Алые мечи

Несмотря на наличие высоких технологий, скорость распространения новостей в галактике зачастую оставляла желать лучшего; многие обитатели отдаленных уголков теперь уже Империи узнавали их с большим опозданием. Ученица Вейдера Асока Тано, которой не посчастливилось столкнуться с самым что ни на есть скотским отношением со стороны потерявших всякие границы сектантов, вернулась на свою родную планету, где нашла свою семью, устроилась на работу и начала было привыкать к новой жизни уже в качестве рядовой гражданки государства, а не рыцаря-джедая, но тут она наконец-таки узнала о том, что произошло с ее учителем, и незамедлительно вылетела на Корускант. В космопорту ее встретила старая подруга Баррисс Оффи — вид у нее был очень необычный, и облачение совсем не такое, как то, в котором ее привыкла видеть тогрута: теперь Баррисс носила элегантную черную форму с белыми и красными опознавательными знаками и алый световой меч. — Как же я рада тебя видеть, — мириаланка крепко обняла Асоку. — Ты себе даже не представляешь, что тут у нас творилось и чего тебе удалось избежать. — И чего же именно? — той ее слова сразу не понравились. — А у вас в новостях этого не показывали? — спросила Баррисс и в подробностях рассказала подруге обо всем произошедшем, включая то, как она сама появилась на свет и где по прихоти сбрендившего Винду провела несколько месяцев — и вообще не вышла бы оттуда, если бы не Энакин и канцлер. Чем дольше Асока ее слушала, тем больше убеждалась в том, как ей повезло вовремя отделаться от мерзкой секты и ее сумасшедших адептов. — Я, честно говоря, думала, что для меня уже все кончено, причем не только тогда, когда я в подвале Храма сидела, но даже и в тот момент, когда канцлер меня в штаб-квартире Ордена Ситхов спрятал, — пояснила Баррисс. — Ты себе даже не представляешь, в каком я была состоянии, я на ногах держаться практически не могла, разве что с чьей-то помощью. Думала, что вообще не выживу, равно как и Энакин — сама знаешь, как ему досталось, но, как видишь, сейчас в полном порядке. А вот теперь попробуй хотя бы приблизительно прикинуть, что могло с тобой случиться. Та уже поняла, что не только не зря вняла предупреждению Асажж Вентресс, но и решила не прощать сектантам обиду и, несмотря на все их уговоры, поскорее убралась к себе домой. — Владыка Вейдер… то есть Энакин всегда любил тебя всей душой, — продолжала тем временем ее подруга. — Ты для него была не просто как ученица — скорее как младшая сестра, все это видели, и он бы безо всяких раздумий отдал бы за тебя жизнь, если бы это потребовалось, для него во главе угла стоит безопасность его близких, а потом уже все остальное. Если бы Винду посмел тебя тронуть, он сразу бы кинулся тебя защищать, и тогда, честно говоря, я даже боюсь представить себе возможные последствия. Все хорошо, что хорошо кончается. Асока внимательно оглядела ее с ног до головы: — А что это на тебе за форма такая? Ты теперь служишь в каком-то элитном подразделении? — В Инквизитории! — с гордостью ответила мириаланка. — А что это такое? — тогруте, конечно, не терпелось как можно скорее увидеть Вейдера, но нынешняя жизнь ее подруги интересовала ее не меньше, да и сама она не хотела больше сидеть на Шили и заниматься скучной заурядной работой — от природы она была весьма деятельной личностью и подумывала о том, чтобы тоже пойти на службу в имперские войска. — Ну это как раз и есть элитное воинское подразделение, — сказала Баррисс, — только для одаренных. В нем сейчас служит много наших общих знакомых, и мы занимаемся тем, что отлавливаем врагов Империи. Как ты сама понимаешь, у Винду тоже было достаточно приспешников, не все из них согласились сложить оружие, да и владыке Сидиусу поверили тоже отнюдь не все. По ее тону Асока поняла, что что-то явно неладно. — Чему конкретно поверили? — с подозрением спросила она. — Грядет война, — нахмурилась ее подруга. — Война, равных которой еще не было за всю историю галактики, и с этим врагом нам будет очень тяжело совладать. Это не просто джедаи против ситхов или республиканцы против конфедератов, это кое-кто пострашнее. Захватчики из другой галактики. Тогрута сделала шаг назад. — Что?! — Разведка обнаружила, что нашей родной галактике угрожает враг извне, — терпеливо пояснила Баррисс, понимая, что Асоке нужно будет время для того, чтобы все понять, осознать и свыкнуться с новой реальностью, сильно отличающейся от всего того, к чему она привыкла. — В любом учебнике говорится о существовании других галактик и в теории даже других вселенных, но долгие годы ученые были убеждены в том, что путешествовать из одной галактики в другую по разным причинам просто невозможно, поэтому нам только и останется что наблюдать их в телескопы. Они жестоко ошиблись. Мандалорские патрули наткнулись на чужой разведывательный корабль, и сам он, и те, кто на нем летел, не были похожи ни на одну форму жизни, известную нам до сего дня. Они решили во всем разобраться и выяснить, что это за существа. Судя по тем данным, что им удалось получить, странные создания прибыли из другой галактики, а намерения у этих пришельцев крайне враждебные. Ходят слухи, что именно эти чужаки в свое время похитили мастера Верджер. Ты нам нужна, Асока. Ты воин, а сейчас на счету каждый, кто способен держать оружие. У наших врагов огромная армия и невероятный по численности и мощи флот. Владыка Сидиус и его ученики сейчас целыми днями работают над постройкой экспериментальной боевой космической станции, потому что некоторые корабли наших вероятных противников размером ни много ни мало с целую планету. Мы мобилизовали все силы и делаем все возможное для защиты нашего дома, но бывшие джедаи и фанаты Республики не просто нам не верят, но еще и гадят, — с досадой произнесла она. Услышанное отчасти сильно напугало Асоку, но в то же время и вселило в нее надежду — если Баррисс говорит, что Энакин занимается постройкой космической станции, значит, ее друг и учитель все-таки не превратился в совершенно беспомощного калеку? Выпуски голоновостей, которые ей удалось посмотреть, были один страшнее другого — в частности, репортеры утверждали, что свихнувшийся монстр Кеноби сначала поотрубал бывшему ученику все конечности, а потом столкнул его в огонь, вследствие чего тот теперь вынужден постоянно носить защитный костюм, снабженный системами жизнеобеспечения, и не может даже самостоятельно дышать. — А Энакин? — она наконец-таки решилась задать вопрос. — Как он? Я же ведь только ради него сюда и прилетела… — Не переживай, все не так уж страшно, — улыбнулась мириаланка, — он вполне в состоянии вести нормальный образ жизни и ждет тебя. Конечно, ты вправе потом вернуться домой и жить так, как считаешь нужным, ты свободна в своем выборе, но мы будем очень рады, если ты останешься и будешь сражаться вместе с нами. Пойдем. * Придя к власти, Сидиус навел в галактике относительный порядок, серьезно занялся гонкой вооружений и реорганизацией армии, а также уделил особое внимание военной подготовке тех, кто был чувствителен к Силе — он еще не знал о том, что йуужань-вонги в ней не ощущаются, но вполне резонно решил, что одаренный боец стоит пары сотен, а то и тысяч обычных разумных любой расы. Стараясь не вызвать паники среди гражданского населения, он осторожно сообщил жителям галактики о возможном нападении противника, а для одаренных детей и молодежи организовал несколько специальных школ и даже высших учебных заведений под руководством своих ближайших соратников. Изменения затронули и административную систему: он назначил на важные посты в Империи нескольких представителей разных рас, которым всецело и полностью доверял. Вице-канцлер Мас Амедда теперь получил должность великого визиря, фактически по-прежнему оставаясь правой рукой и ближайшим советником главы государства, а лейтенант-губернатор Эриаду Уилхафф Таркин — должность гранд-моффа и власть над несколькими приоритетными секторами галактики. Дарт Сидиус хотел назначить гранд-моффом также и сенатора от Рилота Орна Фри Таа, однако тот в последнее время сильно жаловался на здоровье — как-никак возраст и чрезмерное пристрастие к сладкому, жирному и жареному давали себя знать. Тем не менее соображал немолодой тви’лек по-прежнему неплохо и предложил главе государства отличную альтернативу — Инетри Эйво, отца Нумы, той самой девочки, которую Хейдис нашел на Коррибане почти при смерти, а Саваж Опресс взял в ученицы. Сидиусу такая кандидатура пришлась по нраву — Инетри был далеко не стар, энергичен и неглуп, а республикоидов, джедаев и все с ними связанное ненавидел лютой ненавистью. Асока Тано, встретившись и пообщавшись со своим учителем, решила и в самом деле остаться на службе у Сидиуса, но не в Инквизитории, а в имперской службе безопасности — там ее навыки и умения оказались как раз кстати. Фанатам старой системы, впрочем, не сиделось спокойно на пятой точке; многие из них решили, что Сидиус самым что ни на есть бессовестным образом попрал их права и свободы, и организовали повстанческие ячейки. Все его предупреждения о грядущем вторжении врагов, которое теперь уже открыто обсуждалось по головидению, они сочли бредовой пропагандой, которая нужна Императору лишь для того, чтобы оправдать свою жажду власти. Среди этих личностей нашлось довольно приличное количество беглых джедаев, не пожелавших сдаться службе безопасности, и они, действуя в одиночку или примкнув к шайкам республикоидов, начали откровенно гадить имперцам, устраивая террористические акты и диверсии. В один прекрасный день какой-то уцелевший сектант докатился до того, что заложил бомбу в здание Имперской военной академии. К счастью, взрывное устройство удалось вовремя обезвредить, и никто не пострадал, однако занятия были сорваны, а студенты и преподаватели натерпелись страху. Служба безопасности сразу же принялась за расследование и вычислила преступника: им оказался беглый джедай-фанатик расы тви’леков, который к тому же был сообщником еще одного поклонника республиканских порядков — генерала, то бишь полевого командира террористов Чама Синдуллы. Одной попыткой совершения теракта сектант не ограничился и решил теперь взорвать уже школу для одаренных на планете Дромунд Каас — логика его была понятна, будущих ситхов незачем жалеть, они же все равно враги, пусть пока и дети; к счастью для учеников и персонала, придурка вовремя спугнула охрана. — Вот же мрази, — негодовал гранд-мофф Инетри Эйво, который за годы жизни в Республике предостаточно натерпелся и от ее руководства, и от джедаев и считал, что республиканские твари относились к представителям его расы немногим лучше, чем к животным, если не сказать — вообще намного хуже. — Им делают как лучше, а они хотят как всегда. Впрочем, понятно, чего они хотят — по-прежнему безнаказанно продавать собственных детей в рабство или сбагривать в мерзкую секту. Ну ничего, мало вам, уродам, не покажется. Джедай и его дружки, однако, не рассчитали своих сил; привыкнув в годы Республики преследовать одиночек, они не подумали о том, что сражаться с одним ситхом — совсем не то, что с несколькими, а то и с целой сотней; даже ситх-ученик, еще не достигший совершеннолетия, представлял огромную опасность для любого противника. Детишки из учебного заведения на Дромунд Каасе, естественно, не остались в долгу: они спланировали целую операцию по устранению врага, отловили зловредного джедая, расчленили его прямо на территории школы, раскидали его кишки по деревьям, органы размножения намотали на ручку двери, а голову насадили на штырь на заборе. На любого более-менее адекватного разумного такая акция устрашения подействовала бы безотказно, навсегда отбив у него охоту гадить окружающим, но все республиканцы были на редкость тупыми и упертыми. Они не только не угомонились, но и продолжили свои мерзопакостные выходки — теперь их мишенью стала планета Лотал, где находились имперские склады с оружием. Гранд-мофф Эйво отдал приказ немедленно схватить и расстрелять мерзких республикоидов во главе с его соотечественником Чамом Синдуллой, но тем, несмотря на все усилия элитных имперских подразделений, все же удалось ускользнуть. * …там скалится страшная рожа труда. И. Бродский На Татуине фермер Оуэн Ларс и его жена Беру воспитывали своего маленького племянника Люка; свои дети у них по неизвестной причине почему-то не получались, хотя им очень хотелось их иметь, и они были рады его появлению в их скромном жилище как подарку судьбы. В суровых условиях пустынной планеты брат Энакина вынужден был проводить за работой дни и ночи, чтобы хоть как-то обеспечить своей небольшой семье сносное существование, и воспитанием ребенка занималась преимущественно Беру, но в силу своего чрезмерно мягкого характера она позволяла мальчику капризничать в тех случаях, когда его давно пора было выпороть. Люк постепенно подрастал, начал хамить, хулиганить, регулярно выпендривался за столом, совершенно не хотел учиться и никогда не помогал дяде с теткой по дому, однако добрая женщина спускала все на тормозах. Оби-Ван Кеноби тем временем по-прежнему скрывался в пустыне от правосудия. Поселившись в заброшенном доме, он не стал заниматься никаким общественно полезным трудом; вместо того, чтобы устроиться на работу, он целыми днями беспробудно пил и к тому же лет так через пять еще и пристрастился к курению весьма сомнительной травы. В сфере добывания выпивки и курева бывший джедай стал настоящим мастером: он регулярно ходил на отдаленные фермы воровать технический спирт, а также воздействовал на разум продавцов спиртного и наркодилеров, если те по собственной неосторожности вдруг приближались к логову сектанта, либо просто их убивал и отбирал у них весь товар, который, естественно, использовал по назначению. Случались в его новой жизни и крайне тяжелые моменты, когда найти спирт ему не удавалось, а наркодилеры в пустыню не забредали, и тогда Кеноби пытался втереться к кому-нибудь в доверие и начать давить на жалость. Он бродил по фермам, мелким поселениям и кантинам и, представляясь бедным бездомным по имени Бен, напрямую клянчил выпивку у местных жителей, чем доводил их до белого каления; несмотря на то, что имперцы назначили за его голову баснословную награду, пока что ему удавалось успешно избегать поимки и наказания благодаря плохой работе сети новостного оповещения и своему умению воздействовать на чужое сознание. Когда малышу Люку исполнилось семь, Беру Ларс договорилась со своей знакомой, тоже женой фермера, жившей по соседству, у которой был сын на полгода младше, и обе они по очереди стали возить детей по утрам в школу. Несмотря на все старания заботливой тетки, в школе Люк учился через пень-колоду, учителей не слушал, на уроках смотрел в окно, делать домашние задания ленился и с трудом осилил грамоту: его родственницу неоднократно вызывали на профилактические беседы к директору, но все было тщетно — в ответ на все его увещевания, демонстрацию электронного журнала с безобразной успеваемостью юного Скайуокера, который с огромным трудом перебивался с кола на двойку, и угрозы оставить неуча на второй год Беру просила учителей отнестись к ее милому дитятку помягче, ведь он несчастный сирота и растет без отца и матери, да и вообще он же еще совсем ребенок, он же еще ничего не понимает. Дело кончилось тем, что добросердечная женщина пожалела малолетнего лентяя и тупицу и после окончания второго класса забрала его из школы. Оуэн решил, что это не дело, и снял было ремень с пряжкой, но его супруга грудью встала на защиту племянника и вместо того, чтобы заставить Люка все-таки учить уроки, принялась убеждать мужа в том, что малыш на самом деле хороший, просто к нему придирается злой директор-хатт. Естественно, это не соответствовало действительности — директор был строгим, но справедливым и не делал никаких исключений и поблажек для отдельных учеников, однако сын его соплеменника Джаббы Ротта, который учился в том же классе, что и Люк, успевал на четверки и пятерки, потому что отец не ленился заглядывать в его тетради и отслеживать, как его отпрыск готовит уроки. В итоге дядя Люка плюнул и пошел спать: во-первых, ему не хотелось ругаться и тем более драться с Беру, во-вторых, он и так сильно устал после тяжелого трудового дня. Больше племянник Ларсов школу не посещал, но никакой социальной службы на Татуине не было, и поэтому наказания за это Беру не понесла — на Корусканте или Мандалоре она давно бы уже предстала перед органами опеки за то, что ребенок школьного возраста нигде не учится и целыми днями бездельничает. Оуэн какое-то время пытался упрекать и ругать жену за то, что она потворствует безделью племянника и непременно его испортит, но все было тщетно — Беру любила Люка слепой беззаветной любовью, которая шла только во вред мальчику. Через какое-то время фермер в свою очередь с большим опозданием все-таки узнал о том, что на самом деле произошло с его братом Энакином и кто в этом виноват. Отправившись в Мос Эйсли за всякими нужными в хозяйстве приспособлениями, он зашел в кантину перекусить и заодно посмотрел новости по старенькому головизору, укрепленному на обшарпанной стене заведения; увиденное привело его в ужас, но тем не менее он взял себя в руки, немного поразмыслил и решил действовать по-умному. Он решил совместить приятное с полезным и не только получить вознаграждение за голову мерзкого сектанта, поскольку денежки в его хозяйстве были бы отнюдь не лишними, но и отомстить тому за Энакина; естественно, он не полез в драку с Кеноби, поскольку такой неравный бой кончился бы однозначно не в пользу фермера. Оуэн давненько заметил, что его не в меру жалостливая супруга подкармливает беглого джедая, который прячется в заброшенном жилье милях в пяти от их фермы, всякими объедками и огрызками со стола, и, воспользовавшись такой соблазнительной возможностью, стал подсыпать тому в еду разнообразные химикаты, предназначенные для чистки отхожих мест и уничтожения паразитов. Вопреки его ожиданиям, Кеноби от них все-таки не сдох; он и без того раньше не отличался красотой и выглядел заметно старше своих лет, но тут фундаментально сдал и в сорок с небольшим стал выглядеть на все восемьдесят. Оуэн, немного понаблюдав за объявленным в розыск сектантом, решил набраться терпения и немного подождать: видимо, все дело было в чувствительности к Силе, рано или поздно джедай все равно должен был откинуться, хотя любой другой человек от таких доз яда сдох бы на месте. Беру Ларс по доброте душевной пыталась искренне принимать участие в жизни сектанта, который постепенно все глубже и глубже скатывался на социальное дно. В один прекрасный день она, в очередной раз наведавшись к нему с тем, что осталось от завтрака и обеда, посоветовала ему устроиться-таки на работу, благо на тот момент Оби-Ван еще не окончательно погряз в пьянстве и наркотиках и вполне мог бы наладить свой быт, однако все ее благие намерения пропали даром. Проблема заключалась отнюдь не в нетрудоспособности Оби-Вана, а в том, что он по любому поводу привык советоваться с зеленым сморчком; в этот раз он поступил точно так же и, связавшись по тайному каналу с магистром Йодой, который в то время прозябал в еще более дрянных условиях в сырой пещере на Дагобе, попросил престарелого гаденка изречь свой высочайший вердикт относительно того, стоит ли бывшему джедаю работать. Тот питал отвращение к любой лично и общественно полезной трудовой деятельности, поскольку за долгие годы в секте джедаев благополучно привык жить и жрать за счет безотказного государства, а потому, естественно, заявил, что идти на работу его выкормышу не следует — в его глазах всякий труд, тем более связанный с накоплением материальных благ и приобретением имущества, был равнозначен переходу на Темную Сторону и приводил его в дикий ужас. Оби-Ван, естественно, послушался и упустил последнюю возможность начать нормальную жизнь, но его наставник был по определению всегда прав. Оуэн Ларс благополучно закрывал глаза на то, что его супруга подкармливает бывшего сектанта, поскольку все-таки рассчитывал нарубить денежек, и слегка журил жену за то, что их племянник бездельничает и не ходит в школу, но в отношении возможного общения Оби-Вана с Люком проявил редкостную твердость и пообещал прибить мальчика, если увидит его рядом с мерзопакостным сектантом. — Запомни, Люк, старик Бен — самый настоящий сумасшедший! — припугнул его дядя. — Хочешь жить, не смей к нему приближаться. Говорят, он ходит по ночам по пустыне и ест других разумных! Для десятилетнего ребенка такая байка вполне сгодилась, но когда Люк подрос, Оуэн привел уже совсем иные аргументы. — Твой покойный отец, — фермер, чтобы лишний раз не травмировать мальчика, сказал ему, что его отец якобы был республиканским пилотом и разбился в подбитом конфедератами истребителе, — был очень амбициозным человеком и мечтал о славе и признании. Еще ребенком он участвовал в гонках, чтобы доказать всем, что он лучший, и у него это получилось. Он решил идти дальше и поступил на службу в республиканскую авиацию, где все по праву считали его прекрасным пилотом. Чем все кончилось, ты знаешь сам. Поэтому послушай-ка, дорогой племянник, моего совета и не глупи: твое место здесь, на Татуине, нам, простым людям, живется намного легче, чем тем, кто жаждет признания и славы. Лучше займись-ка наконец чем-нибудь полезным, смотри вон на меня и учись, пока я жив. Вырастешь, унаследуешь мою ферму, может, денежек хоть каких-нибудь заработаешь, встретишь хорошую девушку, женишься — что еще надо? Держись подальше от всяких авантюр, целее будешь. И от старого Бена подальше держись, я слыхал, что он в свое время тоже участвовал в войне с конфедератами, жив остался, но на этой почве сбрендил, не ровен час, он тебе что-нибудь плохое сделает, от таких людей всего можно ожидать. Люк плохо понимал, о чем вообще идет речь, потому что историю не знал и мог судить обо всех событиях в галактике лишь по рассказам старших, но на какое-то время все же внял предупреждениям дяди и воздержался от общения с Оби-Ваном. Беру попыталась возражать и убеждать мужа в том, что Бен на самом деле отнюдь не плохой человек, наверняка на него просто возводят напраслину, но тот был неумолим. — Перестань, — он стукнул кулаком по столу. — Напраслина это, не напраслина, мне это все неинтересно. Важно то, что он вполне может причинить Люку вред, ты же сама знаешь, с войны люди нормальными не возвращаются, или просто начать забивать ему голову всякими глупыми байками, а тот, не ровен час, примется мечтать о красивой жизни и славе, бросит все, полетит на какой-нибудь там Корускант и погибнет, как его отец, в очередном неравном бою! Место Люка здесь и только здесь, я всю свою жизнь был фермером и жил хорошо, мой отец был фермером и жил хорошо, мой дед был фермером и жил хорошо, пусть и мой племянник будет фермером и заживет еще лучше! Большой мир не для маленьких людей, ничего, кроме неприятностей, мы там не увидим! — Хорошо, дядя, — твердо пообещал Люк, — клянусь, я никогда не буду разговаривать с этим стариком, а если его увижу — убегу. — Вот и умница, — успокоился Оуэн Ларс.