Зеленоглазый мистер Принц

Через час Гарри, бывший когда-то Поттером, мальчиком-который-выжил и юношей-который-победил, так вот этот самый… знаменитый в своем времени молодой человек, накинув на себя чары невидимости, курил, подпирая плечом ствол мощного дерева. С этого места открывался замечательный вид на задний двор одного неказистого домика в Галифаксе. Это строение напоминало, скорее, сарай, чем нормальное жилье. «Да, Малыш, тебе явно здесь не место», - думал Принц, наблюдая за маленьким, худеньким замурзанным ребенком, уныло возящимся в осенней грязи. Несмотря на довольно холодную погоду и начинающийся дождь, мальчик был босым. Какой-то нелепый свитер, перетянутый на впалом животике поясом от банного халата, был слишком большим и напоминал дурацкое платье. Длинные рукава волочились по земле, как у Пьеро. Слишком короткие и тонкие штанишки. «Потерпи, маленький. Скоро все будет хорошо. Я уже здесь, рядом». Ребенок как будто почувствовал, что за ним наблюдают, он вдруг начал затравленно озираться, нервно переступая крошечными ножками. Гарри привычным щелчком отбросил сигарету и направил палочку на этого заморыша. Водоотталкивающие, согревающие и диагностические чары. Совсем слабенькие. Чтобы не напугать. Диагностика показала истощение как физическое, так и нервное, ушибы мягких тканей бедер и плеч, вывих правого запястья. Правда, радовало, что уже сейчас в ребенке чувствовалось удивительно сильное магическое ядро. Пока еще спящее. «Мерлин, я убью этого маггла. Ребенку еще нет и трех лет. Не представляю, как он вырос хоть относительно нормальным», - руки Гарри сами собой потянулись к кинжалам, но он себя остановил. Северус правильно в свое время обвинял его в неразумности. «Выждать. Я смогу. И ты потерпи, родной. Ты же у меня сильный». Он мужественно боролся с желанием немедленно схватить ребенка в охапку и утащить куда-нибудь далеко отсюда. Но Гарри заставил себя оставаться на месте. Чтобы не пугать ребенка своим встрепанным видом, а его родителей – явной ненавистью, которая заставляла темнеть его всегда такие яркие глаза. «Очистить сознание, как ты меня учил. В голове пусто, эмоции под контролем. Вдох-выдох, я пуст, пуст и спокоен. Я не психую, и я больше не вспыльчивый идиот. Ты бы мной гордился, Северус. Или опять бы назвал неуравновешенным порывистым мальчишкой. Как же я скучаю… Ничего. Надо просто подождать». Выполнив целый комплекс специальных дыхательных упражнений, разработанный когда-то знаменитым окклюментом специально для него, Гарри, наконец, успокоился. Силу надо постоянно держать под контролем. Она еще пригодится. На этот мир и время у него большие планы. Молодой человек простоял так до обеда, наблюдая за ребенком, который как-то очень серьезно ковырял палочкой в земле, пытаясь, видимо, добыть червяков. «Мой юный исследователь, - умилился Гарри, продолжая поддерживать согревающие и водоотталкивающие заклинания, - тяга к экспериментам, видимо, у тебя врожденная. Какие еще таланты открылись бы в тебе, если бы у тебя было нормальное детство? Мерлин, ты и так гений… был гением. И еще станешь, Северус». Дождавшись, пока хмурая, неопрятная женщина заберет ребенка с улицы, раздраженно волоча его за вывихнутое запястье, Гарри, сжав зубы, аппарировал. Не забыв наложить на Малыша следящие чары. Если его здоровью будет хоть что-то угрожать, молодой человек сразу об этом узнает. С легким хлопком появившись неподалеку от своего будущего дома («Нашего будущего дома» - поправил сам себя Гарри), юноша осмотрелся. Работы уже начались. То тут, то там вспыхивали заклинания, летали какие-то непонятные приспособления и сновали рабочие. Удовлетворенно кивнув сам себе, молодой маг снова закурил. «Знал бы ты, Северус, что я курю, ты бы открутил мне голову. Обозвав идиотом, приделал бы ее обратно. Из вредности сделал бы это так, чтобы я постоянно видел только свою задницу. Потом дождался бы моих жалких извинений и заверений, что я больше никогда… И вернул бы все, как было. Потом ты сварил бы мне какое-нибудь чудесное зелье. Безумно сложное, из каких-нибудь невозможно редких ингредиентов. Ворча, заставил бы меня его выпить, оттачивая попутно свой сарказм. И я был бы избавлен от вредной привычки навсегда. Хотя зелье наверняка было бы отвратительно на вкус. Как то, что ты сварил мне, чтобы я мог избавиться от очков, которые всегда тебя так раздражали…» Сигарета дотлела, Гарри отбросил ее и почувствовал, что голоден. Хмыкнув (в течение последних шести месяцев он редко ощущал хоть какие-то желания), он решил аппарировать в Косой переулок. Заодно и гостиницу подыскать. Все свое он давно привык носить с собой, так что переезд в дом много времени не займет. Оказавшись в одном из темных закутков магического квартала, Гарри с интересом осмотрелся. Было очень приятно видеть яркие витрины, заваленные самыми разнообразными товарами, беззаботных людей, гуляющих по улицам с маленькими детьми. Как будто и не было пяти лет ужаса и войны. Как будто не умирали люди, не рушились дома, не обращались к серому, мутному небу заколоченные досками окна. Как странно, что все так… мирно. Так… непривычно. Чуть поразмыслив, Гарри направился в Лютный. Этот переулок был ему знаком вдоль и поперек. «Спасибо, Северус». Там была одна небольшая гостиница, в которой никто и никогда не интересовался ни внешностью, ни именем постояльца. Плати – и ты всегда прав. Если, конечно, сможешь защитить себя и свое имущество. «Выживает сильнейший», - любил повторять Северус, истязая его очередной смешанной тренировкой – холодное оружие и магия. Профессор Снейп был потрясающим специалистом в области боевой и ритуальной магии. Зелья Гарри теперь тоже варил на хорошем среднем уровне – не всем же быть гениями. А вот спарринги с бывшим профессором ему действительно нравились. Они были похожи на их секс – страстный, яростный, упоительный. С надрывом, в страхе не успеть. «Не успели. Сколько же мы не успели с тобой. Не были в Париже и в Мертвом городе инков. Не исследовали пирамиды в Долине Царей, не видели Ниагарского водопада. Ты так хотел собрать какой-то редкий голубой мох с языколомным названием, который растет только там. Я все исправлю, Северус. У меня для этого еще есть время. Не много, но есть. Рядом с тобой оно так быстро проходит. И мне все время мало, катастрофически мало тебя. Было мало…» Задумавшись о своем, молодой человек продвигался запутанными темными лабиринтами теневого магического квартала. Здесь было все. Надо было только уметь искать. Десятки глаз, стараясь не привлекать к себе внимания, наблюдали за новой личностью. Которая, похоже, отлично ориентируется. - Эй, парень, - окликнули Гарри из одного из темных закутков, - не заблудился? Молодой человек плавно развернулся и скользнул в тень к говорившему. Не забыв приставить к горлу собеседника кинжал: - Хочешь проводить? – расставил он сразу все точки над i. - А далеко ли тебе? – почти спокойно спросил его собеседник. Но кадык под рукой, держащей кинжал, судорожно дернулся. - К старому Кассию. И дорога мне известна. Еще чем-то могу быть полезен? Неизвестный опять судорожно сглотнул и быстро проговорил: - Не хочешь ли заглянуть на обратном пути в заведение старого Джошуа? У него великолепные девочки… и… мальчики. Помогают скрасить досуг. - Я подумаю, - ласково пообещал парень, - адресок не подскажешь? - Отсюда – третий переулок направо, дом под медной крышей. - Ну, что же… А ты в следующий раз подумай трижды, прежде чем окликать незнакомых людей. А то мало ли что. Я нервный, моя рука дрогнет, - он чуть пошевелил кинжалом, - а ты вместо веселых девочек и… мальчиков Джошуа окажешься в обществе чертей… или ангелов. - Кто ты? Никогда раньше не видел тебя здесь. Да и одет чуднО, как очень странный маггл. - Ммм, зови меня Феникс. Я теперь буду частенько тут появляться. Так что ты передай, кому нужно, что меня лучше не звать из темноты. Я слегка неуравновешен. И… возьми. За услуги, - он сунул в грязную потную ладонь собеседника несколько монет. Надо было начинать обживаться в этом новом мире. Как хорошо, что мир волшебников практически не поменялся за последнюю пару сотен лет. Особенно его теневая сторона. - Договорились, Феникс. Если нужны знакомства – всегда можешь рассчитывать на меня. Я Хссар. Гарри внутренне ухмыльнулся. В его времени Хссар – один из самых опасных жителей тени. Полувампир. Необычайно сильный и влиятельный. Похоже, ему опять повезло, и он сразу обзавелся нужными знакомствами. - До встречи, Хссар. Пусть охота будет удачной, - с усмешкой проговорил Гарри и отпустил чуть напряженного собеседника. Через секунду тот остался один. Дальнейшее странствие по темным грязным улочкам прошло относительно спокойно. Обитатели Лютного пока что присматривались к необычному новичку, умудряющемуся обходить все их небольшие хитрые ловушки – проваливающиеся части мостовой, липкие силки, замаскированные под обрывки бумаги и старых газет, неожиданно выливающиеся сверху на головы прохожим помои. Через час Гарри уже лежал в своем номере маленькой, но чистой гостиницы и обдумывал план дальнейших действий. «В тени удочки закинул. Мне нужны будут информаторы. Хоть Охотник и работает сам, но информацию тоже кто-то должен добывать. Северус еще маленький», - он чуть нахмурился при воспоминании о худеньком замухрышке, который когда-нибудь станет очень сильным волшебником. Сжав кулаки, чтобы не дать воли магии, он несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. «Как начать разговор? Что я знаю о его родителях? Немного. Отец – маггл, часто поднимал на него и на мать руку, ненавидел волшебство. Пил. Кажется, был рабочим на ткацкой фабрике. С этим можно договориться. Дать денег, если что. Кошмар. Я покупаю ребенка… - молодой человек опять вздохнул, поднялся с кровати, на которой лежал поверх покрывала и прошелся от окна к двери и обратно, - но я имею на него больше прав. Он – глава рода. Будущий. Я забираю его в род. Далее. Что делать с матерью? Какая она? Северус никогда о ней не говорил. Не любил. Что заставило чистокровную волшебницу, пусть и не красавицу, поссорившись с семьей, выйти замуж за маггла? Разногласия с родителями? Подростковый максимализм? Любовь? (какая может быть любовь к пьянице, Гарри ответить затруднился) Что еще? Любит ли она ребенка? Черт, мало информации. Надо сходить на разведку». Перекусив внизу в полупустом кабачке, Гарри расплатился и вышел на улицу. Через несколько секунд он уже стоял под тем же деревом. Улица была пустынна. Холодало. Низкие тучи так и сыпали мелкой, забирающейся под воротник, моросью. Убогий домик осветился слабыми огнями. Молодой Охотник достал палочку и аккуратно «прощупал» сигнальный контур дома. Ну, вернее, то, что должно было быть сигнальным контуром – парочка простых оповещающих заклинаний, наложенных криво, наспех. Видимо, они предназначались для того, чтобы ребенок далеко не отошел от дома. Больше ничего в голову не приходило. На окнах – слабые согревающие и отражающие чары. Судя по всему, от сквозняков. «Дааа, видимо Эйлин боится открыто пользоваться палочкой. Запугал он ее, этот Тобиас. Что уже говорить о Малыше. Мерлин, Северус. Твои родители хуже моих Дурслей. Они хоть в обноски Дадли меня обряжали. И босиком по октябрьской слякоти я не ходил. Понятно, откуда у тебя ревматизм взялся в тридцать восемь. Так, о чем это я? А! Что делать с Эйлин? Если они не отдадут ребенка добровольно, я привлеку органы опеки. Лишу этих… родительских прав. Но надеюсь, до этого не дойдет». Гарри закурил и продолжил осмотр. На чердаке оказалось не заколоченное окно, не прикрытое никакой магией. «Пробраться внутрь? Посмотреть с изнанки, так сказать. Да, пожалуй. Аппарировать или по-маггловски, через чердак? Устройство дома мне известно, конечно. Хоть Северус и не любил это место, мы тут бывали. Через чердак. Заодно и осмотрюсь. Как живут. Как к ребенку относятся. Как сам малыш себя чувствует. Только сознание очищу, чтоб не убить никого». «Законсервировав» эмоции, молодой человек осторожно направился к дому. Сигнальный контур препятствовал удалению от дома. Приближение к ветхому строению он не ограничивал. Ощупав стену, Гарри решил, что взбираться по ней – самоубийство. Штукатурка держалась на честном слове. Поэтому он достал из одного из своих карманов невесомую веревку с «кошкой» из гоблинской стали на конце и, легко замахнувшись, заставил металлический крюк зацепиться за раму чердачного окна с выбитым стеклом. Закрепив свободный конец веревки на своем тяжеленном ремне, державшем штаны, он что-то прошептал. Пояс немедленно трансформировался в альпинистскую поясную привязь, обвившую ноги и талию. Гарри тихо присвистнул, и веревка сама потянула его вверх плавными рывками. Легко подтянувшись на руках, стараясь не порезать их об остатки стекла, торчащие из рамы, как зубы из пасти неведомого чудовища, Охотник оказался в сильно захламленном помещении, насквозь пропахшем мышами и гнилью. Слышались какие-то шорохи по углам. Видимо, своим появлением незваный гость потревожил покой хвостатых хозяев этого места. Вернув ремню исходный вид, Гарри свернул веревку и спрятал ее в один из карманов. Потом чуть подпрыгнул на месте, убеждаясь, что ничего не звенит и не выпадает, и, наложив чары невидимости на себя и бесшумности – на ботинки, он аккуратно двинулся к двери, ведущей на жилые этажи. Лестница оказалась старой и скрипучей. Преодолев три ступеньки, Охотник плюнул и бесшумно спрыгнул вниз. И оказался в темном коридоре второго этажа. Здесь были спальни. Три крошечных, холодных комнатки. Отыскав ту, что, судя по всему, принадлежала Северусу, Гарри вошел внутрь. Слишком большая для маленького ребенка старая кровать, на ней – сырое серое белье, тонкое, местами совсем прохудившееся покрывало (не удивительно, почему Северус прижился в подземельях – у него с детства иммунитет к холоду и сырости). Молодой человек быстро заклинаниями высушил и прогрел постель, наложил более сильные чары на окно, чтобы из него не дуло, да и саму комнату чуть протопил. «Пусть Малышу осталось тут прожить всего несколько дней, но все равно… он не должен мерзнуть. Чертовы родители. Неужели нельзя… Ладно. Позже. Теперь – вниз». Спустившись по лестнице, ведущей на первый этаж, остающийся невидимым Гарри, прижался к стене. Мимо прошла хмурая, еще совсем молодая некрасивая женщина. В руках она несла небольшой горшочек. Видимо, с ужином. Проскользнув за ней в «столовую», молодой человек устроился в самом темном ее углу – за диваном. И приготовился наблюдать. Спустя много лет он удивлялся, как не свершил в тот вечер двойного убийства, как сдержался. Как не пустил кровь жестокому, угрюмому Тобиасу, бившему Северуса по лицу за каждую пронесенную мимо рта крошку, за каждое небольшое пятно на скатерти. Как не свернул шею Эйлин, которая, наблюдая за всем этим, только недовольно хмурилась, глядя на сына, и молчала. Ребенок лишь привычно втягивал голову в худенькие плечики от каждого резкого движения и окрика. Кое-как затолкав в себя причитающуюся ему порцию жаркого («Кошмар, он же маленький совсем, какое жаркое?»), Малыш молча поднялся из-за стола. Все такой же грязный и босой, но теперь вместо свитера на нем была такая же огромная футболка, прикрывавшая его до лодыжек, оголяя то одно худенькое белое плечико, то другое через растянутый ворот. По-прежнему не произнося ни звука, маленький Северус направился как раз в тот самый угол за диваном, который облюбовал для себя Гарри. Видимо, не одному молодому Охотнику хотелось спрятаться так, чтобы стать как можно более незаметным. - Куда отправился, маленький ублюдок? – зарычал вдруг Тобиас, уже успевший опрокинуть в себя пару стаканов дешевого виски, - а сказать спасибо, неблагодарная ты тварь? Гарри напрягся, сжал кулаки, удерживая рвущуюся на волю ярость, сметающую все его барьеры, выставленные при помощи окклюменции. Он тяжело, загнанно дышал, умоляя себя оставаться на месте, чтобы не погубить все дело, ради которого он нарушил столько законов Сущего. Малыш тем временем вздрогнул, закусил бледную губку и, низко опустив голову, направился обратно к столу. Не дойдя до отца нескольких шагов, он остановился, все так же глядя в пол. - Что нужно сказать, грязное отродье? Северус молчал. Только плечики подрагивали. Но даже сейчас ребенок старался держать спину ровно, хоть и было видно, что ему страшно. - Я жду, - в голосе маггла прозвучала угроза. - Тобиас, - послышался голос Эйлин, - ты же знаешь, что он не говорит. - Ты даже нормального ребенка не смогла родить! – заорал вдруг мужчина, и лицо его начало наливаться красным. - У Смитсона сынишка младше нашего, а уже болтает вовсю. И весь такой красивый, круглощекий. А это что?! Что, я тебя спрашиваю? – надрывался маггл, тыча пальцем в поникшего Северуса. - Да я-то тут при чем?! – взвилась женщина. – Он и твой сын тоже! Не пил бы ты… - Ах ты, сука! Северус, о котором временно забыли, кинулся за диван, и, уткнувшись в колени невидимому Гарри, задрожал всем телом. Юноша опустился на колени в тесном закутке и обнял своего мальчика. Погладив ничего не понимающего ребенка по грязным волосам, он зашептал в маленькое розовое ушко: - Не бойся, Малыш. Скоро все закончится. За тобой придет добрый волшебник и заберет тебя отсюда навсегда. Ты будешь жить в светлом, теплом доме с садом. В твоей комнате будет камин и огромная шкура около него. Вечером он будет читать тебе сказки… Ты мне веришь? Ребенок затих. Магия Гарри, принадлежащая теперь роду Принц, отреагировала на родную кровь и ластилась к ребенку, как большая кошка. Северусу было тепло и уютно. Родители продолжали ругаться, дело там, похоже, дошло до драки, но до мальчика доносились только отголоски происходящего. Он оказался в плену ласковых, сильных рук, в теплом коконе магии, убаюкивающей его, как единственное любимое дитя. Впервые за долгое время, Северус всхлипнул, и уткнулся холодным носиком в теплую невидимую шею. Ему так хотелось верить, что он нужен хоть кому-то, что все, что он слышит – правда. За ним придут и заберут. И будут читать сказки. Малыш все еще верил в чудеса. Когда-то давно, он слышал, как миссис Глауч, соседка, сидя на скамейке на пустыре, читала сказку своему сыну, мирно спавшему в коляске – про добрую фею, которая помогает детям, которые себя хорошо ведут. Пусть от той феи, что досталась ему, и пахнет сигаретным дымом и кожей, вместо шоколада и ванили, как должно быть. И голос у нее скорее мужской, взволнованный, чем ангельский. Но это совершенно точно фея, которая поможет неизвестному доброму волшебнику найти его, Северуса. Он, конечно, не всегда хорошо себя ведет. Но, может, волшебник только побьет его за проступки. А потом простит. Северус потерпит. Он уже не маленький. Только бы уйти отсюда в теплый светлый дом. Только бы…