Противоположности

      Солнце над Сейрейтеем перевалило за зенит и стало лениво катиться к вечеру. Теплый летний день лился тягучей патокой; шелестя сочной зеленью лесов и лугов, он озорным мальчишкой беспокоил мирных кузнечиков, мешал трудолюбивым пчелам, задевал приникших в траве зайчат и куропаток. Последних обитало здесь, в угодьях Великих Домов, несметное множество, словно бы и за Стеной простирались дикие, не потревоженные ступней какой-нибудь души, руконгайские просторы.       Жизнь средь такой красоты походила на сказку: чистый воздух, чудные пейзажи, тишь да благодать. Многие обитатели столицы, синигами, рядовые и именитые, простые и родовитые, могли созерцать сию прелесть природы хоть часами, если то позволяла им служба. Будни служащих Готэя, Омницукидо, отряда Кидо и новосозданного Научно-исследовательского института, как правило, были расписаны по минутам. Долг их по благоустройству жизни существ в Обществе душ и защите тех, кто оставался по ту сторону Сенкаймона, отнимала у каждого проводника душ достаточно много времени, оставляя на отдых считанные часы, редкие праздничные дни и практически невозможные в годы боевой дееспособности отпуска. Впрочем, средь занятых синигами находились и таковые, кто научился совмещать приятное с полезным…       — О, смотри, Ичиго, лиса! Хо-о!!! Да еще с девятью хвостами!!!       — А с девятью языками нет?       Лязг мечей вновь оглушил тенистую опушку, поросшую вокруг густым молодым пролеском. Средь изумрудистых сосен, порядком поизмяв шелковую траву своими варадзи, сражались на мечах двое мужчин. Внешне они были невероятно похожи, в особенности, тем задором, что горел в их карих очах, и теми озорными улыбками, которые танцевали на их губах, и тем хулиганским ежиком, коим торчали их непослушные волосы. Помимо разницы в возрасте, у мужчин только цвет этих волос и составлял отличие: у старшего они были жгуче черные, а у молодого — просто до не приличия ярко-рыжие.       — Ичиго! Иссин! Заканчивайте!       — Слышь? Мать зовет! Сдавайся! — Отец с голыми руками бросился на отпрыска.       — Ага, разбежался! — Ичиго ловко увернулся от захвата и подставил старику подсечку.       Тот не растерялся — опыт сказывался; мастерски выйдя на вираж, он немедля применил на лбу зазнавшегося сынка свою излюбленную технику «они декопин». От такого сверхмощного щелчка рыжий кубарем вписался в ближайшую сосну, но не успели губы Иссина и дрогнуть в довольной улыбке, как глаза в изумлении уставились на разбившийся о ствол дерева образ. Это была иллюзия, а не его сын.       — Хм, — довольно потер подбородок старший и скосил взгляд на возникшую у себя за плечом тень. — Недурно, — бросил он ей.       — А то! — дерзко оскалился Ичиго. — Мой сенсей — мастер подобных уловок.       — Ох, не нравятся мне ее штучки, — хохотнул Иссин и, резко обернувшись вокруг своей оси, в один миг вновь выхватил меч из ножен со словами: — Я привык бить напрямик!       Молодой синигами только посмеялся в ответ. Выхватив со скоростью молнии так же спрятанную давеча катану, он без труда парировал восхитительно точный и невероятно сильный удар своего родителя. Тот славился превосходным мастерством кэндо. Однако и сын ему не уступал по умению фехтовать, ведь отец сам обучал его владению мечом, да еще такому, который не было стыдно противопоставить ни одному Кенпачи.       — Быть может, в Одиннадцатый пойдешь? — Разговоры за такой энергичной тренировкой были для отца с сыном обычным делом.       — Вот еще! Мы же с Зараки при первом же патруле развалим весь Сейрейтей, а мне, — Ичиго оглянулся по сторонам, окунаясь радостным взглядом в буйство красок своего родного поместья, — а мне нравится мой дом!       Иссин наигранно прослезился, не теряя бдительности при этом:       — Папочка счастлив слышать это! Но… — отразив очередную атаку быстрой и неуловимой, как жало осы, катаны сына, он занял стойку для вызова шикая. — Но мне не жаль подпортить красоту нашего сада, чтобы сделать тебя еще сильнее, Ичиго! Так что, гори, Энгецу!       — Заруби, Зангецу! — отозвалось эхом ответ.       Но тут же оба мужских крика сошли на жалобное:       — Ай! Ой! Ай! Ой-ой-ой!!! Ай-ай-ай!!! — Пролилось это из тех же гордых уст. Воинственные лица следом перекосило от неприятной боли, а мужественные фигуры тут же скрючило.       Выросшая меж мужчинами роскошно-фигуристая женщина с горящими золотисто-рыжими волосами вновь больно дернула одного и второго за ухо.       — Шиба Иссин и Шиба Ичиго, сколько раз я должна вас звать к обеду?! Вы издеваетесь?!       — М-м-м-милая, да мы тут…       — Ма-ма-ма-ма-ма, ты чего?..       Она резко отпустила их из цепкой хватки, чудом по уху не оторвав себе в качестве трофея, но в следующий же миг вжикнула по воздуху лезвием своего занпакто:       — А ну-ка живо в дом пошли! Иначе… Рычи, Хайнеко!!!       Отца с сыном как ветром сдуло, ибо быстрая, всё и всех достающая «Пепельная кошка» могла хорошенько потрепать их шихакухо перед грядущим ночным дежурством. И нужно было хоть раз пообщаться с Шибой Рангику, чтобы понять: с той станется выпустить своих любимых мужчин за порог поместья и в лохмотьях. Как уроженка Руконгая, она не видела в том ничего постыдного — ей и в вещах похуже доводилось ходить, а во-вторых привычка мобилизировать своего безалаберного капитана, ставшего ей мужем, переключилась в один прекрасный день и на их сына. Рангику держала своих неусидчивых и вечно попадавших в какие-то переделки мужчин в ежовых рукавицах, и именно потому леди Шиба считалась строгой женщиной, не в пример тем беззаботным девицам, которые привыкли отлынивать от работы за сном и бутылочкой саке.       — И чтоб утром были дома как штык! — пригрозила напоследок Рангику, провожая мужа и сына, заступавших в ночной дозор. Затем, смягчившись, конечно, она постучала острым пальчиком Иссину по лбу, попутно подмигнув Ичиго: — Не вздумай мне в Генсее патрулировать в районе веселых кварталов. Думаешь, если сын в другом отряде, а я в отпуске с девочками, так у меня нет лишних глаз на грунте?!       Ичиго прыснул со смеху. Иссин состроил обиженное лицо.       — Рангику, милая, да что? Да как? Да когда? Да я вообще никогда!       — Хмм??? — сузила та глаза в подозрительные щелочки и перебрала оправдывавшегося супруга клеточку за клеточкой. — Ну ладно, — фыркнула снисходительно. — Это я на всякий случай. Чтоб ты знал, что тебя ждет, если где-то когда-то что-то у тебя зачешется в одном месте!       Капитан Шиба густо покраснел, точно это он, а не его сын, был молодым рьяным парнем. Виновато улыбнувшись жене, смутившись присутствия их старшего отпрыска, он бегло чмокнул свою любимую хоть и сварливую жену в лоб, а потом поспешил ретироваться из поместья, исчезнув за воротами в сюнпо.       — Ты слишком строга к нему. Знаешь же, что он души в тебе не чает.       Ичиго счастливо улыбнулся матери и, крепко обняв, прижал к себе. Став давно на голову выше, он с упоением зарылся носом в горевшую золотом макушку и позволил себе разомлеть в аромате родных волос. Атмосфера отчего дома, любящие родители, младшие сестры — всё это всякий раз буквально оживляло его, уже порядком закостеневшего в заданиях синигами, прежним теплом и покоем, которые не мог дать Готэй ни одному своему офицеру. Место рутинной работы и ежесекундной готовности к бою навевало скуку на любого, даже самого энергичного его представителя. И Ичиго, будучи членом самого вездесущего, Второго, отряда, тоже доставалось пострадать и от бумажной волокиты, и от негодующей субординации, и от бесперебойных вылазок на миссии. Вспыльчивый и своенравный, как и все Шиба, ему много чего не нравилось в обязанностях синигами, и все же представить себе жизнь без этого промысла парень уже не мог, равно как и променять боевую стезю на размеренную жизнь осторожничавшего во всём аристократа.       — Ну, я пошел, — с любовью поцеловав мать в макушку, он нехотя высвободился из ее жарких рук.       — Будь осторожен сегодня, — как-то грустно проронила Рангику и приложила ладонь к левой груди, будто ее только что что-то кольнуло туда, в самое сердце.       — Буду как всегда, — кивнул Ичиго и легко рассмеялся: — Я же не отец. Из всех синигами только он может влипнуть в какую-то передрягу.       — Разве? — Рангику взглянула на сына: хоть тот постоянно отнекивался от дурной наследственности, но именно кровь Шиба сделала из него того, кем он являлся сейчас.       Лихой, бесстрашный, талантливый, Ичиго подобно своему дяде Кайену, блестяще окончил Академию синигами за год, за три — обзавелся шикаем, а совсем недавно достиг и банкая. Впрочем, и без ярких побед на пути становления солдата Готэя, юный Шиба уже сделался легендой в узких кругах. Почему в узких? Да потому что о подвигах некоторых из бойцов не принято говорить вслух, и служба в Омницукидо являлась тому подходящим примером.       Попав сызмальства под опеку принцессы Шихоин, водившей дружбу с кланом Шиба, Ичиго не мог не пойти по стопам той синигами, которой восхищался. С самого детства в его мечтах мелькало имя Богини скорости. Стать таким же сверхбыстрым как она, таким же невероятно ловким и изворотливым, точно капитан разведки Отряда тайных операций, таким же дерзким на язык и хладнокровным в своих поступках и мыслях — Ичиго непроизвольно попал в число тех юных обожателей, которые нет, не восхищались, а боготворили Шихоин Йоруичи. И когда та ответила ему, снизойдя точно слепящая звезда прямиком мальчугану в руки, Рангику не помнила у своего сына счастливее дня. Конечно, как любящая мать, она понимала сыновью гордость за возможность служить под началом капитана, которого он так бессменно уважал, но в то же время сердце Рангику не могло не испытывать постоянную тревогу за того, кто сознательно встал на путь наемных убийц и беспрекословных карателей. Ее сын не был рожден таким.       — Ну чего ты? — Ичиго успокаивающе пригладил родного человечка по щеке: она заметно сникла, и это убивало ее цветущую красу, а его мать, по праву, считалась одной из красивейших женщин Общества душ. — Брось, я же сегодня дежурю с Йоруичи-сан. Тут уж со мной ничегошеньки дурного не случится, даже если я сильно-пресильно захочу.       — Я тебе «захочу»! — шутливо пожурила Рангику сына и попыталась пригладить его непокорную челку. — Весь в отца, — усмехнулась она: и непонятно было, относилась ли эта параллель только к его прическе или и к его характеру. — И все же, мне было бы спокойнее, если бы ты перешел к нам, в Десятый.       — И ты туда же, — скуксился Ичиго. — Я хоть пока и неофициально утвержден во Второй после выпуска, и все же мне не нужен никакой другой отряд. После того, как Йоруичи-сан объединила Второй отряд с Омницукидо, там оказалось много моих друзей из развед- и отряда задержания. И потом, я не позволю Шаолинь обскакать меня в борьбе за место третьего офицера. Да мне, черт возьми, гордость не позволит сделать этого!       Рангику фыркнула:       — Я думала главные гордецы у нас это Кучики.       Ичиго подмигнул матери:       — Я и тут обойду кого хочешь. Что мне Бьякуя?       Леди Шиба вздохнула только: это бесконечное соревнование меж новым поколением аристократов, мерившихся, кто из них лучше, быстрее и сильнее, подчас выходило боком всей семье, когда на «ковер» к генералу за проделки наследников с завидной регулярностью вызывали глав Великих Кланов. Однако в одном Ичиго был прав: он не отступится ни перед чем в поставленной цели. Такой уж стойкий упрямец был ее сын, и Рангику тешила себя надеждой, что эти, пускай и не самые лучшие, черты Ичиго перенял от нее. Ей не хотелось думать, что ее след в судьбе Ичиго лег только на цвет его волос.       — Ну ладно, мам, я поспешил, — он потер ее за плечи, озябшие в летней вечерней прохладе, — а то чего доброго за опоздание Йоруичи-сан заставит меня мышей ей ловить. — Он широко улыбнулся, взъерошив затылок и, поклонившись на прощание, растворился в сгущавшихся над землей сумерках.       — Береги себя, — прошептала мать ему вослед и теснее сдавила грудь ладонью: несмотря на полную оптимизма улыбку сына, дурное предчувствие относительно сегодняшней ночи не хотело ее покидать.