Ночной кошмар.

Сколько бы мы это ни отрицали, но в глубине души мы знаем: все, что с нами случилось, мы заслужили. (Уильям Сомерсет Моэм «Рождественские каникулы»)

Глава 1. Тиффани бросила сумку на свой рабочий стол и включила старенький компьютер мыском туфли. Электронный работяга недовольно загудел вентилятором, но начал потихоньку загружаться. − Мисс Коулсон, к вам посетитель? – в комнатушку заглянул молодой прыщавый стажер. − Так рано? – удивилась Тиффани, хотя часы показывали чуть больше 10 утра. − Да, он говорит, что очень важно, − пролепетал стажер. «Эх, какой журналист получится из этого мямли?» − подумала женщина, но отчитывать новичка не стала. Сама всего год, как выпустилась из университета, хоть и хватка у нее совсем другая… − Пусть зайдет, − кивнула Тиффани и, пошевелив мышкой, чтобы компьютер не гас, занялась варкой кофе. − Доброе утро, мисс Коулсон? – в кабинетик вошел высокий аккуратный мужчина средних лет, излучавший блеск белозубой улыбкой и пуговицами дорогого пиджака. − Здравствуйте, чем могу помочь? – Тиффани в упор посмотрела на посетителя, давая понять, что дорогой костюм и ровный пробор не делают его здесь королем. − Позвольте, я присяду? – продолжал улыбаться мужчина, и журналистка почувствовала, что у нее сводит челюсть от аккуратности и улыбки посетителя. − Садитесь, − кофе она ему не предложила, хотя себе налила порцию в старый не очень чистый бокал с отбитым краем. Хотелось хоть иногда показать плохие манеры. Пусть эти мажоры почувствуют, что не везде им в ноги кланяются. − Меня зовут Майкл Стоун, я сотрудник адвокатской конторы «Стоун и Ко». Мне пришлось посетить вас в связи с делом моего клиента Чарльза Фирмента. Во вчерашнем выпуске вашей газеты, вы лично опубликовали статью, которая прямо бьет по репутации моего клиента мистера Фирмента. Мой клиент согласен не доводить дела до суда, при условии, что вы в следующем номере поместите опровержение статьи и возместите моему клиенту моральный ущерб. − Можете передать мистеру Фирменту, что я не намерена этого делать. В моей статье – все − правда, от первого до последнего слова. Зачем мне опровергать правду? Ваш клиент жулик, обирающий самые незащищенные категории населения! − Вы осознаете ответственность за эти слова? – только теперь улыбка стерлась с лица мистера Стоуна. − А ваш клиент осознает ответственность за злоупотребление служебным положением? – теперь улыбалась уже Тиффани. Она ни капли не боялась. Ее отец тоже был скандальным журналистом, и не раз попадал в больницу за свои статьи, неугодные власть предержащим, и Тиффани с огромным удовольствием пойдет по его стопам. Хотя о том, что мистера Коулсона убили, когда его дочери было только 15, думать совсем не хотелось. − Вы пожалеете о своей несговорчивости, мисс Коулсон, − словно плюнул ей в лицо адвокат и вышел. Тиффани глотнула из бокала и поняла, что за время разговора кофе почти остыл. «Вот черт, только продукт из-за него зря перевела!» − выругалась журналистка и вылила остатки под цветок, который к подобному угощению уже привык: выбора все равно не оставалось. Накрапывал мелкий дождик. На тротуаре собирались маленькие грязные лужицы. Фонари горели тускло и недовольно. Тиффани шла пешком, пытаясь одновременно держать зонтик, не распахивать не по погоде тонкое пальтишко и искать в сумочке пачку сигарет и зажигалку. Неожиданно ее отвлек скрип шин по мокрой дороге. − Мисс Коулсон? – ее окликнул грубый мужской голос. Перед Тиффани стояли три вышибалы, вылезшие из только что подъехавшей машины. − Что вам нужно? – спросила женщина, стараясь скрыть дрожь в голосе. Как же неудачно, что ее машина вчера сломалась, и пришлось оставить ее в сервисе. − А вы не догадываетесь? – хохотнул все тот же вышибала. Но Тиффани догадывалась. Для нее и утром не было секретом, что вежливой просьбой мистер Фирмент не ограничится. Удар все-таки застал врасплох. Когда-то в детстве журналистка увлекалась вольной борьбой, но спустя годы, против трех гор мышц все полученные тогда навыки оказались бесполезны. Спустя полчаса вышибалы сели в машину и уехали, оставив свою жертву, всю переломанную с проломанным черепом, истекать кровью и молить небо о скорой смерти. В такой подворотне, ее вряд ли скоро найдет человек, способный на сострадание, чтобы позвонить в 911.