Кровавая Химе

      Шла вторая неделя моей важной замужней жизни и я была близка к тому, чтобы проклясть всю эту затею с Конохой. Потому что мне уже надоели эти Учиха с Сенджу, что вечно грызутся по поводу и без, а так же эти идиоты-старейшины из клана моего мужа, которых, увы и ах, даже устранить было нельзя. Впрочем, это ровно до тех пор, пока я не присмотрю достойную замену. Терпеть шовинистов, считающих, что я не имею право голоса в их клане, я не намерена.       К тому же, за эти самые две недели меня уже дважды попытались отравить — один раз насмерть, а другой так, чтобы я стала бесполезна, как женщина. Чёртовы ублюдки, которым явно не хватает печати-другой в мозгу. Ну ничего, это дело поправимое и не моя вина, что шанс на выживание для тех, кто старше двадцати пяти лет — один к десяти. Сами виноваты.       Мне пришлось полностью и категорично сменить всю прислугу в доме, проигнорировав всякое недовольство. Возможно, было бы лучше, обожди я месяц-другой, но у меня сейчас удачное время для зачатия и для себя с ребёнком, я намерена подготовить наилучшие условия. Тем более, что Хаширама особо не возражал, а несколько конфликтов с деверем я предпочла не заметить. В конце концов, я теперь Химе его клана, жена его Главы. И если Тобирама удерживал свою абсолютную аристократическую власть ранее, ввиду некоторой некомпетентности в этом своего брата, то теперь ему придётся подвинуться в этом серпентарии. Королевская кобра здесь я.       Словом, к моему удивлению, самым неконфликтным и не раздражающим меня человеком внезапно оказался Учиха. Он был прекрасным объектом в, который можно было спустить свой яд парой едких уколов, да и, к тому же, всегда отвечал взаимностью. Хотя, иногда мы ранили друг друга слишком сильно, переходя некую грань и задевая нечто личное — его братьев и отношения внутри клана к Главе, мою семью или кровавый захват Узушио.       Правда, наши стычки традиционно ввергали моего благоверного в очередную депрессию, которые я уже начала учиться не замечать. Впрочем, полагаю, вскоре даже он к этому привыкнет и смирится. В конце концов, то, что мы с Мадарой не пытаемся перегрызть друг другу глотки — это уже прогресс.       На третью неделю моё сердце начала сковывать тоска. Я действительно скучала по горным пейзажам, морскому воздуху и алому цвету, что всюду маячит перед глазами. Мне не хватало наших кровавых закатов, равных которым не найти нигде в мире, не хватало шумных детей, философски настроенного Нобуо и активной Айко.       К исходу месяца я успела соскучиться и по всей остальной моей семье. Конечно, мне было не впервой оставлять дом на месяц-другой, я всё же шиноби, но в этот раз сердце терзало осознание того, что я уже никогда не вернусь на свой родной остров.       Моя тоска выражалась в долгих взглядах в окно, а так же чрезмерной работоспособностью — не более. Кажется, никто кроме Джуничи и Акико даже не заметил. Годы тренировок, да уж.       И сейчас мы с Главами Кланов собрались на первом для меня собрании. Сейчас здесь собрались почтенные старцы и те самые Главы. Мне категорически не нравилось, что на подобном собрании присутствуют ещё и Старейшины, так как, по моему мнению, им тут было вовсе не место. В этом плане моим уважением владел разве что Учиха, который, подобно мне, явился в гордом одиночестве без сопровождения тех самых «глубоко уважаемых». В конце концов, их роль заключается в том, чтобы советовать Главе, а уж тот представляет интересы своего клана.       Клан Сенджу, который теперь являлся и моим, вынес на обсуждение довольно-таки дурное решение.       — Мы считаем, что Учиха не должны закрывать свои владения барьером от представителей иных кланов, — молвил Камицу-доно, старик, с дряблыми щеками, острыми карими глазами и седой бородой до пояса, который являлся одним из главных старейшин в древесном клане. — Это выражено мерой безопасности, дабы избежать бунта и диверсий.       — О, в таком случае, надеюсь, Сенджу поступят так же? Мы бы тоже хотели иметь доступ на территории вашего клана, раз уж речь идёт о таком «доверии», — с неприятной ухмылкой ответил Мадара.       — Это недопустимо, — скривился второй старейшина, недовольно поджимая губы. — Именно мы, Сенджу, выступили инициаторами перемирия, ведём переговоры и заключаем договоры во благо деревни. Наша репутация в разы превосходит вашу, опасности от нас в сторону нашего же детища ожидать не приходиться.       Вот так вот. Нашего детища, ага. А Учиха просто в сторонке стояли.       Хаширама, что хмурился всё это время, попытался вмешаться. Его заткнули довольно быстро и грубо. Ну да, ну да, в той же степени, в которой мой муж имел авторитет среди простых соклановцев, в той же мере он отсутствовал среди старейшин.       Учиха продолжал закипать, явно желая просто перерезать им всем глотки. Или загнать в какое-нибудь малоприятное гендзюцу. Тобирама молчал, не выступая в поддержку брата, впрочем, как и не затыкая его. Ему не нравился Мадара, не нравились Учихи и сама мысль о доверии им. Мой деверь ждал. Ждал моего вмешательства, моего выступа на стороне Сенджу — и тогда Учихам не останется ничего, кроме как сдаться. Без Узумаки никакие барьеры они поставить не могли, а мой клан и я, по мнению младшего из братьев, всегда с негативом относились к красноглазым. Вместе мы бы вполне могли загнать Учих в угол.       Вот только загнанный зверь в разы опасней обычного, а я не собиралась распалять вражду. Я жаждала затушить её.       — Узумаки не поддержат эту инициативу, — веско обронила я, поймав на себе ошарашенные взгляды не только большинства Сенджу, но и Мадары. Да-да, я не выступаю на стороне древесников, я всё ещё в первую очередь химе Узумаки, во вторую — жена своего мужа. А он был очень сильно против этой идеи. — И мы поддержим изначальные договорённости с кланом Учих, не взирая на мнение Сенджу, — и с холодной улыбкой, чуть прикрыла глаза.       Сидящий рядом Хаширама благодарно мне улыбнулся, сжав под столом мою руку. Как и полагается мужу и жене мы сидели рядом.       Тобирама чуть недовольно сверкнул глазами, но принял такой поворот событий. Видимо, такой вариант тоже в его плане присутствовал и он знал, как извлечь из него выгоду. Альбинос, в принципе, был довольно разумным малым, но неприязнь к бывшему врагу часто застилала его разум, как сейчас.       В конечном итоге, совещание закончилось тем, что данный проект категорически отклонили, Мадара зыркал на меня не так злобно, Тобирама был не слишком-то счастлив, но соглашался с разумностью таких мер, а мой супруг сиял на манер фонарика, обнимая меня за плечи. Это было несколько неприлично, но я просто закрывала на это глаза. Сенджу Хаширама и приличия — совершенно несовместимые вещи в большинстве случаев.       Зато теперь у меня были веские причины отстранить от подобного рода совещаний «почтенных старцев». Замечательно.       Когда я в тот же день выдвинула эту мысль мужу — тот её активно поддержал. Деверь так же выразил согласие, заставив меня ухмыльнуться. Этот гадёныш изначально собирался извлечь выгоду из любого развития событий — или загнать под колпак давних врагов, либо заполучить большую власть и полномочия в свои руки, вытурив из арены управления деревней старейшин. Лис, как есть.       Я ожидала, что Мадара захочет встретиться и поставить некоторые точки над «и», но нет — тот не спешил появляться, зато лес за своими клановыми территориями (пока ещё точно не определённую) с удовольствием крушил. Бог Войны, вот уж правда.       — Спасибо, Мито-чан, — я как раз находилась в нашей спальне, расчёсывая волосы. Сегодня решила обойтись без служанок, это действие имеет довольно-таки медитативный характер и, как ни странно, успокаивает меня.       — За что? — приподняла брови, совершенно не отрываясь от своего занятия, но наблюдая за мужем через зеркало.       — За то, что поддержала меня, — Сенджу подошел ближе, положив руки мне на плечи. Они были большими, горячими, с грубыми мозолями. На мне была лишь лёгкое юката, так что прикосновение почти обжигало. Тонко улыбнувшись, подалась назад, облокачиваясь на него.       Жест доверия, ласка и сексуальность. Едва ли нашлось бы много мужчин, что могли бы устоять передо мной в этот момент. Хаширамы среди них точно не было.       — Не стоит, — понижаю голос, заставляя звучать тот с лёгкой хрипотцой. — В конечном итоге, замуж я выходила за тебя, а не за старейшин твоего клана, — фыркнула, наблюдая за тем, как мужчина, шумной дышащий, явно возбуждённый, смеётся мне в ответ. Обнимает за плечи, наклоняется, целует в макушку.       Можно было бы сказать многое. О политике, причинах и следствиях. О моей выгоде и рассуждениях. Но это ни к чему. Ему — точно. Главное, что я его жена, женщина, что поддерживает и доверяет. Следует, понимая. Это то, что было нужно Богу Шиноби этого мира. И я вполне могла ему это дать.       Вместо ответа — нежная улыбка, поцелуи в шею и ниже. Руки скользящие вниз, на талию. Одна фиксирует меня так, а другая ползёт аккуратно ниже, задирая юкату, заставляя расставить ноги, позволяя гладить внутреннюю сторону бедра. Выше и выше, нежнее и нежнее. Скулы Хаширамы пылают алым, но он не останавливается. Хочет действовать и позволять себе это. Позволять себе меня.       Усмехаюсь, довольно выгибаясь, не сдерживая тихих стонов от прикосновений, поцелуев. Чуть поворачиваю голову — теперь мы с ним нос к носу, глаза в глаза. Одно дыхание на двоих. Сближение. Поцелуй. Прикосновение губ, языков.       Это приятно, это пьянит. Могла бы сопротивляться, соблюдая трезвый рассудок. Отчасти так и поступаю — оставляю ниточку рассудка, чтобы реагировать на этого мужчину именно так, как надо. Без ругательств или выпущенных когтей. Без укусов, которые так хочется оставить в порыве наслаждения. Хочется заклеймить, почувствовать на губах сладкий вкус крови, придать всей этой нежности остроты.       Хашираме это не понравится. Он даёт ласку и ищет нежности. Взамен защиты — слабость. Я не играю, нет. Всего лишь сдерживаю то, что надо, открываю то, что хочется скрыть.       Смотри, я лежу на футоне — юката всё ещё на мне, пусть и совершенно символически, ни черта она уже не прикрывает. Я слаба, беззащитна, с широко распахнутыми глазами, припухшими губами и румянцем на щеках. Ноги чуть неловко сведены, руки — будто стыдливо — не слишком сильно прикрывают грудь. Я нежная, неумелая в делах любовных женщина. Я полагаюсь на тебя, открываюсь чуть неуверенно, но доверчиво. Ты опытней и умелей. Веди меня. Здесь, сейчас — всегда — я твоя.       Ночь нежности заканчивается не скоро, но это происходит. И вот я в купели, Акико тщательно трёт мне спину, вокруг пахнет травами. Внутри зреет лёгкое недовольство. Мне бы хотелось быть честнее — откровеннее и бесстыднее — в постели с мужем, но — не сейчас. Сейчас мне надо привязать его к себе, так крепко, чтобы не вырвался.       Глубокий вдох, усталый выдох. Ино-Шика-Чо прислали ответ на мои намёки-предложения. Положительный, конечно. Тобирама связался с Абураме, в отличии от нас, Сенджу с ними не воевали. Те, скорее всего, так же согласятся. Потом следует начать обработку Хатаке и Инузука, которые и так заключили союз с Узумаки и со мной. Лишними не будут.       Хьюга, конечно, заполучить тоже хочется. Но с теми сложнее — конфликт там лютый, что у нас, что у Учих. Сами они, гордые и надменные, не согласятся. Но никто и никогда не сможет помешать мне воспользоваться другими средствами.       Ухмыляюсь, закрывая глаза, чувствуя ручейки воды, что текут по моим волосам. Да, определённо, следует воспользоваться средствами более эффективными, нежели простые переговоры. Но тайно, конечно же.       Мне ни к чему портить свою добродетельную репутацию в глазах мужа.       — Собери мне всю информацию о Хьюга и возможных рычагах давления на них, — лёгкое эхо идёт по комнате, продлевая звучание холодного приказа. Но беспокоиться нечего — мои маленькие цепи давно установили защиту от прослушки. Осторожность — наше всё.       — Как прикажите, химе-сама, — почтительно кланяется Акико, размазывая очередной пахучий крем по коже.       Да, как прикажу.