Милашка

      Браслет натирал лодыжку, прижатый плотным носком, а сверху ботинком. Дже терпел боль. Еще и ту, что пронизывала пальцы — холодный воздух облизывал влажные руки, пощипывал. Ким развешивал белье после стирки во дворе, пытался работать быстро. Зима выдалась необычайно снежной, деревня укрылась белым одеялом, температура держалась минусовая. Дже даже представить не мог, как холодно сейчас могло быть в горах. Даже пристрой пришлось спешно утеплять, хотя старик предлагал вновь забить клетками помещение, где он устроил себе спальню, ведь Юнхо больше не жил с ними.       Строительство новой клиники шло полным темпом. Бизнесмен пару раз брал с собой дядю и подопечного, чтобы показать, но кроме фундамента и перерытой земли Дже там ничего не увидел. А вот картинка, созданная компьютером, ему понравилась. На ней значился дом с мансардой, выстроенный буквой «Г», за ним оставалась земля для каких-нибудь посадок. Большая половина строения, конечно, уходила под клинику, в ней планировались целых три кабинета. Снаружи у парковки намечались загоны для крупного рогатого скота, мелкие же животные должны были размещаться в клетках в сарае. Вся эта красота выстраивалась на фоне покрытых зеленью гор. Вокруг росли дикие персики. Территория оказалась заброшенная после того, как предыдущий хозяин умер, его дети перебрались в город и выставили землю на продажу. Чуть дальше кстати было рисовое поле. Разумеется, оно пустовало.       Джеджун сполоснул таз, убрал его в сарай и вернулся в дом. Там снял обувь и верхнюю одежду, стянул носки и подтянул браслет повыше, с наслаждением потер покрасневшую кожу. Когда датчик снимут, он не знал. К его виду он привык, как и его окружение, то бишь одноклассники. На него перестали пялиться, правда, задирки остались, но это только из-за того, что был белой вороной. Он все так же помогал Чхве по дому, ходил с ним на вызовы и терпел учебу. Старик предлагал ему ездить на курсы в ближайший город, но Дже уперся копытцами, а после и слег с простудой. Дед потом тоже заболел и отстал от него.       Ким устроился под одеялом, закутал ноги и возложил на колени ноутбук, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм. До ушей долетел лай. Дже поднял голову, прислушался. Это могла быть любая местная собака, но он надеялся, что наконец приехал Юнхо. Они не виделись очень давно. И точно, на крыльцо скакнули, ткнулись в закрытую дверь, заскулили и заскреблись. Дже сбросил компьютер, подхватился и выбежал из комнаты, открыл дверь. Пальбари загавкал, скакнул ему на руки. — Привет! — Джеджун со смехом упал на колени, обнял вертлявого малыша. Тот знатно подрос, стал тяжелым. — Как я скучал!       Было холодно сидеть на крыльце и обниматься с собакой, и все же Дже не спешил возвращаться в дом. Наоборот, нацепил ботинки на голые ноги и оббежал дом. Пес рванул следом. Ким едва не упал, запнувшись об него. — Хён! — воскликнул Джеджун при виде прилаживающего покосившуюся калитку Юнхо.       Парень, радуясь, кинулся ему на шею. Чон едва успел развернуться, поймал его. На его лице отразилось безмерное удивление — Дже раньше не проявлял подобных эмоций. — Привет, — Чон несколько смущенно обнял его в ответ, похлопал по спине. — Как ты? Все в порядке? — Да, — с лица парня не сходила широкая улыбка, чья привлекательность не скрылась от Юнхо еще в первый день знакомства. — Я не ожидал, что ты приедешь. Надо было позвонить, я бы приготовил чего-нибудь и прибрался б. — Я так-то не собирался… — мужчина несколько виновато потер шею. Дже несколько раз моргнул, не совсем понимая. — Давай зайдем в дом, ты так замерзнешь.       У Джеджуна пересохло в горле от предчувствия чего-то плохого. На негнущихся ногах он вернулся в помещение, включил обогреватель на полную мощность и залез под одеяло. К нему тут же прибежал Пальбари, заглянул в глаза, лизнул в нос. — Мне кажется, или пол холодный? — Юнхо вошел, тут же присел на корточки и задрал ковер, потрогал дерево. — Вы ондол* не топите? — Топили, когда старик жил. Одному мне хватает этого, — парень кивнул на обогреватель.       Чон покачал головой, сел по-турецки напротив Дже. — У меня к тебе разговор, малыш.       Джеджун обеспокоенно заерзал. — О чем. — У дяди все же диагностировали онкологию. — Это рак, да? — робко уточнил Ким. — Да. Рак желудка. Врачи предлагают оперировать. — Его перевезут в городскую больницу? — В этом-то и загвоздка. Он не хочет лечиться. — В смысле? К-как? Почему?! — Считает, что бесполезно. Мы с мамой уже проконсультировались с врачами, они сказали, что шансы пятьдесят на пятьдесят, хотя, скорее всего, придется удалить часть желудка, а то и весь. И это, чего уж таить, не факт, что поможет.       Дже опустил глаза в растерянности. — Если есть хоть малейшая возможность, нужно попробовать, — проговорил он неуверенно. — Почему он отказывается? — Хочет отдать накопления тебе, мол, сам пожил достаточно, — выложил все карты Чон. — Что?! Он с ума сошел?! — Может и сошел. Дядя хочет уйти без лишней суеты и борьбы… Раз гарантии нет… Блин, деньги-деньги, со стороны звучит, наверно, мерзко, будто я о другом и не думаю, — Юнхо упускал хвост мысли, замолкал, взволнованно потирая пальцы. И избегал смотреть в глаза парню. — В общем, я почему приехал… Прости, это прозвучит ужасно, но не мог бы ты поговорить с ним? Уговори хотя бы на химиотерапию. Нас он не слушает, а ты — другое дело. Мне так кажется. — К-конечно! — Дже поспешно поднялся. — Прямо сейчас побегу к нему! — Я отвезу.       Джеджун быстро оделся, запер дом и побежал за мужчиной. Ему было неловко. Как Чхве до такого додумался? Почему своему здоровью, жизни, даже можно сказать, предпочел его неясное будущее? Да и что будет делать Ким, останься он один? Даже с какой-то суммой на руках, в семнадцать-восемнадцать? Оба напряженно молчали. Щенка оставили во дворе, чтобы не лез под руку.       Ким ненавидел больницу. Из-за постоянных простуд, он бывал здесь довольно часто, особенно в средней школе. Обшарпанные старые стены наводили на него уныние, запах дезинфицирующих средств щипал нос, о еде старался не вспоминать. Прошлым днем он навещал Чхве, но даже и представить не мог, что происходило без его ведома.       Старик при появлении парочки сразу все понял, поджал губы. — Юнхо, я уже все решил, — упрямо проворчал он.       Племянник покраснел от злости и отчаянья. Джеджун поднял на него глаза, буквально ощущая исходящие от него волны жара. Подчиняясь порыву, он обхватил его ладонь пальцами, сжал. Чон взглянул на него. — Пойду покурю, — пробормотал он, аккуратно вынимая руку из сильного захвата. — Бросай эту дрянь, парень, а то закончишь, как я, — крикнул ему Чхве.       Джеджун прикрыл за Юнхо дверь, прошел вглубь палаты и присел на стул. — Дядя, вам нужно лечиться, — Ким протестующе замахал руками, едва только старый ветеринар открыл рот. — Если вам пофиг на себя, подумайте обо мне! Что я без вас…? Дом разваливается, отопление накрылось, вчера ночью на кухню проникла крыса. Такая огромная, что ее даже Рыжий не сразу смог прогнать! Если вы умрете, мне останется только повеситься! — Юнхо тебя заберет.       Дже опустил глаза. Его голос задрожал. — Я ему не нужен, вообще никому не нужен, кроме вас. Пожалуйста, согласитесь на лечение. Я… я не хочу, чтобы вы умирали!       Всхлипнул. На его щеках заблестела влага. Чхве не выдержал, протянул ему руку. Ким прильнул к ветеринару, уткнулся лицом, пряча слезы. Его волосы взлохматили узловатые пальцы старика, когда тот принялся успокаивать, ласково воркуя, как в детстве.       Юнхо стоял у лестницы, привалившись к стене, мрачно буравил взглядом дверь в палату родственника. Когда уже думал спуститься вниз за очередной порцией никотина, появился Джеджун. С покрасневшим носиком и блестящими глазами выглядел совсем маленьким и очень трогательным. Тяжело вздохнув, он подошел к мужчине. Вдруг улыбнулся. — Он согласился. — Правда? — Юнхо изумленно уставился на него. — Правда-правда? — Угу.       Джеджун начал икать от плача, смущенно прикрылся ладонями. Чон рассмеялся, обнял его и приподнял, отрывая от пола, замотал из стороны в сторону, как щенка. — Ах ты манипулятор! Ха-ха-ха!       Дже думал, что вновь расплачется, только уже по-настоящему. От счастья, что его идеал так близко, и пусть на минуточку, но нуждался в нем. Джеджун готов был выполнить любую его просьбу. Выжать из себя слезы оказалось не так уж и сложно. Да, он безумно переживал за человека, который столько сделал для него и, можно сказать, заменил семью. Но стоило Юнхо, его любимому Юнхо прийти и попросить помощи, он расчувствовался еще сильнее. — Как мне тебя отблагодарить? — Может… — Дже боялся, что Чон откажется, но все же выдавил робко. — Может останешься на ужин?       Молодой ветеринар похлопал парня по спине. — Хорошо, — легко согласился он. — Только позвоню Квону, чтобы присмотрел за делами.       Дже вновь широко улыбнулся, потянул мужчину за руку на нижний этаж. — Давай пожарим сосиски во дворе! Мы сами накрутили, они очень вкусные! — Окей-окей.       Парочка покинула больницу. Юнхо остался недоволен тем, в каком состоянии домишко переживало эту зиму. Обследовав отопительную систему, он пришел к выводу, что без специалистов здесь не обойтись. Скорее всего, пришлось бы разбирать пол и все чистить. Однако эту идею рациональный ум мужчины тут же отмел — слишком много денег потребовалось бы, к тому же стены и крыша так же дышали на ладан. Учитывая, что он вложился в строительство нового дома, поддерживать этот не имело никакого смысла. Оставив Дже разжигать костер недалеко от крыльца, мужчина сел за стол и вынул из кармана мобильный. Набрал номер. Только не друга, а матери. — Привет. Да, все получилось, Джеджун уговорил его… Созвонись с доктором Ан, пусть подготовят палату и назначат дату операции. Я перевезу дядю так быстро, как только смогу.       Пока мужчина пропадал где-то в доме, Ким покончил с костром и уложил сосиски на самодельный гриль. Пальбари носился туда-сюда, лая на кота. Тот наплевательски поглядывал на него, вышагивал по забору, высоко задрав хвост. Правда, учуяв запах еды, зверье быстро перебралось поближе в надежде выклянчить немного. Убедившись, что конструкция гриля надежно стоит на мерзлой земле, покрытой потемневшим снегом, парень поднялся на крыльцо, чтобы спросить, мяса какой прожарки предпочитает Юнхо. Открыв дверь, он вошел и услышал обрывок разговора. -… зимой тут дел почти нет, я составлю график выездов на фермы, пару раз в неделю буду проверять. А что дом? Мам, тут реально нечего делать. Выставь землю на продажу, — ощутив, как по ногам потянуло сквозняком, мужчина обернулся и увидел Джеджуна. Тот стоял, не таясь, мял края куртки пальцами. — Мне нужно идти. Я еще позвоню. Пока, мам.       Ким смущенно провел рукой по волосам, стоило тому отключиться. — Прости, я невольно подслушал. — Все в порядке.       Дже облизал пересохшие губы, с трудом вспомнил, зачем вообще пришел. — П-прожаренные сосиски любишь или с кровью? — Прожаренные. — Хорошо, — парень повернулся и потопал на улицу, а Юнхо откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.       Посидев немного, он позвонил Квону, как и собирался. После чего вышел на крыльцо, спросил, не нужно ли с чем-нибудь помочь. Джеджун отрицательно мотнул головой. Он даже не обернулся, сидел на табурете рядом с грилем и тыкал прутиком в костер. В его сгорбившейся фигуре было столько уныния, что Чону стало не по себе. — Дже, дядю нужно срочно оперировать. — Угу. — Сам понимаешь, это возможно только в Сеуле. — Угу. — Этот дом хранит много воспоминаний… — Юнхо не знал, почему оправдывался перед Кимом. Точнее, он не понимал, почему обыкновенное объяснение звучит жалким оправданием, — … но он обветшал, согласись. К тому же строится новая клиника с жилым помещением, нет нужны цепляться за этот клочок земли. Даже если дядя поправится до такой степени, что сможет вернуться к практике, он все равно переберется туда. — Я понимаю, хён, — голос Джеджуна звучал натянуто, словно струна, грозящая порваться. — Позвольте мне пожить здесь, пока не объявится покупатель. — Ох ты ж Боже мой, — Юнхо потер лицо ладонями. — Вот что тебя беспокоит.       Вытащив из куртки сигареты, мужчина уселся на лестницу. Ну и осел, подумалось ему, конечно, услышав подобный разговор, Ким обеспокоился, что будет с ним. В который уже раз теряя крышу над головой, он, вероятно, ощущал себя пришибленным, осознав, что опять остается один. Прикурив, Юнхо немного помолчал, раздумывая. Пальбари ткнулся носом ему в ладони, обнюхал, подставил голову под ласку. — Когда у вас каникулы? — Через неделю. — Отлично. Мы попробуем подобрать тебе школу в городе. — Не нужно. Просто разрешите остаться в доме старика. — Дже… — Я с трудом учусь в этой дыре, — Джеджун взял щипцы и переложил сосиски на другой бок. — Городскую школу мне не потянуть, хён. Да и кто примет меня сейчас да с моими-то документами. К тому же экзамены на носу. — И что, ты будешь жить здесь один? — Как обычно, — пожал плечами Ким. — Я знаю, как что делать, не пропаду. — Денег хватит?       Джеджун помолчал. Вот на этот вопрос у него ответа не было. Ему, конечно, выдавались кое-какие крохи в администрации, но сумма была смешная. Заработков зимой не было, выручали фермерские хозяйства, чьи владельцы знали о его положении, подкармливали. К тому же Дже им помогал летом. Но вот после проблем с полицией от него могли с легкостью отвернуться. — Хватит, — парень излишне жестко шуганул кота, который подошел слишком уж близко к костру.       Однако, как оказалось, даже с деньгами Джеджун встретился с трудностями. Юнхо уехал на следующий день, дядю Чхве увезли. Ким выпросил оставить ему щенка, чтобы было не так скучно. А еще обнаружил в учебнике биологии конверт с мелкими купюрами. Их он, поджав губы, швырнул в письменный стол. Правда уже к концу недели залез-таки, вытянул немного. Нацепив на Пальбари поводок, пошел в магазин. Он специально направился за покупками за полчаса до закрытия, чтобы избежать встречи с другими жителями деревни. — Мы закрыты, — заявила ему Соин, едва Ким вошел и взял корзинку.       Джеджун взглянул на часы. — Еще двадцать пять минут. — Я кассу уже сняла, что непонятного? — сварливо ответила девушка, отворачиваясь. — Запиши, завтра с утра отобьешь. — Из-за тебя шею подставлять? Вот еще! Узнают — уволят.       Джеджун вернул корзинку на место и молча вышел. Подружкам дура в долг дает только так, думал он мрачно, загребая снег ботинками. Пальбари бежал рядом, не догадываясь даже, что на ужин будет хлебать суп из остатков риса. На следующее утро Дже пошел в школу через магазин. Так ему едва нос не прищемили дверью — видите ли учёт. В кои то веки пришлось идти в школьную столовую, покупать упаковки рамена. Работница с удивлением отдала ему пол дюжины. Сидеть на уроках было невмоготу, Джеджун чувствовал подкатывающие к горлу комки, хотелось плакать.       Через несколько дней Ким вновь попытал счастья в магазине. На смену вышла напарница Соён. Она никак не откомментировала появление Дже, но пристально следила, будто он мог что-то утащить. — А молока для меня нет? — робко поинтересовался он о бесплатном соц.пайке. — Так раньше надо было приходить, срок годности вышел, мы утилизировали. — П-понятно. — Это все? — женщина кивнула на продукты, которые он сложил в корзинку. — Да. Нет, подождите, — Дже взял упаковку корма для собак, ибо щенка начал обжирать обнаглевший кот, и Пальбари вскоре начал бы голодать. — Все.       Продавщица взглянула на купюры в руке парня, потом посмотрела на монитор кассы. — У тебя не хватит. — Мм… — Джеджун пожевал нижнюю губу, избавился от упаковки риса. — Сам едва выживаешь, еще этих четвероногих держишь, — проворчала она.       Ким пожал плечами. — Подожди, — женщина остановила его уже в дверях. Ушла в подсобку, вынесла молоко. — Держи. И не смей отказываться! — Спасибо. Спасибо вам большое!       Доброта одних и ненависть других больно били по нему, и Дже совсем не чувствовал сил бороться дальше. В результате в каникулы он пролежал дома, изредка выбираясь на улицу, практически не питался. Лежал в постели, глядя в никуда, вылезал лишь, чтобы покормить питомца. Молоко, выданное сердобольной теткой, не лезло в горло. Зато его с удовольствием прикончили звери. На учебу Ким не вышел.       Поздно вечером Джеджун проснулся, услышав, как заволновался щенок. Морщась от боли в руке, которую отлежал, он поднялся. Дверь дернули, постучали. Ким ее запер, пришлось идти открывать. Дже едва поставил тельце вертикально, в глазах потемнело. — Дже, открой, — послышался голос Юнхо.       Пальбари, при звуке голоса хозяина, огласил дом громким гавканьем. Со шкафа на него уставился недовольный кот — старик спал, и неуемный малец разбудил его. Джеджун прошел к двери, отодвинул запор. Ему в лицо тут же ударил холодный воздух. — Что-то с дядей?! — при виде Чона Дже ощутил тревогу. — Нет. Кажется, проблемы как раз у тебя, — мужчина внимательно взглянул на подопечного. — Мне позвонили из школы, сказали, что ты не ходишь на уроки.       Ким обхватил предплечья руками, нахохлился. — Да, я… не захотел. — В смысле «не захотел»? — удивился Чон. — Ну, так бывает, — Джеджун вернулся в комнату, забрался в постель. — Депрессия у подростков. От всякой ерунды. — Это на тебя не похоже. — Хён меня совсем не знает.       Юнхо привалился плечом к стене, оглядел беспорядок в комнате. Ему в бедро уткнулся привставший на задние лапы щенок. — Так ты, значит, из тех проблематичных тинейджеров, которые срать хотели на окружающих? — Я никому не причиняю вреда. — Кроме себя, — кивнул мужчина.       Джеджун закутался в одеяло и отвернулся. — Вы приехали, потому что позвонил завуч? — Да, прямиком из офиса.       Ким невесело усмехнулся. Потом подобрался, обхватил колени руками и уткнулся в них лбом. — Господи-иии, как же я устал! — взвыл он так, что Юнхо едва не вздрогнул. — Я устал, Юнхо! Я устал от того, что никому не нужен! Устал, что на меня смотрят либо с презрением, либо с жалостью! Устал чувствовать себя должным за крохи доброжелательности! Я просто хочу, чтобы на меня не обращали внимания. Я хочу, чтобы меня оставили в покое! И ты, и те зануды в школе! Вся эта чертова деревня! Почему нельзя просто забыть обо мне, как это сделала тетя?!       Юнхо остолбенел. Джеджун не ревел, он вопил себе в колени израненным зверем, которого мучила старая незаживающая рана. Пальбари поджал хвост и заскулил. — Я устал, — прошептал тихо Дже.       Чон сглотнул. Подобных истерик он никогда в жизни не наблюдал. И не знал, что делать. Он стоял, как идиот, глядя сверху-вниз на комочек, в который сжался парень. — Прости, — Ким запустил руки в волосы, стиснул длинные пряди и потянул, чтобы физическая боль заглушила душевную. — Ты сорвался из-за меня сюда… И вообще был добр, а я наорал. Прости, хён.       Мужчина опустился рядом на пол. — Я понимаю тебя. Было время, когда я тоже хотел исчезнуть, — Ким продолжал горбиться, но чувствовалось, что он жадно ловил каждое слово Юнхо. — Но это тупик, Дже. — Это Квон, да? — Что? — Квон, — Джеджун выпрямился и взглянул на Юнхо. — Твой тупик. Ты ведь был в него влюблен?       Юнхо изумленно открыл рот. Несколько раз моргнув, он отвел глаза. — С чего ты…? — Ты все еще смотришь на него по-особенному. Я еще тогда заметил, в клинике. — Это не то, что ты подумал, — выдавил из себя Чон. — Может быть.       Юнхо начал рыться в карманах в поисках сигарет. Дже молча протянул руку. Мужчина помедлил, потом дал одну, щелкнул зажигалкой. — Осторожно, они крепкие. — Дед не любит, когда в доме курят, — пробормотал Джеджун, рассматривая почерневший от огня кончик сигареты и тонкую струйку дыма. — Но он ведь сюда больше не вернется?       Юнхо затянулся. Потом медленно покачал головой. — Ему уже не до работы. Будет сидеть дома решать судоку.       Джеджун зажмурился и сунул сигарету в рот. Вдохнув, почувствовал, как внутрь устремился терпкий дым, осушил полость рта, спровоцировал кашель. Прокашлявшись, он вдохнул полной грудью. — Какая гадость, — однако вновь прикусил сигарету. — Не вдыхай полностью, пока не привыкнешь. А вообще лучше и не привыкать.       С минуту оба молчали. Юнхо приводил мысли в порядок, а Дже обдумывал, сказать или не сказать. Они начали одновременною — Я ду… — Ты мне…       Оба тут же замолчали. -… нравишься, — закончил Ким торопливо.       Он сверлил взглядом вытянувшееся лицо мужчины, потом потянулся, хотел, было, поцеловать, но ему помешали. — Прекрати. — Ладно, — кивнул Дже. — Но это правда.       Юнхо поперхнулся, некоторое время не мог ничего сказать. — Дже, ты не дурак, сам понимаешь, что это ложные чувства. Ты просто благодарен мне. — В семнадцать влюбленность считается синонимом глупости, вот что я понимаю. — Мужчины не могут любить друг друга. — Почему нет? — Потому что это неправильно. И бессодержательно. Окромя так называемой влюбленности, парней ничего не связывает. И если страсть пройдет, больше ничего не будет держать их вместе. — И когда ты к этому пришел? Когда Квон женился? — Дже, — Юнхо пришлось угрожающе повысить голос. — Ты забываешься. — Прости, хён.       Джеджун ощутил, что жар от сигареты перешел в агонию, охватившую все его тело. Отказ Юнхо, такой спокойный и рассудительный голос, само его поведение… Дже был раздавлен и уничтожен. Его только что перемололи, как сушенные корни в ступке, измельчили, смешав страх, отчаянье и злость. Однако выложив на стол карты, он ощутил и облегчение. Ему не было стыдно. Наоборот, пришла странная легкость словно от освобождения.       Юнхо смотрел на него. А Дже, забыв про сигарету, медленно тлеющую в руке, пялился в ответ. Ему показалось вдруг, что раньше он избегал смотреть мужчине прямо в глаза. Как будто пристальный взгляд напоминал о той огромной разнице между ними. В комнате висела тишина. Чон ощущал вызов, прячущийся в огромных красивых глазах парня. Они говорили сейчас: «Вот какой я на самом деле. Я знаю, мы похожи, и я знаю, что ты это знаешь. Между нами теперь только правда. А где правда, там нет преград. Я не буду лгать, потому что больше ни на что не надеюсь». Юнхо не был психологом, более того, он ненавидел всю эту ерунду, но сейчас ему пришли именно такие мысли.       В глазах Юнхо же Джеджун прочитал: «Между нами ничего не будет. И чем скорее ты это осознаешь, те лучше будет для нас обоих». — Завтра я пойду в школу. И больше постараюсь не приносить неприятностей. Пожалуйста, уходи. И забери щенка, — Ким поднялся, накинул на плечи кофту и вышел, крикнул, прежде чем выйти на улицу. — И все свои вещи, чтобы не было причины приезжать.