***
Проснулась Ками в своей каюте и тут же уперлась взглядом в деревянный потолок. Как и прежде, корабль качался на волнах, слышно было, как волны врезались в его деревянный борт. А бывшая воровка, стараясь не обращать внимания на пульсирующую в голове боль, села на кровати. Первое, на что она наткнулась — дурацкая ухмылка Сиверса. — Леди, да вы просто как часы с кукушкой, — непонятно пошутил он. — Просыпаетесь ровно тогда, когда кто-то заходит в каюту, - продолжил мужчина. Ками мотнула головой. — Сколько времени? — слышится её усталый хриплый голос. Сиверс достал из кармана часы, откинул крышку, уставившись на бегущую стрелку. — Половина второго ночи, — отозвался он. — Я тут бинты забыл. Команда только покончила с работой. Капитану ещё повозиться пришлось, чтобы объяснить, почему вы снова на корабле. Ками опускает взгляд, растерянно озирается по сторонам. Её платье валялось где-то на стуле. Ещё дома надетая под него корабельная одежда не стесняла движений, и воровка оглядывалась в поисках сапог. — Не собираетесь дальше спать? — усмехнулся мужчина, и тут же нахмурился, когда Ками уставилась на него. Взгляд девушки был далеко недоброжелательным. — Раз вы только что закончили работу, значит, капитан ещё не спит. Врач удивлённо вскинул брови, оглядывая девушку. — Не спит. А вы решили ему окончательно досадить? — усмехается он, правда, Ками шутку снова не поняла и утвердительно кивнула. — У меня к нему есть парочка вопросов, — твёрдо заявила она, быстро поднявшись на ноги и тут же чуть не упав обратно на кровать. Голова резко закружилась, а в глазах потемнело, что заставило Ками испуганно застыть. Приложив к голове тонкие пальцы, девушка ощутила под ними мягкую ткань, обиженно фыркнула. Удар головой о мостовую бесследно не прошел. — Ну, раз уж вас не переубедить... — вздыхает врач. — То перевяжите-ка вы его. Несколько часов прошло, пора. Ками поймала прилетевшие ей в руки бинты, немного неуверенно взглянула на врача. — Что? У меня там с десяток человек лежит. Всех лечить надо, — фыркнул тот, а после покинул каюту. Ками так и осталась стоять посреди каюты, решаясь сделать шаг вперёд. Понадобилось несколько секунд, чтобы наконец собраться с мыслями. Тогда девушка, глубоко вдохнув и выдохнув, быстро зашагала в капитанскую каюту. — Сиверс? — слышится голос Сая, едва девушка постучала в дверной косяк. — Заходи. Ками удивлённо уставилась на дверь, пожала плечами. Приглашали не её, но разве же это останавливало её хоть когда-то? Когда она зашла внутрь, то обнаружила капитана в не самом выгодном положении. Сейчас она поняла, почему его голос звучал так глухо. Сай лежал на кровати ничком, запустив руки под подушку и уткнувшись в неё лицом. По одному его виду можно было понять, что он чувствовал себя, мягко говоря, не очень хорошо. Когда дверь тихо скрипнула, а затем последовали далеко не тяжёлые мужские шаги, капитан с трудом повернул голову, не отрывая её от подушки, и кинул взгляд на девушку. — Ками? Ты что тут делаешь? — раздается его удивлённый голос, а в ответ девушка лишь пожимает плечами. — Сиверс отправил меня к тебе на перевязку, — отозвалась она. — Сказал, у него работы много. Сай слабо хмурится, возмущённо шепчет: — Какая, к черту, работа… У него там человека три… Вот же старый… Он не договорил. Видимо, счёл, что девушке не стоит знать нелестное мнение о враче. Вместо этого Сай сел на кровати, зарывшись рукой в чёрные волосы, исподлобья оглядел собственную каюту. А что до Ками, так та быстро кинула на него внимательный взгляд. Кровь просочилась сквозь бинты, туго стягивающие плечо и ребра… По меркам бывшей воровки он пострадал сильно. По меркам капитана — царапины. Может, просто чуть посерьёзнее предыдущих, и достойные обращения к врачу. — Ты хоть перевязывать умеешь? — вздыхает Сай и взглядом ищет бутылку рома. Пришлось подняться с кровати, чтобы забрать ту со стола. Каждое движение отдавалось болью во всем теле, но пират давно привык к подобного рода ощущениям. Привычка терпеть боль выработалась с годами, поэтому он рассуждал просто: не умер — уже хорошо, можно приниматься за работу. Ками снова оглядывает капитана, что присел на край стола, устало вздохнул. — Как голова? — В порядке, — тихо буркнула она. — Можно было не переводить на меня бинты. Сай только пожал плечами. Объяснять, что этим распоряжается Сиверс, он не стал. Только взглянул на то, как Ками сжала в руке нож. — Ты меня им пырнуть собираешься, или разрезать бинт? — поспешил уточнить Сай, на что Ками лишь недовольно фыркнула и, придвинув поближе принесённый с собой металлический таз с тёплой водой, встала перед черноволосым. Признаться честно, ему было интересно, что же начнёт делать Ками. Но, как ни странно, она совершенно спокойно разрезала узел, бережно размотала ткань, стягивающую плечо пирата, затем принялась за ту, что опоясывала ребра. Крови было много, несмотря на то, что Сиверс явно постарался, сшив ровные края резаной раны. Ками кинула грязные бинты в тёплую воду, схватила марлю облила ее чистой водой, что только сегодня утром доставили на корабль. — Да черт! - прорычал капитан, когда девушка принялась очищать рану от крови. — Не могла предупредить?! Ты что, у Марии научилась?! Ками усмехнулась, но не ответила, просто продолжила стирать кровь чистой водой, порой кидая взгляд на полуобнаженное тело капитана. От боли, что приносило каждое прикосновение к поврежденной коже, он рефлекторно поджимал мышцы рельефного пресса. Однако образ жизни наделил пирата не только крепким сильным телом, но и безумным количеством шрамов... — В трактир часто заглядывали раненные, — наконец, произнесла она. — Все, кроме меня, боялись крови. — Ты сама боишься, — фыркнул капитан, припоминая, как девушка недовольно кривилась минутой раньше. В ответ Ками лишь обиженно фыркнула, чем с концами выдала себя. Но пират отчего-то улыбнулся. Кажется, именно в этом и состояло её главное отличие от всех других. Ей было страшно, иногда до дрожи в коленях и руках, до тошноты в горле. Но она могла с этим совладать… Именно это качество так высоко ценилось среди пиратов. Бояться не стыдно. Стыдно трусить… — Почему ты вернулась? Руки девушки дрогнули. Она замерла, неосторожно сильно дёрнув край бинта, и тут же подняла взгляд. Капитан был слишком близко. Смотрел прямо ей в глаза своими спокойными синими глазами. И почему-то Ками не знала, что ей сказать. Почему она вернулась на корабль? Почему бежала из дома?.. Опустив, наконец, голову, она только грустно усмехнулась: — А почему ты взял меня обратно на корабль? Ответ не заставил себя ждать. — Потому что возвращать тебя домой не было времени и смысла. Этот ублюдок уже заприметил тебя. Он уже знает, что ты связана с пиратами. Поэтому можешь даже не рассчитывать на хорошее отношение. Никто не будет смотреть, чем ты занималась до того, как спасла пирату жизнь. Воровка ты, или пират, уже не важно, - отчеканил Сай, и, немного подумав, с издевкой поинтересовался. - Ну, и как тебе знакомство с твоим любовником? Ками тут же опускает голову, кусает губу. — Ты спросил, почему я вернулась, — тихо произнесла она, крепко затянув бинты и проигнорировав издевку. Она ещё раз окинула взглядом его торс. Сколько же ран на этом теле… Какие-то шрамы затянулись, какие-то до сих пор были видны. Ожоги от пуль, колотые и резаные раны… Все это пират скрывал за одеждой. Он всегда казался спокойным, сильным, рассудительным. И только глядя на эти "метки" можно было понять, чего ему это всё стоило. Прежде, чем произнести хоть слово, Ками глубоко вздохнула и кинула на капитана взгляд: — Я хочу стать пиратом. Можно было даже сказать, что Сай удивился. Глядя, как Ками перетягивает его рану, поджав губы, он не мог поверить, что не ослышался. — Пиратом? — хмурится он. — Да. Я хочу остаться на "Ghost". Кажется, капитан только что понял, что такое кошмар наяву. Одно дело знать, что эта мелочь здесь не надолго, а вот совсем другое — брать её в команду. Ведь это могло означать лишь одно. Она будет здесь двадцать четыре часа в сутки. Ещё не раз свалится за борт. Наверняка рванёт за абордажной командой, а ещё в таком случае ей понадобится выучить бесчисленное множество вещей, что за месяц она не могла узнать! Но разве это были причины, по которым капитан так напрягся?.. — Ты хоть понимаешь, что это значит? — взгляд Сая стал ещё более пронзающим, он смотрел на девушку так, словно пытался в её глазах разглядеть лжёт она, или говорит правду. — Нельзя просто захотеть и назвать себя пиратом. Ты же не стала воровкой до тех пор, пока не начала что-то постоянно красть. — Хочешь сказать, что недостаточно того, что я месяц провела на судне, выполняя работу вместе со всеми? — хмурится русоволосая. — Да, конечно, недостаточно! В моряки — пожалуйста, хоть сейчас. — отзывается черноволосый. — Но у меня же нет другого выхода, — хмыкнула девушка. — Ты сам сказал! Меня заприметили, знают, что я связана с пиратами! Ты же не собираешься на это наплевать? А в другую страну я не хочу! Ты ведь не думал высадить меня где-нибудь во Франции? Я не знаю французского, учти! Черта с два ты меня за борт выгонишь! Говорила Ками так быстро и так уверенно, что в какой-то момент капитану показалось, что у него рано или поздно взорвётся голова. Именно поэтому он опустил руки Ками на плечи, заставив тут замолчать и удивлённо заморгать глазами. Девушка видела, как он тяжело вздохнул, покачав головой, а после снова взглянул в её глаза. — Послушай. Ты не понимаешь, что тебя ждёт. Когда-то мне пришлось это объяснять Син; объясню и тебе. Быть пиратом — это не просто скакать по палубе и играться со снастями. Тебе придётся забыть о том, что существует жалость, да и ещё какие-либо человеческие чувства. Тебе придётся из кожи вон вылезти, чтобы научиться стрелять и фехтовать, а как только научишься, тебе придётся убивать, иначе прикончат тебя. Не важно, будет то девушка, мужчина, не важно. И если ты проявишь хоть каплю жалости, то можешь забыть о такой штуке, как жизнь. За этот год я был на суше от силы два-три месяца, и это ещё много, да и с учётом заходов в порт для пополнения припасов. Тебе придётся распрощаться с сушей, нормальной едой, сном по десять часов в день, чистой одеждой и сказать привет работе на судне, ледяному ветру, дежурствам, дисциплине, смертям, жестокости, болезням… продолжать? Кстати, о последнем. Это какое-то чудо, что всё, что тебя коснулось — морская болезнь во второй день работы. Цинга, рахит, слыхала что-то про это? Плаванья на две недели, которые ты застала, — это детский лепет. У нас даже вода пресная ещё более-менее свежая! Если ты станешь членом команды, то можешь не ждать пощады, потому что здесь никто не признает разделений. Провинишься — отправишься работать в трюмы с насосами, по колено в протухшей воде, где кишат крысы, пауки, скорпионы и ещё десятки насекомых. Думаешь, если рыжий занимается наказаниями, то ты в безопасности? Так вот чёрта с два. Он может сколько угодно улыбаться и казаться безобидным, но он тот ещё урод, когда дело касается его обязанностей. И защищать тебя здесь будет некому. Как только ты ступишь на борт в качестве члена команды, у тебя будут четыре варианта собственного конца: на дне моря, в лазарете от болезни и ран, во время абордажа или на виселице. Сай замолчал. Он много чего ещё мог сказать, но вовремя осознал — взгляд Ками не менялся. Такой же упёртый, такой же недовольный. Тогда капитан понял, что уже знает, что она скажет. — Всё равно. Это лучше, чем моя жизнь на суше. Честно сказать, пират не мог себе такое представить, но взгляд Ками говорил сам за себя. — Да в конце-то концов, — растерянно вздыхает он. — Ты же можешь просто остаться на острове с Марией… — Я сестру дома оставила. Одну. Понадеявшись на незнакомого человека, что начал ей помогать. И это не ради того, чтобы тихо жить на острове в богатом доме. Если бы ты не мог взять меня на борт, то ты бы давно сказал нет. В каюте повисла тишина. Ками на капитана не смотрела, тот напротив продолжал сверлить её внимательным взглядом, пока девушка затягивала бинты. — Сай, — наконец, тихо произнесла она. — Все эти раны… Откуда они? Ты ведь капитан, ты не обязан руководить абордажем… Рыжий говорил мне: во время абордажа твоё дело — часть команды на корабле и сам корабль, его — абордажная команда… А с твоим умением фехтовать ты бы не получил так много ран… я ведь права? Девушка подняла голову, тут же сталкиваясь с его глазами. И может именно в тот момент она поняла, почему вопрос был таким глупым. Она ведь видела все не так давно… — Не может быть, — ошарашенно произнесла она, на что черноволосый лишь сузил глаза. Забрав со стола бутылку рома, он обошёл девушку и упал на кровать, расслабленно вздохнув. Он не выдавал того, что из-за свежей раны и усталости держаться на ногах довольно трудно. А Ками так и осталась стоять, пялясь в пустоту и пытаясь поверить в правдивость своих догадок. Наконец, она оглянулась на пирата. — Все эти раны… дело рук капитана «Алой Королевы»?.. — Не все, — хмыкнул капитан, глядя куда-то в сторону. — Но многие. — Но… как же так… — тихо шепнула девушка. — Мне ведь не послышалось тогда, Сай? Ты ведь назвал его братом… Эти слова заставили капитана нахмуриться, снова кинуть на девушку свой взгляд. — Всё, что нас объединяет — одна кровь. Братом я его зову, чтобы позлить; он очень забавно нервничает. И я не потерплю ни от кого другого, в том числе и от тебя, упоминание его в таком ключе. Он — зажравшийся армейский пёс, предатель и убийца. Не желаю иметь с ним ничего общего. Он не достоин уважения даже меня, пирата, человека, которого он презирает. Ками закусила губу. Она не могла поверить в то, что говорит Сай. Как так можно? Про собственного брата!.. И какой брат посмеет оставлять такие ужасные раны и шрамы. Ками хмурится. Тихо фыркнув, она без спросу уселась рядом с капитаном, отобрала у удивлённого Сая бутылку и устроилась поудобнее. — Ты же не рассчитывал, что я уйду, не выпытав у тебя всю информацию? - поинтересовалась она, и капитан счёл самого себя круглым дураком, когда лишь задумчиво усмехнулся, кинув на неё взгляд…***
Становилось холоднее. Холодные улицы, холодные дороги, холодный ветер тёмного английского городка. Глубоко провинциального городка. Дрожали руки, а босые ноги и вовсе окоченели. Летние ночи уже за плечами, как и первые осенние дни. Переминаясь с ноги на ногу, он оглядывался по сторонам. Большие деревянные стеллажи полнились разнообразными склянками, баночками, в воздухе витал неприятный запах спирта. Холодно. А этот деревянный пол казался горячим по сравнению с улицами и переулками, выложенными брусчаткой. В тусклом свете свечной лампы поблёскивали металлические весы, всякие ложечки, баночки, странные футляры, инструменты, тонкие стекла… Послышались тяжёлые шаги. Кто-то спускался с лестницы, поступь становилась все тяжелее и громче. — На, вот. - Грузный мужчина, одетый в ночную сорочку, наскоро заправленную в тёмные брюки дорогой ткани, сунул ему в руку пару склянок. — Разбудил ради такой мелочи, чертёнок, — грубо, но без злости рявкнул он своим низким голосом. — И откуда у тебя деньги… Не иначе, как своровал чего? Да не смотри ты волком, мне-то всё равно, откуда деньги. Убирайся давай. Ночь на дворе. Спать давно надо. Аптекарь окидывает взглядом своего непрошеного гостя. Мальчишка лет девяти-десяти. Оборванец. Такими город полнится. Такой же, как и все: худой и перепачканный в грязи. Разве что взгляд не опускает. Смотрит своими синими глазами, как волчонок на врага. От этого даже не по себе становилось. Мальчишка быстро кивнул. Буркнул что-то едва напоминающее «спасибо» и зашагал к дверям. Аптекарь вздохнул. — Погоди. На вот ещё, гроши сдачи ни на что не потратишь, а тут хоть что-то, — и в мальчишку летит большое спелое красное яблоко. Дорогое. Такие на окраине рынка не купишь. Мальчишка ловко поймал, его хмурый взгляд сменился удивлённым. Пара секунд раздумий, он хотел что-то сказать, но аптекарь его перебил: — Да проваливай ты уже. Спать охота. Третий час уже. Мальчишка, быстро кивнув, скрылся за тяжёлой дверью. Холод словно бегал по костям. Спрятав в карман пару склянок, он сжал в руке фрукт и ускорил шаг, пробираясь по тёмным ночным улицам куда-то вперёд. Дорога была полна мусора, разбитого бутылочного стекла. Приходилось внимательно смотреть под босые ноги. Где-то слышался лай собак, пьяный дебош, доносящийся из трактиров. Мальчишка ускорил шаг, а после и вовсе перешёл на бег, слыша голоса и шаги за спиной. Попасться на глаза пьянчугам было самым худшим вариантом сейчас. Они бы не упустили возможности поиздеваться над уличным мальчишкой. Избить. Но самым страшным было то, что могли разбиться драгоценные склянки в кармане штанов. От бега становится чуть теплее, но лицо продолжает гореть холодом. Голоса за спиной то ли не стихали, то ли это уже становилось некой формой паранойи, заставляющей бежать ещё быстрее. Улицы сменялись узкими переулками, переулки широкими дорогами, пока в конце одной не замаячил дом. Высокий, серый, потрёпанный. С него кусками обваливалась штукатурка, выставляя на всеобщее обозрение кирпичную кладку, в окнах не горел свет, тяжёлая дверь закрывалась не на замок, а на простой засов, который можно было легко отпереть изнутри. Вряд ли за ним кто-то соблаговолил закрыть дверь, поэтому мальчик тут же рванул за ручку, залетел внутрь и почти бесшумно задвинул тяжёлый засов. Все тело горело от длительного бега, было больно дышать, но здесь хотя бы было теплее, здесь не дул ветер. Лишь приведя в порядок дыхание, ребенок двинулся к крутой лестнице где-то в глубине большой прихожей. Вдыхая привычный запах сырости и затхлости, он медленно зашагал наверх, перешагивая через некоторые ступеньки. Он точно знал, какие из них скрипят, точно знал, что не стоит на них наступать в этой молчаливой тишине, окутавшей всю улицу, переулок, дом… Оказавшись на втором этаже, он, даже не оглядываясь, бесшумно пробежал до дальней двери, проскользнул в небольшую комнату и тут же замер, зажмурившись от тусклого света, приглушенного грязным стеклом лампы. Тишина длилась недолго. Лишь до того момента, пока строгий громкий шёпот не прорезал её: — Вернулся, наконец. Опять ты за старое, Сай! Мальчишка вздыхает и, перекинув яблоко из одной руки в другую, шагает вглубь комнаты, огибая несколько кроватей и тонких матрасов, на которых спали такие же дети, как и он сам. В углу комнаты у окна стояла еще одна постель, рядом с ней два пустых матраса в этой переполненной людьми комнате. — Ты же не собираешься орать, Мори? — шепотом уточняет мальчик. — Все спят, ты уж сдержись. На краю кровати сидел парень пятнадцати лет. Выглядел он явно недовольным. Его светлые волосы были растрёпаны, руки скрещены на груди, а голубые глаза недовольно сверлили Сая, что тут же уселся на один из матрасов. Они встретились взглядами. Своими ярко-синими, ледяными глазами черноволосый смотрел в холодные, словно лед, глаза брата. — Я-то сдержусь, — продолжает шептать блондин. — Что и тебе бы не помешало! Где ты был? — Как обычно, — тихо буркнул мальчишка, ещё раз подбросив в руке фрукт и кинув его блондину. — Какая тебе разница? — В смысле какая? — парень ловит яблоко, недовольно хмурится. — Ты мой младший брат, я за тебя ответственность несу! Ты в курсе, как Миранда волновалась? Проснулась, подняла шум, когда не увидела тебя на месте! Я второй час тебя жду. Только потом блондин, наконец, взглянул на фрукт в руке. — Краденое? — Нет. Я купил. — хмыкнул мальчишка, натягивая на окоченевшие ноги одеяло и опуская руки на собственную шею, чтобы отогреть пальцы. — Это Мире. Спрячь, пускай она съест. — Купил? Откуда у тебя деньги? — продолжает хмуриться Мориан, но послушно прячет подарок под женское платье, аккуратно сложенное на подоконнике. На вопрос Сай не ответил. Брат ответ точно знал. А за спиной сидящего на кровати парня кто-то заворожился, приподнялся на локтях. — Сай?.. Сай, ты вернулся?.. На кровати садится пятнадцатилетняя девушка, сонными глазами озираясь вокруг. Она была одета в простую ночную сорочку. Это её платье лежало на подоконнике. Длинные, почти бесцветные блондинистые волосы были собраны в тугую косу, голубые глаза казались почти прозрачными. Даже тёплый свет лучины не мог скрыть болезненной бледности её лица, потрескавшихся губ. Не составляло труда найти сходство между ней, и сидящим на кровати парнем. Словно один и тот же человек, только девушка куда более хрупкая, женственная… Не дождавшись ответа, она закашлялась. — Мира, лежи, — тут же всполошился блондин, заставив девушку снова опуститься на подушки, а Сай быстро полез в карман. — Вот, — шепнул он, сунув в руку брату две маленькие склянки. — Откуда… ай черт, да не важно, сам знаю, — блондин подорвался с места, почти бесшумно дошёл до стола и налил в стакан немного воды. Капнув туда же несколько капель из одной склянки, он быстро вернулся назад и протянул стакан сестре. — Откуда… — Пей, — разом выдали Мори и Сай, и Мире пришлось смириться, выпить залпом лекарство. — Сай, где ты пропадал? — наконец, вздыхает девушка, накидывая на плечи тонкое одеяло, чтобы согреться. Может, в комнате и было чуть теплее, чем на улице, но не настолько, чтобы можно было расслабленно уснуть и откинуть во сне одеяло. Дом был старым. Отапливался только зимой, и то в мороз приходилось надевать дома холщовые куртки, чтобы согреться. Приют Святой Софии был единственным детским приютом во всем городе. Темный холодный дом вмещал в себя около сорока бездомных детей. Кто-то из них потерял родителей, кто-то сбежал из дома, чьи-то родители были настолько бедны, что не могли содержать ребёнка. Четыре десятка беспризорных мальчишек и девчонок ютились в небольших комнатках по пять-десять человек. Кроватей на всех не хватало, дешёвенькие матрасы клались прямо на ледяной пол. Все эти дети давно знали — людям на них плевать. Они живут в своём чистом мире, среди белых кружев, алых вин, спелых фруктов. Они не допускают даже мысли о том, что может быть что-то ужасное за пределами их маленькой вселенной. Что могут быть такие люди, что пытаются согреться под тонкими подобиями одеял, воруют ради того, чтобы выжить, умирают от совсем простых болезней, что высшее общество легко переносило с помощью врачей. И, может быть, иногда жалкие гроши подадут в руку или кинут под ноги какому-нибудь оборванцу, прикрывая нос надушенным платком. И в числе этих детей были и они: близнецы Мориан и Миранда и их младший брат. На вопрос сестры Сай не ответил. Прекрасно знал, как она отреагирует. Будет возмущаться, ругаться, волноваться, возможно, расплачется от досады. Это знал и Мори. Он разозлёно взглянул на брата, давая тому понять, чтобы держал рот на замке, а сам быстро поднялся на ноги. — Уже очень и очень поздно, — твёрдо прошептал он, поднимая закопчённое стекло и задувая огарок. — Пора спать. Мира, тем более, тебе. — Не командуй тут, — буркнула девушка, заворачиваясь в одеяло. — И ты ложись, — кинул на брата взгляд Мори. Не дожидаясь от Сая никакой реакции, он слез с кровати, улёгся на матрас, натягивая на себя одеяло и закрывая глаза. Сай ещё несколько долгих мгновений просто сидел, потирая ледяные руки, и смотрел в пустоту. Темно, холодно. Слышится сопение семи других человек, мирно спящих на своих местах. И только через минуту или две, когда он услышал размеренное дыхание уснувшей сестры, он и сам решил лечь. От матраса пахло сыростью и затхлостью. Но это гораздо лучше, чем если бы приходилось спать на улице, где ледяной ветер пронизывал до костей. Натянув одеяло по самую шею, он ещё долго смотрел в стенку перед собой. — Эй… Эй, Мори… Ты спишь? — тихо шепнул он, и ответ не заставил себя ждать. — Чего тебе ещё? Спи давай. — недовольно буркнул парень, лежащий за его спиной. Сай замолчал на несколько секунд. — Ты злишься? — Да. Снова тишина. — Она же поправится?.. Слышится усталый вздох. А после голос Мори прозвучал гораздо более мягко: — Я не знаю… Лекарств, что ты принёс, должно хватить на месяц… Что будет потом — неизвестно. — Я принесу ещё. — Не вздумай, — твёрдо заявил парень. — Ты ещё ребёнок, Сай. Сколько раз ты уже воровал? Прекрати это делать, если тебя поймают, то ты не отделаешься просто так, понял? Ты подумал, что с Мирой тогда будет? Она волнуется за тебя. Единственный наш шанс — если тот человек усыновит нас всех троих. — Тот адмирал?.. — Да… Есть шанс. Поэтому, веди себя хорошо. Прекрати выкидывать эти трюки. Осталось совсем чуть-чуть. Я обещаю: я вытащу нас отсюда, чего бы мне то ни стоило…