Голодный игры. Жестокий Сеул-12.

-Сынок мой, - мамочка, совсем исхудала. Такая бледная. Так не привычно видеть родного человека, подключенного к каким-то проводам иголками. - Обещай... Обещай мне выжить! Мама вытирает слезу с моей, на тот момент, пухлой щеки. Я никогда не видел, чтобы мой папа плакал. Сейчас он рыдает, и смотрит на маму. Джин почти кричит, чтобы она не покидала нас, и сжимал ее руку, мне казалось, что он вот-вот сломает ее тоненькую ручку. -НЕ УМИРАЙ, МАМА, МАМОЧКА, НЕ УМИРАЙ! - как Джин кричит, я тоже не видел. Сейчас он орет во все горло. - ТЫ НЕ ДОЛЖНА УМИРАТЬ! Но она умерла. И никакие мольбы Джина не подействовали. Никакие слезы папы не продлили минуты ее жизни. Никакие мои слова не вернули ее. Никакие врачи. Не спасли мою мамочку. По дому гуляет запах спирта. На кухне уже никто не читает книгу про растения. Там только пьет мой с Джином отец. Джин тоже когда-то выпивал, чтобы забыться. Так они с отцом ушли в запой на два месяца. Эти два месяца их жизни составляли из выпивки и сна. Я не находил себе места, пить мне было невыносимо, хотя я тоже пробовал. И чтобы забыться, я уходил на улицу. Танцевать. -ТЫ НЕ ТАНЦОР! - отец ударил кулаком по столу. Бутылка спиртного от удара упала на пол, и разбилась. - ТЫ НЕ КЛОУН, БЛЯДЬ! ПОЗОРИШЬ НАШУ СЕМЬЮ, СУКА! УБИРАЙСЯ! Помню, отец тогда хотел уже ударить меня. Но Джин внезапно встал, и схватил его руку. -Остановись. - не своим голосом прохрипел хен. - В кого ты превратился?! Кто и позорит нашу семью... Так это ты, сволочь! Лицо отца ужасно покраснело, и он ударил Джина. В лицо. Я никогда еще не видел, чтобы отец бил нас. Теперь они дерутся. Отец избил Джина до крови. Через неделю отец умер от передозировки алкоголя. -Теперь мы одни, Хосок. - опустив голову вниз, проговорил хен. - Мы совершенно одни. -Знаю. Тогда казалось, что дождь никогда не прекратится. Я тру свое тело жесткой мочалкой, и даже мою волосы. В дверь уже стучит Джин, прося поскорее выходить, и одеваться на Жатву. Я смываю с себя все, накидываю на себя большое полотенце, и одеваюсь. -Ты так подрос, - Джин смотрит на мое отражение в зеркале. На мне одета его рубашка, и новые брюки. Хен насухо вытирает мои волосы, и расчесывает их. Сам Джин одет почти в тоже самое, только у него рубашка отца. -Будь я чуть выше, и светловолосым, - начинаю я, смотря на нас в зеркало. - Мы бы были неразличимы! Он меня крепко обнимает, и мы идем на главную площадь, стараясь хоть немного улыбаться. На удачу. Как и ожидалось, везде телевизионщики, с огромными камерами. Словно какие-то птицы, ей-Богу! Тут более 100 человек. Старики, дети, подростки, взрослые. Взрослые, старики и дети становятся по бокам площади, а подростки посередине. Самые младшие стоят спереди, старшие - сзади. Поочередно у каждого подростка берут кровь, и записывают имя и фамилию. У меня берут кровь после Джина, я стараюсь не отходить от него, но я младше него на 3 года, и потому мы вынуждены разделиться. Спереди всех стоит небольшая сцена, посередине сцены стоит микрофон, сбоку - два огромных шара с карточками. На сцену выходит наш мэр, и произносит длинную речь, которую я пропускаю мимо ушей. Потом показывают фильм, в котором показан дистрикт-13, как напоминание о том, что нам нельзя протестовать. И наконец на сцену выходит Анна Стоун. Эта женщина всегда меня немного пугала. На ней всегда темный наряд, и белые кудрявые волосы. Лицо у Анны острое, и аккуратно очерченное. Она на высоких каблуках кажется еще более высокой. Анна Стоун подходит к микрофону, и говорит: -Каждые Голодные игры для нас - праздник! - ага. В том-то и дело, женщина. Только для вас. - Это традиция. Итак, начнем же Жатву! - все аплодируют. Кто-то даже осмеливается свистнуть. Анна подходит к одному из шаров, и крутит его. Шар останавливается. Она открывает шар, и протягивает в него свою тонкую руку. Все затаили дыхание. Анна берет один из карточек. Открывает его. Ну чего ты тянешь?! -Итак... - она облизывает накрашенные голубым блеском губы. - Трибутом дистрикта-12 становится... У всех в голове: "Только не я! Только не я!" В том числе, и у меня тоже. -Чон, - дерьмо. - Хосок. И только бабочка пролетела прямо у меня перед лицом.