Повелительница Луны: часть 1

На следующий день я встала в девять утра. Быстро надев джинсовые шорты, черную футболку с фиолетовой пентаграммой, и обув босоножки, я отправилась разгадывать тайну Грелля. Как не странно, я направилась в департамент жнецов, а точнее в их библиотеку. Дойдя до ближайшего кладбища, я начертила пентаграмму, и шагнула в портал, выйдя уже около моста. Следующие три минуты я шла по коридорам департамента, останавливаясь на каждом повороте, и меняя пропуски. Но, еще через минуту я, наконец, дошла до библиотеки шинигами. Когда сопровождавший меня жнец открыл двери, у меня чуть челюсть не отвисла. Передо мной было огромное помещение, полностью заставленное книгами с темно-зелеными переплетами, на которых были выгравированы золотыми буквами имена тех, чья это книга жизни. — Чью книгу вам нужно? — учтиво спросил меня жнец, с которым я и пришла сюда. — Грелля Сатклиффа, — ответила я. — Грелля Сатклиффа? — Надо же, такого шокированного лица мне еще не доводилось видеть. — Прошу, подождите немного, — сказал шинигами, и удалился. А я молча пошла в глубину зала. Проходя между стеллажами, которые образовывали целые коридоры, я дошла до центра (как я поняла, это был центр всей библиотеки). Оказывается, я находилась на четвертом этаже, а, если посмотреть наверх, можно увидеть еще этажей сто. Я подошла к перилам, что ограждали каждый этаж, и, облокотившись на них, стала восхищаться всем великолепием библиотеки шинигами. И тут я вспомнила о родителях… Сама не знаю почему. За это время я много раз обдумала то, стоит ли мне ехать к ним. И знаете, я решила не ехать. Для них это будет еще большим ударом, а то явлюсь какая-то я, совсем не похожая внешне на себя прежнюю (хотя черты лица и те же, цвет глаз и кожи другой, волосы очень выросли), нет, они меня не узнают. Да и к тому же я больше не я, — не человек… Как они отреагирую, когда узнают, кем я стала? Да их удар хватит! Нет, им спокойнее будет жить так, думая, что я умерла. Через минуту ко мне подошел тот жнец, и протянул красную книгу, на переплете которой было написано «Грелль Сатклифф 1732 — … ». — Благодарю, — сказала я жнецу. Он молча поклонился и ушел. «Ничего себе, Греллю двести восемьдесят семь лет!» — подумала я. Эта книга была чем-то вроде резюме. Там записано все об алом шинигами, начиная от характера и особенностей личности, и заканчивая краткой биографией. Здесь я точно найду причину его странного поведения. Прислонившись спиной к перилам, я открыла книгу и начала читать: «Грелль Сатклифф — диспетчер отдела по сбору душ, в третьем департаменте жнецов. Он — самоуверенная, яркая и откровенная личность. Грелль обладает выраженным пристрастием к красному цвету, и считает, что вещества, имеющие этот цвет, такие как свежая кровь, могут использоваться для достижения красоты. Кроме того, он — безжалостный и кровожадный жнец, готовый убивать своих собственных товарищей, как только теряет к ним личный интерес. В 1888 году был известен среди людей как „Джек потрошитель“. Также Грелль не может иметь детей, поэтому потерял интерес к женщинам, утверждая что не сможет подарить избраннице счастье…» Дальше я не стала читать, голова и так пухла от такого количества информации. Начнем с простого. «Грелль и в девятнадцатом веке, и в двадцать первом прославился „Джеком потрошителем“, как иронично… Ну о том, что он помешан на красном я и так знаю, а вот то, что он бесплоден… Как мне жаль его», — про себя рассуждала я. Закрыв книгу, я отнесла ее к небольшой тележке, на которой были нагромождены другие книги, и пошла к выходу из библиотеки, я узнала достаточно… Но когда я хотела открыть дверь, она открылась сама, и я в кого-то врезалась. В кого-то… В Грелля! — Привет, ты чего тут? — спросил он, глядя на меня. А я вспомнила все, что вычитала о нем, и мои глаза наполнились слезами. — Грелль… — почти прошептала я, мне хотелось обнять его и пожалеть. Но в этот момент у меня в голове всплыла строчка из книги «Он — безжалостный и кровожадный жнец, готовый убивать своих собственных товарищей, как только теряет к ним личный интерес». Выходит, не будь я королевой, он давно убил бы меня, ведь какая тогда выгода в дружбе со мной? — Ты чего? — спросил он. В его глазах не читалось ничего, ему действительно все равно, просто вежливость… Оттолкнув его, я побежала прочь из библиотеки, да и из мира жнецов. По лицу катились слезы, а несобранные волосы развевались где-то позади. Мне так плохо, испытывать чувство жалости и предательства одновременно — ужасно. Почему я так просто поверила тому, что написано в книге? Потому, что ее никто не пишет, она пишется сама, как книги жизни людей, и не может врать. «Иногда я жалею, что настолько привязываюсь к людям (и не людям), сейчас мне ужасно больно… Я столько времени потратила на Тома, и на это, я не видела Адриана почти две недели! Он наверняка обижен, как я только могла? Он ведь единственный, кому я по-настоящему дорога, кто дорог мне…» — с такими мыслями я уже бежала по крышам своего города, премяком в похоронное бюро. Примерно за сотню метров, я резко остановилась, мне показалось, или я слышала музыку? Нет, мне точно не показалось, потому что звуки повторились. Словно загипнотизированная, я пошла на мелодию «Лунной сонаты». Как же я люблю это произведение музыкального искусства… Идя так, я и не заметила, как оказалась на крыше бюро. «Стоп, бюро?!» — мысленно негодовала я. Спрыгнув с крыши, я зашла внутрь. Адриана не было нигде, да и музыка прекратилась. Но через пару секунд, пространство снова наполнилось звуками сонаты Бетховена, и я пошла туда, откуда доносилась музыка. Осторожно открыв дверь, которая находилась сама не знаю где (уж слишком сложная планировка у этого бюро, как лабиринт), я увидела Адриана. Он собрал свои волосы в хвост, надел фрак, и за роялем смотрелся просто превосходно. Но отошедшие доселе на второй план эмоции, снова взяли надо мной верх. Со стороны я выглядела очень странно. Из глаз лились слезы, скатываясь по лицу, и капая с подбородка на футболку, а на лице было выражение восхищения. Я не могла контролировать себя, слишком много эмоций, мне слишком плохо, поэтому я подошла к Адриану, и обняла его со спины, прислонившись лбом к его виску и закрыв глаза. Жнец вздрогнул и перестал играть. Но не сказал ни слова, не шелохнулся. — Мне так плохо… — сказала я сдавленным голосом. В ответ тишина. — Адриан? — Я открыла глаза. Снова молчание. — Адриан… — Из глаз снова покатились слезы. Он обижен, я понимаю, я сама виновата, но только не сейчас, только не когда я в таком состоянии… Он молчит, не смотрит на меня, смотрит на ноты. А я чувствую, что мне ужасно плохо. Очень плохо, кружится голова и подкашиваются ноги. Почему все так? Ненавижу свою натуру, слишком эмоциональна, эти переживания сильно сказываются на моем физическом состоянии, но сегодня был слишком сильный удар. Теряю сознание… Больно ударилась о пол, и я снова в таком состоянии, когда все слышу и чувствую, но не могу пошевелиться. Тихо скрипнул стул, и Адриан подошел ко мне. Он взял меня на руки и понес куда-то. Через минуту жнец положил меня на что-то мягкое. Это кровать. А сам отошёл и, как я поняла по звуку, переоделся. Затем вышел из комнаты, и я слышала, как он спустился вниз. Черт, как же мне плохо… Как больно… Еще минуту я лежала, не в силах взять контроль над телом, но вскоре мне удалось это, и я открыла глаза. Голова не много кружилась, когда я села на кровати, а внутри было ужасное чувство. Я сломлена. Подавлена морально, мне ужасно плохо. Посидев так немного, я встала с кровати, и пошла за Адрианом, поминутно опираясь на стену, чтобы удерживать равновесие. Спустившись с лестницы, я оказалась в помещении с дверью, которую не преминула открыть. В итоге я вышла в комнату, полностью заставленное досками и недоделанными гробами. Ясно, это мастерская… Напротив меня открылась дверь, и в комнату вошел Адриан, с полной баночкой печенья. — Адриан, — На большее у меня не было сил. — Что? — спросил он, не смотря на меня. Это меня задело… Сильно. — Прости что так долго не заходила… — И тут я вспомнила, что хотела показать ему то место в лесу. — Что ты, я не злюсь, — сказал он все так же, глядя в сторону. — Давай сходим в одно красивое место? — Чувствую, звучит бредово, но мой мозг сейчас не способен мыслить более абстрактно. — Ну пошли. — Он слегка пожал плечами, и, поставив баночку на недоделанный гроб, повернулся ко мне. Но я не видела теперь куда он смотрел потому, что жнец опустил челку. «Он не хочет меня видеть?» — От этой мысли я готова была кричать. Через минуту мы шли в сторону леса. Причем шли так… Словно и не знакомы были. Спустя примерно двадцать минут, я услышала знакомый плеск воды, и мы вышли на поляну. — Красиво здесь. Правда? — спросила я. — Да, — ответил он. Я села на траву, близ воды, и обняла колени, мне до сих пор ужасно плохо. Он так холоден со мной, что мне хочется исчезнуть, испариться словно и не было никогда… Адриан сел рядом, но даже не повернулся ко мне. — Адриан, почему ты даже не смотришь на меня? — Очень глупый вопрос, но мне хотелось услышать ответ, пускай он и был очевиден. В ответ лишь тишина. — Ответь хоть что-нибудь. Пожалуйста! — Из глаз снова покатились слезы. Но молчание было мне ответом. В груди что-то больно закололо, снова неконтролируемый поток слез… Я не могу, меня дерет изнутри от этой боли, почему я не бездушна? Так было бы легче… — А-ад… — Я хотела попросить его не делать мне больнее, но вышел какой-то стон, прерывающийся всхлипами. «Если он не хочет меня видеть, то я не буду его нервировать», — подумала я и стала пятиться назад. Еще пара шагов, и я бросилась прочь, не разбирая направления. Закрыв лицо руками, я бежала вперед, и через несколько секунд споткнулась и повалилась на землю. Пролежав так еще немного, я села на колени, но так и не успокоилась. Мои глаза были красными от слез, все лицо было в слезах, как и футболка, да и челка тоже была вся мокрая. Плохо… Как же мне плохо. Хочется исчезнуть навсегда, ужасно больно… Просидела я там примерно минуту, рыдая без остановки и постоянно всхлипывая. Позади меня раздались шаги, но я не обратила на них внимание. Надеюсь, это оборотень, пусть разорвет меня на части. Но вместо нападения, которое я ожидала, кто-то присел рядом и обнял меня. — Мне больно смотреть на то, как ты страдаешь, — нежно сказал тот, чей голос я желала услышать больше всего на свете. — Прости… — сказала я, всхлипнув. — Это ты меня прости, тебе так плохо, а я не помог тебе… — Адриан стал гладить меня по голове. Я лишь молча обняла его и разрыдалась еще сильнее. Теперь я счастлива, что он рядом. Мы сидели так еще примерно двадцать минут, пока я не успокоилась. Но когда я меня отпустило, Адриан помог мне подняться, и взяв на руки, донес до бюро. Посадив меня на гроб, он вышел куда-то, но не на улицу. А через полминуты вернулся с баночкой печенья, которую поставил на стол. — Как себя чувствуешь? — спросил он, положив мне на щеки свои ладони. — Нормально, — ответила я и приулыбнулась. — Это хорошо. — Адриан нежно поцеловал меня в губы, а я обняла его. После этого все вернулось на свои места. Я проводила с Адрианом целые дни, а по ночам охотилась.

***

Так пролетели все каникулы. Как бы грустно это не звучало, но мне придется возвращаться в Париж… Кстати, после этого ужасного случая, у меня внутри остался не большой осадок, но не больше. Я просто не общаюсь теперь с Греллем. А с Адрианом все хорошо, мы помирились, а он стал еще более внимателен ко мне, и был всегда нежен со мной (хотя раньше было так же, этот случай изменил что-то в нас обоих)…