Кровавая Химе

      Доклад о делах Хьюга меня несказанно радовал. Эти глупцы ввязались в серьёзную заварушку с не менее сильным кланом Кагуя. Довольно варварский клан, с уникальными способностями и такой же уникальной жестокостью. Они нанесли оскорбление на одном из приёмов Хьюга, те этого так просто не оставили — слово за слово развязался конфликт.       На самом-то деле, у владельцев бьякугана шансы на победу в этом столкновении немалые, пусть и с жертвами. Они это прекрасно понимают, оттого и ведут войну. Вот только эту чашу весов всегда можно склонить на другую сторону.       Зову к себе Мираши — юноша девятнадцати лет от роду, мастер скрытных проникновений, интриг и отравлений. Совершенно не страдающий гуманизмом мальчик. Оно и неудивительно — его семью, вместе с беременной матерью и младшей сестрой, убили прямо на его глазах. Нападающие решили поиздеваться над мальцом, заставив смотреть на надругательства над женщинами и на их смерть, что и спасло Мираши — подмога успела их прикончить. Но разлад в мозгах остался, да.       План был мною продуман, отшлифован — всё должно получиться тонко и без единого намёка на наше в том участие.       — Честь для меня лицезреть вас, Мито-химе-сама, — почтительно поклонился юноша.       — И я рада видеть тебя, Мираши-кун, — киваю одобрительно, еле заметно улыбаясь. — У меня есть для тебя миссия.       — Буду рад исполнить всё, что принесёт благо вам, моя госпожа, — вот ещё один нюанс этого юноши. Он довольно сильно разочаровался и в клане, и в людях, но грамотный подход позволил мне стать единственно-важным человеком для него. Благотворительность. Постройка школы. Отодвигание военного возраста для детей и покровительство тем, кто остался без семьи. Преподнеся это в нужном свете, без малейшей политики, правильными словами через чужие уста (о, как же мне не хватает моего Нобуо) привели к безоговорочной преданности лично мне. Конечно, мальчик и вовсе не дурак, всё понимает, но слепая преданность своей благодетельнице осталась, даже невзирая на многие мои поступки.       — Нам требуется сделать так, чтобы клан Хьюга страстно возжелал поддержки и защиты от Конохи и, в следствии, осознал, что находиться в спайке с другими кланами гораздо выгоднее, чем самому. Что так у них гораздо больше шансов сохранить Великое Наследие Клана, — жестко усмехаюсь, смеясь над последними словами. Это действительно забавно, учитывая то, что своими рабскими печатями они сами это Наследие и губят.       — Что требуется сотворить их врагам, моя химе? — понятливо улыбается. Люблю этого сообразительного мальчишку.       — Отравить жену Главы, похитить единственного наследника так, чтобы у них не было ни шанса его спасти. А помочь могли лишь мы.       — Мальчик должен оказаться в руках Кагуя? — тут же расчётливо интересуется.       — При чём так, чтобы они были свято убеждены, что сделали всё сами, — соглашаюсь.       — Я вас понял, Мито-химе-сама, — всё то же спокойствие в глазах, почти умиротворённая улыбка. Уточнять, что ребёнок не должен особо пострадать не стоит, Мираши прекрасно знает, что я предпочитаю детскими жизнями не разбрасываться. Хотя для этого юноши дети — только Узумаки. Все остальные — личинки врагов. Но так как Хьюга — потенциальные союзники, то их личинка становится личинкой союзников. — Ограничения?       — Никаких, Мираши-кун, только тайна, — тонкая улыбка, доверие в глазах. Мальчик кланяется почтительно, выходит из кабинета. Остаётся только ждать запроса на присоединение к деревне. А так как прежде они презрительно отвергли его, то исключительно на наших условиях.       Главное, не допускать до переговоров Хашираму. Разбазарит всё, чисто от доброты душевной. Так что придётся действовать самой.       Дома всё спокойно — тихо скользят мои служанки, порядок, тишина. Расслабленно сижу в кресле в гостиной, наслаждаясь покоем. Напряжение последних дней в связи всей этой ситуации с Хьюга, понемногу проходит. Мне принесли чай из успокоительных сборов, который одуряюще пахнет. Доставлен специально для меня из страны Чая. Больше всех эти мои покупки оценил, как ни странно, Тобирама-кун, который литрами выпивает эти чаи на протяжении дня.       Дверь распахивается, раздаются громкие шаги супруга. Меня поражает этот мужчина. Несмотря на выучку шиноби и способность к абсолютно бесшумному шагу, в домашней обстановке он топает, как слон. И это с учётом того, что привычку ходить неслышно вбивают во всех нас настолько, что мы передвигаемся так постоянно. И тут выделился, что называется.       Улыбаюсь своим мыслям, ожидая, когда мой покой потревожит эта кучка энергии. Всё-таки я испытываю к этому человеку симпатию и даже какую-то нежность.       — Мито-чан, ты уже освободилась! — радостно восклицает это чудо, на что я просто продолжаю улыбаться, переведя на него взгляд. Сенджу садится на широкий подлокотник рядом со мной, наклоняется, целует в щёку, как всегда забавно смущаясь. Нет, главное, когда мы делим ложе — всё в порядке, никакого смущения, а в обычной жизни у нас любой поцелуй сопровождается румянцем на щеках.       Как работает мозг моего мужа я не пойму, кажется, никогда.       — Да, я уже полностью свободна, — кладу руку на его колено, облокачиваясь головой на Хашираму. Выражения доверия в подобных жестах довольно важно, ведь это на инстинктивном уровне заставляет так же доверять в ответ, а чем больше мы доверяем, тем больше привязываемся.       Чувствую улыбку супруга, он протягивает руку через мою спину, приобнимая за плечо. И тут же застывает, напрягшись моментально. Сдерживаю себя от того, чтобы нахмуриться. Такой реакции быть не должно.       — Что-то не так, Хаширама? — немного отстраняюсь, чтобы посмотреть на его лицо. Последнее застыло в каком-то странном, до невозможности глупом выражении.       — А… я… не… — к глупому выражению лица добавляется нелепое бормотание. Весь вид показывает, что Сенджу в шоке. Не понимаю ещё больше, ведь спектре его эмоций чистейший шок, что постепенно сменяется настолько же ошалевшим счастьем. — Мито-чан! — меня резко, очень внезапно подхватывают на руки. Еле сдерживаюсь, чтобы не парализовать его печатью на чистых рефлексах. С абсолютно безудержным смехом меня принимаются кружить по комнате. Так, что-то здесь совсем неладно.       — Что произошло, дорогой? — вцепившись в его одежду, максимально спокойно и дружелюбно интересуюсь.       — У нас будет ребёнок, Мито-чан! Ребёнок! — с таким же счастьем орёт сие создание, заставляя меня почувствовать что-то вроде ощущения неправильности. Как-то обычно женщины о таком своим мужьям сообщают, а не наоборот, но чего ещё можно ожидать от лучшего ирьенина?..       Но ощущение проходит так же быстро, как и пришло. Счастье затапливает тут же. У меня получилось, у меня будет ребёнок! Тихо смеюсь и смех этот тонет в хохоте мужа, прижимаюсь к нему крепче, обнимая за шею, утыкаясь носом в шею. В этот момент мы едины, как никогда. Теперь мы с Хаширамой связаны ещё крепче — единым дитя, в которым течёт наша с ним кровь.       Я ощущаю абсолютную эйфорию и уже не различаю чья она — моя или мужа. Сейчас я полностью открыта для эмпатии, не закрываюсь, а полностью растворяюсь в эмоциях счастья мужчины, что держит меня на руках и отказывается отпускать. У нас будет ребёнок. Семья. До сих пор я не ощущала это так сильно. Всегда знала, что муж — это, конечно, член семьи, но… не то.       Теперь же меня заполняет осознание того, что совсем скоро у меня будет полноценная семья. Те, кто всегда примут меня такой, какая я есть, кто будет беззаветно любить меня. Этот ребёнок словно свет надежды, словно самый яркий луч света во всём мире. В голове тут же проносятся картинки, фантазии, мечты о том, как я смогу отдать ему всю ту любовь, что столько времени была во мне. Джуничи, Айко — это всё всегда было не то. Суррогат.       Конечно, я не стану любить их меньше, от появления моего ребёнка, так же, как и они меня, но теперь у меня будет тот, кому я совершенно законно, не стыдясь и скрываясь за различными формальностями, смогу дарить свою нежность. Тот, кто будет дарить её мне в ответ. Это настолько прекрасно, что, улыбаясь, обхватываю руками лицо мужа и нежно целую его в губы. Хочу, чтобы он тоже понял, насколько я счастлива.       Хаширама тут же подхватывает поцелуй — в нём ни грамма страсти, лишь нежность, безмерная благодарность и, возможно, зарождающаяся любовь. В действительности, сейчас мы просто счастливы.       Когда супруг наконец сажает меня обратно в кресло, то тут же начинает сумасшедше квохкотать надо мной.       — Мито-чан, как ты себя чувствуешь? Всё в порядке, ничего не болит? Голова? Нет? А тошнота есть? А живот не болит? А ничего не хочется? А?.. — прерываю его нескончаемый перелич вопросов своим смехом.       — Всё в порядке, дорогой, пока нет никакой симптоматики, — ласково улыбаюсь. — А как только появится — тут же скажу. Кто же сможет позаботиться о нас, — кладу руку на живот, — как не наш замечательный папа.       От моих слов это недоразумение краснеет до самой макушки, смотрит большими счастливыми глазами, в которых начинают собираться слёзы. Видимо, у нас опять предвещается резкий перепад настроения. Надеюсь, наш сын или дочь не возьмут от него эту черту. Мне в семье и одного такого хватает.       — А-ага, — всё, что может выдавить из себя Хаширама, в то время как по его лицу текут слёзы и он начинает шмыгать носом. — Прости, Мито-чан, я… я просто так счастлив! — вытирает рукавом свои слёзы-сопли. Снова тихо смеюсь.       — Всё хорошо, муж мой, я разделяю твоё счастье и уверяю тебя, что тебе нечего стыдиться. Слёзы счастья от новости о своём ребёнке — это ничуть не постыдно, — обхватываю его скулы ладонями, нежно смотрю в чёрные глаза. Хаширама снова всхлипывает и тут же поддаётся вперёд крепко, но аккуратно, обнимая.       — Мне очень повезло, что такая замечательная женщина, как ты, согласилась стать моей женой, несмотря на все мои ошибки и поступки. Я всегда буду благодарен тебе, Мито-чан. За всё, — прижимая меня к своей груди, уже гораздо более спокойным и серьёзным голосом говорит он. Я лишь улыбаюсь, обхватывая его руками в ответ.       — Мне тоже очень повезло с тобой, Хаширама, — на этом мы замолкаем и сидим так какое-то время, пока нас не прерывает появление деверя.       Он некоторое время стоит в дверях и исходит от него полное непонимание ситуации. Ну да, ну да, если от Хаширамы чего-то подобного ожидать можно, то мне это несколько несвойственно. Супруг тоже замечает его присутствие и отстраняется с глупой улыбкой на лице смотря на своего брата, но рук с моих плеч не убирает.       — Что произошло, раз у тебя настолько дурацкое выражение лица, ни-сан? — недовольно интересуется Тобирама.       — У нас будет ребёнок, отото! — младший Сенджу сначала явно впадает в ступор, переваривая новость о том, что у него будет ребёнок. На этом моменте я усиленно сдерживаю себя, чтобы не хихикнуть. Умеет Хаширама одной фразой вызвать у человека шок. Потом понимание отображается в глазах Тобирамы и недовольное выражение лица сменяется расслабленным, а на губах даже появляется лёгкая улыбка.       — Поздравляю, ни-сан, Мито-сан, — немного наклоняет голову, облакачиваясь спиной о стену. — Это радостное известие для всех нас.       Муж снова собирается разреветься, судя по выражению лица, так что беру ситуацию в свои руки.       — Благодарю, Тобирама-кун, это действительно так, — открыто улыбаюсь альбиносу, на что тот так же смотрит в ответ.       Деверь ещё раз окидывает взглядом своего невменяемо-счастливого брата, почти незаметно вздыхает и выходит из комнаты, ещё раз бросив «Поздравляю». Видимо, в честь такой новости, Сенджу решил не грузить Хашираму кучей работы, а дать отдохнуть. Редкое явление, на самом-то деле.       Весь оставшийся день мы с Хаширамой решаем провести вместе. И наше мирное уединение, во время которого мы обсуждали мой черновой план Академии (решили назвать не Школой, чтобы не копировать полностью с Узушио, к тому же, там будут свои отличия), прервал появившийся возмущённый Мадара. Он был на редкость злым, а причину этого только предстояло выяснить.       — Хаширама! Какого чёрта ты не явился на собрание?! — сверкает злыми глазами Учиха, прерывая нашу идиллию. А мы как раз пили чай, играя в шоги. Сенджу безбожно мне проигрывал и есть у меня святая убеждённость, что специально.       — А-а, собрание, точно, — растерянно запускает руку в волосы супруг. — Прости, я забыл, — обезаруживающе честно и радостно выдаёт супруг. Учиха не разделяет, снова шипя.       — Ч-што значит забыл?! Мы должны были решать распределение территорий и твой братец некомпетентен в этом! — не могу не согласиться с ним. Тобирама явно не мог быть беспристрастен. — Да и вы, Узумаки-химе, если мне не изменяет память, должны были присутствовать, — едко обращается ко мне мужчина. Муж в ответ на этот наезд хмурится.       — Мадара!.. — обрывает друга, но я не даю ему высказаться. Мне действительно надо было там присутствовать и был даже план собрания, и список тем для обсуждения. К тому же, я должна была служить буферами между кланами и поддержать Учих, так как Тобирама бы явно протестовал, а Хашираме требуется поддержка против брата, так как он временами слишком прямолинеен. С удивлением признаю, что я действительно забыла о таком важном событии.       — Прости, Мадара, — качаю головой. — Все договорённости сегодняшнего дня будут аннулированы, проведём пересмотр решений. Уверена, Учиха получили меньше полагающегося, — внимательно смотрю на застывшего Учиха. — Старейшины присутствовали? — несмотря на решение, младший Сенджу вполне мог притащить их, обосновывая отсутствием Главы Клана и химе.       — Были, — скривился Мадара. — Из-за чего вы же оба резко заразились склерозом?       — Из-за счастья, — открыто улыбнулась мужчине, уловив от него немалое удивление. Такое открытое проявление эмоций для меня редкость, не говоря уж об открытой симпатии к конкретно этому человеку.       Учиха перевёл взгляд на расслабившегося и счастливого друга, явно требуя объяснений, но тот, от очередного напоминания о том, что скоро станет отцом, снова ушёл в астрал. Отвечая на недоумевающий взгляд Бога Войны, насмешливо фыркнула и положила обе руки на живот. Дураком Мадара не был, тут же догадавшись о чём речь. И неожиданно улыбнулся, кивнув. Я чувствовала, что он рад за друга, но вместе с этим испытывал затаённую тоску.       Мне было непонятно, почему этот мужчина, так любящий детей и явно желающий иметь своих, так и не сделал этого. Не считать же причиной ту историю с неудачной помолвкой?.. Впрочем, душа Учих — это темень даже для них самих.       — Поздравляю, — склонил немного голову. — В таком случае пойду. Мито, пришлёшь вестник, когда будет пересмотр, — вернулся к обычному серьёзному настрою и уже развернулся, чтобы уйти.       — Стой-стой-стой!.. — очнулся от ступора супруг. — Как это «пойдёшь», Мадара?! Ты должен остаться! — широко улыбнулся Сенджу. — Сегодня один из самых радостных дней моей жизни и я хочу, чтобы ты разделил его с нами! Ты же не против, правда, Мито-чан?! — и умоляющий взгляд в мою сторону.       Это было отчасти жестоко по отношению к Учихе, но тот вполне может отказаться, если ему совсем станет некомфортно, а я сейчас и вовсе не против его компании. Отрицательно качаю головой.       — Что ты, совершенно нет. Присаживайся, сейчас прикажу подать чай с данго, — рукой указываю на кресло, так как неугомонный Хаширама уже успел пересесть ко мне на диван. Повинуясь жесту рукой, дежурящая неподалёку Акико, тут же пошла исполнять приказ. Мадара послушно сел на предложенное кресло.       Оставшееся время прошло удивительно гладко. Мы даже не поцапались с Учихой, слишком уж хорошее было у меня настроение, а мысли в основном витали вокруг ребёнка. В голове я уже обустроила его спальню, заказала игрушки, распашонки, колыбель… детство этого малыша будет гораздо более счастливым и полным, чем у иных детей этого времени. Уж я-то постараюсь.       Так что в беседе принимали участие в основном мужчины, я же изредка вставляла ремарки, в основном просто счастливо улыбаясь и поглаживая кончиками пальцев живот. В этот момент в моих мыслях не было места ни тревогам, ни политике. Я займусь этим завтра.