взгляда кружев чулок и тонких атласных подвязок.       - Хм… да? Жаль, что не хотите, – голос ее на удивление был ровным, речь не путалась. И только в глазах появилось нечто не свойственное ей. Некий отблеск от огня безумия, мрачная решимость вперемешку с досадой. - А я бы рассказала вам... – пожав плечами, она забрала из его руки бокал и допила остававшиеся в нем несколько глотков огневиски. - О том, как после домогательств пьяного шефа ушла с корпоратива в ближайший паб, – ее руки скользнули по плечам мужчины, подавшись ближе, она провела носиком по его щеке. - О том, как ко мне подсел молодой человек. И о том, как он ласкал меня в своей машине чуть позже, – тонкие пальцы начали расстегивать пуговицы на рубашке бывшего профессора. Вместе с этим горячие губы касались его шеи, целовали шрам, скользили ниже… А затем она вздохнула, отрываясь от мужчины. - Но когда его пальцы скользнули под трусики, когда он проводил языком по соску, я вспоминала, каково чувствовать твои касания, каково таять в твоих руках и забываться, срываясь на крик, – она взяла его руку и опустила на свое бедро, провела ею выше, прижимаясь теснее к его паху. - Я представляла вместо него тебя, Северус. Я хотела тебя и, наплевав на все, оставила его в недоумении на парковке, после чего из проулка аппарировала к дому.       Он хотел возразить. Хотел сбросить ее со своих колен и послать к черту. Но руки сами потянулись к распущенным волосам, пальцы сами запутались в локонах и сжали их, притягивая ближе. Как можно ближе.       - Сумасшедшая волшебница, - усмехались его губы, когда она смотрела на него, не скрывая страстного желания.       Одержанная победа оказалась сладка, когда она тихо застонала от удовольствия, чувствуя, как он капитулирует, сжимая волосы и притягивая ближе. Но это было не совсем то, чего бы ей сейчас хотелось. Воодушевленная тем, что он не отмахнулся от нее, Гермиона приложила пальчик к губам мужчины и тихо шепнула: «Тшшш». Проведя приоткрытыми губами по его щеке, она потерлась о бедра мужчины. Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго, слишком хорошо, чтобы надеяться на то, что между ними может быть что-то большее, чем секс. Волшебница выгнула спину, ее тонкие пальцы потянулись к ремню, расстегнули его, затем пуговицу, затем потянули молнию вниз. Скользнув рукой под ткань белья, она обхватила рукой возбужденный член и вытащила его, после чего на минутку отстранилась. Но только чтобы подняться, раздвинуть его ноги и уместиться между ними на коленях. Хорошо, что в темноте зимней ночи ее лицо было плохо видно, хорошо, что он засунул подальше свой извечный сарказм, иначе она точно откусила бы ему что-нибудь ценное за любой комментарий. Сильнее сжимая пальцы вокруг плоти, ведя рукой вверх-вниз, она потянулась вперед и коснулась язычком головки, неторопливо лизнула и обхватила губами. Задержав дыхание, она старательно взяла член глубже, проводя по нему язычком. Полный наслаждения стон мужчины лишь раззадорил ее, побуждая ласкать его интенсивнее. Делал ли кто-то подобное для него раньше, кроме шлюх в Косом? Ответы перестали ее волновать, когда сильные руки потянули её вверх, усаживая обратно. Ответы стали не важны, когда грубым толчком проникая в нее, Северус сжимал руками ее бедра, направляя движения. Ответы стали лишними, когда она кричала от оргазма, насаженная на него до самого основания.       Утром она наслаждалась прохладными струями воды, ласкающими тело, когда к ней присоединился Северус. Казалось, несмотря на то, что происходило между ними ночью, у него не было права нарушать ее уединения. Но теперь ему, похоже, было все равно.       Отрегулировав воду так, как ему было больше по нраву, он взял флакон с гелем для душа и мочалку. Выдавив на нее больше, чем привыкла это делать она, не сводя со взлохмаченной девушки пристального взгляда, Снейп медленно провел мочалкой по ее телу, оставляя на нем мыльные следы.       Едва держась на ногах от того марафона, что они устроили ночью, Грейнджер прислонилась спиной к холодной стене. Смотря в беспросветно-черные глаза, девушка не понимала, когда это сумасшествие стало для нее фатальным.       Повернувшись спиной в кольце сильных рук, гриффиндорка вжалась в его тело, желая почувствовать, насколько крепко Северус может обнять ее. Сонливость постепенно отступила и теперь она начала "заводиться" от прикосновений. Опустив ладони на его бока, девушка неспешно поглаживала их, отклонив голову на плечо бывшего профессора. И если еще недавно она предпочитала побыть одна, то теперь от его цепкого взгляда не укрылась ни одна ее эмоция.       - Мне тоже следует намылить тебя? - прикусив нижнюю губку, Миона, едва ли не промурлыкала это. Царапая ногтями его бедра, Грейнджер просто упивалась тем, как он невольно вздрагивал, как из его груди вырывался хриплый вздох, а на уголках губ играла улыбка. За этим она могла бы наблюдать очень долго и, кажется, это никогда бы не надоело ей.       Теплая вода стекала по их разгоряченным телам, смывая остатки ночной страсти. Приятная расслабленность разливалась по жилам мужчины. Заданный вопрос мисс Всезнайки заставил его едва заметно улыбнуться. А в следующее мгновение, когда ее руки скользнули по его бокам, спускаясь ниже, маг едва заметно вздрогнул и хрипло выдохнул: «А почему бы и нет?»       Развернув девушку к себе лицом, мужчина, не сводя с нее взгляда, вложил в ее руку мочалку и приложил к своей груди, не сильно прижимая и плавно ведя вниз, а второй рукой обхватил Гермиону, притягивая еще теснее к себе. Где-то на задворках сознания у Северуса мелькнула мысль о том, что для нее может и хватит... "приключений" на этот день, но остановиться уже не мог. Слишком долго сдерживал он себя, и теперь каждое ее прикосновение, каждый поцелуй поднимали у него внутри ураган страсти, который казался безудержным.       Размазывая по его груди гель, Миона потянулась на носочках и коснулась губами его подбородка, а затем страстно поцеловала, едва не поскользнувшись, стоило ему притянуть ее ближе.       Еще пару мгновений и, уже не в силах сдерживаться, слизеринец подхватил девушку под бедра и, прижимая спиной к прохладному кафелю, резко и нетерпеливо вошел в нее, хрипло выдыхая:       - Ваше безумие, мисс я-хорошенько-спряталась-ото-всех, заразно.       То замедляя, то ускоряя темп, Снейп сливался с податливо льнущей к нему ведьмой, растворяясь в накрывшей обоих дикой страсти. В каждом прикосновении девушка чувствовала любовь и наслаждалась ею, жадно впитывая. Хриплые стоны, вырывающиеся из ее груди, заполняли если не всю квартиру, то уж точно ванную комнату.       Через три четверти часа, набросив на голое тело пушистый халат, Гермиона сушила волосы полотенцем и задумчиво смотрела на кухню. Позади себя она слышала шаги Северуса, который вышел из ванной через пару минут после нее. Решившись, она с тихим вздохом провела правой рукой по внутренней части левой, от запястья к сгибу локтя. Произнеся шепотом слова темномагического заклинания, она подождала пару секунд, прежде чем из-под кожи будто бы «выплыла» ее волшебная палочка. Беря ее в руки, гриффиндорка старалась не думать о том, как давно в последний раз ее пальцы касались упругого дерева.       Направив палочку на кухню, волшебница воспользовалась несколькими бытовыми заклинаниями, в результате которых рождественский ужин, включая в себя индейку с яблоками, начал готовиться сам по себе.       - Посмотри там, рядом с миниатюрной елкой у полок... – отбросив полотенце на пол, откуда оно тут же само по себе проплыло в ванную по воздуху, она смущенно улыбнулась, не предполагая даже то, какой может быть его реакция. - Я приготовила для тебя подарок.       Наблюдая за тем, как он приближается к указанному месту, она прикусила нижнюю губку, чувствуя себя просто идиоткой от того, что решила будто бы это уместно. Когда же тонкие пальцы Магистра Зельеварения распаковали изумрудно-зеленую подарочную коробку и замерли на крышке бархатного футляра, Гермиона Джейн Грейнджер перехватила его изумленный и взволнованный взгляд, смущено улыбнулась и сглотнула.       - Я… не позволила себе ничего большего, чем александрит в белом золоте, – выдержав его тяжелый взгляд, она хрипло рассмеялась. – Прими это не как дорогой подарок, а как то, что сможет тебя защитить. Одному Мерлину известно, сколько заклинаний и чар вложили в него гоблины.       Предупреждая готовые сорваться с его губ слова, гриффиндорка подошла вплотную к зельевару и приложила пальцы к его губам. Отрицательно качая головой, глядя в его глаза, она смертельно обиделась бы, откажись он принять подарок.       - С Рождеством, Северус. Да хранят тебя боги… - лукаво улыбнувшись, она скользнула взглядом по запонкам. – И магия.       Всего секунду она помедлила, прежде чем потянуться на носочках и нежно накрыть его губы поцелуем. Она скорее чувствовала, чем слышала, как он аккуратно поставил футляр на книжную полку. Но когда его руки обвили стройную фигуру, Гермиона прервала поцелуй и посмотрела в черные глаза профессора.       - Рождественский завтрак уже должен быть готов. Не будем откладывать его.       В его голове эхо все еще разносило ее «я подготовила для тебя подарок», когда неведомое доселе любопытство уж несло его вперед. Никто никогда не дарил ему подарков с тех самых пор, как он встречал последний день рождения вместе с матерью. Тогда всем, на что была способна его родительница, была старинная книга по черной магии. Северус помнил тот последний подарок, но, прежде чем увидел в ее глазах настороженность и угрозу, уже знал, что не сможет отказаться от этого. Только не после того, как она перестала закрываться от него глухой стеной, не после того, как она наконец-то решилась и вновь использовала магию.       И все было хорошо, до тех пор, пока за завтраком у Гермионы не зазвонил телефон. Она не позволила ни одной эмоции проскользнуть на лице, вот только глаза выдали ее. Глаза, в которых он увидел нечто наподобие сладкой грусти, нежности, отравляющей ее печалью. Он не знал того, кто звонит, не видел того, как она обозначила этого человека в списке контактов, но он уже ненавидел его.