Последние учебные недели уходящего года можно было описать только одним словом — странность. А стартовала она со звонка моей мамы вечером дня, когда я все-таки достигла дома после попойки на репетиции.
— Кейт, где ты была ночью? — спросила мама. Несмотря на то, что звучала она как всегда мягко, я могла слышать в ее голосе обеспокоенность.
— У Викки, — соврала я, даже не моргнув.
Я регулярно так делала с тех пор, как мы с Гарри начали встречаться. Я ходила гулять с Викки, смотреть фильмы с Викки, ночевала у Смайл и многое другое.
— Я звонила ей вчера вечером. Ни тебя, ни Викки дома не было.
И тут я вспомнила главный аспект моей лжи: к Смайл приехали родители.
Дело в том, что работа родителей Викки в основном состояла в разъездах по стране. Они были учеными (я слабо понимала, какими), которые работали над каким-то чрезвычайно важным проектом, и для его осуществления собирали информацию и работали в лабораториях по всей стране и даже за её пределами. Обычно они приезжали только в середине декабря, оставались на праздники, а потом — снова в дорогу. Именно в эти несколько недель, когда Викки снова жила, как все подростки вокруг, девушка ходила до невозможности счастливая.
— Я…
— Кейт, что ты от меня скрываешь? — требовала мама. Она мне всегда доверяла, но, кажется, сейчас моя скрытность зашла немного далеко. В конце концов, я пропадала «у Викки» очень много времени в этом году. Мама, скорее всего, догадалась, что все эти разы я так и не доходила до Смайл.
— Мам, у меня появился парень, — теперь, когда я призналась маме, по моему лицу расплылась широкая улыбка.
На том конце провода повисла тишина. Мама ожидала какого угодно ответа: что я подсела на наркотики, алкоголь, что я вступила в секту, стала играть в казино и проиграла наш дом. Но не этого.
Ещё бы. С моей-то тенденцией не привлекать ничего мужского пола.
— Хорошо, — выдохнула мама. — И почему ты это скрывала?
Ну, как тебе сказать.
— Ну…
— Кейт, он преступник? Наркоман? Алкоголик?
Спасибо, мам. Думаешь обо мне лучшим образом.
— Нет, он… Просто он меня старше.
Нет, говорить, что Гарри — мой учитель, я пока что не буду. К такому нужно готовить.
— На сколько?
— Восемь лет.
Мама немного помолчала.
— Это не так много. Не могу понять, почему ты от меня это скрывала.
— Я… — было очень трудно подобрать правильные слова. — Я не знаю, будут ли эти отношения долговременными. Как только я буду уверена, я тебе все скажу. Хорошо?..
Моя мама всегда была понимающей. Она часто думала о самых плохих исходах, но все равно понимала, что на меня можно положиться. Она доверяла мне потому, что знала, что я ни за что не подведу. И так и в этот раз. Она сказала, что если я уверена в том, что делаю, она не будет волноваться. И пожелала хороших праздников.
В общем, с приездом родителей Викки загуляла не на шутку. Она где-то нашла врача, который выписал ей справку о том, что у Смайл было чуть ли не воспаление легких, и моя подруга перестала ходить в школу. И не собиралась в ней появляться до окончания новогодних и рождественских праздников, когда ее родители снова уедут на работу.
Так вот, первая странность произошла на уроке истории. Практически все уроки, за неимением рядом Викки, я сидела одна и просто читала книги. Этот раз не был исключением.
Сегодняшний урок истории был посвящен нашим ошибкам в полугодовой контрольной. Так как у меня была всего одна ошибка, и мы ее с Гарри разобрали во всех возможных аспектах, я собиралась продолжить свое чтение, зная, что историк не сделает мне никакого замечания. Но…
— Можно с тобой сесть? — спросил один из моих одноклассников, который, кажется, тоже учился на гуманитарном профиле. Во всяком случае, с ним у меня было больше совместных уроков, чем со Смайл. Его звали Фрэнк, и мы с ним никогда особо не общались. Я вроде бы даже не здоровалась с ним, когда приходила в школу. Я вообще мало с кем здоровалась: с Викки, с двумя или тремя одноклассницами, которых я более или менее переносила на дух, и с Гарри.
— Ну… да, — я так обалдела, что даже не смогла сказать «Нет, я намерена читать весь урок, и я не хочу, чтобы мне кто-нибудь мешал». Краем глаза я заметила, что Стайлс, который до этого что-то читал в своем телефоне (еще была перемена), оторвал взгляд от экрана и смотрел прямо на нас.
— Классно, — улыбнулся Фрэнк и переложил свои вещи со старой парты на новую.
Прозвенел звонок, и Гарри все-таки пришлось оторвать от нас взгляд. Он поприветствовал класс и сказал:
— А теперь к ошибкам.
По всем партам пробежался смешок, потому что все прекрасно понимали, насколько плохо написали контрольную работу.
Гарри заставлял меня проверять работы вместе с ним, приговаривая, что это хорошая практика для меня.
Я же думала, что ему было просто лень проверять все это самостоятельно.
Так вот, я очень хорошо представляла, как отвратительно мой класс написал эту работу.
Мы, кстати говоря, очень громко хохотали с бреда, написанного в некоторых работах. Но я не буду сейчас это описывать, потому что вы просто не поймете, что и к чему. Тут ведь я учу историю, а не вы.
— Смотрела последнюю серию «Доктора Кто»? — спросил Фрэнк.
В этот момент одна часть меня хотела фыркнуть, закатить глаза и сказать, чтобы мне не мешали читать. Я могла бы послать его и сказать, что не заинтересована в разговоре.
Но мой одноклассник спросил меня о «Докторе»!..
О, наверное, единственной вещи на этой планете, о которой я могла говорить часами напролет и все равно иметь в себе силы, чтобы продолжать.
Хорошо, столько же я еще могла говорить о том, какая прекрасная музыка у Fall Out Boy, и какой красивый, милый и добрый Гарри.
Да, вот такой у меня «топ»: «Доктор», Гарри и ФОБ. Причем, мне кажется, в последнее время «Доктор Кто» начинал сдавать позиции и уступать моему учителю истории.
— Конечно, видела! — горячо закивала я.
На стол перед моим взглядом легли скрепленные листы бумаги, на которых сверху были написаны мои имя и фамилия, дальше шли задания, а на полях были красные пометки от Стайлса.
Гарри подходил к своей работе с особой усердностью и любовью. Он свято верил, что к каждому ученику нужен индивидуальный подход, а потому и все контрольные он проверял своим особым путем. Стайлс вооружался ярко-красным фломастером и около каждого правильного или неправильного ответа не просто ставил плюсы или минусы, а писал комментарии.
Так, например, на работе Фрэнка, в которую я не смогла не заглянуть, одно из заданий с развернутым ответом было жирно перечеркнуто и подписано как «БРЕД!». На работах многих недалеких учениц класса, которые строили учителю глазки, а также некоторых парней, которые считали, что они очень хорошо знали историю (нет) Стайлс любил писать вещи типа: «Ты что, издеваешься надо мной?», «Тот, о ком ты написал, вертится в гробу пропеллером», «Режешь меня без ножа!», «Прошу тебя, перестань!», «Клянусь, я выложу это в Интернет, пусть люди тоже посмеются», «УЖАС!», «Ваша оценка — Тролль», «Все фигня, переделывай» и тому подобное.
На моих же тестах из контрольной в контрольную были записи: «Молодец», «Горжусь» и «Вот поэтому я работаю учителем». Правда, около неправильных ответов (и такое случалось) периодически проскальзывали очень грустные, злые и удивленные смайлики, а также фразы «Мы же с тобой это учили» и «ЛОУРЕНС, ОПОМНИСЬ».
Когда мы написали контрольную в первый раз, и я получила вот такой разрисованный листочек, я перепугалась, что там все неправильно. Но когда вчиталась, мне стало безумно весело. И в тот же момент я полюбила эту черту в Гарри как в учителе. Я была без ума от преподавателей, которые могли общаться со своими учениками наравне, но в то же время обладать авторитетом.
Гарри всегда выделял целый урок на то, чтобы разобрать ошибки и любым возможным способом вбить в головы учеников правильные ответы. Парень считал, что каждый уважающий себя человек должен знать историю своей страны хотя бы по минимуму. А именно минимум и предоставляла школьная программа.
В общем, я обожала этого саркастичного ботаника в моем парне. И моем учителе.
— Интересно, новый сезон будет таким же интересным, как и предыдущий? — прервал мои мысли Фрэнк. Точно, я уже и забыла о его существовании, пока вглядывалась в красные каракули на полях.
— Надеюсь, да, — кивнула я.
Мы еще немного поболтали о сериалах, а затем плавно перешли на тему музыки.
— Ты, кажется, любишь ФОБ? — спросил парень. Я кивнула. — Я только недавно начал их слушать, ты не могла бы посоветовать песен?
Конечно, я бы могла. И я написала ему целый список песен, которые каждый уважающий себя человек, познакомившийся с творчеством Пита, Патрика, Джо и Энди, должен послушать в первую очередь. В принципе, это было около восьмидесяти процентов всех песен группы.
К концу урока я успела рассказать Фрэнку еще и то, чем хороша группа Panic! At the Disco, но почему она никогда не будет стоять в моем сердце выше, чем ФОБ, также я посоветовала ему посмотреть «Однажды в сказке», потому что там красивый Капитан Крюк. А еще он взял у меня номер телефона.
Прозвенел звонок. У меня впереди была еще литература, и молодой человек, казалось, решил переехать за мою парту до возвращения Викки. Может, он хотел остаться и подольше, но такой роскоши Смайл ему точно не позволит. Моя лучшая подруга была жуткой собственницей, и она вполне могла устроить кровную месть за место рядом со мной.
— Лоуренс, задержись, — притормозил меня Гарри, когда мы проходили мимо учительского стола.
Там, конечно же, вертелась Стефани, которая, кажется, не могла понять смысла своих ошибок.
— Я тебе говорю, — Стайлс еле сдерживал свое раздражение. Я махнула Фрэнку, сказав, что до класса дойду сама. Парень кивнул и ушел. — Мы в Первой мировой бились не с фашистами!
— Но там же была Германия!
— Они были
не фашистами!
— А разве немцы были другими?..
После этой фразы я прыснула и вынуждена была отвернуться от прожигающего взгляда одноклассницы, которая считала себя моей главной соперницей к сердцу мистера Стайлса.
— Да, Стефани. Гитлер тогда еще хотел быть художником, а не фюрером.
— Бедный творческий человек, — покачала головой я.
— Кем? — не поняла Стефани.
— Уйди с глаз моих, — попросил Гарри и обратил все свое внимание на меня, тем самым показывая, что его разговор с моей одноклассницей был окончен. Та эффектно перебросила волосы на одно плечо и, покачивая бедрами и цокая двадцатисантиметровыми каблуками, вышла из класса, словно по подиуму. — О чем это вы весь урок разговаривали?
Серьезно?
— Эм… — растерялась я. — Ну…
— Он что, с тобой заигрывает? — самым что ни на есть серьезным тоном спросил Гарри, всматриваясь в мое лицо.
— Нет…
— А что он у тебя спрашивал?
— Он спросил, смотрела ли я последний эпизод «Доктора Кто», — честно ответила я. Я искренне не понимала, к чему вообще был этот разговор. Что такого в том, что ко мне подсел одноклассник, и мы обсуждали сериалы? Большое дело. Я так постоянно на его уроке делаю с Викки.
— Я же говорю, он к тебе клеится, — всплеснул руками Стайлс. Он выглядел… сердитым?
— Да с чего ты взял? — меня немного нервировал весь этот разговор.
— Лоуренс, я с тобой так же знакомился!
А вот эта фраза поставила меня в тупик.
— Глупости, — попыталась отговориться я.
— Кейт…
В тот момент, когда я уже была готова опровергнуть его мнение, в класс зашла пятиклассница.
— Мистер Стайлс? — позвала девочка высоким голосом.
Гарри глубоко вдохнул, стараясь прийти в себя.
— Да?
— Мистер Дженкинс вызывает вас в свой кабинет.
Мы с Гарри переглянулись.
Зачем директору вызывать Стайлса к себе? Кажется, походы в кабинет директора для учителей были делом нечастым.
— Да, сейчас приду, — нахмурился Гарри. Он взял свой мобильник со стола с таким видом, словно собирался написать мне позже и серьезно обсудить инцидент с Фрэнком.
— Я пошла на литературу! — крикнула я, выходя из класса.
Господи, какую чушь говорил Стайлс!..
Фрэнк? Заигрывает? Да быть того не может.
Да за мной за целые пятнадцать лет моей жизни не ухаживал ни один мальчик. А тут сначала историк, а теперь одноклассник? Смешно.
Я думала на эту тему весь урок литературы.
Что в такой ситуации будет делать нормальная девушка моего возраста? Конечно же, она напишет своей подруге. Я достала телефон и быстро пересказала всю историю Викки в сообщениях и прибавила:
Я: Что ты думаешь?
Викки: Он к тебе клеится
Я: Да с чего вы взяли?
Они что, сговорились?!
Викки: Вы?
Я: Стайлс сказал то же самое
Викки: Уууу! А историчка-истеричка тебя ревнует!
Я удивленно заморгала.
Гарри?
Меня?
Ревнует?
За все годы отсутствия личной жизни я прочитала чертову уйму книг. Девяносто девять процентов из них были историями любви, со всеми ее прелестями, страданиями и всем таким прочим. Я читала о влюбленности, первых поцелуях, ревности. Я прекрасно могла определить чувства героев новых книг, потому что они все были такими похожими. Главный герой все время раздражается, когда видит главную героиню в окружении других парней. Он обычно начинает всем грубить, а когда она недоумевает, что же случилось, герой бросает злобное «Ничего» и уходит. В такие моменты всегда хочется бросить чем-нибудь в главную героиню и рявкнуть:
— Опомнись, дура! Да он же в тебя по уши влюблен!
Так вот, сейчас я, казалось, стала именно этой главной героиней книги, которая не заметила, что ее собственный парень стал ее ревновать, пока ее в это не ткнули носом.
Я: Это глупость. Вряд ли Фрэнк ко мне клеился
Викки: Кейт, ты поймешь только, если он создаст левую страничку и добавит тебя в друзья?
Я: Не смешно
Викки: Тебя никакие Барбары в последнее время не добавляли?
Я: Иди в задницу!
Так закончился наш разговор и, по совместительству, урок литературы. Фрэнк, казалось, очень хотел продолжить беседу, начатую еще на истории. Но я так опешила от того, что за мной ухаживал парень, что я постаралась ненавязчиво отодвинуться на другой конец парты и занять себя.
После нескольких попыток возобновить разговор, одноклассник горестно вздохнул и начал слушать учителя.
А со звонком мне пришло сообщение:
Гарри: Лоуренс, мы влипли
