Милашка

      Джеджун дошкрябал пол в коридоре и вышел через запасной выход на задний двор. Там вылил воду в кусты и промыл ведро с тряпкой под краном. Для этого пришлось отцепить шланг, которым пользовался ветеринар для мытья машины. Чон воспользовался передышкой и закурил. Солнце пригревало. Сегодня было особенно жарко. Пальбари лежал на крыльце в тени, дрых, высунув язык. Щебетали птицы, легкий ветерок теребил листву.       Ким вернул шланг на место и рухнул на скамью, стряхнул вьетнамки и вытянул ноги, поставляя их ласковому языку сквозняка. Юнхо закусил сигарету и взял одной рукой шланг, пустил струю воды на колеса джипа. — Устал? — Вообще без сил, — парень изможденно прикрыл глаза.       Юнхо улыбнулся и выдохнул дым уголком рта. — Ты заболеваешь гриппом либо бешенством, — сказал он. — Что?! — Ким встрепенулся. — Читал про первые симптомы? Слабость, головная боль, лихорадка, припадки, температура. Потом начинается помутнение сознания, беспокойство, возбуждение… не то возбуждение, о котором ты подумал, малыш… затрудненное сглатывание. С такими симптомами ты труп.       Дже прижал ладонь ко лбу. Потом вскочил, подошел к мужчине и сравнил с жаром его тела. — К-кажется, у меня температура. — Тогда готовь булки под восемь болезненных уколов. — Не смешно! — Нисколько, — расхохотался ветеринар.       Джеджун набычился и отошел. Юнхо зажал струю воды пальцем, чтобы больно не ударила, и окатил парня с головы до пят. Взвизгнув, тот скрылся в клинике. От шума проснулся Пальбари, гавкнул, возвещая о том, что тоже хочет принять участие в игре, выбежал на солнце. Чон облил и его. Пождав хвост, мелкий убрался в дом, видимо, чтобы пожаловаться Джеджуну.       Ночью взошла полная луна. Ким завороженно смотрел на нее, расположившись на крыльце с чашкой кофе. Неподалеку сидел Юнхо, тыкал пальцем в смартфоне. Щенок жался к парню, обеспокоенно оглядывался. — Что это с ним? — Наверно, учуял какое-то зверье. — Мм… А полная луна сказывается на их поведении?       Чон поднял глаза к большому желтому диску, висящему в черном небе. — Перед полнолунием и первые два дня после него сходят с ума. Свиньи обгрызают задницы друг другу, размазывают дерьмом стены, а коровы… — Да хорош заливать!       Юнхо усмехнулся, когда его в бок чувствительно ткнула пятка парня. — Насколько я знаю, никаких исследований на данную тему не проходило. Хотя… кровяное давление растет, но от этого еще никто не сходил с ума.       Дже кивнул. И все же подгреб питомца к себе, усадил между ног и принялся гладить, успокаивая. — Кстати, о твоих любимицах… а коровы тоже дурнеют, когда беременные? — В смысле «тоже»? — Ну, женщины сходят с ума, требуя клубники с супом. — А-ааа. По мне так эти буренки все с приветом. Читал как-то, что одна дура подпрыгнула, когда ветеринар осматривал ее как раз на предмет беременности. Она сломала ему кость руки. — Хрена себе. — Угу. Эта самая кость проткнула ей прямую кишку. — Офигеть! — Такие дела. И да, теленка она не ожидала, — мужчина отложил гаджет и забросил руки за голову, привалился к стене. — Надумал лишать детеныша прелестей взрослой жизни?       Ким посмотрел на Пальбари. — Жалко. — Его яйки? — Почему человек так стремится занять роль Бога? — вытянул губы Дже, став похожим на капризного ребенка. — Почему мы должны решать за него? Лишать его того, чем наделила природа? — Потому, что так лучше. — Нам? А ему? — Дже, собаки, конечно, умные, но не парятся по поводу кастрации. Они просто не понимают, что с ними произошло.       Джеджун развернул к себе морду щенка, потом продемонстрировал ветеринару. — Как не понимают? Ты только посмотри в его глаза! Они умоляют: «Не режь мои яйца!»       Юнхо рассмеялся. — Посмотрю, как ты запоешь, когда он попытается трахнуть твою ногу. Ты так много возишься с животными, что даже странно слышать от тебя всю эту философскую ерунду.       Дже пожал плечами. Потом обнял Пальбари и уткнулся лицом ему в шерсть. — Пальбари особенный. — Решай сам, что делать. — Почему я? Это твоя собака, — щенок перекочевал на колени мужчины. — Уж я ему чик-чик. — Тебе лишь бы резать.       Через день клетки опустели — животные хорошо перенесли лечение и были оправлены домой. Выезды на фермы не намечались, было тихо и спокойно. Юнхо проснулся необычайно рано для спонтанного выходного. Футон Джеджуна был аккуратно сложен и убран на комод — старая привычка вновь взяла свое. Почесывая грудь, мужчина поднялся, подошел к окну и растворил, выглянул наружу. Ким устроил для питомца зарядку — бросал мячик на парковке, а Пальбари носился за ним. Несмотря на то, что вчера он нянчил питомца на руках, только сейчас заметил, как сильно тот подрос. Такой теленок с наскока мог и с ног свалить. У забора в полоске тени растянулся рыжий кот. Кажется, бродяга решил не покидать парня, и все же пришел с заброшенного теперь дома сюда. Словно бы услышав мысли мужчины, животное задрало голову и взглянуло желтыми глазищами на Юнхо. С таким пренебрежением деревенские удалые ребята смотрят на городских чистоплюев.       Одевшись, Чон спустился вниз. Щелкнув электрическим чайником, засел за компьютер. По новому адресу записей не было, и он мог спокойно курить бамбук целый день напролет. Конечно, клиенты могли и подойти, но это уже другой вопрос. Кофе на свежем воздухе взбодрил бы даже покойника. Усевшись на крыльце, мужчина блаженствовал. Воздух еще хранил комфортную прохладу, на небе было ни облачка, и можно было собственными обнаженными ступнями чувствовать, как солнце постепенно прогревает его. Был полный штиль. Мысли лениво текли чередой, вспомнился календарь. Джеджун должен был уехать на учебу совсем скоро. Чон ощутил легкую грусть — все же вдвоем здесь было веселее. Опять всплыл вопрос о том, посадить здесь врача, а самому вернуться в Сеул или же оставаться и спокойно работать в клинике, поручив бумажную волокиту менеджеру. Утро омрачилось мыслительной борьбой «за» и «против», которая могла вылиться в настоящую мигрень.       Прибежал Пальбари, учуяв запах напитка. Джеджун пришел следом. — Слушай, а давай прогуляемся в горы, — Юнхо кивнул за его плечо. — Погода отличная. — Супер! — парень расцвел улыбкой. — А возьмем сосиски? А палатку? А на сколько идем? Спальные мешки понадобятся?       Юнхо стойко перенес атаку вопросами. Пол часа ушло на укладывание рюкзаков, потом мужчина повесил на забор табличку с номером телефона, запер клинику. Дже уже находился на низком старте, сидел у калитки на корточках, гладил кота. Палатку они все же не взяли, только тонкие железные прутья для обжаривания сосисок. — Вот, держи, — Чон подошел, протянул поводок. — Лучше не отпускать Пальбари, а то может погнаться за зайцем и потеряться.       Дже поймал щенка, без труда пристегнул к ошейнику тонкий кожаный поводок. После чего наконец отодвинул щеколду и распахнул калитку. Мелкий тут же ринулся исследовать новую территорию, потащил за собой Кима. Юнхо двинулся за детишками, предварительно все заперев. Они прошли кустами до реки, перебрались на другой берег. Солнце пригревало спину все сильнее, легкий ветерок теребил волосы, овевал лицо. Пахло дикими цветами и зеленью. В воздухе мелькали крылья бабочек, жужжали пчелы. — Смотри, тут кто-то протоптал тропку, — Дже уперся копытцами в землю, удерживая любопытного щенка. — Когда-то в горах был обустроенный кемпинг. Сейчас, наверно, только аджуммы ходят на прогулку, — мужчина уверенно прошел дальше, скрылся за первыми деревьями.       В тени листвы стало чуточку прохладнее. Тропка отчетливо уводила вверх. Идти становилось труднее. Но только не для щенка, который с упорством карабкался на гору, распахнув пасть и вывалив язык. Дже висел на поводке, который теперь впился в запястье, пару раз едва не свалился от сильных рывков. — Дже! — окрикнул его Юнхо. — Сюда.       Джеджун вернулся к мужчине. Споткнулся о корягу, так спешил, упал в объятия мужчины. — Все в порядке? — Угу. — Смотри.       Юнхо отклонил тонкие деревья в сторону, и Джеджуну предстал вид блестящей в лучах солнца водной глади тонкой ленты реки, зажатой ярко-зелеными берегами. А чуть дальше виднелось здание клиники. Сейчас дом казался маленьким и игрушечным, словно конструктор лего. На парковке стояла одинокая машина, на крыше которой вольготно развалился кот, сейчас казавшийся желтой кнопкой. По дороге, которая угадывалась лишь из-за столбов ЛЭП, сновали машины. Солнце отражалось и от их стекол. — Кла-ааас! — парень распахнул рот от восторга. — Обалдеть!       Юнхо с улыбкой наблюдал за ним. Современных подростков невозможно было удивить чем-то таким, разве что новейшие гаджеты и новомодная ерунда типа гироскутеров могли вызвать восхищение и то мимолетное. Простое любование окружающей красотой осветило лицо Джеджуна каким-то магическим светом. Чон, можно сказать, был очарован не меньше. Но только парнем, а не ландшафтом. — Когда солнце зайдет за спину, можно будет сфотографировать для сайта, — Дже перевел взгляд на мужчину. Тот спохватился, что слишком долго и пристально пялился, кивнул и отвернулся.       Пальбари учуял живность неподалеку и разразился лаем, понесся, едва не вывернув руку Джеджуна из сустава. Пришлось бежать следом. Так они углубились в лес, держась тропы, а когда вышли на открытое пространство, знакомый пейзаж оказался скрыт гребнем горы. В ногах городского жителя начало отдавать болью, а футболка намокла от пота, потому решили устроить привал. Здесь пригодились знания Дже, и он быстро и сноровисто собрал небольшой костер, развел огонь. Щенок крутился рядом, привязанный к дереву. Рядом с ним безмятежно курил хозяин. Почти безмятежно. — Кажется, завтра у меня будет жутко болеть спина. — Устал? — Ну так пять литров не каждый день таскаешь на горбе. — Пять?! Зачем так много? — Тебе, мне и этому водохлебу, — кивнул Юнхо на питомца. — Хватило бы и двух. А Пальбари мог бы и из лужи попить. — И потом кони двинуть из-за грязной воды? Зря я что ли столько бабла вгрохал в его прививки?       Джеджун усмехнулся, как старый мудрый дед, так что Юнхо почувствовал себя несмышленышем. — Бактерий не нужно бояться, они делают наши тела сильнее. — Не в двадцать первом веке, малыш. Согласись, прививки спасли множество жизней. — Тогда почему очередь к проктологу все такая же длинная? — Ким лукаво прищурил глаза. — Я говорю о глистах, конечно же. — Руки надо мыть с мылом, — невозмутимо отгавкался Юнхо, вынимая на свет божий упаковку с сосисками и шампуры.       Пара минут ушла на то, чтобы вытащить еду из упаковки и нанизать на прутья. Огонь практически мгновенно подкоптил мясо, на поверхности появились пузырьки. Лопаясь, они высвобождали восхитительный аромат. Щенок заскулил и прижал уши к голове, облизнулся. Его темные глаза буравили поздний обед.       Ким подошел сзади к Юнхо, накрыл ладонями его плечи. Мужчина не обратил внимания, с деланым безразличием промолчал, занятый прокручиванием шампуров для равномерной прожарки. Дже напряг пальцы, массируя мышцы Чона. Тот и ухом не повел. Оба молчали, тишину нарушали лишь щебечущие птицы и рой насекомых. Джеджуна осенило вдруг — что, если Юнхо игнорировал его, желая как бы отодвинуть? Ненавязчиво, но все же не говоря прямого «отвали»? Неэффективная модель поведения. — Поцелуешь меня снова? — Дже, — предостерегающе прорычал Чон, рывком высвобождая плечи. — Что? — Мне скоро тридцать… — А мне девятнадцать. — Угу, через год. — Тебе тоже, — Джеджун мягко вернул пальцы на место. — Не нужно меня провоцировать. Я ведь не железный.       Юнхо стиснул губы в полоску. Да, хватило мужества признаться, он мог бы влюбиться в такую простоту и откровенность парня. Джеджун не кривлялся, говорил прямо и действовал так же. Даже не верилось, что подобные люди еще существовали. Целовался он, кстати, так же. Его губы отвечали ему тогда в туалете бара без промедления и мягко. Тот поцелуй не был прилюдией к полноценному интимному контакту, он уже был этим самым контактом. И Юнхо ощущал волнение от одного воспоминания той близости. И все же его удивляло, как мог Джеджун, такой неопытный и наверняка полный страхов и сомнений, так легко вверять себя в его руки. Как он нашел храбрость поцеловать его, признаться в любви? Интересно, мог ли он с таким же невозмутимым безрассудством забраться к нему в штаны и дотронуться до…? Выругавшись сквозь зубы, мужчина тряхнул головой. — О чем ты так задумался? — Джеджун обошел его и снял обгоревшие сосиски с огня. — Ерунда.       Сосиски, те, которые не превратились в горькую обгоревшую массу, оказались восхитительны. Без соуса, кимчи и зелени, просто в прикуску с хлебом, они были самыми вкусными в жизни Дже. Может, потому что рядом был Юнхо и больше никого. Перекусив, они развалились на траву, подложив под головы куртки. Мужчина, сбросив кроссовки и носки, подставил ноги прохладному ветерку. Он жевал травинку и медитировал, прикрыв глаза. Дже не мог просто наслаждаться покоем, искрутился. В конце концов тоже разулся.       Прохладная стопа парня прикоснулась к теплой ноге Чона. А вскоре уже большой палец Дже принялся мягко поглаживать чувствительную впадинку стопы Юнхо. Тот не отшатнулся. Но и не ответил. Только спустя некоторое время выказал свое недовольство. — Что ты делаешь? — Ничего.       Джеджун продолжил свои манипуляции. Усмехнулся. — Вот почему в фильмах в ресторанах парочки заигрывают друг с другом, касаясь коленями и бедрами. — Ты ведь вроде не смотришь «ящик». — Зимой смотрел.       Вновь повисло молчание. Дже думал, что Юнхо задремал. Но тот вдруг выплюнул соломинку. — Почему же парочки ногами трутся по-твоему? — Это… — Джеджун на мгновение задумался, как бы выразить свое мнение, — … делает их счастливыми. — Вот как? — Юнхо не удержался от улыбки. Слова Кима были так наивны и милы. — Да. Просто все, что было до этого: встреча, путь до ресторана, разговор ни о чем, это все как жест дружбы. Они хотят кожу. Ну, дотронуться до кожи. Обнаженной! — Мм, — задумчиво промычал Юнхо, словно бы подстегивая парня продолжить умозаключения. — Все, — обломал его подопечный.       Помедлив, Дже протянул руку и обнял мужчину. Тот остался лежать, как был, только немного напрягся. И все же не прогнал, не сбросил его ладонь, покоящуюся теперь на груди. — Ты… довольно умен, — проговорил Юнхо, возвращаясь к разговору, словно бы не замечая, что его обнимают. — Не особо. — Мне нравится тебя слушать. Ты необычно мыслишь, смотришь на вещи под необычным углом. — Просто складываю части речи в предложения, ничего особенного, — Дже ощутил легкое раздражение от того, что Юнхо делал вид, будто не замечает того, как близко лежат сейчас их тела. — Не принижай себя. — Не буду. И ты себя тоже тогда. — А когда это я…? — Юнхо открыл глаза и, наконец, взглянул на парня. — Все время говоришь, что стар.       Чон поднялся и сел. Джеджуну ничего не осталось, кроме как выпрямиться тоже. — Я… просто стараюсь объяснить, почему мы не можем… почему не может быть «мы» вообще. — Так боишься, что о тебе подумают другие? — Дже подтянул к себе ноги и уткнулся в колени подбородком. — Или я совсем-совсем не нравлюсь тебе?       Юнхо улыбнулся, но не растерянно, а словно бы в невольном восхищении. Выудив из кармана сигареты, он закурил. Покосился на парня. Тот смотрел на траву прямо перед собой. И сейчас казался невероятно уязвимым, даже голым. И безумно притягательным. О нем нельзя просто так перестать думать. — Ты делаешь вещи сложными для меня, — выдохнув дым, сказал Чон.       Дже поднял на него большие, внимательные глаза. — Имеешь в виду мои подкаты? — мужчина пожал плечами, и Джеджун надавил. — Почему я усложняю? Что именно? — Потому что это будет очень неправильно. — Будет?       Джеджун невольно покраснел. Это что, лучик надежды? — Да, будет, — тлеющая сигарета окрасила лицо мужчины и позолотила его блестящие глаза. — Не буду кривляться, будто это не приходило мне в голову. — Эм… — Джеджун не нашелся, что ответить на это. — На твой взгляд, что происходит? — Н-ничего, — робко произнес Дже. Вопрос, то, как его оформил Юнхо, смущало. — Окей, я поясню, если тебе не совсем понятно. Я вынужден сдерживаться. Да, да, из-за общественного мнения, воспитания, морали и многой другой ботвы.       Вот так, малыш, подумалось с неким облегчением Юнхо. Как тебе такое признание в ответ? Карты выложены, партия разыграна. Дже проиграл. Парень себя так и ощущал. Но все же юношеское пылкое сердце не могло капитулировать так просто. — Ты ошибаешься. — Да? В чем же? — тон Юнхо стал покровительственный и всепонимающий. Джеджун ощутил тупую ненависть — его все же считали ребенком. — Не я усложняю, а ты.       В голосе Дже сквозила обида и слезы. Юнхо выдохнул дым и бросил окурок в еле тлеющий костер. Прежде чем Джеджун осознал, он придвинулся к нему, уставился прямо в глаза. А потом вдруг коснулся нижней губы парня подушечкой указательного пальца, провел вправо-влево, немного надавил. И когда под давлением плоть поддалась, приоткрывая язык и ряд зубов, мужчина прильнул к его губам, тут же скользнув в рот. Дже остолбенел. И не сразу понял, когда успел коснуться спиной куртки, как оказался распростерт на траве. Юнхо обхватил его щеки ладонями, поразил своим напором и ошеломил. Но Ким не долго пребывал в изумлении, обвил руками его шею и страстно ответил.       И все же сладость поцелуя, такого желанного и долгожданного, не могла длиться вечность. — Доволен? — шепнул Юнхо, отстраняясь. Вместо ответа Дже громко сглотнул и вновь взглянул на губы мужчины. — Пора возвращаться. — Еще рано. — Джеджун, я себя знаю. Нужно остановиться сейчас, пока еще все хорошо. Пока мы не сделали такого, чего потом стыдились бы. — Но…! — Пусть все так останется. Ладно? — Юнхо улыбнулся парню мягко, но категорично. — Я хочу оставаться хорошим парнем. — Не будь хорошим, — отчаянно зашептал Джеджун, потянувшись к нему. — Мне без разницы! Никто не узнает!       Отчаянным движением, которое позже наверняка могло спровоцировать у Кима сердечный приступ, парень потянулся и вцепился в ширинку на джинсах Юнхо. Тогда он мог бы даже засунуть руку ему под белье, так не хотел отпускать момент. Однако Чон, словно бы прочитав намерения, накрыл ладонью руку Джеджуна. Задержав на долю секунды, как бы прижав пальцы Дже к своим гениталиям, он отнял их. — Не нужно. — Прости, — выдохнул Дже скорее автоматически, чем действительно сожалея.       Юнхо не отпускал руку Джеджуна, пока не поднялся сам и не помог встать на ноги и ему. — Мы должны забросать костер землей.       Дже не ответил. Однако эта обычная рутинная заметка помогла отрезвить голову и вернуться в реальный мир, а также помогла реальному миру вернуться в их жизни. Пальбари, склоняющееся к лесу солнце, дорога назад, ожидание скорого отъезда и пресное существование в студенческом общежитии. — Я не смогу с этим жить. — Ерунда.       Юнхо взвалил рюкзак на спину и отвязал щенка. Протянул руку к парню, молчаливо принуждая переплести пальцы. Ким повиновался. Так они пошли назад. Джеджун смотрел на ладонь мужчины, бросал взгляд ему в спину и думал, что было в этом жесте. Типа уступка? Приятельское полуобъятие? Ничего не значащий, беззаботный знак, как если бы бывшие любовники перегорели и больше не спят вместе, но остались друзьями и иногда выбираются вместе в бар? Так Юнхо подвел черту? Они приятели и ничего другого не будет?       В этот момент Джеджун захотел оказаться как можно дальше отсюда, сбежать, скрыться, раствориться в тусклом свете дня.