Broken Louis

Гарри пропустил момент, когда больничные коридоры и лекарства полностью заменили теплую квартиру и сладости, утащенные из магазина. От их с Луи привычной жизни остались только объятия и редкие теперь поцелуи, в которых нет даже толики страсти — лишь безмолвная просьба успокоиться и смириться. Они больше даже не спят вместе. Гарри винит во всем себя — в аварии и в том, что не может помочь Луи, что вынужден просто смотреть, как его любимый человек угасает. Теперь его домом стала больница — переломы Томлинсона еще не прошли, кости не срослись, а ноги так и не дают о себе знать. Луи не может даже сесть сам, и только Гарри не дает ему упасть в пропасть. Луи хочет. И Гарри это пугает больше всего. Его пугают потухшие огоньки в глазах Томмо, понизившийся и охрипший голос вместо привычно высокого и звонкого. Гарри в палате Луи, как говорит старик с соседней койки, денно и нощно, под глазами юноши пролегли круги и руки дрожат от постоянного волнения и напряжения. Стайлс чувствует вину, которую старается всеми силами искупить, но Луи не винит его. Луи не винит Гарри в том, что он подговорил его ночью угнать мотоцикл соседа; Луи не винит Гарри в том, что именно он надел защиту на спину; Луи не винит Гарри за то, что он не заметил вовремя автомобиль, едущий навстречу, и вылетел с трассы. Луи просто благодарен Гарри за то, что тот уже два месяца возвращается к нему, несмотря на то, что он давно и далеко не прежний Томлинсон — он не то, что ходить, улыбаться не может, просто не в силах. Только когда Гарри вновь заходит в палату или будит утром, на лице Луи расцветает слабая, едва заметная улыбка, лишь отдаленная тень прежней. Он не говорят об этом, но Луи еще жив только благодаря тому, что Гарри всегда возвращается. Гарри не может не вернуться. Он до сих пор дико любит Луи, до сих пор с ума сходит, но с каждым днем ему все больше кажется, что он любит не Луи, а того, кем Луи был. Но даже если и так, Гарри твердо уверен, что вернет Луи в нормальное состояние. (или хотя бы приближенное к нормальному, ну чуть-чуть) Ночи Гарри проводит в палате, сидя в кресле и иногда засыпая, за что по утрам спина его однозначно ненавидит, о чем говорит дикая ломота в мышцах весь следующий день, или же дома, когда наступает пора принимать душ и собираться на работу. И в те редкие моменты, когда Гарри удается уснуть или задремать, ему снится злосчастная ночь аварии или их прошлая жизнь. И Стайлс не знает, что из этого вспоминается больнее. Они помнят. Оба. Помнят, как Гарри будил Луи по утрам, осыпая лицо поцелуями; как они не могли отвести друг от друга взглядов, где бы ни находились; как бегали от полицейских и охраны супермаркетов, или в парке по утрам, дрались с хулиганами, защищая друг друга, встречали рассветы на краше и засыпали посреди полей с высокой травой в человеческий рост в обнимку; как они любили друг друга — долго и нежно, но страстно. У них была чертова идеальная жизнь. Ну, пока Гарри все не испортил. Перед его глазами все еще стоят образы двухмесячной давности, когда их идеальная жизнь превратилась в кошмар: фары, слепящие глаза, липкая паника, растекающаяся по груди, вывернутый до предела руль мотоцикла, долгое болезненное падение в обрыв и самое страшное — Луи, в луже крови, изломанный и почти не дышащий. Гарри помнит ужас и собственные нечеловеческие крики. Помнит нервный срыв, темноту перед глазами и звон в ушах, и желание поменяться местами тоже помнит, и просьбу суметь забрать хоть толику боли себе, потому что он сам отделался лишь ушибами и ссадинами. Гарри почти не пострадал — возможно, безвозвратно в нем умерла любовь к скорости — тогда. Мир же Луи раскололся на миллиарды частиц вместе с его костями. Томлинсона буквально собирали по кусочкам. Боролись за его жизнь два долгих дня, потом неделя комы и длительное восстановление, которое еще неизвестно, когда закончится. И закончится ли вообще. Нет, Гарри понятия не имеет, через что проходит Луи. Но он старается помочь ему пройти через это. В палате Луи Стайлс каждый день. Успокаивает его, улыбается через боль, давление в груди и слезы и клянется, что никогда не уйдет. А потом в один день Гарри не возвращается. И Луи готов поклясться, что его едва начавший строиться заново мир разбился на крошечные осколки. Он ощущает пустоту, как будто ему вырвали сердце, потому что не может понять, за что Гарри так с ним поступил — поклялся всегда возвращаться и не пришел. Ни на первый день, ни на второй, ни через неделю. Исчез, прямо в их пятую годовщину. В глубине души Луи всегда знал, что рано или поздно Гарри сдастся, уйдет, но верил словам Стайлса, пытался верить. И эта вера только разрушила его еще сильнее. Но Луи совсем невдомек, что в это самое время Гарри лежит в другой больнице округа с многочисленными травмами и чертовой амнезией. Вышел за подарком для Луи на их праздник и попал под колеса. Луи не сообщают об этом, потому что даже свое имя Гарри не может вспомнить. И он просто не помнит, что с нескольких десятках километров к югу его ждет любовь всей его жизни, которую он не помнит тоже. Луи ненавидит Гарри с каждым днем все больше, при этом его ноги дают о себе знать, и Томлинсон ненавидит еще и себя за мысль о том, что Гарри должен радоваться этому. Луи думает, что Гарри просто встретил кого-то получше и поздоровее. И это заставляет его дико в себе разочароваться. Луи любит Гарри все еще, поэтому и питает ненависть и к себе, и к нему, за такое подлое предательство, за то, что он недостаточно силен, чтобы забыть Стайлса. Гарри чувствует себя пустым. В его голове ничего, совсем. Он даже не помнит того, что ради Луи отказался от гомофобной семьи и сбежал из дома четыре года назад, и теперь удивляется, почему к нему никто не приходит. Гарри больно. Его голова раскалывается от новых мыслей, травмы и попыток вспомнить ну хоть что-нибудь. Ему хочется вспомнить, понять, почему так тяжело на сердце, восстановить в памяти семью и любимого человека, потому что ко всем соседям приходят друзья и родственники, а у него даже воспоминаний о них нет. Доктора говорят, что Гарри просто нужен толчок, что-то сильное, что напомнило бы ему о себе и прошлом, и Стайлс чувствует, что что-то такое — кто-то такой — у него есть, но все никак не может понять, почему этот самый кто-то к нему не пришел. Просто этот кто-то сейчас не может ходить. (и ненавидит за предательство так сильно, что убить готов) Время неумолимо летит вперед, оставляя их «долго и счастливо» позади, и Луи нестерпимо больно из-за этого. Время не лечит, Томлинсон все еще ощущает себя растоптанным. Он мечтает однажды проснуться с амнезией, чтобы забыть Гарри, перестать скучать по Гарри и не ассоциировать, черт подери, все с Гарри. Гарри мечтает однажды проснуться с полной памятью, потому что ему плохо и страшно жить с белым листом вместо всей своей жизни. Луи поднимается на ноги, но без Стайлса это почему-то ощущается так, будто он все еще прикован к инвалидной коляске. Гарри выходит из больницы уже не один. Друг Лиама — соседа по палате, к которому тот то и дело приходил вместе с темноволосым смуглым бойфрендом Пейна — по имени Найл с его любовью к еде, пиву и бразильским сериалам, забавными шутками и заразительным смехом, милой белобрысой шевелюрой и ирландским акцентом кажется Гарри очаровательным, и, кажется, Стайлс влюбляется, но это не кажется чем-то глубоким и сильным. Да, Найл поддерживает его, не жалеет, а смешит и смеется сам, развлекает, и он очень привлекательный на вид, но это все равно не чувствуется вечным и нерушимым. Только Гарри плевать как-то, ведь рядом с Найлом ему комфортно и спокойно. (он ощущает нутром, что с тем самым кем-то ему было не просто комфортно и спокойно, а было невообразимо восхитительно, но тот самый кто-то предпочел к нему не прийти, так что Гарри предпочтет не париться о том, чтобы вспомнить его.) И пусть ему понадобится еще много времени, чтобы свыкнуться с пустым листом в голове вместо двадцати лет жизни, Гарри, вроде как, счастлив? Поэтому, когда через несколько месяцев к нему на улице подбегает явно разъяренный парнишка с болезненно-худым телом, в мясо покрытыми шрамами руками и осунувшимся лицом, крича что-то вроде: — Ты обещал, ублюдок, ты обещал мне! — Стайлс ничего не вспоминает, ибо уже поздно что-то вспоминать. Луи в ярости, когда видит Гарри за руку с каким-то белобрысым парнем. Гарри улыбается и выглядит счастливым, и Луи в гневе, потому что это его Гарри, который его предал. И когда кудрявый смотрит на него полным непонимания и растерянности взглядом, до Томлинсона доходит, что Стайлс вычеркнул его из своей жизни, потому что его первыми словами, сказанными после того страшного расставания являются: — Кто вы? И вместе с этим осознанием разбитый мир Луи рассыпается в пыль.