***
Я тихонько приоткрыла глаза, но даже так меня ослепил яркий дневной свет, от чего напряглись лобные мышцы и веки. На лбу лежит что-то холодное, с чего по вискам текут капельки; они щекочут кожу, заползают в ушные раковины и между волос. Моя голова лежит на подушке прямо, а тело согревает толстый, тяжёлый плед коричневого цвета. Комната, в которой я сейчас нахожусь, кажется, является комнатой парня: зелёные и белые оттенки стен и мебели не яркие, как у девушек. В углу напротив кровати, на которой я лежу, стоит большой стеллаж с множеством книг и разнообразных фигурок, рядом — полка с наградами и кубками, есть два вытянутых прямоугольных окна от потолка и до самого пола — у одного стоит комод рядом со стеллажом, у другого, который мне ближе — стол с двумя стопками учебников за третий курс старшей школы. За третий курс… Тут же я вспомнила, что со мной произошло: все воспоминания о недавних событиях беспощадно рухнули на меня, заставляя глубоко вдохнуть огромный комок воздуха, а моё сердце — отчаянно заколотиться. Страх наполнил всю мою грудную клетку. Я резко села с расширенными глазами, которые не видели перед собой ничего, кроме упавшего с моего лба на плед компресса. Монстр… Тот монстр… Я видела… О господи, что же я видела! Видела, как пожирают человека! Видела окровавленные клыки, алые сверкающие глаза… Слышала тот смех, прерывистый смех… Мама, мамочка… Мамы здесь нет. Это чужой дом, видимо, частный. Если Ямагами-сан дозвонился бы до моей мамы, то она была бы здесь. Она сидела б рядом со мной, не отходя от меня ни на шаг, заботилась и молилась, чтобы её дочь очнулась здоровой. Как же много всего на меня навалилось в этом году! Что дома, в Иокогаме, что теперь в Токио. То встреча с Эрикой, то проявление галлюцинаций, то событие в парке с монстром… Я всеми силами удерживаю рассудок, чувствуя, как он больше не выдерживает. Дверь открылась. В комнату вошёл человек, которого я и ожидала увидеть — Ямагами-сан. Он, видя, что я очнулась, почему-то засуетился и поспешно закрыл за собой дверь, после чего перевёл на меня свой добродушный взгляд и сказал: — Ох, ты уже проснулась. Ну, как ты? Как ты себя чувствуешь? — Ямагами-сан… Мне страшно. — Да, Мешика, понимаю, — ласково говорит мужчина, подставляя себе к кровати стул. — Ты много чего пережила, много плохого, что и сказалось на твоём состоянии. — Он сел, забрав с пледа компресс и отложив его подальше — на деревянную подставку, стоящую около кровати. Я укусила сухую кожу на губах, чтобы не заплакать от того, как я от всего устала, и перевела взгляд на врача, смотрящего на меня участливо и добросердечно. — Но здесь ты в безопасности. Здесь никто не обидит тебя, не причинит вреда. Ведь я рядом и смогу помочь в любую минуту. Я опытный специалист в психотерапии, в моей практике было многое, в том числе — люди и их истории, чем-то схожие с твоим случаем. Я знаю, как сделать тебе легче. Те люди сейчас вернулись к своей привычной жизни и счастливы благодаря своим усилиям и моей помощи. Тебе нужно лишь довериться мне, и я смогу помочь тебе также, как и им. Мы умолкли, и в комнате снова воцарилась умиротворяющая тишина. Вскоре Ямагами-сан под моим успокоившимся взором взял со стола с тетрадками кружку и протянул её мне. — Вот, выпей. Как раз недавно приготовил для тебя. Я доверчиво приняла кружку и выпила содержимое; это оказался тот же чай, которым меня угостил Ямагами-сан в своём кабинете. Только этот уже остывший. Я допила его до дна, с каждой секундой чувствуя, что мне становится легче. Хотя необычное действие чая не быстрый процесс, но да, я поняла, что паника начала ощущаться всё меньше, а сознание понемногу умиротворилось и хотя бы на время ослабило натянутые испугом нервные окончания. Теперь мне начало казаться, что это не просто чай: в нём есть что-то приторно сладкое, по вкусу не похожее на сахар. Никогда не пила ничего подобного… Думаю, Ямагами-сан специально добавляет лекарство в чай, чтобы пациент успокоился, и с ним было проще наводить контакт. — Итак, — Он принял обратно кружку из моих рук. — Расскажи мне: что ты делала ночью в парке? — Я… У меня были галлюцинации. Я увидела… На моём лице отобразились страх и боль от увиденного тогда. По непонятной причине даже позабылось, что мне хотелось сказать, отчего я замерла, больше не сказав ни слова. — Если не хочешь, то можешь пока не рассказывать. Отдохни, поспи, а потом мы снова поговорим. — Нет, нет. Я скажу сейчас. Я снова увидела в зеркале ту девочку. Она горела, но огня не было видно. Я увидела… монстра. — Монстра? — Да. У него красный глаз, другой закрыт повязкой. У него страшная оскаленная улыбка. У него маска, закрывающая половину лица… — Я подняла руку и закрыла ладонью половину своего лица до глаз, показывая, как именно была надета на нём та маска. Ямагами-сан сидит и внимательно меня слушает. — А когда он снял с маски подушечку, закрывающую его рот… У него… Я видела клыки, прямо как у пираньи. Он набросился на мужчину и… Он… Он пожирал его! Я схватилась руками за лицо, завертела головой в стороны, пытаясь не думать о том, что случилось, но как назло у меня ничего не вышло, и передо мной возникло изображение того самого момента, когда чудовище чавкало над мёртвым телом. Дрожь не заставила себя долго ждать и вновь поразила моё тело. — Тише, Мешика, тише. — Взял меня за плечо Ямагами-сан. — Вот, пей ещё. Не став упрямиться, я снова выпила содержимое кружки. Тот же самый чай, но страх никуда не делся после моих поспешных глотков, вцепившись мне в горло когтями. — Смотри на меня, — ровным тоном сказал мне Ямагами-сан. Через подступившие слёзы я посмотрела на него неосознанно взглядом, молящим о помощи. Я вижу его серьёзное лицо только миг, а потом в поле моего зрения не остаётся ничего, кроме его пронзительных и глаз, заглядывающих в самую душу, странным образом не позволяющих отвести взгляд. — Продолжай смотреть, — услышала я. Мы молча смотрим друг другу в глаза. Если б это был не Ямагами-сан, я бы насторожилась от такого долгого взгляда, но сейчас внутри меня нет ничего, что напрягло бы, смутило, оттолкнуло от доброго мужчины. Его взор будто заставляет погрузиться меня в глубину своего сознания. — Всё хорошо, Мешика. Всё хорошо. Монстров не существует. Это лишь плод твоего воображения, который нам надо выковырять из тебя. Ты поможешь мне это сделать? Я кивнула. — Хорошо. Запомни: нет никакой девочки, нет никакого монстра. Их не существует, их нет, так что можешь в этом не сомневаться. Больше не позволяй подсознанию дурачить себя и создавать реальность, не имеющую к настоящей жизни никакого отношения. Покажи, что не оно здесь главное, а ты, договорились? — Да, — тихо, почти шёпотом произнесла я. — Но, Ямагами-сан, меня ещё кое-что беспокоит. — Что же? — Мама. Она так и не ответила на звонки? Что с моей мамой? — Не волнуйся, я ищу её. Всё будет хорошо, правда. Скорее всего, она просто сильно занята сейчас и не может отвлечься. Теперь спи, Мешика, а когда проснёшься, твои галлюцинации прекратятся, и ты успокоишься. От его слов я почувствовала сладкую вялость: глаза снова начали слипаться, тело словно онемело, позвоночник ослаб, без спешки сгибая вперёд бывшую до этого ровную спину. Захотелось глубоко зевнуть, что я и сделала. Ямагами-сан взял меня за плечи обеими руками и аккуратно положил обратно на кровать, укрыв тёплым пледом по самый нос. — Отдыхай и набирайся сил, — шёпотом произнёс он.***
Из приятного омута подсознания, охватившего моё тело с головы до ног, меня вывел чей-то тихий разговор, свидетелем которого мне, по неволе, пришлось стать. — Не переживай, пап, — в голосе говорящего парня было чётко слышно сострадание. — Раз такое дело, то я буду спать в гостиной столько, сколько понадобится, лишь перетащу туда все книги и тетради, когда она проснётся. — Спасибо тебе, Рюджи. Голос Ямагами-сана, я сразу узнала его. А Рюджи… Знакомое имя, я уверена, что недавно где-то его слышала. Ах, ну точно! Он ведь приходил в мой класс на перемене, чтобы успокоить разбушевавшуюся Эрику, и Метта сказала, что этот парень — старший брат Ямагами Аричи. — Да ничего, пап, я всё понимаю, — вновь прозвучал его голос, который я узнала только сейчас. — Как же я горжусь тобой, — со вздохом умиления произнёс Ямагами-сан, а затем грустно продолжил: — Вот бы таким же отзывчивым был бы и твой брат. Но, знаешь, он вроде как начал исправляться. — Неужели? — Неподдельное удивление старшеклассника нарисовало мне его лицо с приподнятыми бровями и округлёнными глазами. — Это, конечно, всего лишь с его слов, но я ему доверяю. Он проводил её до дома после приёма и был максимально снисходителен. — Неужто? Наш Аричи?.. Хм… Знаешь, пап, а это всё навивает воспоминания о тех милых денёчках, когда Ая и Энна были живы. Братец хоть и был всегда диким волком в кругу ручных щенков, но каким же добряком становился дома в кругу семьи, видя два этих солнышка. Во мне душа съёжилось, и даже глубокие вдохи и выдохи, которые я совершаю, притворяясь спящей, не помогают мне расслабиться. Значит, у братьев Ямагами были сёстры. Интересно, какими они были. Думаю, очень добрыми и весёлыми, раз брат их называет «солнышками». Мне так жаль эту семью, что с ними случилась такая беда. Смерти близких — страшная боль, которую слишком тяжело пережить, особенно без должной поддержки. Вспомнив недавнюю смерть отца, я почувствовала, как скорбь сильнее сдавила мои лёгкие, не позволяя дышать нормально. Но мне не хочется, чтобы сейчас обнаружили, что я не сплю, поэтому приходится дышать тихо через жгучую боль. — Знаешь, пап… Я хоть и видел лицо этой девушки, которой ты взялся помочь, но у меня такое чувство, будто здесь, на моей кровати, спит Ая. И поэтому мне начинает казаться, что Энна скоро вернётся домой с работы, а Ая проснётся и побежит её встречать, как и раньше… Я скучаю по ним. — И я тоже, сынок. — Мужчина болезненно вздохнул. Наступила тишина, будто отец и сын решили помолчать в память о двух неизвестных мне девушках. Проходит секунда за секундой, а во мне от этого тяжёлого безмолвия нарастает уже и так сильное желание отдёрнуть плед и встать с кровати, подойти к ним и обнять каждого, чтобы им перестало быть больно от утраты близких. Вскоре я замечаю, что сама себе противоречу: как бы мне ни хотелось это сделать, но от осознания, что такие мои действия не помогут избавиться от душевной боли никому, словно равнодушная тварь продолжаю лежать в уютной кровати в тепле и со сладким привкусом от чая во рту, не решившись помешать малознакомым мне людям. — Ну, подожди немного. Я сейчас. Дверь в комнату открылась с тихим, не раздражающим ушные перепонки скрипом, от чего я удивилась: мне поначалу казалось, что голоса были около кровати, где-то недалеко от моих ног. Решив не открывать глаза и не подавать вообще никаких знаков, что проснулась, я прислушиваюсь к шаркающим шагам; Ямагами-сан проходит к столу, задерживается, что-то там перебирая, а затем идёт назад. Как только он закрывает за собой дверь, я заставляю себя открыть глаза. Глазные яблоки покалывает, но это не мешает мне повторно обвести взглядом на сей раз потемневшую комнату Ямагами Рюджи; было понятно из разговора, что она принадлежит ему. Моё тело расслаблено, но это приятное чувство заглушает ноющая печаль, тоска, свалившаяся на меня тяжким грузом. Оттого, что сын Ямагами-сана представил на моём месте Аю, мне и самой начало казаться, будто я и есть та самая девушка, и мне больно оттого, что мои родные считают меня погибшей. Да уж, моей фантазии на сто людей бы хватило. Я, накинув на плечи согревающий меня вот уже какой час плед, сажусь, развернувшись спиной к стене, и замечаю на самом краю стола небольшие электронные часы. 21:18. Серьёзно? Это я так долго спала? А вообще… Сколько уже я тут нахожусь: день, два?.. Чёрт! Это что получается, я прогуляла школу? Вот же! И что мне сказать маме, когда Ямагами-сан отыщет её, насчёт прогулов? Правду не хочется говорить, это слишком как-то… Странным образом моё внимание привлекло ближнее ко мне окно, находящееся около кровати: там, на улице, я почти ничего не могу разглядеть из-за жалюзи и вечерней темноты, но всё же поняла, что меня заставило взглянуть в те сумраки — какое-то движение. Мои глаза уловили, словно кто-то прошёл внизу мимо небольших декоративных кустов и скрылся за углом. Наверно, это Ямагами-сан или один из его сыновей… Или же… Нет, это не могли быть галлюцинации. Прошу, только не они! Мне уже и так хватило всех недавно произошедших событий, из-за которых я теперь уснуть самостоятельно не могу, а только благодаря сладкому чаю, которым меня то и дело поит психиатр. При мыслях о чае мой желудок издал недовольное урчание, заставившее меня смутиться даже наедине с собой в пустой комнате, что послужило мне ещё одним поводом выйти за её пределы. И Ямагами, наконец, заберёт нужные ему учебники и тетради: он, пока я спала, из уважения не заходил к себе, похоже, поэтому Ямагами-сан передавал ему всё необходимое для учёбы. Скинув с себя плед и выйдя из комнаты в освещённый коридор, я шокировалась. Всё тут богато обустроено: обои красного цвета с немного тёмными узорами, которые почти незаметно переливаются от света лампочек; на мягчайшие ковры приятно вставать — они лежат вокруг лестницы, ведущей вниз, и около четырёх дверей, находящихся параллельно друг от друга и попарно; тёплый пол покрыт белой переливающейся разнообразными цветами плиткой, а в каждом углу стоят высокие каменные горшки белого цвета с самшитами округлой формы. На стене рядом с комнатой, из которой я вышла, на самой её середине висят несколько небольших картин в завораживающей цветовой гамме, с изображением природы. Растерянность заставила мои руки вздрогнуть и соприкоснуться на животе. Здесь так тихо, а за огромным, размером со всю стену окном, находящемся в конце коридора, темно и практически не видно огоньков фонарей и соседних окон. Оглянувшись вокруг себя снова, я медленным неуверенным шагом пошла к лестнице. Там, на первом этаже, тоже горит свет, но почему-то никого нет. Как будто я в доме одна, и для меня повсюду включили свет, чтобы их гостья нигде не ударилась и не споткнулась. Спускаясь вниз и осматривая всё меня окружающее с приоткрытым от удивления ртом, я узнаю те же обои, что и на втором этаже, та же плитка, покрывающая пол, те же горшки с самшитами около парадной двери, ещё картинки с природой. Около парадной двери стоит вешалка с верхней одеждой и низкая полочка с обувью. Левая стена, если посмотреть со стороны лестницы, на этом этаже прямая, с одной лишь дверью, а правая — с углом где-то в девяносто градусов около низа лестницы, освобождающая место в коридоре. В этом углу в каждой стене по одной двери, находящиеся на таком расстоянии друг от дружки, чтобы не сталкиваться, а в углу стоит ещё один горшок с самшитом. В конце коридора есть ещё одна дверь, только прозрачная, ведущая на задний двор. Волнение продирает меня до костей: я совсем не ожидала, что когда-нибудь окажусь в таком богатом, шикарном доме! Не удивительно, что благодаря своему таланту и профессии Ямагами-сан так много зарабатывает; у его детей самая шикарная жизнь, которой и позавидовать можно. Я замешкалась, спустившись с лестницы. В этом доме я впервые, и поэтому чувствую себя сейчас весьма неловко, не зная, куда мне идти дальше. Тут же, слева за дверью, рядом с которой висят картинки, послышались еле уловимые шаги, что только больше разволновало меня. Я обернулась к другой стене и, увидев на правой двери значок туалета, забежала внутрь. Свет автоматически включился, как только я переступила порог этой комнатушки, отчего мои глаза снова забегали, изучая помещение. Здесь левая стена с двумя дверями — одна со значком туалета, другая — дýша. У правой стены стоит раковина с висящим над ней большим прямоугольным зеркалом. Около двери, отделяющей коридор и эту комнату, стоит большая корзина для белья, накрытая полотенцем, а у стены напротив стоят две машины для стирки и сушки белья вместе со шкафом. Я с тихим шоком взглянула на себя в зеркало: мои волосы растрёпаны и торчат в разные стороны, глаза опухшие после долгого и глубокого сна, а под ними омерзительно красуются толстенные мешки, словно в них напихали вату. Да уж, увидели бы такую красоту мои одноклассники, особенно те, которым важна лишь внешность!.. Сами собой не довольны, у самих низкая самооценка, а таким, как я, девушкам и парням с привлекательным лицом, от их оскорблений и проделок приходится страдать.***
Наконец, мне удалось привести себя в порядок и перестать быть похожей на ведьму с болота. Ещё немного помедлив около двери, за которой я недавно слышала чьи-то шаги, я открываю её, учуяв уже на пороге аппетитный запах домашней еды. От него желудок снова дал о себе знать и заставил меня поспешно прижать руку к животу, чтобы урчание не было таким громким. — Пап, добавить в салат немного мяса?.. Из-за стены, оперевшись на барную стойку, отделяющую кухню от гостиной, выглядывает Ямагами Рюджи. Его взгляд выражает удивление, и он долго ещё смотрит на меня так. Я же в свою очередь, поняв, что наши лица находятся совсем недалеко друг от друга, отвожу из-за дикой волны смущения глаза и начинаю почёсывать в затылке. Видя моё напряжение, парень резко отодвинулся назад. — Привет, — спокойно поздоровался он со мной. — Пришла покушать? Желудок предательски забулькал, не позволяя мне вовремя ответить отрицательно, а парень, услышав это назойливое недовольство, тут же поспешно вышел ко мне. На нём фартук, чем-то испачканный, но это единственная неаккуратность в его образе, ведь всё остальное — прибранные волосы, чистые стёклышки очков, глаженая одежда и приятный, ненавязчивый запах одеколона — показывают, что Ямагами важно быть всегда в хорошем виде. Он пододвинул к барной стойке стул, жестом приглашая присесть, что я и сделала. — Чего хочешь: чай, сок, или просто воды? — дружелюбно спросил Ямагами, доставая из настенного шкафчика кружку. — Воды, — шёпотом отвечаю я. — Не стесняйся, тебя никто здесь не обидит, честное слово. Проси что угодно! — Глаза моего собеседника засверкали. — Нет-нет, мне бы только воды. Парень состроил недовольную из-за моих слов гримасу, что заставило меня почувствовать себя сверх неловко. Я выпрямилась и только хотела просить у него прощения за испорченное настроение, как вдруг он перебил ещё не сказанные мною слова: — Ну-ну, не зря же я готовил всякие вкусности! И чтобы я-то оставил голодную девушку без хорошего ужина? Не в жизнь! Продолжая говорить ничем не отличающиеся по смыслу почти одни и те же слова, сын Ямагами-сана вытащил из духовки лист с какой-то ароматно пахнущей выпечкой. Её запах заполнил всю комнату и, наверно, улицу, пробравшись наружу через открытую форточку, из которой внутрь дома пробирается ветерок, ударяя гостеприимного старшеклассника в спину. Его руки зашарили по полкам, доставая тарелки и накладывая в них еду, и вскоре передо мной оказалось море вкусного разнообразия вместе с кружкой и графином воды, как я и просила. — Вот, угощайся. — На лице Ямагами красуется довольная улыбка. — Всё… Всё сам… — с удивлением промямлила я, разглядывая содержимое тарелок. — Да, приготовил всё сам собственными руками, — гордо заявил парень, показывая мне свои крупные жилистые руки. — Ну же, оцени! В его глазах поблёскивают искорки, а весь вид так и просит меня попробовать каждое блюдо. Не став томить его в ожидании, я, съев с каждой тарелки по чуть-чуть и почувствовав прилив восторга, произнесла с лёгкой улыбкой: — М-м! Очень вкусно. Ответная реакция не заставила себя долго ждать: лицо у того стало настолько счастливым от услышанных слов, будто ему подарили то, о чём только мечтать можно. Прибираясь на кухоньке, что-то убирая в холодильник, что-то раскладывая по тарелкам, парень решил продолжить со мной диалог: — Кстати, а тебя как звать? — Мешика. Мешика Иземи, — представилась я, слегка улыбнувшись его любопытству. — А меня Ямагами Рюджи. Кажется, мы с тобой виделись днём раньше, в школе. Не помнишь? — Помню. Ты тогда пришёл к Эрике. — Скорее не к ней, а потому, что услышал шум. Да-а, Эрика умеет поднять всю школу на дыбы. Что только стоило, когда она впервые пришла к нам, даже вспоминать те насыщенные деньки неохота, благо сейчас образумилась. Ну, более-менее. — Тебе, наверное, из-за неё было тяжелее остальных, раз был президентом студ-совета. — Верно, — приподняв брови, подтвердил Ямагами. — Любопытно, что ты знаешь это: я дружу практически со всеми учениками в нашей школе, но тебя не видел раньше. Получается, новенькая? — Ага, — кивнула я. — Ита-ак, новенькая, как тебе моя комната? Такого странного вопроса я совсем не ожидала услышать от предыдущего президента студ-совета, на котором держалась вся школа, но не стала показывать своего удивления. — Довольно уютная и стильная. — И всё? — Не ожидал он от меня такого скромного описания. Я углубилась в свои мысли и воспоминания о тех моментах, когда просыпалась и повторно видела одну и ту же комнату, чтобы ещё что-нибудь сказать про неё, но неожиданно на меня накатила волна грусти и ностальгии. Что это: воспоминания о детстве? Но в детстве у меня была более простая комната. Тогда, о квартире, в которую мы перебрались?.. Нет, бред какой-то. — Зелёный — это цвет душевного спокойствия, — прошептала я, поначалу не до конца осознавая, что говорю. Мои слова привели нас обоих в шок: меня из-за того, что я их произнесла, плавая в омуте мыслей, а Ямагами… Даже не знаю. — Верно! — ритмично закивал он, незаметно для меня сменив одну эмоцию на другую, более светлую. — Ты прямо как младшая сестрёнка, Мешика! Называй меня просто Рюджи, договорились? — Что? Но… — Не стесняйся и называй меня так, закон мы с тобой этим не нарушим. В свою очередь я буду называть тебя сестрёнкой. Ты не против? У меня никогда не было ни брата, ни сестрёнки, и такое предложение ввело меня в лёгкий ступор, однако я, не сильно растерявшись, отозвалась: — Не против. Дверь открылась, и к нам в комнату вошёл брат Рюджи, Ямагами, с ещё более растрёпанными волосами, чем я видела в классе, в полосатой чёрно-белой толстовке, домашних тапочках и штанах, противоречащих его образу, сложившемуся у меня в голове. Но это всё тот же Ямагами, в другом одеянии, но с тем же лицом и характером! У меня сердце заколотилось при его виде, к лицу хлынула кровь, а между лёгкими образовался тяжёлый камень. Увидев меня и задержав на моём лице взгляд, парень остановился, нахмурив брови, и поспешно вышел назад, захлопнув через чур громко за собой дверь. Я вздрогнула от такого громкого звука, продолжая с непониманием смотреть в то же самое место, где секунду назад был мой беловолосый одноклассник. Всё произошло так быстро, что я еле понимаю, кого увидела в этом доме, в новой для меня обстановке. Рюджи вздохнул сзади меня и положил поварёшку. — Посиди здесь. Я сейчас вернусь, — добродушно обратился он ко мне и зачем-то вышел за дверь вслед за братом, оставив меня одну. Что происходит? Он так сильно не рад меня здесь видеть… Такое чувство, словно мне только что плюнули в душу ядом. Я же не сделала ему ничего плохого, а ко мне такое отношение. Это всё из-за того, что я на него смотрела как-то влюблённо? Или я просто незваный гость. Все здесь относятся ко мне с пониманием и заботой, а он… Нет, конечно, он не должен бегать вокруг меня и радоваться моему присутствию, словно я подарок свыше, но его резкость сильно резанула мне по сердцу. А ведь оно так желает, чтобы Ямагами был ко мне также добр и внимателен, как Рюджи… Я уставилась на пустую кружку, вспоминая лицо небезразличного мне парня, хмурое и мрачное, смотрящее на меня с пугающим холодом. Потом оглянулась. Окна гостиной также, как и в коридоре на втором этаже, размером со всю стену, параллельную барной стойке, только эти закрыты шторами белоснежного цвета. Обои тут с такими же узорами, как и на обоях в коридоре, только цвет у них белый. У правой стены стоит диван, над которым висит картина с каким-то красивым японским садом, рядом с ним параллельно друг другу — кресла, а между ними — кофейный столик, на котором лежат открытые учебники и тетради. У левой стены стоит тумба со стоящим на ней большим телевизором, рядом слева, ближе ко мне, стоит стойка с дисками и книгами, стул, а справа — ещё одна тумба, но уже повыше, с лежащими на её крае дисками, а за ней — горшочек с фикусом. Над телевизором — полки с сувенирами и фотографиями, которые привлекли моё внимание больше, чем все остальные предметы в этой комнате. Встав и подойдя ближе к ним, я увидела на одной из фотографий братьев Ямагами, сидящих в парке на скамейке. На другой — Рюджи держит кубок школы, на его шее висит золотая медаль. Ему здесь четырнадцать лет; это написано в нижнем правом уголке. На следующей — Ямагами недовольно смотрит через фотографию на меня. Снова Рюджи, стоит на кухне, что-то готовит и улыбается. А здесь — Ямагами-сан вместе со своими сыновьями стоит на лестнице какого-то здания. За этими фотографиями я заметила что-то; за ними лежит лицевой стороной вниз ещё одно фото. Любопытство пересилило робость, твердящую мне, что чужое без разрешения брать нельзя, и я потянула руку к этой бумаге. На фото… На фото счастливый Ямагами Аричи. Он так красиво улыбается, обнажив белоснежные ровные зубы, и смотрит с такой теплотой, которую я, похоже, никогда от него не получу. Его лицо, такое новое, не позволяет оторвать взгляд, манит и ласкает влюблённую душу. Но чем дольше я любуюсь изображением, тем больше понимаю, как сильно смешались во мне разные сильные чувства в полнейшую неразбериху. Только сейчас я заметила, что он обнимает двух тёмноволосых девочек. Они очень похожи, как близнецы, только одна старше другой. Но ни одна из них не привлекла моё внимание так, как чистый взгляд понравившегося мне парня, не обрамлённый негативным выражением лица. Я не сразу поняла, что улыбаюсь, видя его таким… Мне вспомнилось, что сказал Рюджи своему отцу насчёт брата и погибших сестёр, которые, видимо, и изображены на фотографии в моих руках: «Братец хоть и был всегда диким волком в кругу ручных щенков, но каким же добряком становился дома в кругу семьи, видя два этих солнышка». Эх, как же мне хочется, чтобы и он на меня так когда-нибудь посмотрел. Хотя бы на секундочку. Моё внимание остановилось на одной детали: мне показалось, что в лице маленькой девочки на этой фотографии я узнала ту самую, из моих галлюцинаций. Во мне наросла паника, ударившая прямо в грудную клетку. Она очень, очень похожа на ту девочку. Короткая стрижка, пухлые губы и щёки… Да, это она и есть! Но… Разве это возможно? Нет! Или возможно? Дверь снова открылась: на пороге показался Ямагами-сан, держащий в руке свеженапечатанную газету. Он, видя в моей руке фотографию, и что я не в себе от ужаса, только и смог выдавить из себя изумлённое: — Мешика?.. — Ямагами-сан, кто эта девочка? — подбежала я к нему, показывая найденную фотографию, лежащую в моих подрагивающих ладонях. — Это моя дочка, Ая, — спокойным тоном объяснил мне мужчина с настороженным взглядом. — Но она же… Её что, больше нет? Я осознала по вмиг ставшему печальным лицу врача, что слишком резко задала вопрос, но было уже поздно. — Извините, — упавшим голосом подавленно пролепетала я. — Ничего, ничего. Да, к сожалению, это так — моей дочурки больше нет в живых. Но почему ты спрашиваешь насчёт неё? — Я видела её! Я видела её в своих галлюцинациях! Она разговаривала со мной… В глазах психиатра зародилось непонимание и шок. — Что? — непонимающе уставился на меня Ямагами-сан. — Это правда! Это была она, поверьте! Я уверена в этом, я не ошиблась, уверяю! — Я верю тебе, верю, Мешика… Что она тебе говорила? — Я… Простите, не помню. — Ладно, не переживай. Но, если ты что-то вспомнишь, расскажи об этом мне, и чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Хорошо? Быстро кивнув и взглянув неосознанно на фото мельком, я вглядываюсь в лицо несчастного человека, к глазам которого подступают слезинки, так и оставшись на месте и не побежав по мужским щекам, в лицо бедного отца, потерявшего любимых дочерей, и слышу через глубокий вздох новые слова: — О боже… Может, ты всё-таки путаешь? — Нет же! Я знаю точно. Я отчётливо помню лицо той девочки, она очень похожа на Вашу дочь. Скажите, прошу, скажите, когда умерла Ая? — Полтора месяца назад, — ответил на мой вопрос Ямагами-сан. Кровь застыла в моих жилах от понимания, что именно тогда, полтора месяца назад, мне пересадили сердце неизвестной мне девушки.