Искупление

POV Снейпа Вот уже скоро два месяца, как я безвылазно сижу в этом доме на площади Гриммо после той роковой вылазки Гарри в Годрикову Лощину. Все мы устали от нервного ожидания, но и предпринять пока ничего не можем. Я вижу, как наше бездействие тяготит Гарри и Гермиону. И даже Драко не находит себе места, не имея никаких вестей из дома. В последнее время мы все чаще стали ссориться. И только Гермиона еще как-то умудряется сохранять крупицы здравого смысла и пресекать в зародыше возникающие на ровном месте перепалки. Все-таки она умница! Познакомившись с ней поближе, я никак не мог понять, что она делала в Гриффиндоре. С ее мозгами и склонностью к разрешению конфликтных ситуаций ей самое место в Рейвенкло. Узнав ее не как самую знаменитую заучку Хогвартса, а как умную и самостоятельную девушку, отличного друга и интересного собеседника, я невольно проникся к ней уважением. Грейнджер – единственная представительница слабого пола в нашей компании – умудрялась легко сдерживать нас, чтобы мы не перегрызли друг другу горло. При этом она не использовала никаких женских уловок, вроде кокетства или флирта, и была абсолютно естественна и прямолинейна. Несмотря на способности Гермионы улаживать возникающие конфликты, ссоры в нашей маленькой компании возникали на каждом шагу. Ладно бы, если это касалось только Драко и Гарри, но они умудрялись втягивать в свои перебранки и меня. Они всегда не ладили между собой, а вынужденное затворничество еще сильнее обострило их извечное противостояние. К тому же сейчас к давней вражде прибавилась ревность и озлобленность от принудительного бездействия и страха за близких и друзей. Драко, оказавшись в чужом доме под покровительством давнего недруга, растерялся, лишившись привычной поддержки семьи и попав в опалу. Кажется, именно поэтому он цеплялся за меня, как за единственного близкого человека, и старался удержать мое внимание любой ценой, вплоть до того, что открыто предлагал себя, набиваясь в любовники. За его бравадой, наглостью и развязностью чувствовалось сильнейшее смятение и страх. Нужно сказать спасибо Гарри, который предложил занять Малфоя приготовлением зелий. Благодаря этому у Драко появилось полезное занятие, тренирующее ум и отвлекающее от дурных мыслей. Мы с ним ежедневно стали работать в лаборатории, обеспечивая нашу тесную компанию необходимыми зельями, которых расходовалось немало. Драко успокоился, перестав досаждать мне своей глупостью и развязностью. При варке зелий он был предельно сосредоточен и сконцентрирован на процессе и не отвлекался на всякую ерунду. Не знаю, как в дальнейшем сложится его жизнь, но у него имелись все предпосылки стать неплохим зельеваром. Вряд ли он будет талантливым изобретателем новых рецептов, но исполнитель из него получится замечательный. Сейчас, когда мы вместе работали в лаборатории, меня Драко оставил в покое. Иногда он, конечно, пытался неудачно шутить, что его предложение остается в силе, но открытых провокаций больше не совершал. А вот Поттера он доставал немилосердно. И опять же, насколько я мог судить, виной всему были страх и ревность. Ему казалось, что я отдаляюсь от него, потому что слишком много времени провожу в обществе Гарри. И если мне он опасался высказывать подобные претензии, то перед Поттером особо не стеснялся в выражениях, специально доводя его своим гадким языком до белого каления. С Гарри же все было намного сложнее. Его привязанность ко мне, которую он даже не стремился скрывать, временами казалась мне надуманной и временной. Мы слишком долго ненавидели друг друга, чтобы его неприязнь могла смениться любовью. Привычка выставлять свои чувства напоказ всегда бесила меня в гриффиндорцах. Но сейчас, узнав двоих из них получше, я понял, что они просто не умеют прятать свои эмоции. Боюсь, влюбленность Гарри стала видна не только мне. Гермиона, верная своим принципам, раз и навсегда приняла сторону друга и не препятствовала развитию его чувств. А вот Драко нарочно подливал масло в огонь всеобщей нервозности. Сразу стало ясно, что он не собирается щадить Поттера и делать вид, что не замечает его увлеченности. Он почти виртуозно играл на чувствах и эмоциях Гарри, втравливая его в конфликты, краеугольным камнем которых всегда оказывался я. Малфой умело провоцировал Поттера, вызывая гнев, отчаяние и ревность. И обуздать Драко, нашедшего ахиллесову пяту Гарри, оказалось не под силу ни мне, ни Гермионе. Я временами жалел, что дал Гарри надежду на развитие наших отношений. Со своими чувствами я умел прекрасно справляться, взяв их под жесткий контроль. А вот Гарри… Отчетливо осознав свое влечение к нему, я изрядно испугался. Такое со мной произошло впервые. Нечто похожее я испытывал к его матери, но тогда это были совсем другие чувства – привязанность, благодарность, признательность за дружбу и внимание, но только не любовь. С Гарри же все обстояло совершенно иначе. Я влюбился, как мальчишка. Несмотря на некоторые раздражающие черты характера, мне нравилось в нем все. Воля к победе, ответственность и настойчивость, целеустремленность и непосредственность, и даже эта сумасшедшая порывистость. К тому же, он был далеко не глуп, с жадностью поглощая новые знания и умения, которые я передавал ему, чтобы увеличить наши шансы на победу. Я прекрасно отдавал себе отчет, что с каждым днем все сильнее погружаюсь в эти чувства. В душе возник иррациональный страх, боязнь слишком глубоко увязнуть в этих отношениях. Я специально искал и находил множество причин, по которым мы не могли быть вместе, начиная от боязни потерять его в бою и заканчивая тем, что он сам бросит меня, когда поймет, что с его стороны это была пусть и яркая, но переменчивая первая любовь. Иногда я мечтал, что после войны мы сможем преодолеть все трудности и разногласия и заживем вместе, как партнеры. Эти фантазии были настолько нехарактерны для меня, что вызывали страх и множество сомнений. Сумеем ли мы ужиться? Как примет нас общество? Нужен ли молодому, подающему надежды парню уже далеко не юный муж? А ведь ему, как последнему представителю Поттеров, нужно будет позаботиться о наследниках. Это я, благодаря маггловской фамилии отца, не нуждался в продолжении рода в магическом мире. И я давно уже смирился с тем, что у меня никогда не будет ни семьи, ни детей. К первому я никогда не стремился, а второму препятствовали мои предпочтения. Да, я прекрасно знал о способах обзавестись ребенком мужской паре, но зачем мне это, если нет нормальной семьи? Однако чувства к Гарри всколыхнули несвойственные мне мысли и мечты. Я изо всех сил пытался пресечь это безумие, пока наши отношения не зашли слишком далеко. Я старался сдерживать себя и свои желания, чтобы не провоцировать и не подогревать чувства Гарри еще сильнее. Но, кажется, своей холодностью и отстраненностью лишь подливал масло в огонь всеобщей нервозности. Гарри, чувствуя мое отчуждение, с каждым днем все сильнее раздражался. Я ощущал его ревность, но она была абсолютна необоснованна. И чтобы развеять сомнения Гарри, нужно было вновь пойти на сближение и проявить свои чувства, но я не мог. Хотя очень хотелось… Подмывало, наплевав на все препятствия и предрассудки, сжать в объятиях этого честного, отважного, доверчивого и такого открытого в проявлении своих эмоций мальчишку. Безумно хотелось овладеть им, таким податливым, отзывчивым и невинным. Ощутить его наслаждение, проникнув в тесное, жаркое нутро, и подарить первое в жизни удовольствие от близости. Выбить из него мысли о проблемах, чтобы он не помнил ни о чем, шепча в минуты экстаза лишь мое имя. Но помимо секса, хотелось просто оберегать Гарри, дать ему заботу и защиту, которых он был лишен всю жизнь. Ведь ему явно не хватало этого. Желание стать для него надеждой и опорой пересиливало даже жажду физической близости. Нужно было убедить Гарри, что он больше не один. Когда осознал, чего хочу, мне стало страшно. Я испугался, что не смогу дать ему необходимое тепло, поддержку и уверенность в завтрашнем дне. Не сумею. И, трусливо спрятав голову в песок, я стал избегать даже намеков на развитие отношений, с трудом преодолевая свои желания и затаптывая мечты. Все эти сомнения были ничем по сравнению с ужасом от мысли, что Гарри рано или поздно узнает правду о моей роли в той старой истории с Пророчеством. Каждый раз, когда он погружался в сознание Темного Лорда, я с беспокойством ждал его возвращения, умело маскируя свои эмоции за привычной бесстрастной маской. Я боялся, что Гарри с презрением отвернется от меня и выкинет из своей жизни, если узнает, что это именно я виноват в гибели Поттеров. Последнее его погружение в мысли Темного Лорда прибавило мне седых волос, особенно дикое пробуждение и попытки вырваться из моих объятий. Впоследствии, когда узнал причину его паники, я вздохнул с облегчением. К тому же меня грела эгоистичная мысль, что срыв Гарри произошел из-за страха за мою жизнь. Однако воспоминания о событиях восемнадцатилетней давности время от времени напоминали о себе. Что будет, когда Гарри узнает о моем предательстве и вероломстве? Я не сомневался, что он тут же выставит меня из дома. Моя юность и неопытность в интригах – не оправдание такому поступку. Я действительно виноват в тяжелой судьбе Гарри и смерти его родителей. И тут уже ничего нельзя изменить. Именно эта причина заставляла меня каждый раз останавливаться, когда хотелось обнять его, горячо поцеловать или просто посидеть рядом. Иногда я мечтал просто лечь и уснуть с ним в одной постели, с таким теплым и любимым, с моим мальчиком. Но я не мог себе этого позволить. И это мое «воздержание» явно нервировало и раздражало Гарри. Тишина во вражеском лагере тоже действовала на нервы. Темный Лорд затаился. В Хогвартсе установилось относительное спокойствие. И даже нападения на семьи магглов и магглорожденных стали происходить реже, насколько мы могли судить по обрывочным сведениям, доходящим до нас через газеты. Это затишье напрягало. В голову лезли всякие ужасы. Единственными значимыми событиям за прошедшее время стали смерть профессора Трелони, которая так и не отошла от полученных ранений, и известие о нападении на семью Лавгудов. Отец Полумны использовал страницы своего журнала для публикации оппозиционных статей, за что и поплатился домом и, возможно, жизнью. О его дальнейшей судьбе пресса молчала, но на самом деле вариантов было немного. Полумну прямо из школы забрал кто-то из Пожирателей, якобы «под опеку». Об этом нам сообщил Финеас Найджелус, вызвав у Гарри новый порыв сдаться Темному Лорду. Информация из ставки нам сейчас была нужна как никогда, но я категорически запрещал Гарри самому соваться в разум Темного Лорда, и, кажется, он пока держал свое слово. Занятия с ним стали для меня источником мучений. Находиться рядом и постоянно сдерживать свои порывы и желания, каждую минуту опасаясь сорваться… это было невыносимо! Оставаясь с ним наедине, я мог касаться его, показывая, как правильно держать палочку, поднимать после падений, невзначай прижимая к себе, слегка поддерживать, пока он преодолевал слабость. Но и без телесного контакта я наслаждался его целеустремленным характером, темпераментом и непревзойденным упрямством, благодаря которому он делал поразительные успехи в навыках магического боя. Если в первое время он не мог даже толком обороняться, то сейчас, спустя почти два месяца с начала занятий, Гарри спокойно сражался со мной минут по двадцать, а то и по полчаса. К тому же он научился одолевать меня моими же собственными заклинаниями. Эти достижения невольно вызывали во мне чувство гордости за Гарри. Редко кто мог похвастаться такими успехами спустя два месяца после начала занятий. Мне потребовалась пара лет, чтобы впервые одолеть своего учителя. Я видел, что победы Гарри были результатом редкостного упрямства и целеустремленности в достижении поставленной цели. Однако, несмотря на все его успехи в практике магического боя, я считал, что нужно сделать все возможное, чтобы не допустить его встречу с Темным Лордом. По вечерам, после утомительных тренировок, я закрывался в комнате, анализируя всю известную информацию о крестражах. Как бы я ни прокручивал в уме возможные варианты, приходилось признать, что уничтожить последний крестраж можно, лишь убив предварительно Темного Лорда. Но как это осуществить, я не знал. Ведь та часть души, что находится в его теле, будет странствовать бродячим духом, пока не возродится вновь. И история пойдет по новой. Получался какой-то замкнутый круг. Такого исхода не хотелось. Нужно постараться придумать что-то еще, но что? К тому же, оставалось лишь надеяться, что Темный Лорд за время своего затишья не наделал других крестражей. Стоило продумать какую-то ловушку для освободившегося от тела духа, чтобы потом не искать вновь возродившегося Волдеморта по всему миру. И если крестражей все же больше не окажется, можно будет, уничтожив чашу, избавиться и от самого Лорда в бестелесном облике. Все мои планы пока были слишком зыбки и невыполнимы, и я молчал о них, чтобы не будоражить лишний раз Гарри и Гермиону. Отыскав в библиотеке Блэков все возможные книги по ловле нечисти, я изучал их в своей комнате по вечерам. Но ничего толкового мне узнать так и не удалось. Тогда, не теряя надежды, я попросил Финеаса Найджелуса расспросить привидений Хогвартса. Не исключено, что они знают способы, которыми можно поймать и удержать неупокоенный дух. Пока директор Блэк занимался этим вопросом, я продумывал план, как проникнуть в Малфой-мэнор и остаться живым, чтобы одолеть Темного Лорда. В этом очень помогла бы связь с Нарциссой или Люциусом, но все известные мне виды сообщения не подходили. Ни Патронус, ни сова не могли обеспечить полной конфиденциальности. К нужному выводу меня подтолкнул Кричер. Я вспомнил, как он отыскал мое жилище и без проблем появлялся в разных помещениях дома. А что, если подсказать Драко вызвать своего домовика? Но стоило ли так рисковать? Малфой, конечно, не сможет навредить нам из-за клятвы, данной Гарри, но и действовать в нашу пользу вряд ли станет. Поэтому обратиться к нему я решил лишь тогда, когда смогу решить вопрос с магической ловушкой для души Темного Лорда. Видя нервозность и раздражительность Гарри, я чувствовал, что нужно торопиться с воплощением моих замыслов, потому что тот мог в любой момент сорваться и наворотить таких дел, после которых не помогут и самые тщательно продуманные планы. Видимо, Грейнджер тоже почувствовала, что атмосфера в доме накалилась до предела и грозит неминуемым взрывом. Сегодня вечером, после ужина, она задержалась в гостиной, не побежав по привычке вслед за Поттером. Видя, что собираюсь в свою комнату, она попросила меня остаться. Заинтригованный странной просьбой, я согласился, но сейчас уже не уверен, что поступил правильно. Извинившись, она попросила подождать ее пару минут. С тяжелым вздохом я опять опустился в любимое кресло, совершенно не представляя, о чем пойдет речь. Спустя десять минут, в течение которых я пытался угадать причину столь непривычной просьбы, она вернулась в гостиную. - Гарри спит уже, - плотно прикрыв за собой дверь, сказала Гермиона. Она уселась в свое любимое кресло напротив меня. - Хорошо, - кивнул я, не понимая, к чему все эти предосторожности. - Так о чем вы хотели поговорить? - О Гарри, - тут же выпалила она. - А что с ним? – я нахмурился, до сих пор не понимая сути нашей встречи. - Я знаю, что это не мое дело, но почему вы так ведете себя с ним? – пристально посмотрела на меня Гермиона. Мне стало неуютно под этим взглядом. Собрав всю выдержку, я, стараясь держать лицо, недоуменно посмотрел на нее. - Я не понимаю сути ваших претензий. - Вы избегаете его, - терпеливо пояснила Грейнджер. Теперь я начал догадываться, о чем она хочет поговорить, но не собирался ни перед кем отчитываться в причинах своих поступков. - Я провожу с Гарри времени больше, чем с вами и мистером Малфоем вместе взятыми, - легко пожал я плечами. - Разве я говорю о ваших учебных дуэлях? - недовольно скривилась Гермиона. – Я прекрасно знаю о ваших отношениях. И не надо винить в этом Гарри, из него, порой, слова не вытянешь. О многом приходится догадываться самостоятельно. Но я не понимаю… зачем вы дали ему надежду, показали, что он вам интересен и нужен? А теперь соблюдаете дистанцию и демонстрируете холодность, вгоняя его в уныние и отчаяние. Неужели вы не понимаете, что Гарри очень неуверен в себе? Ваше отчуждение он относит на свой счет, считая себя недостаточно привлекательным для близких отношений. Но вы тоже бросаете на него тоскливые взгляды, когда думаете, что никто не смотрит на вас. Так почему не сделаете шаг ему навстречу? Я не перебивал Грейнджер, позволив ей высказать все свои претензии. Из монологов собеседника порой можно понять гораздо больше, чем тот хотел бы сказать. Обращение «мистер Снейп» непривычно резануло по ушам. До сих пор и Гарри, и Гермиона звали меня «профессором». Официальное обращение показало, что Грейнджер настроена весьма серьезно. Я тяжело вздохнул. Как же трудно уживаться в одном доме с тремя гормонально нестабильными подростками! Хотя по логике рассуждений Гермиона, пожалуй, казалась самой взрослой из всех троих, вероятно, благодаря своей начитанности. - Мисс Грейнджер, - сразу же перешел на официальный тон я, хотя уже давно начал называть ее по имени, когда мы оставались наедине. Но сейчас мне нужно было четко дать понять, что я не настроен на фамильярность, - вам не кажется, что вы лезете не в свое дело? - Кажется, - тяжело вздохнула она и нервно взлохматила волосы, - но и в стороне я оставаться не могу. Гарри – мой друг! Лучший и единственный! И я вижу, как ему плохо. Мало ему нервотрепки с этим Пророчеством, связи с Риддлом и поиска крестражей, так еще и любимый человек стал демонстрировать холодность. И он тут же вбил себе в голову, что ненужный и никчемный. - Позвольте, - холодно возразил я, - я уже давно изменил свой взгляд на его никчемность и считаю его талантливым и очень целеустремленным молодым человеком. Что же до всего остального… Я никогда даже подумать не мог, что у столь умной и начитанной девушки, как вы, может быть такое богатое воображение и неуемная фантазия. Трудно заподозрить в вас юную глупышку, верящую в существование принца на белом коне. - Вот не надо приписывать мне таких бредовых мыслей! – резко возразила Гермиона. – И обвинять в глупости тоже. Я никогда не относилась к студентам, которые боялись вас. Поэтому ваш авторитет сейчас на меня нисколько не влияет. И оскорбить вам меня не удастся. Если бы я была влюблена в вас, или же не узнала вас за эти полгода достаточно хорошо, я бы, может, и поддалась на провокацию. Но сейчас я здесь только ради Гарри и его благополучия, которое зависит именно от вас. Неужели вы не понимаете, как ему тяжело? Все кругом ждут от него героических поступков и надеются, что он придет, взмахнет палочкой, и война будет окончена. Но он не герой книжки, а живой человек со своими проблемами и переживаниями! Я по мере сил стараюсь поддерживать его, но совсем не моего внимания он ждет. А вы, поманив возможностью близких отношений, отстранились от него, оставив один на один со своими проблемами. – Видя, что я собираюсь перебить ее, она необычайно повелительно взмахнула рукой. – Позвольте мне закончить! Я ничего не собираюсь вам доказывать, вы взрослый человек и все равно сделаете так, как считаете нужным. Я просто хочу, чтобы вы хоть немного задумались о том, как поступаете с Гарри. Он не книга, которую можно прочитать и поставить на место. Если вам неинтересны отношения с подростком, хотя я очень сомневаюсь в этом, то зачем вы давали ему надежду? Если он хоть немного дорог вам, то почему вы отталкиваете его, вгоняя в отчаяние своей холодностью и наигранным безразличием? Он сейчас на грани нервного срыва. И мне страшно. Он в любой момент может сорваться и ринуться на верную смерть, желая покончить со своей никчемной, как он считает, жизнью. Подумайте об этом и определитесь, наконец, нужен он вам, со всеми своими недостатками, или нет. Не томите его неизвестностью! Даже если вы решили больше не иметь с ним ничего общего, проявите хотя бы сострадание. Ему и так тяжелее, чем нам всем вместе взятым. - Это все? – спокойно поинтересовался я, огромным усилием воли сдерживая свои эмоции. - Не совсем… - Грейнджер с сомнением посмотрела на меня. – Знаете, за все это время я поняла, что вы не такой уж бесчувственный и неприступный, каким хотите казаться. Вам тоже, наверное, тяжело с нами. Вы независимый, привыкли рассчитывать на свой ум и смекалку и не доверяете никому. Но неужели вам так сложно сделать хотя бы попытку… Даже небольшие знаки внимания с вашей стороны могли бы сделать его счастливым. Невинный поцелуй с пожеланием доброго утра, пара улыбок за день, пожелание спокойной ночи перед сном… Неужели это так сложно подарить человеку, который нравится? - Мисс Грейнджер, - насмешливо спросил я, - а вам не кажется противоестественным и предосудительным рассуждать о таких вещах? Ничего, что вы толкаете своего молодого друга в объятия человека намного старше, да еще и мужчины? Странные у вас взгляды на жизнь, учитывая, что ваши родители - магглы. - Если вы пытаетесь оскорбить меня или же воззвать к моей совести, то это бесполезно, - серьезно возразила она. – Ради Гарри я готова перетерпеть даже ваш сарказм. Что же до остальных вопросов... Мне все равно, какого пола будет человек, который сможет сделать Гарри счастливым. Это его выбор, каким бы он ни был. И если Гарри хочет видеть своим партнером именно вас, то я ни в коем случае не собираюсь его осуждать. - Бред! – выплюнул я сквозь зубы. – Не отрицаю, что, находясь в полной изоляции от мира и сверстников, Гарри мог испытать какие-то чувства по отношению ко мне. Но все это пройдет, когда мы перестанем скрываться и заживем нормальной, привычной нам жизнью. Вы же умная девушка и должны знать, к чему обычно приводят близкие отношения между людьми. Я уже давно не мальчик, которого устроит пара поцелуев и легкий петтинг. – С каким-то злобным удовлетворением я заметил, как Грейнджер покраснела от моих слов. – Не обвинит ли Гарри потом меня, да и вас, когда поймет, что связь с человеком почти вдвое старше – далеко не предел его мечтаний? - Никто не знает, что ждет нас в будущем, - быстро преодолев смущение, спокойно пожала плечами Грейнджер. – Но не лучше ли потом с легкой улыбкой вспоминать о том, что было, чем сожалеть об упущенных возможностях? – Она подошла к выходу и остановилась у двери. – Все равно, что бы я ни говорила, вы сделаете по-своему. Но прошу вас: подумайте! Попробуйте понять Гарри, и не мучайте ни его, ни себя! – С этими словами она вышла в коридор, оставив меня одного. Я стоял и смотрел ей вслед. Мысли метались как сумасшедшие. Этот разговор давал надежду на то, что Гарри относится к нашим отношениям достаточно серьезно и я для него не просто мимолетное увлечение. Но с другой стороны, что, если Грейнджер ошибается? Может, все чувства Гарри – простое любопытство и жажда познания неизведанного? Впервые в жизни я получил выговор от своей бывшей ученицы. Ее слова привели меня в смятение и раздражение. Как могла эта пигалица указывать мне, что делать? Но в чем-то она права. Придется внимательно понаблюдать за Гарри. Возможно, нужно действительно оказывать ему небольшие знаки внимания, чтобы он не наделал глупостей. Нервно тряхнув головой, я вышел из гостиной и поднялся наверх. В коридоре, куда выходили двери спален, стояла абсолютная тишина. Однако под каждой из них виднелись тонкие полоски света. У комнаты Гарри я в сомнении остановился. Грейнджер сказала, что он уснул, но он мог и притвориться, не желая общаться. Разбираться сейчас еще и с Гарри мне не хотелось. Выговора Грейнджер мне на сегодня было больше чем достаточно. Сначала нужно все еще раз обдумать, и только потом уже действовать. Не сдержавшись, я все-таки слегка приоткрыл дверь спальни Гарри. Комнату освещал тусклый свет ночника, горевшего на тумбочке у кровати. На подушке отчетливо виднелась темная вихрастая макушка. Гарри по уши закутался в одеяло и, кажется, действительно спал. Взмахнув палочкой, я установил вокруг себя полог тишины и неслышно подошел к постели. Гарри спал, отвернувшись к стене. Лица его видно не было. Склонившись над ним, я вдохнул знакомый запах, присущий только ему, и аккуратно провел пальцами по темным прядям, едва-едва касаясь. Его непослушные волосы разметались по подушке. За время нашего затворничества они немного отросли и уже не торчали смешным нечесаным гнездом. Густые темные локоны обрамляли его лицо, делая еще привлекательнее. Гарри, явно непривычный к длинным волосам, старался связывать их в небольшой хвостик. После тренировок они выскальзывали из-под резинки, и он, пыхтя и ругаясь, вновь скручивал их, чтобы не мешали есть или заниматься. С распущенными волосами я его видел крайне редко, но в такие моменты он казался мне еще более привлекательным. Сейчас густую темную копну ничего не сдерживало, и я еще раз легко провел по ней рукой и тихо вышел из комнаты. Слова Гермионы до сих пор звучали в моих ушах, и я, все больше раздражаясь, пошел к себе. - Пропади оно все пропадом! – с силой захлопнул я за собой дверь спальни. Грейнджер, конечно, чересчур умная и проницательная, но она многого не знает и делает не совсем правильные выводы. Самым большим препятствием к нашим с Гарри отношениям я считал смерть его родителей и мое предательство. И это уже невозможно было исправить! Ярче растопив камин, я принялся нервно расхаживать по комнате. Равномерное мелькание элементов знакомой обстановки успокаивало, позволяя сосредоточиться на главной проблеме. Кинув взгляд на пустующий холст Финеаса Найджелуса, я вспомнил свои планы по уничтожению последнего крестража. Это помогло мне прийти в себя. Как бы там ни было, но из данной ситуации существовал только один выход. Нужно будет поговорить с Гарри и объяснить ему, что сразу же после победы мы обсудим наши отношения и решим, нужны ли они ему. А сейчас в первую очередь следует уничтожить последний крестраж. И вот об этом Поттеру знать пока, определенно, не следует. С этими мыслями я отправился в душ, решив выяснить все с Гарри уже завтра.