«Надежда и терпение — две самые мягкие подушки, на которые мы можем в лишениях преклонить голову. Р. Бёртон»
Фресно, Калифорния, Вечер того же дня, парковка Фресно Централ Клиник. — Так, ладно, Ренесма осталась присмотреть за Скарлет. С чего начнём? — участливо поинтересовался старый охотник, открывая дверцу Импалы и заглядывая в салон. — С того, что не ждёт, — не поднимая взгляда, монотонно произнёс Дин. — Ты знаешь, мне немного не по себе от того, что мы собираемся рыться в вещах Скарлет, — сказал Бобби после небольшой паузы. — Если переживаешь за то, как она отреагирует, можешь не рыться. Я разберусь сам, — в безразличном тоне ответил Дин, продолжая разглядывать содержимое небольшой пластиковой коробки, которую он полчаса назад украл из базы данных вещей пациентов. Он ведь не был родственником, поэтому вещи Скарлет никто не собирался ему отдавать, а они нужны были позарез. Поэтому Дин руководствовался принципом — если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. — Займись поисками Каса, если хочешь. Он не появлялся уже месяц. «Как и Сэм», — мгновенно добавил мозг. Да, Дин не видел брата уже месяц и безумно по нему скучает. Но обещание — есть обещание. — Свою пернатую задницу найдёшь сам, я тебе не Скотланд-Ярд. И хватит списывать меня со счетов. Я сказал, что мне не по себе, а не: «я боюсь какую-то девчонку», — хмурился и пыхтел Бобби, забираясь на переднее сидение Импалы. Краешек губ Дина дёрнулся в улыбке, лишь на долю секунды. — Хоть и такую, как Скарлет. — Да, мне тоже не по себе. Но надо выяснить, как она оказалась во Фресно. Не ветром же занесло, — не поднимая взгляда, Винчестер передал коробку в руки Бобби, оставив себе только мобильный Скарлет. Он и сам толком не понимал, что двигало его поступками: какое-то шестое чувство, подсказывающее, что ответ кроется в девайсах, или любопытство, толкающее на моральное «преступление». Что бы то ни было, оно его погубит. — Сколько у нас времени? — Они скоро обнаружат пропажу. Но минут десять у нас всё же есть, — кивнул Дин, стуча пальцами по кнопкаммобильного. — Прости, Скарли, надеюсь, ты несильно меня покалечишь, когда узнаешь, что я брал твой телефон, — он усмехнулся, зашёл в раздел «сообщения» и пробежался взглядом по строкам. — Ну, да. Надежда умирает последней, — на лице покосившегося взглядом Бобби возникла однобокая улыбка. Он и не надеялся, что увлеченный чтением Дин заметит двусмысленность в этих словах, поэтому, как ни в чём не бывало, погрузился в тишину, продолжая заниматься своим делом. И хоть Скарлет ещё не пришла в себя, ввиду того, что прооперировали её совсем недавно и для того, чтобы отойти от такой дозы наркоза, нужно было гораздо больше времени, чем пара часов, Дин ни на секунду не сомневался, что она поправится. Или просто не показывал сомнений. В любом случае, сейчас он выглядил лучше, чем с утра. Да и беспокоиться пока вроде было не о чем: если верить словам врача, состояние Скарлет стабильное и её скоро переведут в палату общей терапии. Если всё пойдёт так, как надо.***
Три недели спустя, 7 апреля, 4:37 За окном плыл рассвет. Дин протянул руку, чтобы задвинуть шторы, ибо его измученные бессонницей глаза чрезвычайно болезненно реагировали на любой источник света. Затем он подвинул стул ближе к кровати Скарлет, взял её за руку и прижался к внешней стороне её ладони лбом. Она до сих пор не пришла в себя. Дин бывает с ней постоянно, не считая тех редких ночей, когда Ренесме или Бобби удаётся убедить его, что он должен поспать. Всякий раз, пребывая в палате Скарлет, Дин безустанно надеялся, что она откроет глаза. Но этого так и не произошло. Пока. Врачи лишь разводят руками, мол: ничего сделать не можем, ждите. А с каждым днём происходящее ужасало Дина всё больше, но он никому не говорио о своих переживаниях, кроме одного человека. Скарлет. С ней он мог быть откровенным, мог говорить обо всём. Он немного приходил в себя и успокаивался, когда, положив на запястье девушки ладонь, чувствовал слабый, бьющийся под кожей пульс. Так он жил, вернее, существовал уже месяц. Утром его разбудил голос приехавшего к Скарлет Бобби. Он неслышно вошёл и заговарил почти шёпотом, словно боясь разбудить спящего ребёнка: — Как состояние Скарлет? — По-прежнему, — Дин едва смог поднять преклоненную к постели голову и разлепить сонные глаза. — Нашёл что-нибудь, кроме серы в машине? — Да. Мне удалось вычислить адрес звонившего Скарлет в то утро. Это в ста милях отсюда — Бейкерсфилд, — с этими словами Бобби подошёл к окну и резко распахнул шторы. — Нет, не надо! — выкрикнул Дин, но, как оказалось, слишком поздно. В глаза ударил яркий солнечный свет, и мужчина болезненно сщурился и зажал глаза рукой. — Пожалуйста, закрой. Я сейчас ослепну! — Раз уж ты безвылазно сидишь тут, то хотя бы иногда открывай окно, чтобы проветрить, — Бобби вернул всё обратно. — Или чаще ходи в душ, — он попытался немного разрядить атмосферу, внося в разговор толику юмора, но Дина это нисколько не позабавило, и тогда Сингер бесшумно вздохнул. — Не нужно открывать. Не хочу, чтобы это отразилось на здоровье Скарлет, — он бросил мрачный взгляд на бледное лицо девушки. Потом поднял глаза на Бобби. — Бейкерсфилд, говоришь? Это в ста милях отсюда, управлюсь за четыре-пять часов. Сможешь побыть со Скарлет? — Что? Это безумие — ехать, чёрт знает куда, в таком состоянии! — вспыхнул собеседник. — К тому же, ты понятия не имеешь, что тебя там ждёт! — Я в порядке, — Дин нехотя выпустил руку Скарлет из своих ладоней, долгим тревожным взглядом осмотрел девушку затем не спеша поднялся. — Плевать, что там. Я справлюсь. — Да знаю я, в каком ты порядке и как ты справишься! Ты же дышишь через раз, — сетовал Бобби, скрестив руки на груди, как бы придавая своей позой себе строгости и и непоколебимости. — Оставайся тут, а я займусь поиском звонившего… — Нет, Бобби. Еду я. Это моя охота, и я достану этих ублюдков из-под земли, чего бы то ни стоило, — с хрипотцой произнёс Дин, нарочно акцентируя внимание на местоимениях. — Ты сумасшедший. Даже больше, чем я думал. — Быть охотником — уже сумасшествие, — Дин подошёл к двери, оказавшись к собеседнику спиной — благо, Бобби не видел, как его губы тронула нервическая улыбка, иначе в сумасшествии Дина не осталось бы тени сомнения (если таковая, конечно, была). — Кстати, я перечертил пентаграмму под ковриком на свежую, та немного стёрлась. Но всё равно не оставляй Скарлет одну. Мало ли что взбредёт в головы черноглазым тварям. — Без тебя знаю, — пробубнил Бобби, оглядываясь вокруг в поисках чего-то. В углу он заметил кресло и немедленно направился туда. Теперь сидеть придётся долго.***
Дин двигался по коридору, пошатываясь из стороны в сторону, будто пьяный. На пути встречались уже знакомые лица: медсестра Эбби, с которой Дин познакомился в первые минуты своего появления здесь; хирург Скарлет — Ивори Тейлор, с которой пообщался сразу после операции и которая сообщила ему обо всех травмах Скарли (их было несчётное множество — 28, если быть точным; Дин удивлялся, как она вообще осталась жива); лечащий врач пациента из соседней палаты — Дональд Уортен; многие другие пациенты, лица которых знакомы Дину только потому, что эти люди часто выходили из палат в коридор, а он наблюдал за ними через окно палаты. За этот месяц Винчестеру не по своей воле приходилось видеть, как улучшается и ухудшается здоровье у одних и тех же, либо разных людей. Но за теми, кто уже отошёл от аварии, Дин наблюдал с пристальной внимательностью и каким-то особенным чувством в душе — он радовался за выздоровление каждого из них, но когда видел, как счастливы их родственники, то невольно примерял это чувство на себя. И при мысли о том, что Скарлет всё ещё в коме, и он не может быть уверен на сто процентов, что ему представится шанс испытать то же самое, его вдруг резко осаждала печаль. Вот и сейчас он плёлся по коридору, почти похороненный в собственных мыслях и переживаниях. Пока на него неожиданно ни обрушился уже знакомый детский голосок маленькой четырёхлетней девочки, пострадавшей в той же аварии, что и Скарлет, — Хиллари. В то утро они ехали по злосчастной трассе с отцом в детский сад. Теперь он лежал в коме, а у неё самой была довольно серьёзная травма бедра. Вероятно, только детское кресло и посадка на заднем сидении уберегли её от более страшных вещей, чем перелом бедренной кости. А может — ангельское везение. — Дядя Дин, привет! — звонкий голосок разорвал его мысли в клочья, и Дин обернулся уже с приветливой улыбкой на лице. — Как твоя жена? Она поправилась? — по-взрослому серьёзно спросила Хиллари. — Привет, кроха, — когда шестидесятисантиметровая девчушка подбежала к его ногам, Дин присел на корточки и легонько потрепал её по волосам. — Нет ещё, — он смотрел ей прямо в глаза. — Но когда поправится, я обязательно тебя с ней познакомлю. — А я познакомлю тебя с моим папой. Он хороший, вы подружитесь, — скромно улыбнулась зеленоглазая малышка. — Только он ещё спит. — Ничего, папа поправится, и вы будете снова играть с ним в футбол, не переживай. Как ты? Я смотрю, ты уже бегаешь? — он заметил, что её волосы такие же гладкие и шелковистые, как у Скарлет, а забавный щенячий взгляд и цвет глаз напомнил ему Сэма. Под сердцем больно кольнуло — нет, Дин не сможет пережить ещё одной потери. — Да. Только мама не разрешает много бегать, — немного смутилась Хиллари, ковыряя носком туфли в полу. — Маму надо слушаться, она хочет только лучше, — на этих словах Дин мрачно поднял взгляд на подошедшую к ним девушку — с ней он тоже знаком: это мама Хиллари — Лора. — Привет. — Привет, Дин. Всё по-старому? — спросила она, глядя на него красными то ли от слёз, то ли от недосыпания, а может по обеим причинам, глазами. — Да. А у вас? — негромко поинтересовался Дин. — Тоже самое, никаких изменений, — тяжело вздохнула девушка. Она была чуть старше Скарлет, а её муж оказался ровесником Дина. Поэтому их ситуации в каком-то смысле противоположны. Но чувства: печаль, боль, страдания, которые они испытывали, абсолютно одинаковые. — Я уже не знаю, на что надеяться, — на глазах Лоры стали наворачиваться слёзы. — Эй, тише, — Дин стремительно подняся, не забывая придерживать Хиллари за плечи, чтобы удержать её на месте. — Нужно продолжать верить, Лора. Ради мужа и дочери. Мы должны верить в своё счастье и продолжать бороться за него, — Дин неназойливо приобнял девушку за плечи. — Я больше так не могу… Она старалась держаться из последних сил, но нервная система была настолько истощена, что Лора не справилась. Едва не захлёбываясь хлынувшими из глаз слезами, она уткнулась лицом в плечо Дина. Несмотря на то, что они были едва знакомы, он крепче прижал её к себе и утешающе похлопал по спине. Дин на собственном опыте знал, что в такие минуты больше всего на свете необходима хоть чья-то поддержка. Пока Дин утешал Лору, прошло не так уж много времени. — Твой муж стоит веры в него. Только ты и Хиллари — его опора. Подкачать нельзя. — Да. Т… Ты прав, — с этими словами Лора постепенно отстранилась, вытерла ладонями разрумянившиеся щёки и, глядя на дочь, улыбнулась сквозь слёзы. — Мы с Хиллари будем рядом с Беном до победного конца. Правда, малышка? — она протянула к ней руку. — Да, — Хиллари схватила мать за пальцы, обернулась и помахала Дину свободной рукой. — Пока. — Пока. Ещё увидимся, — он улыбнулся и повторил тот же самый жест. — Спасибо, Дин, — благодарно кивнула ему Лора прежде, чем развернуться и уйти. Даже спустя некоторое время Дин всё ещё продолжал стоять на месте, как вкопанный. Он старался понять, когда и откуда в его голове взялись такие мудрые и рассудительные мысли, что он произнёс. Удивляло его и то, как легко и свободно стало на душе после разговора с Лорой и её дочерью. Поразительно, какую силу имеют слова.