Величайший эспер и его славный ученик

Для осеннего дня сегодня уж чересчур ясно: солнечные лучи, отражаясь от гладкой, почти зеркальной, поверхности автомобиля зайчиками играются на лице Кагеямы, который уснул, по-детски прислонившись лбом к окну автомобиля. В этом нет ничего удивительного, учителя и друзья с детства привыкли в случае большого стресса в скором времени лицезреть вместо его лица поникшую угольно-черную макушку. Ханадзава тщетно пытается сосредоточиться на дороге. Опять это... Теру на секунду крепко-накрепко, почти до боли, зажмуривает глаза стараясь отвлечься от невыносимого ощущения тяжести во лбу, отдающейся в висках назойливыми молоточками. Конфликт начат. — Кто ты? Тебе что-то нужно? «Какой неприметный парень, вот и суди людей по внешнему виду…» Мужчина привычным жестом тянется к бардачку — там лежит мощное обезболивающее как раз на этот случай. Всего-то раскусить таблетку и… Проклятие! Он же сам прошлым утром переложил их в барсетку. Черноволосый подросток прерывисто хрипит, задыхаясь, судорожно дергается, тщетно пытаясь сбросить вжимающего его в землю сверстника. — Ты даже не умеешь пользоваться силой! — в гневе шипит блондин, наваливаясь сверху, еще крепче сдавливая ладонями тонкую шею. Без убийственного умысла, но слишком ослепленный яростью, чтобы думать о последствиях. — Думаешь, я позволю тебе мной командовать?! Слабаку, боящимся самого себя?! — От…ва…ли, — еле различимо сипит подросток, чьи глаза уже закатываются от нехватки драгоценного кислорода. Неужели, он и вправду сейчас умрет? Руки, доселе вцепленные в плечи нападавшего, разжимаются, совершая последний отчаянный взмах, а потом все исчезает. Для обоих. На пульсирующий болью висок опускается прохладная ладонь. Она накрывает мягкие золотистые волосы, чуть оглаживает их круговым движением, на секунду обнажая скрываемую челкой белую полоску шрама. У Кагеямы добрые, неразличимого цвета глаза, в которых сейчас можно прочесть беспокойство. — Теру, голова болит, да? Притормози, а то еще врежемся. Но Ханадзава не слушает. Потому что от этого прикосновения боль постепенно притупляется и уходит, рассеивая туман перед глазами и заглушая неуемные мигреневые колокольчики. Эспер коротко встряхивает головой и улыбается: — Все в порядке, сейчас уже приедем. У меня всегда так, когда грядет хорошая потасовка. Мальчику снится дождь. С темного неба на него падают теплые капли, скатываясь по лицу и шее за ворот потрепанной белой футболки. Только запах странный: тошный, железистый, мальчик морщит нос и открывает глаза. И кричит. Прямо перед глазами он видит знакомую блондинистую голову, добрый участок которой теперь представляет собой кровавое месиво. Тяжелое, но будто тряпичное тело сверстника придавливает его к земле, и мальчик барахтается, в панике пытаясь отползти назад. Совсем рядом, в метре от них, валяется окровавленный нож, все еще объятый его эсперской аурой, а рядом клочки светлых волос с выдранной вместе с ними кожей. Токугава один из немногих в их небольшой компании, кто мало того, что имеет достойную профессию, так еще и успел обзавестись семьей. Камуро, поддерживающий отношения с Рицу очень любил рассказывать о своей новорожденной крестнице - пухлощекой, но необычайно серьезной, так похожей на своего отца. Жаль, но сегодня они не познакомятся с этой очаровательной малышкой, ведь подъехали они не к уютному коттеджу, а к серому полицейскому департаменту. Пока Моб из окна автомобиля с беспокойным любопытством рассматривает характерный золоченый герб над входом в здание, Ханадзава уже распахивает перед ним дверь: — Пошли, друг? — Друг? Подросток с перевязанной бинтами головой протягивает ему для рукопожатия аккуратную белую ладонь. Сейчас он в порядке, он понимает и помнит. Помнит ослепляющую, парализующую боль, помнит испуганный возглас и тяжелое дыхание, помнит настойчивые мольбы оставаться в сознании и странное ощущение, будто его поднимают в воздух. А потом больницу, и операции, и слезы матери. Причиной их с Мобом конфликта было не использование или неиспользование силы в бою, а восприятие ее сути. Кагеяма говорил, она — его личное проклятие, опасное, непредсказуемое. Теру на это заявление рассмеялся ему в лицо. Теру был слишком самоуверен. И Теру ошибался. — Друг, — соглашается Шигео, поднимаясь со скамейки, отвечая на рукопожатие и твердо глядя в ясные голубые глаза, скоро ставшие ему родными. Конфликт исчерпан.

***

— Вы хоть понимаете, что я даже ближайшим родственникам не имею права излагать подробности дела? Тон Токугавы, как обычно, строг, а лицо непроницаемо. Ткань выглаженной с иголочки полицейской формы с накрахмаленным воротничком приятно похрустывает, когда мужчина скрещивает руки на груди, задавая вопрос. — Но мы как бы… — Как бы. Что еще за «учитель»? Кагеяма, это тебя вообще одним из подозреваемых делает, ты в курсе? — Меня?! — эспер изумленно распахивает глаза. — Да как можно… — Ой, да ладно тебе. Это же Моб, — Ханадзава насмешливо приподнимает брови. Полицейский обреченно вздыхает. — Моб-Моб. Будто я не знаю. Эти ваши способности всегда гору хлопот доставляли, и ладно в школе-то, но теперь… — Пропали люди, друг, мы знаем. — Я могу помочь, Токугава-сан. Я должен помочь, — Шигео твердо смотрит полицейскому в глаза. — В конце концов, отчасти, это моя вина и моя ответственность. Офицер хмурится, отворачиваясь к завешанному жалюзи окну, задумчиво барабанит пальцами по столу. Чертыхается. — Если бы не тот факт, что двое из пропавших ваши, эм, собратья, то я бы сразу выставил вас за порог. Учителя, родители — неважно, мы должны сами выполнять свою работу. Эсперы не сводят с товарища внимательных взглядов. — Если облажаетесь — напишу заявление об уходе, а объясняться с родителями будете сами, понятно? Быстрые кивки. Токугава присаживается за компьютер, несколько раз щелкает мышкой, что-то печатает и, наконец, подает Кагеяме листок бумаги. Ханадзава тут же отнимает ее, внимательно пробегаясь по тексту глазами и, понятливо кивнув, убирает ее в карман. — Спасибо, товарищ офицер, вы нам ничего не говорили. Пошли, Моб. Когда за старыми знакомыми захлопывается дверь, Токугава устало присаживается в кресло, кидая взгляд на фотографию в скромной рамке на углу стола. Отчего-то сейчас сброс ответственности с собственных плеч не взывал к чувству долга или совести. Нечто в глубине души подсказывало ему, что он поступил правильно.

***

— Думаешь, они вправду хотят нас отравить? — девочка в дешевом спортивном костюме задумчиво тыкает палочками в небольшую миску с едой. На вид ничего особенного: рис с курицей. Горячий, дымящийся, абсолютно восхитительно пахнущий, особенно после суток голода. Сакурай поправляет очки, старательно отводя взгляд от тарелок. — Не знаю, отравить вряд ли, конечно. Но если они хотят как-то воздействовать на нервную систему… Думаю, нам стоит воздержаться, да, Аратака? Мальчик оборачивается к кровати одноклассника, надеясь услышать слова поддержки, но в итоге только возмущенно втягивает носом воздух. — Ты что это делаешь?! — Обедаю. Или завтракаю, уже не уверен, — спокойно объясняет Рейген с набитым ртом. Он сидит, по-турецки скрестив ноги и проворно орудуя палочками, и громко, почти неприлично, чавкает. — Но это же ты предложил подождать! — Ну, предложил. А теперь передумал, — подросток флегматично пожимает плечами. — Мне-то их приемчики все равно побоку. Цучия закатывает глаза, хмыкая, и тоже принимается за еду — голод не тетка. Сакурай демонстративно скрещивает руки на груди, отворачиваясь и гордо вскидывая подбородок. — Ну и лопайте, я все равно не планирую тут задерживаться до ужина. — Молодец, нам больше достанется, — язвит в ответ Рейген, намереваясь показать другу язык, но вдруг передумывает, тяжело вздыхая. Он тянется к своей школьной куртке и роется во внутреннем кармане, выуживая оттуда батончик мюсли. Встающая в начале шестого на работу мама не всегда успевала приготовить ему в школу полноценное бенто, но на кухонном столе его всегда ждали покупные сэндвичи с шоколадкой или еще какая-нибудь приятной съедобная мелочь. Это было трогательно. И хотя в последние недели он мог спокойно развести учителя на покупку обеда, даже крошечный знак ее внимания он ценил выше любого Мобдональдса. О том, что с мамой происходит сейчас он старался не думать. — Ладно, возьми. Придется истратить на такого привереду стратегический запас. Цучия молча наблюдает за их небольшой перепалкой, без особого энтузиазма пережевывая клеклый рис. Сейчас ей нужны силы для побега, остальное — вторично.

***

Не каждый день дверь в вашу квартиру выбивают с ноги. Парень, присевший на кушетке в коридоре, подпрыгивает на месте, роняя из рук только что стянутую обувь. При виде возникшей на пороге мужской фигуры он вскрикивает, паникуя, в отчаянной попытке почему-то запускает в сторону дверей ботинком. Фигура чуть пригибается, успешно уклоняясь, и летящий башмак благополучно втельмяшивается в голову притаившегося за ее спиной человека. Пара секунд хозяин дома подвешен к потолку вниз головой, а один из налетчиков, светловолосый и долговязый, вовсю ухохатывается со своего менее проворного товарища. — Кагеяма, ну ты даешь! А если бы это была пуля? Черноволосый парень, видимо, сам недовольный своими никудышными рефлексами, лишь смущенно потирает ушибленный лоб. — Н-не убивайте, только не убивайте. Д-деньги… Блондин сердито переводит на него тяжелый взгляд. — Ты мне еще похныкай, шотаконщик хренов, — он подходит ближе, хватая мужчину за волосы, заставляя смотреть прямо в глаза. — Живо выкладывай, что знаешь. — Я н-ничего… — Моб, тащи ведро. Обычно бархатный голос Теру сейчас действительно устрашает, Кагеяма слышит в его тоне давно забытые хулиганские нотки. Он без устали задает одни и те же вопросы, не забывая лишний раз окунуть преступника в ледяную воду по самую шею. Мужчина дрожит, дергаясь и клацая зубами. — Я ничего н-не знаю, а знал бы не сказал, — взмахом пальца макушка головы вновь бьется о пластмассовое донышко. — Меня же убьют! — Мне тебе это ведро в задницу запихать что-ли? — Теру, погоди, если ему угрожали, — мягко вмешивается Шигео, на лице которого можно прочесть дискомфорт и жалость. — Угрожали?! Моб, ты забыл, кто это? Чертов наводчик! Это по его милости твой ученик сейчас, возможно, где-нибудь в подвале кровью харкается или еще что похуже. Сочувствующая гримаса исчезает с мужского лица, оно будто каменеет. Кагеяма взмахивает ладонью, опуская пленника на пол, и сам присаживается напротив него на корточки. Вокруг эспера сияет ужасающе темная аура, в немигающих глазах появились кроваво-карие оттенки. Преступник нервно сглатывает, пытаясь отползти назад, но не может даже дернуться — его окутывает неведомой концентрации сила, готовая в любой момент сжать его тело до атома или разорвать на куски. Страшно. — Пожалуйста, расскажите, что знаете, и я обещаю, что не сделаю вам больно. Через пару минут у друзей на руках два адреса в разных концах города и незнакомые имена. Дежуривший на углу полицейский новичок, следивший за передвижениями подозреваемого, докладывает по рации, что двое загадочных типов, наконец, покидают его дом. Лица у них весьма довольные… Стоп, светловолосый ему сейчас подмигнул?