Бездушная

      Блэк Стар хмуро склонился над спящей Цубаки, не выпуская ее хилой руки из своей крепкой надежной хватки. Синими нитями вены проступали на бледных руках и длинной шее девушки. Она, изредка вздрагивая во сне и морща бледное лицо, что-то судорожно бормотала и вскрикивала местами. Губы бледной полоской смыкались и размыкались если не в звучном, то в тихом крике бесконечно кошмарного сна. Вместе с ней подскакивал и наследник давно исчезнувшего клана, переживая в душе не лучшие времена. Время от времени он протирал холодный пот со лба напарницы влажной салфеткой, от которой отдавали нотки сладковатого нектара цветов. Тех самых. Её любимых. Сколько бы дел не было, Накацукаса всегда находила время для поливки своих любимых растений. Блэк решил, что как только вернётся домой, сразу же польет их, хоть возвращаться без нее он не хотел. Эти растения распускаются, когда в воздухе начинает пахнуть пением молодых птиц. Распустится и Цубаки. Он уверен.       Дверь скрипнула. Раздался тихий звук шагов. Блэк даже не обернулся. Глубокий вздох и за ним идущие нравоучения, которые сейчас его выводят из себя как никогда.       — Тебе стоит отдохнуть. Ты и так просидел всю ночь.       И что-то еще, не особо воспринимаемое головой в такой момент.       Блэк Стар помедлил. Его губы подрагивали в волнении, руки тряслись не только оттого, что Цубаки в очередной раз застонала от кошмара. Он опустил голову, скрепив ладони в замке.       Штейн подошёл к пациентке. Сделал несколько медицинских проверок и измерений, потом отошёл, доставая нужные инструменты, склянки — знакомые, которые можно было видеть в каждой витрине аптеки, а некоторые — совсем непонятные, в разноцветных колбочках, с самодельными наклеенными этикетками, на которых было написано мелким не совсем разборчивым шрифтом. Попадались, конечно, и с разборчивым — интересно, кто постарался — Нага или Мария?       Острая игла впилась в руку Накацукасе. Мелкие конвульсии больной постепенно стали утихать. Франкен сложил инструменты, опять занудно копошась в склянках. По крайней мере так казалось Блэку. Бессонная ночь сказалась нервозностью.       Блэк наконец-то встал. Под глазами пролегли мешки, которые определённо ему не шли из-за смуглого цвета кожи. Двигаясь уверенными шагами и опустив голову, он дошёл до двери. Примерно там стоял Штейн, закончив процедуру и что-то вычитывая в записях. Ещё ему предстояло проверить состояние Рэй. Да и разобраться во всем.       Блэк схватил Штейна, который был на две головы выше его, за воротник халата, и грубо толкнул за дверь. Профессор уловил во взгляде Блэка то, о чем он подозревал, но не стал противиться, хотя такое положение его не устраивало. Он, наоборот, помог, поддавшись и не упираясь, в некотором роде смягчая хватку. Беззвучно. Так они прошли целый коридор. Стоило им завернуть за угол, как за шкирку оказался притянут синеволосый.       — Что мы себе позволяем? Я понимаю твое недовольство, но я всё ещё…       — Вы ничего не понимаете! Абсолютно! Это всё с Цубаки не просто так. Вы знаете…       — Предполагаем, но не знаем.       — Так какого черта…       Занесенный кулак, готовый ударить, оказался скрученным. Блэк зашёлся шипением и негодованием.       — Не забывайся, — строго и грозно отчеканил Штейн.       Так, что мурашки прошли по телу у невольного слушателя в паре метров, прямо за стенкой.       Стар отдернул руку, на которой остался красный след.       — Какого вы вообще это допустили? Её жизнь была в опасности, так и находится сейчас.       Руки его тряслись, но голос звучал уверенно, без единой нотки сомнения, весь пропитанный грозным возмущением.       — Я знаю, — тихо сказал Штейн. — Я знаю. Мы позаботимся о ней.       Он развернулся, направившись в палату к пациентке.       Блэк Стар лишь обессиленно грянул кулаком по стене. Ярость внутри клокотала, но деть ее было некуда. Кто мы? Какие мы?..       За другим поворотом кто-то закусил губу, и, развернувшись на небольших каблучках, поспешил удалиться.

***

      С трудом разлепив глаза, девушка перекатилась на другой бок. Сжалась до невозможности — хрупкое тело подрагивало под теплым одеялом, запах которого уже стал до боли привычным. Тряслась она потому что организм не желал выбираться в холодный во всех смыслах мир. А надо ли? Хотя, все равно придут и вытащат. Солнце казалось не таким уж жизнерадостным. Наоборот, ехидно насмехающимся — над ситуацией, над ее судьбой. Рэй перевернулась на другой бок, чтобы светило не слепило глаза и не портило настроение, остатки которого угасали понемногу при мыслях о том, что встать все-таки придется. Нервно сглотнув и ничего не почувствовав в горле, после сна во рту было сухо, она нашарила дрожащей рукой таблетки на тумбочке. Три недели. Она пьет их гребные три недели. Ни просвета в голове. Хоть бы тот парень объявился. Ни весточки, однако. Даже пить перехотелось. Рыжеволосая промычала в подушку.       Никому не верить, да? Это вообще возможно? Особенно ему. Киду. Который всегда рядом, утешает. Когда он таскается по делам, наследник Шинигами ведь, то в душе почему-то грустно и даже хочется выть. Нет-нет, сестры были хорошими. Милыми и добрыми. Но немножко шумными. Возможно, не немножко. С ними всегда что-то приключалось. Патти так вообще на месте не сидела. А если она в шумихе — там же и Лиз. Весело, позволяет забыться. Ненадолго. В радости по неведомой причине было в разы тоскливее, скрывать это, разве что, легче. Они творят какую-то ерунду, а она стоит и неловко улыбается. Мысли о доме в такие моменты одолевают сильней.       А, нет. Просвет все же был. Не так давно. Когда кошка с гладкой шерсткой и красивым изящным хвостом, но ужасными облезлыми ушами, в игривости царапнула её. Почему-то повеяло знакомым. Она думала о том, что было бы здорово, будь у нее питомец.       Эту беднягу Патти полезла спасать с дерева. Не высоко, но кошка не сообразила, куда приземлиться после увлекательной охоты на воробушка. Естественно, младшая загорелась идеей оставить её у себя, но позже была убеждена совместными усилиями Кида и Элизабет в необходимости отнести животное в приют. Вот так.       А с Кидом… Не так. Тихо и спокойно. Ей не надо строить улыбку и выдавливать настроение. В моменты общения с ним не забываешься полностью, но и не погружаешься в свою печаль с головой — для Рэй это было плюсом. Можно было просто уютно молчать. О чем-то разговаривали, но если он все видел — не настаивал, и они просиживали вчера в тишине. Так даже могло пройти полночи. Он — за важными документами и наведением симметрии, а она — сидя в кресле, читая что-нибудь из его большой библиотечной коллекции, после складывая все ровно на свои места. Иногда посиделки переливались в душевные беседы. Правда, Рэй знала, что было это неискренне по крайней мере с одной стороны — с ее. По поводу всех своих чувств она не могла высказаться полностью. Некоторое оставалось затаенным, как в случае неизвестного парня с таблетками, которые, вообще-то, должны помогать, а пока что от них болела только голова, с другой — Рэй чувствовала, что может сорваться в слезы, если выложит все как есть. Испортит все. Назовут истеричкой. Это последнее, чего она желала. Хотя, хуже ли будет, если сочтут предательницей? А кто она такая, чтобы ей доверяли, а потом клеймили «крысой»?       Он же был искренен. Так казалось ей. Так и было.       Пробуждение после очередной такой посиделки оказалось сложным. Это было в разы сложнее, потому что они заговорились на время больше обычного — обсуждали книгу, которую Рэй дочитала. До этого она тянулась только к коротким рассказам и повестям, иногда даже к сказкам, где все хорошо, но решила в этот раз начать что-то помасштабнее. Закончила вчера. Кид даже отложил в сторону свои бумаги. Обычно скромные улыбки двух превратились в смех. Общение зашло дальше обычного обсуждения сюжета и героев. Почему-то ощущение тоски исчезло. Они долго не хотели расходиться, дискутируя и болтая на разные темы. Потом Кид сделал две чашки зеленого чая, принес печенье, которое Рэй успела полюбить за время пребывание здесь, в городе Смерти.       Только утром опять стало грустно. Он уйдёт по своим делам. У сестёр так вообще с завтрашнего дня начнутся занятия, впрочем, как и у него. Означает то, что у Смерти младшего будет двойная загруженность.       В дверь постучали. Аккуратно, но не робко.       — Прости за беспокойство. Спишь?       Приятный и спокойный тембр голоса. Остатки воспоминаний о нем еще свежо гуляли в голове после вчерашнего. Звук доносился из-за двери приглушенно. По комнате витали пылинки, подгоняемые солнцем.       — Нет, — вышло устало, но в тоже время бодро от недавних воспоминаний. В какой-то степени, она пыталась сделать свой голос именно таким — хоть немного жизнерадостным. Как минимум, не таким забитым.       — Я подумал, что ты захочешь пройтись, тем более Лиз и Патти ушли по делам. Ты в последнее время не выходила никуда. Не будет лишним подышать свежим воздухом.       Пауза. Ерзание маленькими каблуками лакированных туфель по паркету. За стенкой Рэй скинула бесшумно одеяло и также тихо подошла к двери.       — Да.       — Но если не хочешь, я не настаиваю.       — Хочу.       — Тогда жду внизу. Не забудь позавтракать.       На последних словах она немного поморщилась. Недоедание и стресс сказались на здоровье. Штейн заприметил это и даже дал Киду советы.       «Как будто я ребенок», — бурчала Рэй.        «Понятно, почему он откармливает меня пирожными по ночам….» — было второй мыслью на такую своеобразную заботу.       Однако мягкая улыбка Кида ощущалась даже сквозь дубовую дверь, с неким доброжелательным придыхом. Шаги по лестнице зазвучали громким эхом, а потом затихли.       Как только мелодия обуви стихла, Рэй принялась одеваться. Она взяла свободную, уже полюбившуюся толстовку, из-за которой частенько укоризненно вздыхала Элизабет. Вышитая узором птичка казалась рыжеволосой слишком милой. С подобным нельзя было расстаться. Элиз же жалела о том, что эта кофта вообще подвернулась под руку тогда. Рэй подцепила джинсы и обула кеды, наспех расчесалась, откинув рыжую отросшую челку назад, бросив взгляд в зеркало. Синяки под глазами отпугивали ее саму. И как он этого не замечает?       На столе приятно отдавал паром завтрак. Точно как в первый раз, когда она появилась здесь: омлет, щепотка петрушки, какао и до блеска начищенная вилка. Только кружка другая. Не простая, прозрачная, как было по началу, а красная, с гордым орлом со свободолюбивым взглядом.       Рэй ойкнула, опрометчиво глотнув жгучий напиток. Высунула кончик языка, замотав головой. Через мгновение она продолжала есть как ни в чем ни бывало. Что-то вроде особого ритуала, чтобы не забыться или сойти с ума. Минутные кривляния, «актерская секунда», как звучало в ее голове. Не так эффективно как посиделки с Кидом. Однако хоть что-то, пока никто не видит.       Она ополоснула посуду и протерла ее полотенцем — чтобы ни одной капли. Он, конечно, не посмотрит, ведь все это все равно засохнет, но это было вроде маленькой дани хозяину дома.       Смерть Младшего Рэй нашла не сразу. Он оказался в библиотеке, читал. В руках его была не очень объемная, квадратная книженция, со строгой бордовой обложкой и твердым переплетом. Даже название невозможно было разглядеть — оно было вместе с автором подписано мелким золотистым шрифтом в уголке. Скорее не читал, а увлеченно выискивал что-то, стоя, хотя обычно присаживался при чтении. Скрип дверей остался незамеченным для его слуха. Глаза сосредоточенно бегали по строчкам. Возможно, заглянул из скуки, подождать, но что-то задержало его.       — Кид? — прозвучало хрипло, не по-своему.       — Не помню, чтобы подобная книга была у меня… — задумчиво пролепетал он.       — У тебя большая библиотека, все помнить невозможно.       — А я помню, — он нахмурился еще больше.       Сделал еще одну манипуляцию. Потряс книгу, ожидая, что из нее что-нибудь выпадет. Какая-то бумажка была у него уже в левой руке, обнаруженная до прихода Рэй. Сейчас ничего. Опять ничего.       — Я сейчас, подожди меня у выхода, — сказал Кид и помчался наверх, в свой кабинет.       Рэй пожала плечами. Ей стало не по себе. Тот парень, что дал ей таблетки, так и не появился. Возможно ли, что его раскрыли?       Когда она второй раз лежала в больнице под присмотром Штейна, то безумный доктор почему-то внезапно вскочил. Его поразила догадка, определенно гениальная. Только делиться с ней он ей не спешил. С другими, похоже, тоже. По крайней мере ей пришлось слышать о неосведомленности от других.       В мрачном расположении она поплелась в коридор. Как раз спустился Кид — в футболке, стильном пиджаке и джинсах. Не часто его увидишь в повседневной одежде. Обычно взгляд направленный ровно, в этот раз был опущен вниз и рассредоточен. Как только последняя ступенька была пройдена, он поднял голову и улыбнулся. С нотками прежнего беспокойства, но постарался сделать это улыбку более успокаивающей, ради нее.       — Пошли?       Рэй лишь кивнула. Некоторое время они шли молча, смотря по сторонам. Было на удивление безлюдно. Они зашли в парк и остановились у развесистого дерева.       — Ты не высыпаешься, — Рэй провела по серым отметинам под глазами собеседника, заставив его вздрогнуть. Кид не отвел взгляд.       Девушка испытующе посмотрела на него. Он нахмурился. Даже после длительных посиделок, Рэй, соприкоснувшись с подушкой нежного цвета, слышала то затихающие, то возрастающие хождения туда и сюда.       Смерть Младший о чем-то задумался, смотря по сторонам.       У Рэй уже промелькнула мысль, что она ничего не услышит, как тут же раздалось:       — Когда ты только переехала к нам, кто-то посторонний проник.       Из головы рвалось: «домушник», но нутро подсказывало, что, очевидно, нет. Не может быть все так просто. Не было бы такого взгляда.       — Поэтому ты всегда рядом со мной?       — Не только.       Рэй вздрогнула. Был ли это «тот парень»? А ее подозревают?       Тишина, перемежающаяся с чириканьем птиц.       Ненароком взглянув на выражение лица Кида, Рэй увидела обеспокоенность, но не враждебность к себе. Стыд охватил её, хоть до конца она не понимала, почему что-то колет.       Они вышли из сквера, сворачивая в переулок, где в рядок по обе стороны находились ларьки с едой и кафешки, от которых тянуло сладкой пряностью и горьким кофе, заставляя желудок крутиться несмотря на съеденный завтрак. Прогулка на воздухе также пробудила дракона под названием «аппетит».       — Хочешь чего-нибудь?       Кид кивнул в сторону одного кафе.       Рэй угукнула, сглатываю слюну, вызванную сладким сочетанием запахов. Она последовала за Кидом.       На молчаливое удивление Рэй, он не зашел в ближайшее кафе на которое указал, даже не через следующее — завернул за угол. Только тогда, пройдя еще немного, наконец-то выбрал вполне уютное заведение. Обычное, в какой-то степени похожее на другие, но было в нем что-то особенное, причина, по которой выбор брюнета пал именно на это, а не на что-нибудь другое. Посетителей в такой день и час мало. Смерть Младший осмотрел помещение. Очевидно, память и чувства проскальзывали у него в голове стремительно. Тут он опомнился, вспомнив про присутствие Рэй. Ей же самой не был обидным тот факт, что про нее забыли. Наоборот, это пробудило любопытство и трепет к, казалось бы, обыденному месту.       Кид выбрал столик подальше от выхода, где было тихо. В тоже время там было не так скрытно и мрачно. Он подал Рэй меню. Девушка разглядывала соблазняющие названия десертов. Взгляд же Кида был обращен на улицу.       Когда официантка приняла заказ, он, отвернувшись от разглядывания изредка проходящих людей, сложил руки на столик в замке, проговорил:       — Когда-то здесь работали Лиз и Патти, — он улыбнулся, склонив голову набок.       На лице у Рэй проскочило удивление. Интерес, исчезнувший пару минут назад, вернулся с новой силой. Она стала разглядывать место с новым взглядом, пытаясь зацепить новые детали прежней жизни сестёр. Но прежнему суждено остаться прежним лишь в памяти сестер и их Повелителя.       За разговором девушке принесли зеленый чай и пышное пирожное, с кусочками банана и киви и капелькой крема внутри. Как украшение сверху присыпали пудру. Шинигами подали кофе и бутреброд. Они неторопливо ели, разбавляя трапезу беседой.       — А что за девушка? — разговор от сестёр перешёл к прошлым приключениям троицы, а потом к прошлому в целом.       Тогда она первый раз заприметила фотографию. Потом неоднократно сталкивалась, когда помогала с уборкой, либо доставала книгу с той полки. Нигде больше ее фотографий не было. Не любила фотографироваться — настолько был у неё зажатый и неуверенный вид.       — Но в то же время она казалась счастливой… Рядом с тобой и Макой.       — Казалась. Была же причина, почему Хрона ушла, — Кид впервые за все время разговора издал какой-то до боли печальный вздох, и задумался, прежде чем сказать это. Рэй поерзала, ведь поняла, что ляпнула что-то не то. Ее бы это волновало гораздо больше, если бы не…       — Хрона…       В голове что-то щелкнуло. Не вызвало бурных эмоций, но неприятно саднуло. Вспышка. Дым. Огонь.       — С тобой все в порядке? — Кид привстал и хотел подойти к Рэй. Она, согнув пальцы, держалась за виски. Девушка жестом махнула в сторону.       — Ерунда.       Она сама дрогнула от тона своего голоса. Кид уже не собирался ее слушать и все равно желал помочь, но к ним подошел заведующий кафе, угрюмый и высокий.       — Вас к телефону, — беспрестанно отчеканил тот. — Это срочно.       Смерть Младший заворчал, но встал, бросая на Рэй недовольный взгляд.       — Я вернусь. Если станет совсем плохо, попроси о помощи.       Кид скрылся вместе с тем человеком.       — Где… Где я его слышала…       Она сделала глоток чая. Пальцы дрожали, а взгляд гипнотизировал круги, которые возникали в чашке от манипуляций чайной ложки.       Кид вернулся быстро, с хмурым выражением лица. Его эклер так и остался нетронутым. Он снял пиджак со стула и направился в сторону выхода, перед этим оплатив счет, и кивнул Рэй, чтобы та тоже засобиралась. Рэй только открыла рот, как раз далось:       — Жаклин мертва.