Алые мечи

После горячего душа чисто вымытая и закутанная в халат Орсона Кренника Джин лежала на аккуратно застеленном диване под теплым одеялом и впервые за много лет могла бы насладиться крепким сном в нормальной постели, если бы не отвратительное самочувствие. Она ненадолго задремала, но потом снова проснулась от приступа кашля. Директор был не слишком силен в медицине и решил, что она просто очень сильно простужена, тем более что в этот раз кровь горлом у нее не шла, поэтому принес ей крепкого горячего чаю и жаропонижающее, которое, впрочем, толком не помогло. — Джин, девочка моя, ты вся горишь, и мне это очень не нравится, — испуганно сказал он. — Я сейчас вызову врача, мне тут самому не справиться, тебе нужны более мощные лекарства. Девушка подняла голову. Директор стоял у изголовья ее постели и обеспокоенно смотрел на электронный градусник, который держал в руке. — Тебе срочно надо в госпиталь, — настойчиво произнес Кренник. — У тебя очень сильный жар, ты так, не ровен час, и на руках у меня умрешь. Джин испугалась. — Я не хочу туда! Меня сразу арестуют и расстреляют! — Дура, — обругал ее директор. — Тебе жить надоело? Так, ладно, давай-ка я тебе сначала еще горячего чаю принесу, и постарайся снова немного поспать. Когда Креннику показалось, что она снова уснула, он решил, не откладывая дело в долгий ящик, вызвать медиков. Джин, впрочем, только задремала и смогла услышать его голос из коридора — он разговаривал с диспетчером станции неотложной помощи. — Да, это Орсон Кренник, директор проекта. Пришлите, пожалуйста, «скорую». Джин Эрсо, двадцать один год, высокая температура — тридцать девять и семь, сильный кашель, похоже, что воспаление легких. Нет, нет, я не родственник, я друг семьи, у нее отец погиб во время недавнего теракта. Да, хорошо. Ждем. Медики прибыли очень быстро; они расспросили директора о том, что случилось с больной, и стали ее осматривать. Тут у девушки случился очередной приступ кашля, во время которого она судорожно хватала ртом воздух и едва ли не задыхалась, забрызгав кровью всю подушку. — Вы что, в школу не ходили? — накинулся на Кренника глава медицинской бригады, немолодой деваронец. — Из-за того, что она разговаривала с вашими коллегами, мы закрываем вашу контору на недельный карантин, завтра всем сотрудникам нужно обязательно явиться на профилактику, и вам тоже! Простудилась, думали? Что такое туберкулез легких, знаете? Вот вам рецепт, немедленно ступайте в аптеку и купите вот этот антибиотик, две таблетки после еды на ночь, пока вы сами заразу не схватили! Бедный директор угрюмо кивал в ответ на всю его бранную тираду. — Ну я же не медик… — Вот завтра сами и будете объяснительную владыке Вейдеру писать, почему опять работа стоит, я за вас оправдываться не пойду. В стационар ее, быстро, причем в инфекционное отделение и в отдельный бокс! — скомандовал он своим помощникам. * Помнятся гости Шумной толпою, Личико милой С белой фатою. Динь-динь-динь, динь-динь-динь — Звон бокалов шумит, С молодою женой Мой соперник стоит! Народная песня Через несколько дней Люк снова улучил момент, чтобы незаметно сбежать из дома, и отправился на встречу с Оби-Ваном; ему очень хотелось послушать рассказы старика о делах минувших дней и сражениях, в которых тот участвовал. Поскольку юноша практически нигде не бывал, а об отношениях с противоположным полом мог судить лишь на примере супружеской жизни своих тети и дяди, ему было интересно также узнать о несчастной любви своего нового знакомого. — Так кто была та женщина, о которой ты говорил мне в прошлый раз? — спросил Люк. Оби-Ван достал из кармана своей потрепанной рубашки маленькую фотографию, напечатанную на обрывке флимсипласта. На ней была изображена прекрасная светловолосая женщина в темно-синем платье; взгляд у нее был задумчивый и печальный. — Какая красивая, — ахнул юноша. — Была, мой мальчик, была, — всхлипнул Кеноби, и по его морщинистой щеке покатилась одинокая слеза. — Это Сатин Крайз, герцогиня Мандалора. Ты себе и представить не можешь, как я ее любил, пока один из учеников Императора не уничтожил мое счастье. — Ее убили, да? — сочувственно спросил юноша. Оби-Ван снова шмыгнул носом. — Да, Люк, все закончилось очень печально. Ее убили. Мы с Сатин были знакомы с ранней юности, еще когда был жив мой учитель, Квай-Гон Джинн, и очень любили друг друга, пока не случилась страшная беда. Выражение лица престарелого сектанта сильно напугало его собеседника — Люк уже успел пожалеть о том, что задал неудобный вопрос. — Прости, Оби-Ван, — печально произнес он, — я вижу, эти воспоминания причиняют тебе боль, зря я об этом заговорил… — Ничего страшного, Люк, ты должен об этом знать, пусть это уже и история, — шизофреник, параноик и патологический лгун Кеноби без труда разыграл перед наивным и явно не обремененным разумом юнцом целый спектакль. — У Императора был сын от датомирской ведьмы, а я тебе уже говорил, что этот властолюбец позволял своим выкормышам все. Эта женщина, мать Талзин, вовсе не горела желанием воспитывать свое дитя, поэтому быстро сбагрила его отцу, а тот был и рад — воспитал его по своему образу и подобию, даже в худшем варианте! Люк вздрогнул от испуга. — И это он ее убил? — Да, это очень страшная история. Мы с герцогиней Сатин Крайз очень любили друг друга и собирались пожениться, но потом на ее родную планету наведался выродок Палпатина. Моя Сатин была настолько мягкой и миролюбивой, что не могла постоять за себя, и он, воспользовавшись этим, надругался над ней и убил ее, я же не успел прийти к ней на помощь! Юноша только головой покачал. — Какая отвратительная жестокость! Мне так вас жаль! Если этот мерзавец был сыном самого Императора, — возмутился наивный Люк, — он же мог купить любую женщину, какую только ни пожелает, наверняка у него было полно денег, и многие были бы рады лечь в его постель за щедрые подарки! — Конечно, мой мальчик, — радовался Оби-Ван, наконец найдя придурка, которому мог безнаказанно гадить в уши и клеветать на окружающих, не боясь ответственности, — мог, да не хотел! Любая была к его услугам, но ему понадобилась моя Сатин! Через неделю Люк, дождавшись, пока на улице станет почти совсем темно, снова наведался к Оби-Вану. Тот опять принялся за свои байки, только теперь поведал юному недоумку иную версию истории с Сатин Крайз — в его помраченном полуразложившемся мозгу все перемешалось, и он рассказал племяннику Ларсов о том, как подлая предательница пошла замуж по доброй воле, впрочем, за большие деньги. — Понимаешь, Люк, я раньше был джедаем, а рыцарь-джедай не должен собирать богатства, — сказал он. — Моей любимой это очень не нравилось, она привыкла к совсем иной жизни, я при всем желании не мог дать ей того, что было нужно. Тут к ней посватался императорский сынок, предложил ей все, что она пожелает, она и согласилась — бросила меня ради него. Помню, видел я в голоновостях их свадьбу — ох, как мне обидно было! Юноша даже не задумался о том, что несколько дней назад Оби-Ван говорил ему совсем другое, и вновь принялся сочувственно кивать и поддакивать. — Мне очень жаль, как же нехорошо вышло… * Примерно через две недели после инцидента на Иду, где находилась база Орсона Кренника, Император попросил Вейдера и Мола явиться к нему для конфиденциального разговора; оба думали, что беседа будет касаться разработок новейших образцов вооружения, однако все оказалось совсем не так. — Я вас не то чтобы по делу к себе позвал, — сказал он обоим ученикам, — с нашим секретным и не очень оружием вам и так все понятно, я смотрю, все с ним прекрасно управляются, осталось лишь испытать его в деле. Вейдер поежился. — Лучше бы до этого не дошло. — Не надейся, Эни, дойдет, — грустно ответил Дарт Сидиус, — однако не стоит забывать и о том, что в этом мире не все завязано на войнах, есть и более приятные вещи, да жизнь наша в принципе никогда не останавливается, даже если вокруг творится что-то страшное. Энакин кивнул — в этом он был согласен со своим учителем и сразу вспомнил недавние слова губернатора Лотала Аринды Прайс. Ее верная помощница Макет Туа сразу после того, как бывший гранд-инквизитор решил подать в отставку, вышла за него замуж и родила дочку, а присутствовавшая на их свадьбе в качестве свидетельницы Аринда сказала, что даже в военное время никто не должен забывать о том, что есть и простые радости, необходимые всем разумным. — Дело в том, что я уже давно встречаюсь с Исанн, дочерью Арманда Айсарда, — объяснил Дарт Сидиус, — Если бы не вся эта ситуация с республиканскими террористами, я бы женился на ней открыто, но из соображений безопасности сейчас не стоит устраивать большие праздники и пышные церемонии, потому что прежде всего я могу ненароком подставить под удар ее — со сторонников Республики станется использовать Исанн в качестве мишени, поскольку они при всем желании не могут дотянуться до меня. Поэтому мы с ней немного поразмыслили и решили расписаться тайно, а вас двоих как тех, кому я всецело доверяю, я прошу быть моими свидетелями. Его ученики переглянулись. — Мы согласны, — в один голос ответили они. * С момента гибели Галена Эрсо прошло около месяца; все это время Имперская служба безопасности и Инквизиторий посвятили расследованию инцидента и отлову беглых террористов, среди которых, как выяснилось, были и весьма обеспеченные и высокопоставленные граждане. — Слышал новость? Твоя знакомая Лея Органа арестована по обвинению в государственной измене, — сообщил Дарт Мол своему ученику. — Кстати, я еще кое-что у тебя спросить хотел: когда ты встречался с ней на Лотале, о чем конкретно вы говорили? Она в твоем присутствии упоминала о чем-нибудь подозрительном? Может, ты что-то забыл, когда сюда прилетал Вейдер? Любая мелочь имеет значение, ты все-таки в курсе, что у нас враги едва ли не в дверях стоят. Эзра внезапно залился краской, думая, стоит ли говорить о таком своему учителю, потом решил — ладно, была не была. — Мы с ней не говорили ни о чем, связанном с политикой, — запинаясь, объяснил он, — потому что она… я… ну, в общем, я ее… вернее, она сама ко мне в штаны полезла… и для нее это было далеко не в первый раз…, а для меня в первый… Дарт Мол покачал головой. — Понятно. Вот ведь дура, еще и озабоченная. Его ученик покраснел и смутился еще сильнее. — Мне совсем не понравилось… я так и не понял, почему все кругом об этом постоянно так много думают и говорят… — Я тебе тоже кое в чем признаюсь, — сказал Эзре его учитель, — мы вот с Вейдером, как ни странно, оба однолюбы, и Сатин у меня первая и единственная. Сначала, когда я был в твоем возрасте, мне было не до женщин — я все время то учился, то владыка Сидиус меня на всякие важные миссии посылал, потом Оби-Ван меня чуть на тот свет не отправил, и мне пришлось долго лечиться, ты себе даже не представляешь, что со мной тогда было, я уже думал — для меня все кончено. Если бы Хейдис не нашел меня на Лото Миноре, ты бы сейчас со мной не разговаривал, но даже при всей оказанной мне помощи выздоравливал я очень тяжело. Я думал, что наверняка останусь калекой или умру, потому что для меня проблемой было не то что встать — даже пошевелиться. Когда я женился на Сатин, мне было уже тридцать четыре, и она до сих пор думает, что у меня до нее кто-то был, а я постеснялся ей признаться в том, что не было — все-таки для мужчины в таком возрасте странно никакого интимного прошлого не иметь, тебе вот только сказал. Вейдер же в свою Падме был с детства влюблен, с того момента, как они на Татуине познакомились, потом они на Набу поженились. А говорю я тебе это к тому, что если ты другого, с кем ты этим заниматься собрался, ни капельки не любишь, то тебе и не понравится. Не трать время на таких, как доченька Органы. Я вот, честно говоря, себя с кем-то другим, кроме Сатин, и не представляю — если бы я и попробовал переспать с безразличной мне женщиной, мне бы, наверное, тоже совсем не понравилось. * Оуэн Ларс относительно терпимо отнесся к тому, что его племянник один раз загулял неизвестно где, но когда его необъяснимые отлучки стали систематическими, дядю это сильно насторожило, и он решил проследить за своим непутевым Люком. Застав его в обществе старого Бена Кеноби, фермер пришел в совершенно невообразимую ярость. — Ах, вот как он гуляет, — разозлился брат Энакина. — Еще этого не хватало! Надо срочно сообщить обо всем властям, но для начала милый племянничек огребет по заслугам! Еще молоко на губах не обсохло, а уже вон как врать научился, хотя больше ничего другого не умеет! В итоге, когда Люк вернулся домой, его дядя Оуэн, не обращая никакого внимания на причитания и вопли своей супруги, пытавшейся воспротивиться воспитанию, впервые в жизни избил племянника кулаками и палкой, ругая его на чем свет стоит. — Так вот как это теперь называется?! — исступленно орал фермер, внезапно изменивший своему обычному мягкосердечию. — Гуляет он! С преступником общается! Тоже мне, прогулка! Беру попыталась встать на защиту Люка, но ее муж был непреклонен. — Хватит! Вот что я тебе скажу: испортила ты парня, и если я сейчас это не пресеку, все кончится плохо, и он окончит свои дни в тюрьме! Лучше поздно, чем никогда! А ты слушай меня, юный недоумок: больше ты из этого дома без моего разрешения не выйдешь, а с понедельника я постараюсь пристроить тебя на работу, чтоб дурь из головы вылетела! Рыдая от обиды, юноша отправился в свою комнату, думая, как будет выпутываться из этой ситуации — ему вовсе не хотелось подчиняться дядиной воле и прекращать общение с Оби-Ваном, ведь он был абсолютно уверен в том, что этот старик очень добрый и милый — никакой он не преступник, дядя Оуэн либо что-то путает, либо на него наговаривает! Не зная, что предпринять, он долгое время лежал, не раздеваясь, на своей постели, но потом решил, что сделает все по-своему. Дождавшись, пока дядя с тетей заснут, он притворился, будто у него прихватило живот и ему срочно надо в уборную, а сам в очередной раз незаметно выскользнул из дома через запасной выход возле кладовой и побежал к Оби-Вану. — Дядя увидел, как мы с тобой разговариваем, — пожаловался он, — и побил меня, он долго ругался и сказал, что больше не разрешает нам видеться, но я не стал его слушать! Свихнувшийся джедай нахмурился — слова Люка ему очень не понравились, да и подбитый глаз юного недоумка красноречиво свидетельствовал о серьезных намерениях Оуэна Ларса все-таки взяться за воспитание племянника. — Правильно сделал, — сказал он, — твой дядя, конечно, хочет тебе добра, но и он может ошибаться, как и все люди. Юноша сел рядом с Оби-Ваном. — Расскажи мне еще что-нибудь интересное про войну, пока не рассвело! И про моего отца! Старый дегенерат — хотя назвать его старым можно было лишь с большой натяжкой, о какой старости может идти речь в пятьдесят семь лет, для большей части людей это возраст самого расцвета! — принялся с удвоенной силой сочинять очередные побасенки, забывая о том, что уже успел поведать своему будущему ученику всего пару дней назад, но тупица Люк не удосужился сопоставить факты и слушал сказки Оби-Вана с восторженно разинутым ртом. Тот, рассказывая недорослю свой бред, одновременно с тем думал, как бы половчее избавиться от Оуэна и Беру, пока они не сдали его имперцам. — Я навсегда запомнил тот день, когда Дарт Вейдер убил твоего отца, — с пафосом провозгласил сумасшедший сектант. — Это произошло на моих глазах. Твой отец был отличным воином, но предатель оказался сильнее, он лучше владел мечом, и в случившемся виноват я, это я учил его обращаться с оружием! Он отрубил твоему отцу обе руки и голову и чуть не убил меня — я еле ноги оттуда унес! Люк сжал кулаки, нервно ковыряя песок носком сапога. — Вот мне бы свой световой меч! Я бы нашел этого Дарта Вейдера и убил бы его за то, что он сделал с моим отцом! А у тебя есть такое оружие? Кеноби кивнул. — Конечно, есть, я же джедай. Надо сначала проверить, есть ли у тебя способности, — уклончиво намекнул он, — тогда и можно говорить о том, чтобы ты получил свой собственный меч. Однако с Вейдером тебе не совладать, даже я бы не справился! Люк, как он и ожидал, начал активно возражать и уверять его в обратном. — Я все равно найду этого Вейдера, и он заплатит за смерть моего отца! — юноша слово в слово повторил фразочку из одного голофильма, который как-то раз посмотрел вместе с теткой в гостях у соседки, поскольку своих мозгов у него было маловато. Обрадованный Оби-Ван постарался не подать виду, но понял, что полдела уже сделано — остается только поскорее устранить досадную преграду в лице братца Энакина и его жены, и можно приниматься за обучение очередного джедая. Когда Люк ушел, Оби-Ван придумал очередной мерзкий план — ему было не впервой заниматься поджогами, да и угрызений совести при убийстве себе подобных он никогда не испытывал. Световой меч был всегда при нем, десятилитровую бутыль с уайт-спиритом он украл на очередной ферме, следовало лишь обстряпать все так, чтобы юный дурень ничего не понял.