Бездушная

      Ким сидела в комнате. Разбитая посуда. Руки в царапинах. Опустошенная душа и осунувшееся лицо. Нетронутый кофе и остывшая выпечка, приготовленная напарницей еще утром, стояли на столе. Напиток утратил вкус горячего. Вся прелесть его ушла как тепло живого тела. Жаклин.       Диль нервно хохотнула. Впервые за долгую тишину в помещении, сопровождающуюся невыносимым детским смехом за окном и дебильным стуком меча, она шевельнулась. В правой руке засаднило. Она сжала руку в кулак. Заныло еще больше. Еще одно вдавливающее движение. Крохотный осколок впивался сильнее. Рана закровоточила с новой силой.       Она спрашивала. Она беспокоилась. Но девочка-лампа придумывала отговорки, ссылаясь на плохое самочувствие. Те дурацкие таблетки должны были помочь, но складывалось ощущение, что с каждым разом состояние напарницы ухудшалось. Как и ее душевное состояние. Может, у нее были проблемы? Безответная любовь? Плохие оценки? А разве подобные причины могли стать преградой для Жаклин О’Лантерн Дюпре? Для кого угодно, но не для нее, нет.       «Какой я к черту Повелитель, если не ощущала ее состояния?»       Ощущала, но… Ничего не предпринимала.       Рана расширилась.       Никому не было до хулиганки дела. Все были заняты Дюпре. Ее мертвой оболочкой.       Жаклин. Ее не было здесь. Не стало. Просто исчезла. Была и вот уже нет.       Лишь в морге лежал прохладный труп с небрежно висевшей из-под простыни рукой. Вскоре родственники начнут оплакивать Жаклин, когда узнают о ее смерти. Ким же сейчас не плакала. Сил для слез не осталось. Как и для любых эмоций. Эти идиоты будут ее оплакивать, не понимая, что она жива. Она жива. Здесь и сейчас. Всегда.       Разве это не очевидно?       Когда она пришла опознавать труп, то не узнала ее. Ее потрескавшиеся, сухие, безжизненные губы. Жидкие, потемневшие, грязные волосы. Холодные, грубые, безвольные руки.       Это не могло быть Жаклин.       Внутри звеняще пусто и при этом больно. Как будто забрали часть души. Нечто, принадлежащее и понятное только тебе. Вот вы были вдвоем. А теперь ты один. Странное ощущение.       Хотели забрать одну, а в итоге — двух.       «Это не правда», — отозвалось тупой болью и колкой надеждой. Это не реальность. Не здесь. Не сейчас. Не в этом мире. Стоит лишь открыть глаза после поглощающей тьмы, как комната озарится мягким утренним светом, по комнате разольется запах завтрака и звук милого, родного ворчания напарницы. Она опять заведет будильник, выключенный Ким в пятый раз, опять сделает замечание за беспорядок. Пройдет к столу, взглянет на недоделанное домашнее задание, вздохнет и вернется на кухню. Но после тьмы снова тьма. Не сработало.       Ким встала, пошатнулась. Боль пронзила все тело, но голову особенно. Чугунно, особенно вибрируя в висках. Сил хватило дойти до ванны. Там все еще висел халат напарницы. Стояли ее шампуни и гели, с таким приятным запахом. Сейчас это все вызывало отвращение и приступ тошноты.       Холодные капли скатились по лицу. Она умылась. Сначала небрежно, как котенок лапой. Потом набрала в ладони и брызнула в лицо. Еще и еще. Пока не добралась до душа. Нащупала кран с холодной водой и облила всю голову. Потом все тело.       Надо перестать видеть это отвратительное лицо.       Смыть из памяти.       Это время.       Время отправиться к ней. Стать живой вместе с ней.