Береги меня, прошу, береги II

Сидя за рулём Импалы и отрешенно глядя в лобовое стекло, Дин едва не засыпает. На приборной панели стынет крепкий кофе, в очередной раз охотник дотягивается до бумажного стакана свободной рукой и… Слышит, как чей-то голос, засевший в мозгу, пророчески вперит: «даже не пытайся, у тебя всё равно не выйдет». И Дин задумывается на секунду, прислушиваясь к себе. Что именно не выйдет — прогнать сонливость или отомстить за Скар? О чём твердит голос? И кому он принадлежит? Сомнениям или здравому смыслу?       Плевать, он сделает то, что считает нужным. Молочная пенка капучино оставляет на губах терпкий привкус кофейных зёрен, напоминающий о Скарлет, о её прекрасных и нежных губах, при одной только мысли о которых Дин сходит с ума. А чуть горьковатое послевкусие ассоциируется с её несладким характером. Вредность, независимость, самостоятельность, стремление делать всё наперекор и способность быть сильнее мужчины, если это необходимо, — похоже, Скарлет обладает всеми чертами, которые не привлекают и даже отталкивают мужчин — слабых мужчин, неспособных разглядеть в этом индивидуальность, некую изюминку. Дина же именно эти черты в Скарлет больше всего забавляют. У него были десятки женщин, но ни к одной из них он не испытывал ничего подобного. Сонливость не отступает. Вопреки желанию откинуть голову назад, закрыть глаза и расслабиться, Дин старается взять себя в руки и твёрдо смотреть на дорогу, сжимая в руках руль так, что искусственная кожа под пальцами скрипит. Может, Бобби был прав — стоило немного отдохнуть, а потом отправляться в путь? — эта мысль исчезает так же мгновенно, как и появляется. В голове Дина нет места подобным сомнениям: он, как и всегда, руководствуется чёткой иерархией действий: «сначала — близкие, потом я сам». Спустя минуту Винчестер напряженно хмурит брови, изо всех сил стараясь сосредоточиться на монотонно ускользающей под капотом дорожной ленте, но мрак и тепло в салоне нежно любимого автомобиля убаюкивают его, как ребёнка в колыбели, а тихая музыка заменяет голос хлопотливой матери. Есть только одна причина, почему он до сих пор не спит.       Скарлет. Дин думает о ней каждую секунду, потому что невыносимо скучает по её нежному голосу и очаровательной улыбке, но больше всего по живому блеску дымчатых глаз, который вспыхивает каждый раз, когда она дурачится, будто пятилетний ребёнок. В такие моменты она становится настолько невинной, беззаботной и особенно уязвимой, что Дин, незаметно для себя самого, встаёт на страже её чувств и эмоций, оберегая от всяких вмешательств извне на этот короткий период. Ведь для человека, пережившего психологическую травму, быть самим собой — это как идти на огромный риск. Самоотверженный Дин никогда не задумывался, откуда взялось его стремление безвозмездно быть ходячим спасательным жилетом. Он чувствовал необходимость оберегать ещё едва знакомую, загадочную красотку с тёмно-серыми, как мокрый асфальт, глазами, от взгляда которых у него до сих пор по коже бегут мурашки, с первой минуты их знакомства. А каждая следующая, проведённая рядом с ней, только укрепляла эту мысль и усиливала желание защищать Скар от негатива, проблем и боли. Возможно, в начале Дин хотел заботиться о ней, как старший брат — эта роль ему известна. Но со временем что-то изменилось. Изменилось в его взгляде на жизнь. Во взгляде на Скарлет. В чувствах к ней. Несмотря на свой возраст, что поначалу тревожил Дина, Скарлет оказалась мудрее и рассудительнее некоторых его сверстниц. Да она могла бы и с Сэмом поконкурировать! Недаром, они проводили так много времени вместе, в библиотеках за книжками, лет шесть назад, когда отец подкинул братьям дело в Салинасе. Кто бы мог подумать, что четырнадцатилетняя девчушка с гуляющим в волосах ветром, к которой ходил Сэм, станет взрослой серьёзной девушкой и по уши влюбит в себя его брата Дина. Хотя звучит немного неправильно. Это ведь не её вина, что он влюблён. Да, может, иногда Дин перегибал палку, чрезмерно заботясь о Скарлет, но в этот раз он явно за ней недоглядел. Или она не позволила ему сделать это. Кто-то звонил Скарлет в четыре часа утра, видимо, просил приехать, и она, сломя голову помчалась в Бейкерсфилд, не только не предупредив Дина, но и нагло соврав ему. Он до сих пор злится и не понимает, почему она так с ним поступила. Неужели он недостаточно сделал, чтобы Скарлет почувствовала, что может доверять ему?

***

Дин прибывает в Бейкерсфилд к двум часам ночи. Сон, как рукой снимает, едва он выходит из машины, и прохладный весенний воздух ударяет в лицо. Стоя перед домом, координаты которого дал Бобби, он на мгновение закрывает глаза и, глубоко дыша, набирает полные лёгкие воздуха. Он не двигается с места, не сводя заворожённого взгляда с самой обычной деревянной двери особняка, которую подсвечивает уличный ночной фонарь. Перед глазами невольно встает та ночь, когда Скарлет постучала в дверь его номера, а он предложил ей согреться, потому что не мог оставить промокшую с головы до ног девушку за дверью… Или потому, что сам не хотел оставаться один. Он и не думал, что страсть так живо захлестнёт их обоих, а проснувшись утром, он обнаружит, что ещё никогда не был так счастлив. Он также не думал, что счастье может быть таким коротким. Дин тяжело сглатывает и открывает глаза, он чувствует, что по спине и рукам бегут мурашки, делает ещё один вдох, стараясь прийти в себя. Постепенно, секунда за секундой, тёмно-зелёные глаза застилает пелена злости, в жилах закипает кровь. Грудь тяжело приподнимается, Дин до скрежета стискивает зубы, яростно сжимает кулаки и уже намеревается сделать шаг вперёд, но… За спиной вдруг слышатся приближающиеся шаги. Не теряя времени, Винчестер ловким прыжком оборачивается и моментально обездвиживает подкравшееся сзади тело. Кулак зависает над лицом незнакомца, охотник застывает на месте, прищурившись глядя ему прямо в глаза. — Гарт? — зелёные глаза широко распахиваются. — Какого чёрта ты делаешь здесь? — сердито выдыхает Винчестер. — Я… хотел помочь, — хрипит задыхающийся Гарт. Сильная ладонь на горле душит его. — Твоя девушка… — Как ты узнал? — хмурится Дин. — Бобби… — с трудом выговаривает парень. — Может… Может, ты отпустишь меня, и мы спокойно поговорим? — Штопор в заднице, а не дед, — выдыхает охотник, качая головой и глядя куда-то в землю. Гарт не успевает уловить момент, когда Дин вновь поднимает на него глаза: в лицо ударяет струя святой воды из фляжки Винчестера, и Гарт инстинктивно зажмуривает глаза. — Я же не… не нечисть, — запинаясь, выплевывает он слово за словом. И хоть нет ни намёка на одержимость Гарта, однако зрачки Дина по-прежнему недоверчиво сужены. Он не сводит с парня пристального взгляда, а тому начинает казаться, что его час пробил. — Дин, ты можешь меня отпустить… — мягко полувопросительно произносит Гарт. — Я хочу помочь. — Слушай, помощь мне не нужна. Но раз уж ты здесь, то давай договоримся, — Дин опускает Гарта на землю. Тот делает быстрый шаг вперёд, но Винчестер останавливает его, выставляя руку вперёд. — Ты не обнимаешься, не лезешь под руку, не пристаешь с разговорами и вообще ведешь себя так тихо, что я забываю, что ты рядом. Идёт? — Да. Что мне можно делать? — негромко спрашивает Гарт, разминая затёкшую шею. — Я зайду в главную дверь, — говорит Дин, роясь в багажном отсеке в поисках своего рюкзака, набитого оружием. — А ты обойдёшь дом сзади, — он высовывается из-за поднятой вверх дверцы багажника и бросает Гарту незаряженный дробовик. — Держи, — спустя секунду он жалеет, что не предупредил его раньше. — Хорошо, а что если… — протягивает Гарт, рассеяно глядя по сторонам и не подозревая, что в него что-то летит. Через мгновение тяжёлое оружие с треском ударяет Гарта в грудь, и тот вскрикивает от боли. — Гарт? — Дин презрительно морщится. — Я в порядке. В порядке, — сгибается парень, прижимая ладонь к груди и стараясь ровно дышать. — Что… если мне понадобится помощь? — Кричи. Кто первый тебя услышит, тот и придёт, — с этими словами Дин захлопывает багажник и перекидывает сумку с оружием через плечо. — Твоя помощь, Дин. — Слушай, Гарт, — Дин резко оборачивается, а Гарт с испугом распахивает глаза, невинно, как ребёнок. — Ты просто найдёшь задний ход. Если этот ублюдок… или ублюдки решат сбежать, ты их остановишь. Пуля с ловушкой для демона. Оборотень — выстрел серебром в сердце и лоб. Вампир — мачете в помощь. Ну, ты сам знаешь. — Ладно, — чешет затылок Гарт, продолжая стоять, не замечая, что Дин уходит вперед. — Кстати, ты сегодня ещё злее и неразговорчивее, чем обычно. Может… — Помнишь правило номер три? — Винчестер фыркает. — Ты не пристаешь с разговорами, Гарт. Иначе я пристрелю тебя. — Извини, — шепчет парень, следуя за другом в темноте. Из-за того, что Дин колюч, как ёж, может сложиться впечатление, что отношения у них не очень тёплые, но на самом деле Гарт считает Дина своим другом и надеется, что его чувства взаимны. — Мда. Хотел бы я взглянуть на девушку, способную сделать тебя мягче… — Что? — Ничего, — прикусывает язык Гарт. Они с Дином молча разделяются. Винчестер поднимается на крыльцо, а Фицджеральд сквозь заросли уходит по тропе на задний двор. В окнах темно, и того, что происходит внутри, не разглядеть. Дверь не заперта. Прежде, чем войти, Дин ладонью отодвигает дверь на дюйм и, наклонив голову, прислушивается к звукам. Этот дом, улицу и, кажется, весь район обволакивает абсолютная тишина. Всё будто в одно мгновение обезлюдело. Насторожившись и сжав покрепче пистолет, Дин толкает дверь свободной рукой и, пока та открывается шире, оглядывается по сторонам. Обойдя все комнаты и не найдя никого в погрязшем во мраке и одиночестве доме, он останавливается у старого серванта с посудой в гостиной, взгляд падает на приоткрытый шкафчик, из которого выглядывают какие-то бумаги. Дин с любопытством тянется к ним. Пальцы нащупывают толстый и тяжелый предмет — семейный фотоальбом, переполненный как чёрно-белыми, так и цветными фотографиями, на которых запечатлены самые разные люди всех возрастных категорий. Наверняка, у владельца альбома очень большая семья. Хотя по дому так и не скажешь — с первой минуты пребывания здесь, у Дина сложилось впечатление, что он пустует веками. Вскоре Винчестер так увлекается просмотром фотографий, что не замечает, как откладывает сумку и пистолет в сторону, заменяя их, на тяжеловесный альбом. — Интересно? — раздаётся голос прямо за спиной, и Дин тут же понимает, что не заметил приближения. Он теряет форму. — Альбом моей матери. А до неё он принадлежал бабушке. Это семейная реликвия. Дин не спеша убирает альбом на полку, также медленно поворачивается и тянется за пистолетом. Но человек, стоящий в четырех метрах от него, одним движением руки заставляет оружие двинуться с места и переместиться в противоположный угол комнаты. — Это тебе не понадобится. Ты ведь пришёл мирно поговорить, не так ли? — Кто ты? — сквозь зубы спрашивает Дин, щурясь в темноте. — Тот, кто тебе нужен, — смело заявляет молодой голос, принадлежащий человеку или, вернее, его тёмной фигуре, идеально вписывающейся во мрак, что царит во всём доме. — Это я звонил Скарлет в то утро. Дин сжимает кулаки, исподлобья поглядывает то на незнакомца, то на свою сумку, лежащую в двух шагах от него. — О, не нужно злиться, Дин. Думаешь, это моя вина, что она в больнице? — Даже не знаю, я начинаю в этом сомневаться. Ты ведь настолько трус, что даже неспособен выйти из тени и показать лицо, — он думает о том, как извернуться, чтобы достать из-под рубашки второй пистолет, заряженный пулями, что помечены демонскими ловушками. Кем бы незнакомец ни был, они обездвижат его на некоторое время. — Манипулируешь мной? — Дин слышит, как тень усмехается, и уже открывает рот, чтобы ответить, но вдруг раздаётся негромкий щелчок и в комнате загорается свет, заставляющий охотника зажмуриться.— Ты прав. Я могу показать лицо, если ты этого хочешь. Яркие блики перед глазами Дина постепенно рассеиваются. Он начинает различать черты лица и внешние особенности собеседника. Темноволосый кудрявый мужчина с голубыми глазами, прямым носом и пухловатыми губами никого ему не напоминает. Он строен и мускулист, как атлет. На нём спортивные штаны и футболка. Стоит признаться, выглядит он не как чудовище, а даже лучше, чем обычный, среднестатистический американец. — Я даже скажу тебе своё имя. — Не стоит. Когда я буду перерезать тебе глотку, ты всё равно будешь уличной псиной, ублюдок, — ненавистно бросает Дин, делая шаг вперёд. Однако мужчина вытягивает ладонь вперёд и одним только взглядом приковывает охотника к месту. Дин изумлённо поднимает глаза. Незнакомец некоторое время молчит. — Моё имя Питер. Скарлет рассказывала обо мне, — произносит он наконец. — Ты должен быть мёртв, уже год, — Дин шокирован. — Это Скарлет считала, что я мёртв. Как видишь, я жив и невредим, новёхонек, будто младенец, — спокойно поясняет собеседник. — Я был рядом всё это время. Наблюдал за вами двумя, даже в самые деликатные моменты… Ты так заводишься рядом с ней, что мне самому временами становилось жарко. Неужели, ты не ощущал моего присутствия? Дина коробит от услышанного. Ему вдруг становится мерзко от того, с какой увлеченностью собеседник рассказывает ему об этом. — Скарлет будет счастлива, когда увидит меня, своего друга детства и первую любовь, — высокомерно рассуждает он. — Я тебе этого не позволю, — в горле пересыхает от одной только мысли, что это может быть правдой. — Пока не вытащу ту тварь, что засела в твоём теле, и не выпотрошу её кишки наружу. — Забавно, что ты думаешь, что во мне что-то есть, Дин. Это ведь я, Питер. — Для меня ты никто. Существо, посягнувшее на жизнь Скарлет. Мразь, из-за которой она едва не погибла. — Ты винишь в этом меня? — театрально распахивает глаза незнакомец, делая вид, что изумлён. Но Дин не верит ни одной его эмоции. — Может, заглянешь внутрь себя ещё разок? Что говорит тебе твой внутренний голос? Ты пытался защитить Скарлет, но не вышло? Оберегал от опасностей, а получилось наоборот? А может, защищать нужно было не от окружающих, а от самого себя? Ты не думал об этом, Дин? — Если ты, действительно, Пит, тот Пит, о котором так трепетно отзывалась Скарлет, то зачем ты сделал это с ней? — Дин старается держать голос ровным, чтобы не дать собеседнику понять, что его слова глубоко его задели. — Это ты сделал с ней, Дин, — взгляд пронзает, как остриё шпаги. — Сколько раз она оказывалась на грани смерти, с тех пор, как связалась с вами — гребаными Винчестерами? — сколько ненависти в его глазах. — Когда ты уже поймёшь, что не стоишь её. Ни одного дюйма её кожи не стоишь. Она с тобой из жалости, которую ты вызываешь, стоит однажды взглянуть на тебя, — губы кривятся в ухмылке. Эти слова заставляют Дина испытывать боль в области сердца. Он тяжело сглатывает. — У тебя же ненависть к самому себе на лбу написана…  — Зато там не написано, что я кровожадный ублюдок, строящий из себя Мать Терезу, — вставляет своё слово Дин. — Думаю, ты и сам это понимаешь, — игнорируя услышанное, продолжает собеседник, он медленно приближается. — Скарлет должна быть со мной. Мы предназначены друг для друга, — протягивает он, заговорщически наклоняясь к Дину. — Ну, раз уж мы здесь собрались, то у меня есть к тебе предложение. — Можешь засунуть его в жопу, — отрезает Дин, чётко выражая свою точку зрения по этому поводу. Пользуясь близким расположение к собеседнику, Винчестер в два шага оказывается за его спиной, хватает мужчину за шею и приставляет к горлу демонский нож, вынутый из-под ремня. Значит, с его формой всё отлично. — Я верну Скарлет живой и невредимой, — предлагает собеседник, видимо, беспокоясь за свою шкуру. — Но взамен ты уйдёшь из её жизни. Навсегда. Ты ведь хочешь, чтобы она вернулась? — Она и так придёт в себя. Зачем мне идти на такой шаг? — спрашивает Дин, дыша в ухо мужчине. — После месяца в коме в таком состоянии? Врачи обычно не дают утешительных результатов, потому что в девяноста двух случаях из ста эти пациенты умирают или им отключают аппараты жизнеобеспечения. — Мне плевать. Есть ещё восемь случаев из ста — это немало, — говорит Дин, почти с твёрдой уверенностью в своих словах. — С чего ты взял, что я отдам её тебе? Какой-то очередной сверхъестественной твари, разгуливающей по земле? Куда проще и приятнее будет раскроить тебе череп. — Ты ей-богу как ребёнок, — хохочет собеседник. — Ты можешь сделать со мной всё, что угодно. Но я предлагают тебе её жизнь. Всё, что нужно от тебя — это оставить Скарлет в покое. Вы всё равно не будете вместе, я не позволю этому случиться. Внутри Дина разгорается настоящая борьба, виски горят огнём. Он не знает, должен ли пойти на такой шаг ради блага Скарлет, девушки, которую он обожает всем сердцем, но причинив этим боль себе? Ведь его собеседник прав: аппарат жизнеобеспечения рано и поздно отключат, и если Скар не успеет прийти в себя, то она умрёт. Тогда жизнь Дина будет обречена на муки, он будет корить себя, что не воспользовался этим шансом. Или же поступить, как эгоистичная сволочь, и надеяться на лучшее?