Противоположности

      «Дура! Безмозглая, дура набитая! Слабачка! Деревенщина! Истеричка! Дешевая подделка!..» ― Ичиго не летел ― мчался, как угорелый, несясь на всех парах, прочь, и как можно дальше от территории родных угодий. Игнорируя гнев, застилавший глаза. Беспечно оставляя заложенными, словно ватой, уши. Начисто забывая о том, как критически ранены обе его ладони, и это-то накануне столь важного для него события.       «Да плевать на все!» — Ичиго точно с цепи сорвался и, не разбирая пути, следовал за ветром, перегонял его, задевал собой все углы зданий так не простительно и так неуклюже для ученика Богини скорости. Впрочем, это была не единственная ошибка парня на сегодня ― он безудержно, оголив рефлексы, точно вскрыл кожу от изувеченных ладоней далее, по всем швам, стремился туда, куда давно забыла путь его нога. Вернее, куда ему запретили ходить, пообещав переломать ноги в двадцати двух местах. По порядковому числу номера занимаемого кое-кем титула главы клана…       ― Шиба-сама?! ― Икуми выпучила свои красивые серые глаза на ворвавшегося в двухэтажный домик молодого господина. Взъерошенный, взмыленный, весь испачканный в крови, с перекошенным лицом и лихорадочным блеском в очах, он походил на беглого, по следу которого бросили сотню самых быстрых и опасных преследователей. Будто сам с собой поменялся ныне местами. ― Ши-ба-са-ма, ― осторожно потянулась к нему хозяйка дома, довольно симпатичная, и все же не та, что была сейчас нужна Ичиго.       ― Рыжие есть? ― полоснул он резким, как клинок, голосом. ― Тащи всех, кого найдешь! ― приказал не дожидаясь ни кивка, ни слов для ответа: парень знал, что здесь ему приведут любую девушку, которую только его душенька пожелает. В самом элитном заведении Веселого квартала чтили высокопоставленных гостей, в особенности юных господ из благородных семей.       Икуми коротко кивнула и исчезла за фусума, чтобы всего через миг вернуться, поставить таз с водой для раненного господина, заверить того, что нужную ему кандидатку сейчас подготовят и снова скрылась, очевидно, подобрать для Шиба лучшую из опочивален. Ему явно требовался отдых.       Он и впрямь был весь на взводе. Засохшая кровь не смывалась. Огонь в венах не утихал, равно как и не затыкался Зангецу в голове у Ичиго. Чертов ублюдок, точная копия своего хозяина, только еще в разы язвительнее, алчнее, кровожаднее, противнее, невыносимее и…       ― Шиба-сама, все хорошо? ― Икуми осторожно спрашивала, вытянув шею из-за створок фусума.       Ичиго непонимающе моргнул, и только по забегавшим по комнате глазам женщины огляделся: всё здесь в порыве подсознательной ярости было забрызгано им водой, а немногочисленная мебель опрокинута. И когда он только успел?       ― Прости, Икуми, я возмещу, ― извинился парень перед давней знакомой и бросил угрюмый взгляд на посверкивавший в зареве свечей занпакто.       Зангецу заткнулся, но золотистая реяцу его, блуждавшая по острию катаны, порывалась блеснуть из ножен наружу, будто и вовсе хотела высвободиться и предстать перед куртизанкой в обличье отъявленного головореза. Ичиго знал, что и сам недалеко ушел от этого образа, но то, на что был способен его Зангецу ― о, если бы он только получил доступ к материализации, он бы сейчас тут же искромсал невиновную Икуми на куски, а затем бы принялся за всех рыжих, что жили при этом доме, а уж после он бы умчался непреодолимым ветром к той самой девице из Четвертого! Несмотря на победу над ней и несмотря на ее постыдное бегство с поля боя, Зангецу оглушительно кричал Ичиго в уши его же собственные чувства: им обоим понравилось противостоять тому отражающему мечу, им обоим понравилось пугать своей силищей ту странную девку…       ― Шиба-сама, ― Икуми грациозно и, главное, тихо присела подле взвинченного воина. Синигами из Готэя ― частые гости этого лучшего из столичного публичных домов, а вот бойцы из Омницукидо ― редкость, именно поэтому их никто не брался их предсказать, именно поэтому и находиться с ними тоже было небезопасно. У таких — оружие всегда с собой, и подразумевала сейчас Икуми вовсе не мечи, а руки убийцы.       Женщина аккуратно протерла полотенцем эти самые, смертоносные руки, те омытые теперь и видневшиеся глубокие порезы на ладонях. Она чрезвычайно сильно старалась не вызвать через свои прикосновения боль, не задеть неприятными ощущениями розовые края рассеченного мяса. Другая бы на месте Икуми поморщила бы нос и кинулась бы прочь, зажав рот ладонью, однако вид крови в этой куртизанке не вызывал ни тошноты, ни испуга. Она действовала опытно.       ― Т-ты… служила?.. ― у Ичиго, исподлобья следившего за ее реакцией, созрел логичный вопрос.       ― Нет, мой господин. Просто повидала уже многое.       Шиба нахмурился: спокойное выражение лица Икуми и бесило его, и успокаивало в одночасье. А ведь он мог свернуть ей шею в момент; более того, за такое злодеяние никто бы не стал винить наследника одного из Великих Домов. В некоторых сферах жизни аристократам был закон не писан.       ― Пройдете в другую комнату, Шиба-сама? ― А ее вид и голос по-прежнему дразнили беспечностью.       Ичиго хрустнул костяшками в кулаках, выпрямил согнувшуюся под навалившимися на него проблемами спину и разработал с хрустом и позвонки, от шеи до поясницы. Зыркнув на хозяйку этого места затуманенным поутихшей яростью взором и, поразмыслив о чем-то еще, он мотнул головой:       ― Сперва покажи, кого нашла.       Икуми поклонилась в пол, поднялась без единого звука и привлекла слух лишь удалявшимся в сторону двери шелестом подола кимоно: тайю ступали неслышно, отчего казались созданиями неземными, воздушными. Прям как та пародия на офицера Готэя. «Иноуэ Орихиме, ― хмыкнул в уме Ичиго, ― тебе бы мужчинам не противостоять с мечом в руках, а, наоборот, принимать, вбирать их „мечи“ в себя всецело, и стонать не от боли поверженной мечницы, а от удовольствия добровольного подчинения победителю».       ― Шиба-сама, вот, взгляните, ― раздался словно бы из забытья голос Икуми, на которую Ичиго посмотрел совершенно пьяными глазами, подернутыми дымкой вожделения. Кажется, парень наконец-то осознал, зачем вообще заявился сюда, но то, что он нашел здесь, его совершенно не устроило.       ― И здесь одни жалкие фальшивки…       Ичиго сиганул в сюнпо сквозь распахнутое окно, проигнорировав испуганные взгляды на него от блекло-рыжих куртизанок, а также оклики истинно обеспокоенной Икуми. Эта женщина вела себя по отношению к нему как вторая, нет, даже третья мать. Рангику. Йоруичи. Икуми. Жизнь смазливого рыжеволосого парнишки с самых юных лет полнилась красивыми и властными женщинами. Первая подарила ему жизнь. Вторая создала как личность. Третья сделала из него мужчину. Каждая их них занимала важное место в сердце у молодого амбициозного аристократа, желавшего достичь первенства во всем. «Первый» для Ичиго означало «лучший». Лучший сын. Лучший боец. И любовник тоже лучший. Вот почему, если что-то или кто-то становился на пути к званию победителя, честолюбивый Шиба не находил себе места… Он ведь разбил тот чертов Цубаки, это он поставил на колени и ту проклятую девчонку, так почему поднимать себя она далась другому, второму? Неужели всё дело в том, что и сама она привыкла болтаться на задних позициях, где в самом хвосте, лисьем хвосте?       ― Все верно: она просто подделка! ― Ичиго врезал кулаком в одно из попавшееся ему по пути дерево и в следующий миг вырос перед вратами поместья, истово забарабанив в них ногой.       «Меди никогда не доравняться до блеска, статуса, силы, власти золота», ― размышлял попутно парень. Иноуэ Орихиме никогда не сойти за замену Шибе Рангику, что бы ни твердил тот проклятый лис. И кого бы ни таскал к себе в нору упомянутый засранец, Ичиго к этому должен был относиться с присущим ему наплевательством. Так он тоже сам убеждал себя.       Однако стоило стражникам признать господина и впустить внутрь, как их отбросило силовой волной от пронесшегося мимо них рыжего тайфуна. Остановился же тот только тогда, когда влетел в детскую ― именно там он и сумел найти истинную красоту, а не дешевую копию из Рукона.       Мать изумленно округлила глаза на влетевшего сына, который с горящими очами, краснющими щеками, раздувавшимися ноздрями, процедил прямо с порога сквозь с силой стиснутые зубы:       ― Эт-тот т-твой? Он что? Правда, вс… встречается с кем-то?!       Рангику всплеснула руками, благополучно прослушав вопросы, зато с ходу узрев раны Ичиго.       ― О небо, что у тебя с ладонями?! Тебе немедленно, слышишь, срочно нужно в Четвертый отряд!       ― Я не пойду в Четвертый отряд! Я ненавижу Четвертый отряд! ― решительно отмахнулся парень и кинулся к матери впритык: ― Ну так что? У Гина кто-то и впрямь есть?       ― У Гина кто-то есть? Не смеши меня! ― истерично рассмеялась женщина, уже вовсю исследуя степень ранения: с таким ходячим несчастьем, как ее муж и капитан, Рангику невольно стала разбираться в этом не хуже любого медика.       ― Да оставь это! ― бросил Ичиго матери с нарастающим раздражением и поспешил вообще убрать от нее руки за спину. ― Я видел его с девчонкой, похожей на тебя! Он еще хвастался этим намедни, у, мудак!       ― Похожей на меня? Дорогой мой, оставь. Во-первых, никто не сравнится с твоей мамой, а во-вторых, я знаю всех синигами в Сейрейтее — похожей на меня особы я не встречала.       ― Она из новобранцев! И когда только этот лис успел опутать ее своим враньем?!       ― Хо-о, Ичи, я никогда не вмешивалась в дела Гина. Однако раз уж ты так сильно обеспокоен, то скажу, что Гина на долго не хватит. Он цены себе не сложит, чтобы связаться с женщиной, рассчитывающей на серьезные отношения и дальновидные намерения с его стороны. Он сложный.       ― Потому ты с легкостью охмурила отца, а не его? ― вскипел Ичиго из-за защиты матерью недостойного лживого ублюдка.       Ответом продерзившему сыну оказалась пощечина, причем такой силы, что пропекла тому не только щеку, но и здорово вскипятила мозг, поставив в нем все извилины на должное место.       Ичиго тотчас пал на колени и обнял мать за ноги. Уткнувшись в ее кимоно горячим лбом, он истово помотал головой и зашептал:       ― Прости. Прости меня, мам, но я… О-ох! Король Душ видит, как же я его ненавиж-ж-жу!       ― Э нет, тут дело не в ненависти. ― Рангику лукаво усмехнулась своим мыслям и, подтянув сына наверх за плечи, заставила убраться его из детской и усесться за стол в гостиной. В руках у Рангику, тем временем, появились бинты, и, примостившись сбоку от сына, она взялась хотя бы поверхностно обезопасить его раны до похода к лекарю. Впрочем, нужно было знать своего ребенка, чтобы догадаться: гордый, возбужденный и явно чем-то удрученный Ичиго вряд ли отправится в Четвертый сам. Разве что пинками туда и можно было его загнать. Лекарей он не терпел, да и заживало все на нем, как на любом ниндзя, точно на собаке. ― Ну-ка, рассказывай мне про ту девушку, что наделала столько шуму? ― стала выспрашивать Рангику по ходу, ведь она привыкла быть в курсе событий.       ― Пф! Что о ней рассказывать? Она всего лишь двадцатый офицер. ― Скуксился тот, а заодно поморщился от неприятных ощущений: целительница из его матери была никудышная, безжалостная.       ― Хм, и когда это ты стал ценить синигами по их месту в отряде? ― резонно заметила мать, сама пройдя путь от пятого офицера до лейтенанта. ― Может, ей просто двадцатка нравится, как пятерка ― Юмичике?       ― Мам, ерунду не неси? ― надулся Ичиго и одернул руку, по которой точно еще раз мечом резанули.       ― Щас как дам подзатыльник! ― пригрозила леди Шиба и попеняла: ― Живо отдал мне на перевязку свою руку, а то не посмотрю, что ты сегодня такой побитый ― всыплю еще и сверху. Несчастье мое!       Ичиго повиновался, не в силах противиться и улыбке.       ― К слову, я не по-би-тый, а по-бе-ди-тель. Но знаешь, ― нервозно повел он щекой о плечо, ― ты, наверное, единственная женщина, от которой мне не зазорно получать удары. Остальным это запрещено.       ― Так уж и единственная я, так уж и запрещено другим? ― пролепетала елейным голоском известная сплетница и посмотрела на сына хитрыми глазками.       Ичиго вспыхнул, но сидевшая напротив дама ― точно единственная, кому он мог доверить самое сокровенное. Мать для Ичиго являлась главным человеком в его жизни, и он не смел обманывать ее.       ― Ну, скажем так, у меня слабость к сильным женщинам, ― усмехнулся он озорно.       ― А у сильных женщин ― слабость к хорошеньким мальчикам, ― схватила Рангику сына за щеки и стала тянуть их в разные стороны. ― Ну как можно не влюбиться в столь красивую Ягодку? И куда смотрят девушки?       ― Ну во-от, опя-ать. ― Ичиго отмахнулся от матери и грустно вздохнул: ― Я сломал ее занпакто…       ― Чей?       ― Ну подружки Гина, чей.       ― Та-ак, ― Рангику вскинула пальчик кверху. ― Во-первых, нет у Гина никакой подружки. Это я тебе точно скажу. Во-вторых, если тебя так гложет вина, то избавиться от нее легко ― пойти извиниться. Занпакто ― не сердце, его можно восстановить. А вот сердце не вылечить, если не поспеешь…       ― Ох, какое мне дело до лечения? Я убийца, забыла? Я вырываю сердца. В буквальном смысле. Так что… ― Ичиго растянулся на татами, без спросу устраивая поудобнее голову на коленях у матери. ― Никуда я не пойду. Ни извиняться. Ни лечиться. ― Он придирчиво осмотрел не так уж и плохо перебинтованные раны и снисходительно хмыкнул: ― И так заживет. До экзамена еще целых три дня.       Рангику любовно пригладила своего великовозрастного ребенка по волосам; ему всегда так было сложно переступить через себя и признать себя неправым. Своенравный. Упрямый. Гордый.       ― А как же слабость к сильным женщинам? ― ласково поглядела она на успокаивавшееся лицо сына.       ― Ну, а причем тут Иноуэ? ― сонно отозвался воин, только и расслаблявшийся в родных стенах.       ― Да все притом, ― Рангику довольно улыбнулась. ― Притом, сынок, что на слабую девушку ты так бы не разозлился, нашел бы иной метод справиться с нею, чем уничтожение занпакто… Быть может, она первая после Йоруичи, кто способен противостоять тебе, а?       Ответа не последовало: Ичиго, как всегда, засыпал так же стремительно, словно бы со скоростью сюнпо.