Милашка

      Ярко светило солнце. Уже несколько дней погода стояла теплая, что не могло не радовать. Маленькие пташки щебетали в ветвях деревьев, окружавших больничный корпус, создавая положительное настроение. Перед обедом в саду было много людей, кто-то гулял, кого-то навещали родные. Можно было увидеть и белую униформу медперсонала, отдыхающих в перерыве за сигаретой.       Юнхо с улыбкой обнял дядю, стоило тому выбраться из такси. — Как ты? Устал? — Немного. Солнце припекает, меня, кажется, укачало. — Ты ехал от силы минут сорок! — воскликнул племянник, похлопав ворчуна по плечу.       Больница, в которую был доставлен Джеджун, находилась в пригороде Сеула, подальше от городского шума и стрессов. Здесь было тихо и спокойно, самое то, чтобы скорее идти на поправку. Практически неделю Юнхо разрывался между ветеринарной клиникой и этой больницей, сжег огромное количество бензина, недосыпал. А еще бросил свое хвостатое дитя на попечение внуков фермера, чья корова вполне себе оклемалась, чтобы вновь попытаться стать мамой. — Хван еще не приехал? — имел в виду юриста Чхве. — Скоро будет. — А эта стерва? — Уже здесь, — без труда прочитав взгляд дяди, Юнхо ответил. — Я рискнул оставить их наедине.       По закону полицейские не могли допросить несовершеннолетнего без присутствия взрослого представителя. Подключив администрацию деревни, они отыскали-таки его тетю, вызвали. Судя по ее голосу, Киму лучше было бы задохнуться в дыму. И все же Юнхо ушел встречать старика, решив, что за много лет откровенная ненависть могла и утихнуть. К тому же надеялся, что в присутствии постороннего неприязнь останется в узде.       Едва мужчины поднялись на второй этаж южного крыла, где находились обычные двухместные палаты, услышали шум. Мимо пробежала взволнованная медсестра. Чон, осознав, куда девушка так торопится, помчался следом, оставив дядю. В палате ругались прилично одетая женщина и тощий мужик непонятного возраста, чье тщедушное тело покрывала больничная пижама. Джеджун сидел на своей постели, прижимал к покрасневшей щеке ладонь. На глазах его блестели слезы, губы дрожали. — Вы что делаете?! — завопила медсестра, понимая, что произошло. Выругавшись сквозь зубы, она поспешила к пациенту. — С ума сошли?! — Пусти меня! — истерично взвизгнула женщина, в которую вцепился сосед Дже. — Не рыпайся, красотка… — Вы, дамочка, совсем охренели, — Юнхо с легкостью снял руку пациента с запястья женщины, оттолкнул ее к двери. — Я попрошу засвидетельствовать побои, сейчас как раз приедет полиция. — Да пошел ты, — зашипела неугомонная, переводя горящие злобой глаза с лица Чона на своего племянника. — Еще один ухажер нашелся? Ха! И как только совести хватает нормальным людям в глаза смотреть? — Не орите. — Имею полное право! Это ведь позор для семьи! — Какой семьи? Вы давно от него отказались.       Тетя Дже на секунду замолчала, видимо скапливая побольше яда для следующего плевка. — Ублюдок переплюнул мамашу! Мало всей той грязи, так еще с наркотой связался! Не дай Бог кто-нибудь наплетет моим детям, что у них есть подобный родственничек… — И что ты сделаешь? — дед Чхве вошел в палату. — От злости совсем свихнулась, дура. — И этот тут же… Срамота! — Госпожа, если не угомонитесь, я позову охрану, — медсестра недовольно покосилась на женщину.       Не увидев поддержки даже со стороны персонала, та поджала губы и вышла, не желая находиться в обществе презираемого племянника дольше, чем того требовалось. Чхве пошел за ней следом, все же они неплохо ладили когда-то давно — ветеринар часто бывал в доме, где царил смех двух девочек, и безумно сожалел, как все случилось. — Нехило она пацану-то ввалила, — пациент взял со стула кофту и старую газету, поплелся на выход. — Вы это, зовите, как менты приедут, свидетелем буду. Упечь дикошарую надо на пятнадцать суток. — Дурдом, — медсестра напоила Дже водой, куда добавила немного успокоительного, чтобы выровнять его дыхание. И обратилась к Юнхо. — Давайте-ка вы тоже эту свору подождете в коридоре. — Я тихонько посижу, обещаю.       Чон опустился на стул рядом с постелью парня. Джеджун закусил нижнюю губу, отвел взгляд. Ему было больно. И стыдно. Перед Юнхо, за то, что узнал такую вот правду. Перед дедом Чхве, который наплевал на собственное здоровье и приехал навестить. Перед незнакомым мужиком, слышавшим и видевшим этот концерт. Хотелось скрыться от всех, убежать куда-нибудь, где никто его не знает. Хотелось просто поплакать, как он часто делал в детстве, чтобы облегчить стискивающую грудь боль. Но он не мог ни того, ни другого. — Очень больно? — дождавшись, когда они останутся одни в палате, спросил Юнхо.       Джеджун отрицательно мотнул головой, по-прежнему глядя куда-то в угол. — Прости, я не должен был оставлять тебя с ней наедине. — Вы ничего… — Ким почувствовал, как запершило в горле, мучительно сглотнул, — … не должны мне. — Дже, престань, — видя, что Дже упрямится, мужчина наклонился к нему, попытался заглянуть в глаза. — Эй, слышишь? Не закрывайся от меня. Я хочу помочь. — Не нужно.       Юнхо вздохнул. — Упрямец. — Теперь она всем растреплет… Если будете помогать мне, в деревне вас тоже возненавидят. — Не говори ерунды.       Вообще-то местная сорока уже всем доложилась, что нашли копы на пожарище, благо место работы позволяло поболтать. Так что лишь глухонемой не обсуждал сейчас перспективы Джеджуна. Многие отказывались верить, что это действительно наркотики. Уж не в их глухомани-то! Да и к Дже пожилые люди, коих было большинство, относились вполне себе дружелюбно, а вот молодые вовсю распускали сплетни, приукрашивая домыслами. С их легкой руки и неуемной фантазии Ким едва не контрабандистом был, имевшим связи с бандитами. И все же Юнхо не верил, что жители деревни смогут так просто отвернуться от мальчишки, который сделал столько добра.       Неловкую паузу прервал стук в дверь. Юнхо с облегчением выдохнул, когда в палату заглянул его юрист. — Привет, наконец-то! — ветеринар вскочил на ноги, ощущая некоторое воодушевление при виде специалиста. — Сначала с доверенностью разберемся? — взял быка за рога Хван. — Да. Скоро приедет следователь, нужно избавиться от истерички. — Если она захочет присутствовать на допросе, я бессилен.       Джеджун взволнованно стиснул пальцами одеяло, прислушался к приглушенному разговору мужчин. — А что администрация? — Характеристику дали. Школа тоже. Кстати, я побегал по соседям, собрал подписи в поддержку Джеджуна.       Ким при этих словах густо покраснел. Теперь он хотел не только исчезнуть, а умереть здесь и сейчас. — Ю… Юнхо, — проблеял парень. Когда мужчины обратили на него внимание, Дже не сразу смог найти в себе силы выдавить слова, застрявшие в пересохшей глотке. — Пожалуйста, не нужно ничего делать… я не смогу с вами расплатиться. — Все в порядке… — Я знаю, что виноват и… и я готов понести наказание.       Прежде чем Юнхо смог ответить, его адвокат сделал к парню несколько шагов. — Вам, господин Ким, еще ничего не предъявили, не спешите на нары. Я, конечно, толком еще не знаком с делом, но у вас большие шансы выехать по «малолетке». К тому же это первое нарушение закона с вашей стороны. И статус сироты поможет, надавим на жалость, так сказать. — А тетя? — Сейчас возьмем с нее письменную отказную и оформим опекунство. Без проблем. — А может, когда все закончится, подать на нее иск за клевету? — щелкнул пальцами Чон. — Она его в гомосексуализме обвиняла, в частности в связях с моим дядей.       Юрист удивленно приподнял бровь, взглянул на Джеджуна. Тот едва начал возвращаться к нормальному цвету кожи, вновь покрылся румянцем. — Сложновато, конечно. Нужно будет пройти медицинское обследование, но даже со всеми справками максимум что можно будет выдавить, это возмещение морального ущерба. — Не надо! — громче, чем нужно, воскликнул Джеджун. — Уверен? Или дело в другом? — юрист неопределенно пожал плечами, мол, боишься, что в кабинете проктолога всплывет правда. — С ума сошел? — рассмеялся Юнхо, успокаивающе положив ладонь на плечо Кима. — Джеджун конечно симпатичный малый, но ты перегибаешь. — Я не хочу… н-ничего… от нее, — заикаясь от смущения и злости на незнакомого мужика, выдавил из себя Дже. — Как знаете. — Пойдем разыщем эту бабу. — Угу.       Юнхо неожиданно провел ладонью по волосам Дже, взлохматил. — Все будет хорошо, Милашка.       У Дже при этих словах сердце застучало с бешеной скоростью. Адвокат оглянулся на пороге. — В наше отсутствие если нагрянут представители закона, молчите, — а потом перевел невозмутимый взгляд на Чона. — Как ты его назвал?       Ветеринар не стал размениваться на комментарии, молча вытолкал приятеля в коридор. Оставшись в одиночестве, Джеджун прикрыл глаза и выдохнул. В груди отозвалось болью — ребра потихоньку срастались сами, а вот прооперированное легкое давало о себе знать довольно часто. Юнхо назвал милым. Нет, не так. «Милашка». Именно так, именно это глупое прозвище. Старый Чхве спьяну придумал его, чтобы подшутить, но стоило мужчине произнести его, как слово обрело серьезность. Или Киму только показалось, точнее, хотелось так думать? Джеджун никогда не испытывал ничего подобного, и был растерян. Особенно от осознания того, что ему нравится мужчина. Видимо, не так уж и неправа была тетя, называя его выблядком без стыда и совести, идущего по стопам матери.       Легкая улыбка, появившаяся было на его губах, растаяла. Ему столько раз говорили, какой потаскухой была мама, словно бы эта была его вина, и сейчас неловкость, возникавшая при этом, вернулась. В голове появились отзвуки омерзительных слов, нелестные эпитеты и издевательский смех, что вызвало стыд. Тот самый, из-за которого мучительно плакал ночами. В желудке появился неприятный холодок, увеличивающийся по мере того, как больше и больше погружался в воспоминания Джеджун. Он не помнил мать, слишком маленький был, но детские годы напоминали бесконечный ночной кошмар, затягивающий его подобно болоту. — … Эй, алло, просыпаемся!       Джеджун вздрогнул. Кажется, витая в облаках, он действительно задремал. Распахнув глаза, парень оглядел две мрачные физиономии напротив. Следователь с помощником устроились на стульях, рядом сидел и адвокат. — Начнем, пожалуй. — Нужно дождаться опекуна.       Кима пробрала дрожь — так сейчас будет допрос? Он не готов. Может, сослаться на плохое самочувствие? Пока он лихорадочно думал, что бы такого сказать, в палату вошел Юнхо. В руке у него был стакан с чаем. — Вот, глотни, — мужчина аккуратно напоил Джеджуна, занял место у подоконника. — А где дед Чхве? — Я за него, — улыбнулся мужчина. — Ему по состоянию здоровья нельзя было вверять такую ответственность, так что я оформил опекунство на себя.       Дже почувствовал, как на глаза начали наворачиваться слезы. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Наверное, ветеринар шутит. Но тот кивнул полицейским, и посыпались вопросы. Джеджун жутко нервничал, часто его голос начинал дрожать или истончался до еле слышимого писка. Он и не думал врать, рассказывал предельно честно, где и как познакомился с теми бандитами, как согласился держаться у себя в сарае наркотики. — Вы пробовали их? — Нет. — Да ну?! Совсем? — прищурился следователь недоверчиво и как-то издевательски. — Я ведь сказал, что не пробовал! — Не повышайте на меня голос, молодой человек. — Это ведь легко выяснить, — влез юрист. — Возьмем на анализ волосы моего подопечного и дело с концом.       Дже кивнул, поджав губы. Он совершенно не понимал, почему этот следователь относится к нему столь враждебно. Он никого не зарезал, никого не изнасиловал, почему на него пытаются повесить всю эту грязь? — Значит, вы подтверждаете, что с самого начала знали, что в коробке наркотики? — Да, я знал, что там. — Почему вы не доложили в полицию? — Потому что… — Джеджун облизал губы, понимая, что ответ будет звучать совсем неприятно, — потому… — Скажи, как есть, — подсказал ему Юнхо мягко. — Тихо, господин Чон, — строго шикнул на него помощник прокурора. — Потому что они обещали заплатить мне за сохранность. — Угу, — сухое чирканье карандаша заполнило тишину палаты. — И вы получили обещанные деньги? — Да. — Сколько? — Это так важно? — Да. — Пять тысяч. — Пффф, получить срок за пятеру, — усмехнулся помощник прокурора едва ли не презрительно. — Мне нужны были деньги, чтобы пе… — начал было Дже, но его перебили. — Как часто к вам обращались с подобной просьбой?       Ким видел, что его проснувшаяся злость забавляет прокурора, и это бесило еще больше. — Три-четыре раза. — И вы никогда не пробовали залезть внутрь коробки? — Я ведь уже сказал… — Да или нет? — Я что, подключен к полиграфу?! — Вы на допросе, господин Ким, — деловой тон прокурора заткнул возмущенного Юнхо в начале гневной тирады. — И если вас что-то не устраивает, я буду настаивать на том, чтобы вас перевезли ко мне в кабинет. Там вы наверняка не будете ерничать. — Отвечай по сути вопроса, — спокойно порекомендовал Джеджуну адвокат. — Я ни разу не вскрывал коробку, — сдержанно ответил Ким. — Почему?       Однотипные дурацкие вопросы выводили из равновесия. Разболелась грудь, неприятно покалывало в висках. А прокурор словно издевался, вновь и вновь возвращаясь к чертовым наркотикам. За окном уже давно стемнело, когда Джеджун наконец поведал о том, где спрятал компьютер. Здесь вопросы неожиданно закончились, словно бы данная информация совершенно не интересовала следствие. — Думаю, нет нужны говорить о том, что вам запрещено выезжать за пределы страны? — Уверены, что нужно было это говорить? — не без издевки спросил прокурора юрист. — Таков порядок. — Мой подопечный останется в больнице еще на месяц как минимум. — Отлично. Ожидайте решение. До свиданья.       Ждать пришлось недолго: Джеджун только начал вставать с постели, как пришло извещение. На суд он все же не поехал, не пустил врач, поэтому юрист организовал телемост. На экране компьютера он видел зал заседаний и немногочисленных присутствующих: судью, прокурора и секретаря, все сплошь неприятные типы, как и следователь. Последовала очередная нудная процедура, на которой вновь посыпались вопросы. Джеджун потел и бледнел, повторяя все то, что уже говорил. Рядом с ним был Юнхо и полицейский, следящий за чистотой процесса.       Выступил с речью обвинитель, потом ему ответил адвокат. Джеджуну так же предоставили слово, и он выдавил из себя покаяние, которому научил адвокат. Чисто для проформы суд удалился для постановления приговора. — Ким Джеджун, — Дже еле слышал вернувшегося судью сквозь грохот крови в ушах, — руководствуясь статьей 307 УПК РК вы признаетесь виновным по делу о хранении наркотиков и приговариваетесь к…       Джеджун хлопал глазами, ничего не ощущая. Он казался себе мухой, увязшей в капельке смолы. Ничего не видит и не слышит, только чувствуется противный металлический вкус крови на языке. -… вам ясен приговор?       Ким тупо смотрел в экран, зависнув. Когда судья повторил вопрос, Юнхо подошел и осторожно дотронулся до локтя парня. — Дже? Все хорошо? — Д-да, — выдохнул он.       Чон кивнул на компьютер. Судья терпеливо повторил вопрос. Джеджун кивнул. — Вы можете обжаловать его в течение десяти дней с момента оглашения. Судебное заседание окончено.       Некоторое время Дже еще сидел, оглушенный, и лишь улыбка Юнхо привела его в более-менее осмысленное состояние. — Ты большой молодец. — Все закончилось? — Слава Богу да. — Я, — Ким скукожился, не в силах удержать слез. — Я… ничего… — Все в порядке, глупыш. — … ничего не слышал. — Хвану удалось смягчить наказание. Мой ноутбук нашелся, одного из тех парней повязали и сейчас ведется расследование. Тебе, как несовершеннолетнему и находящемуся в тяжелой жизненной ситуации, заменили тюремный срок на общественные работы. Так как ты еще не закончил школу, Хван попытается выбить тебе работу в деревне, возможно даже в нашей клинике… Эй, все обошлось ведь. Не плачь! Джеджун!       Уткнувшись Юнхо в грудь, парень разрыдался.