Кошмар реальности

      Я так же продолжаю сидеть в кресле, укутанная в плед. Руки согревает чашка уже немного остывшего чая, волосы потихоньку высыхают. Чувствую, как от меня приятно пахнет дождём, и ощущение пощипывания в области шва уже не так заметно; значит, кровь больше не течёт из разреза и не просочилась на майку. Глаза жжёт от недавних моих рыданий, от чего хочется поспать, однако же я не могу уснуть после того, что случилось. Эта девочка, и этот её встревоженный голос, разливающийся у меня в голове эхом — они не дают мне покоя ни на одну ничтожную из-за своей короткой продолжительности секунду. В этой безмолвной тишине воспоминания всплывают не один раз, заставляя меня пережить всё заново: услышать душераздирающие просьбы о помощи, увидеть несуществующую девочку в зеркале, упасть на пол и орать вместе с ней. После — одни лишь чувства и эмоции: страх, непонимание происходящего, беспомощность и желание плакать. Но это очень странное чувство… Я точно испытываю боязнь к подобному, но при этом… При этом мне жалко девочку из моих галлюцинаций, как будто она мне не чужая, как будто я знаю её, но не могу вспомнить ничего о ней. Бредовые мысли, но всё так и есть.       Поднося к обветренным губам чай, я делаю маленький глоток. Его тепло льётся во мне вниз не спеша, к желудку, больше не обжигая; когда я так делаю, мне становится спокойней, хотя ещё и потряхивает. Слышно шуршание бумаг. Я поднимаю голову и смотрю на психиатра; он сидит, склонившись над рабочим столом спиной к окну, что-то читает, обхватив документ обеими руками, и чуть позже отпускает его, чтобы написать на листочке, лежащим рядышком, текст неизвестного мне содержания. Ещё большая стопка бумаг лежит рядом с его локтём, и, похоже, это его работа на сегодня. У него пока нет клиентов, так что он мне разрешил остаться тут и дождаться прихода его сына, пока сам сел за другую работу. Мне было предложено поспать, что, дело очевидное, никак у меня не получилось.       Как оказалось, психиатра зовут Ямагами Тамоко. Я, когда прибежала сюда вся в панике, не обратила внимания на имя психиатра, к которому меня направили. А имя его сына — Аричи… Неужели передо мной сам отец Ямагами Аричи? Они совсем не похожи, разве что цветом волос. Хотя… Хотя нет; у Ямагами младшего волосы белее. Они белые, как снег. У Ямагами-сана же волосы сероватые. Его глаза тёмно-коричневого цвета, что придаёт его взгляду доброту, а его выражение лица волей и неволей внушает доверие, прямо как при гипнозе.       Тут я вспомнила, что сказала Метта о раннем поседении волос у Ямагами. Нет, это, всё-таки, лживые слухи. Разве такой человек, как Ямагами-сан, мог бы избить своего сына до полусмерти? Но, с другой стороны… Возможно, что это всего лишь его маска, а на самом деле он хуже Эрики. Только вот поверить в это сложно, да я и не собираюсь. Просто не хочется, да и мысли у меня сейчас другие в голове, которые всё равно затмевают остальные размышления.       Кто-то постучался, отчего я вздрогнула и чуть не пролила чай. Он пришёл? Пришёл Ямагами?!       И только сейчас я осознала, что вид-то у меня не очень. Я вижу своё отражение в стеклянном шкафу у стены: волосы растрёпаны, глаза заплаканы, и всё лицо бледное, чуть ли не синее. Жжение вокруг глаз означает, что веки покраснели. И всё это он увидит сейчас…       — Да-да, войдите! — Ямагами-сан отвлёкся от бумаг и поднял голову.       Я поспешно поставила кружку на столик, накинула на себя капюшон и, не отпуская его, прижалась спиной к креслу, чувствуя, как оно, такое мягкое и приятное на ощупь, слегка окутало мои плечи. В это время открылась дверь сзади меня, от чего яростное биение сердца начало ощущаться в горле.       — Ямагами-сан, — услышала я женский голос, как мне показалось, той девушки, недавно вбежавшей в кабинет после моих криков на психиатра, — К вам пришёл ваш младший сын.       — Да… Оставь нас, пожалуйста, наедине.       Ямагами-сан отложил карандаш в сторону и, встав с кресла, пошёл к двери мимо меня, посмотрев украдкой в мои глаза. Теперь я слышу только шаги сзади, вслушиваюсь в них и жду, когда кто-нибудь заговорит. Но мне только и слышны одни шаги, нарушающие тишину комнаты без участия голосов, а затем послышался новый звук — дверь закрывается, и вместо шагов я слышу приглушённый голос Ямагами-сана, еле-еле уловимый. Поначалу мне было не слышно совершенно ни единого слова, однако, чем больше я прислушивалась, желая услышать хоть что-нибудь из интересующего меня разговора, желая узнать, что они говорят и говорят ли обо мне, голоса становились слышны неестественно чётче, пока я не начала улавливать всё сказанное ими:       — Пожалуйста, Аричи, отнесись к ней максимально снисходительно. Она много плохого пережила, и ей нужна поддержка, а не твои выкрутасы, которые пойдут ей только во вред.       — Оу, ясно, — слышу насмешку в голосе… Ямагами Аричи, голос которого я так хорошо запомнила, что не только бы смогла отличить его из тысяч, но и воспроизвести в специальных приложениях, если б умела. — И ты позвал меня сюда ради этого? Я не собираюсь иметь дело со слабаками.       В моей груди что-то замкнулось. Так вот, как бы он ко мне отнёсся, если б увидел сейчас в таком уродливом состоянии… От его слов по всему телу разлилась жгучая боль, зарываясь в нервные узлы, альвеолы, покалывая их, сжирая заживо, сжигая беспощадно… Как мне не хочется выходить из этого кабинета перед тем, в кого я по уши и беспамятно влюблена, чтобы не пасть в его глазах.       — Она не слабачка, уж поверь, — заступился за меня Ямагами-сан.       — То-то мне и придётся провожать её до дома. Если она не слаба, то сама дойдёт, — с поражающей хладнокровностью заявил парень.       — Аричи, она же девушка, в конце концов! Прекрати себя так вести! — повысил тон Ямагами-сан, продолжая говорить шёпотом.       — Как?       — Как последнее быдло. Ты мой сын, я всё делаю ради тебя, всё то, о чём ты просишь, так будь добр и сделай что-нибудь ради меня тоже. Проводи девочку домой, это не сложно.       Дальше последовала тишина. Она продолжалась совсем недолго, однако для меня эти секунды были неимоверно мучительны. Дверь открылась, послышались шаги. Это Ямагами-сан подошёл ко мне, наклонился и нежно взял меня за плечо, словно за трепетный стебель растения, боясь сломать или напугать резкостью.       — Тебе пора. Будь осторожна, хорошо?       Я плавно кивнула и встала, натянув на себя капюшон сильнее. Он скрывает половину моего лица. Попрощавшись с врачом, я с опущенным в пол взглядом направилась к выходу из этой спокойной комнаты с приятной атмосферой во внешний, так и не ставший мне родным, мир. Иду наугад, не видя ничего, кроме пола, из-за капюшона, и не сразу понимаю, где находится дверь. Поймав её в поле зрения, вижу чьи-то ноги, обутые в мужские чёрные ботинки. И сглатываю, осознавая, что это не какая-то обувь, стоящая так некстати здесь. Там стоит Ямагами. Выглядело очень глупо, как я, по-видимому, шла к стене, и у меня по всей грудной клетке разлилось горячее чувство стыда. Сбивается дыхание, как только я прохожу мимо Ямагами, а из-за разболевшихся лёгких пришло осознание, что, распереживавшись, я даже перестала дышать. За мной мягким звуком закрывается дверь, после чего, совсем рядом, слышится голос, заставляющий мою душу стонать от болезненного, ненормального желания прижаться к его обладателю.       — Сними капюшон. Я не собираюсь водить тебя под ручку.       На это я машинально мотаю головой, вспомнив, какое дурацкое отражение на стеклянном шкафу смотрело мне в глаза. Слышу недовольное цоканье, и в следующую же секунду с меня срывают капюшон, да с такой силой, что у меня заболела голова; рука парня схватила не только ткань, но и небольшой клочок волос, чуть не вырвав мне их. Теперь уже поздно закрываться, он всё равно увидел меня… увидел… Но руки дёрнулись — я, как дура, закрыла лицо руками. Вот не хватало ещё, чтобы он меня узнал!.. Через пальцы вижу, как Ямагами, даже не взглянув на меня, направился в сторону лестницы по коридору. Кисти его рук спрятаны под рукавами тёмно-синей толстовки, чёрные брюки на концах сужаются в плотные кольца прямо над ботинками, не показывая даже узенькой полоски кожи. Его тёмная одежда только больше выделяет необычный цвет волос, контрастирует с ним, и это смотрится невероятно красиво.       Мне становится больно оттого, что он так со мной обращается, но таков его характер. Лучший вариант для меня — это смириться и забить. Он никого не подпускает близко к себе, а я, наивная до ужаса, глупо на что-то надеюсь.       — Ну! Быстрее! — Ямагами заметил, что я и шагу не сделала, и обернулся.       Но, как только он увидел моё лицо, тут же злобное выражение его лица изменилось: мимические морщинки на лбу исчезли, исчезло и всё напряжение во взгляде, вызванное раздражением. Теперь я вижу лёгкое удивление. Неужто узнал свою новую одноклассницу?       Я, словно очнувшись, побежала за ним следом и перегнала его. Спускаюсь по лестнице, и напрасно жду, когда он, наконец, заговорит со мной вновь. Однако не могу понять: хочу ли я, чтобы он со мной заговорил сейчас?       Как и ожидалось, Ямагами ни слóва из себя не выдавил. Он спускается за мной по лестнице, и мне становится не по себе: сейчас, вместо того, чтобы бесцельно прокручивать воспоминания о галлюцинациях, я обдумываю каждое своё движение, чтобы не выглядеть перед ним нелепо. Последние ступеньки, и вот мы уже идём к выходу. Шаги Ямагами слышны рядом, но сам он не попадает в поле моего зрения. И молчит. Передо мной автоматически открывается центральная дверь, и свежий воздух с запахом дождя освежает тело. Глаза начинают ещё сильнее болеть от холодного дуновения ветра, и я протираю их руками, продолжая идти. Фонари освещают потемневшие токийские улицы, куча людей идут по своим делам, не обращая на нас с Ямагами внимания. Выйдя из здания, я оборачиваюсь и смотрю на него, и он тоже смотрит на меня своим каменным взглядом, останавливается.       — М-можешь не провожать меня, — говорю ему я и подсознательно ругаю себя за запинку.       — Я бы с радостью, но… — безразлично начал говорить он.       Проходит несколько секунд. Я жду, когда он закончит предложение, вглядываюсь в его глаза; так бы и смотрела в них вечно, разглядывала, как красиво на них падает искусственный свет, образуя тени под ресницами. Я б нарисовала их, передала бы в рисунке весь этот контраст, весь холод непоколебимой души, которую мне будто видно через темень зрачков…       Ямагами отводит глаза в сторону, и в его взгляде я вижу капельку раздражения. Он не хочет договаривать, или ему надоел мой затянувшийся взгляд?.. Думаю, и то, и другое.       — Мне не сложно, — наконец говорит он и переводит на меня взгляд.       Я, конечно, могу сказать, что дойти до дома — пара пустяков. Однако, представив, что бы я тогда испытывала, тут же передумала что-то говорить. Если б он оставил меня сейчас, то меня бы с головой окунуло чувство одиночества и нарастающего с каждым шагом страха. Рядом с Ямагами мне спокойно. Даже при виде его строгого лица, грубости в голосе, мне спокойно, пока он рядом. Его красивые фиолетовые глаза смотрят на меня так, будто чего-то ждут.       — Так и будем глазеть друг на друга, или всё-таки пойдём?       Чувство неловкости отвлекло меня от мечтаний. Ощущаю прилив крови к щекам и, отвернув лицо от Ямагами, быстро спускаюсь по ступенькам.       — Да, пошли, — ляпнула я то, что первое попалось мне на ум.

***

      Всю дорогу мы шли молча, попутно зайдя в аптеку за таблетками, которые мне посоветовал купить Ямагами-сан. Я несколько раз как можно незаметней поглядывала на Ямагами, когда он поворачивал голову в сторону. Сейчас темно, и свет от уличных фонарей окрашивает его волосы в желтоватый цвет, от чего он кажется чуть моложе. По сравнению с ним я кажусь слишком тоненькой и маленькой; он выше меня на голову и крупнее в мышечной массе. Ямагами не похож на японца, не полностью. В его характере нет ничего японского, лишь резкость и грубость, а на его лице я разглядела европейские черты. Наверно, его мама не чистокровная японка, или же европейка. Как мой отец.       — Долго ещё идти? — недовольным тоном спросил вдруг Ямагами, от чего в моей груди усилилось волнение.       — Эм… Нет. Мы почти пришли, — спокойно ответила я, сдерживая свои бурные эмоции от восхищения им.       — Почти? Ты в квартире живёшь? — ровным тоном задал одноклассник новый вопрос.       — Да, в квартире.       Странно, что он этим интересуется. И почему он изменил ко мне своё отношение, когда взглянул на моё лицо?       Немного подумав, я решаю спросить его об этом.       — Эм… Ямагами…       — Что? — не глядя на меня, лениво буркнул тот.       — Почему, как только ты взглянул на моё лицо, сразу изменил своё ко мне отношение?       — Потому что не увидел на твоём лице паники.       На этом он закончил свой ответ, ни секунды не обдумывая свои слова, словно уверен в них на сто процентов… Нет, без «словно». Он и правда в них уверен.       — Хм… Поподробней, — смело произнесла я.       — Отец рассказал мне, что сегодня с тобой случилось. Два вида галлюцинаций… — Ямагами приподнял брови.       Рассказал?! Ямагами-сан всё ему рассказал?!       О, как же мне сейчас неловко. До покалывания в сердце неловко! Вот уже в сотый раз за сегодня, и снова перед ним чувствую одно и тоже. Он знает об этом, он…       — Ещё и в тяжёлой форме, сразу. Тебе повезло, что ты попала к моему отцу. Но, даже притом, что мой отец — профессионал своего дела, не думаю, что это твоё выражение лица — только его заслуга.       Я поняла, на что он намекает. Он разглядел во мне силу, как и его отец. Странно только, что я сама её не вижу.       — Пожалуйста, не рассказывай никому, что со мной случилось.       — Так я ведь и не собирался.       Ямагами перевёл свой невозмутимый взгляд на меня, от чего по коже побежали мурашки. Я пытаюсь не показывать своё волнение и изо всех сил успокаиваю себя. Но это вообще не помогает! Из-за паники я не знаю, куда девать глаза. Они будто сами решили, что наилучший вариант в сложившейся ситуации — уставиться максимально тупым и неконтролируемым взглядом на самого обалденного парня на свете. Он, мучительно для меня, внимательно рассматривает моё лицо, и, устремив взгляд куда-то вдаль, еле внятно бормочет:       — Ох уж эти девчонки.       Ямагами отворачивается и снова смотрит прямо, от чего напряжение в моей груди вышло с беззвучным выдохом. Я всё ещё поражаюсь его поведению: так спокойно говорит, не спеша, не грубит, хотя и отвечает как-то недовольно. Что б он-то обидел девушку? Или я особенная девушка в его глазах, не похожая на других?.. Хотелось бы в это верить. А, возможно, что так оно и есть. Это приподняло мне настроение, и я слегка улыбнулась.

***

      Вот уже мы подошли к нужному подъезду. К этому моменту Ямагами уже всё вокруг себя осмотрел от скуки, ему и это занятие также надоело, поэтому взгляд его уставился на асфальт, а мысли витали где-то не здесь; в таком состоянии лицо его перестало быть нахмуренным и приняло задумчивый вид. Так не хочется прощаться, но вряд ли я попрошу Ямагами подняться со мной. Не смогу выдавить из себя эти слова, да и он, по любому, откажется, так что не вижу смысла предлагать ему что-либо.       — Вот… — тихо промолвила я, обдумывая каждое слово перед тем, как произнести его. — Здесь я живу. Спасибо, что проводил меня, Ямагами.       — Пожалуйста. Пока.       Не глядя больше на меня, одноклассник разворачивается и быстрым шагом направляется домой, обратно по той же дороге, по которой совсем недавно мы шли рядышком под светом уличных фонарей. Я стою и смотрю, как его белые волосы перебирает вечерний ветерок, как они становятся то бледно-жёлтыми, то серенькими от темноты, так заворожено проваливаюсь в свои мысли ни о чём, что только сигнализация машины где-то неподалёку заставляет меня прийти в себя.       — Пока, — запоздало отвечаю на его прощание.       С каждым шагом Ямагами во мне сильнее нарастает чувство одиночества. Я не сдвинулась с места ни на дюйм с той секунды, как со мной попрощался самый красивый парень в мире, то ли от шока, то ли от… Больше всего оттого, что не хочу идти в квартиру, хочу побежать за ним, прижаться к нему, попросить, чтобы не уходил. Я смотрю сначала на дверь подъезда, затем — на силуэт уходящего Ямагами. Он вот-вот скроется за домом.       — Ямагами… — шепчу я, и на мои глаза наворачиваются слёзы. — Не уходи, пожалуйста.       Не могу себя заставить крикнуть хоть что-то из этого ему в след. Мгновение, и Ямагами скрывается за другим домом, унося всё моё спокойствие за собой, не оставив ничего от него, ни капельки, ни одного спокойного нерва. Я рванула за ним, как мотылёк к яркому, манящему его свету лампочки, в душе надеясь, что смогу его догнать.       — Нет, нет, нет! — бормочу себе под нос рваным от бега голосом. — Не оставляй… меня… здесь одну!       Я бегу по лужам, вода под ногами разлетается в разные стороны, и джинсы от этого намокают. Осталось немного. Ещё чуть-чуть, догоню Ямагами и…       Добежав до конца здания и выглянув из-за угла, я не обнаружила его. Он ушёл. У меня не получится отыскать его. Он может быть где угодно. Я осталась одна… Моё сердце усилило свой темп, руки затряслись от страха, а душа вновь начала раздираться на части от нахлынувших тяжёлой волной воспоминаний о пережитом сегодня. День, до галлюцинаций, для меня перестал существовать: встреча с Акирой и Юи, разговоры с Меттой, пролитая на меня тушь и нудные уроки… Я будто умерла и начала новую жизнь, практически никак не связанную с прошлой. Теперь единственным вариантом осталось только пойти в квартиру, в самое логово моих кошмаров. Я вспоминаю, что Ямагами-сан не советовал мне волноваться, но как в такой ситуации проглотить этот ком в горле, не позволяющий мне свободно дышать?       Может, стоит заранее принять таблетку? Стоп, нет, Ямагами-сан сказал использовать этот препарат только во время галлюцинаций. Или же принять одну, чтобы, может, всё обошлось?       Я достаю из кармана толстовки таблетки и вскрываю упаковку, высыпаю в руку четыре штуки и глотаю одну. Остальные убираю обратно в баночку и глубоко вздыхаю, от чего начинают сильнее гореть лёгкие.       Будь, что будет. Всё равно этого не избежать.

***

      Вот уже час ночи. Я не могу уснуть, как бы ни пыталась: сколько бы раз ни перевернулась с одного бока на другой, какую бы только удобную позу ни приняла, а сон никак не идёт. Мне всё мерещится, что та девочка стоит около моей кровати, глядит на меня неотрывно своими пугающими глазами, а затем её руки тянутся ко мне, чтобы задушить. В итоге, мои нервы сдали, и я спрыгнула с кровати подобно кошке, поспешно нащупала вилку большого ночника вместе с розеткой, и вскоре малюсенькие лампочки, вставленные в пластиковые цветочки и листья, засияли, слегка окрашивая комнату в красные и зелёные пятна. Я сижу на своей кровати, обхватив колени, и жду новых галлюцинаций; тело нервно качается вперёд и назад, вперёд и назад, вперёд и назад… От этого мне становится немного легче, совсем немного. Сейчас, если бы кто-то на меня посмотрел, то этот человек посчитал бы меня сумасшедшей. Может, это так и есть. Нет… Так и есть, ведь ни один нормальный, здоровый человек не увидит галлюцинаций. Тишина давит на ушные перепонки, кажется, что в ней слышно моё сердцебиение, которое ощущаю всем телом. Чувство ожидания не позволяет мне и на секунду закрыть глаза, поэтому я держу их широко открытыми, беспрестанно осматриваю свою комнату и сумерки за окном. А ещё жду маму. Я беспокоюсь за неё; вот уже прошло два часа, как она должна была прийти с работы. Но она не пришла. Представить боюсь, почему она не пришла.       Да что же это такое? Когда же это закончится? Как я устала! После смерти папы моя жизнь превратилась в ад: то сначала его смерть, то потом остановка моего сердца и операция, похороны, слёзы, боль, невыносимо, слёзы, слёзы, боль… Мама не дома… Слёзы, шов, кровь… И страх, сжимающийся в моей груди, страх…       «Спасите», — вдруг услышала я шёпот в своей голове и вскрикнула.       Я приподнялась на кровати, опираясь на руки, вдруг что-то заметив в окне. Там слабый свет фонарей подсвечивал тёмный силуэт в углу окна. Что-то красное горит у него… Это широко открытый глаз. Красный, сверкающий прямо как у кошек от света, глаз! Оно прямо в окне, смотрит на меня так жутко. Я закричала, протяжно, и поползла назад. Горло раздирает от крика, но я не умолкаю. Оно продолжает смотреть на меня так, будто хочет убить!!! Всё произошло слишком неожиданно, и по спине после удара о пол пронеслось давление, перерастающее в боль. Я замерла там, где упала. Боюсь пошевелиться, боюсь выглянуть и посмотреть в окно. Перед глазами остался этот силуэт. Слёзы текут ручейками по щекам, скапливаясь на подбородке и падая, чтобы удариться об ноги. Мне страшно, мне страшно, мне страшно, мне страшно…       «Беги», — слышу настойчивый голос девочки непонятно откуда.       Что?! Беги?!       «Быстрее, беги!».       Я поспешно сорвалась с места и побежала к двери. Бросила быстрый взгляд назад и увидела, как оно… оскалило свои зубы в улыбке, от которой у меня вмиг поледенела кровь. Да как оно тут очутилось?! Это же четвёртый этаж!       Резко раскрыв дверь нараспашку, я ринулась по коридору в ванную комнату. Там, заперев за собой дверь, залезла в ванну и схватилась за голову.       Что… Что происходит?! Что это было?! Пожалуйста, скажи, что это?!       Девочка молчит. Я ничего не слышу. Я ничего не понимаю. Абсолютная тишина. Всё моё тело насторожилось, еле как дышу. Ничего не происходит, но выходить я не собираюсь. Мне холодно от ванны, или же… Или от чего-то другого? Нет… Нет, нет, нет! От ванны, это от ванны мне холодно. Да, от ванны…       В зеркале что-то появилось… Это та девочка, снова! Я застыла и уставилась на неё, а по моей коже побежали мурашки. Не могу отвести глаза, мне страшно отводить глаза. Она продолжает смотреть на меня тем самым любопытным взглядом. И вдруг… На её коже образуются раны, из них вытекает кровь. Затем всё тело обугливается, будто оно горит, но я не вижу огня. Моё сердце так сильно колотится, что его биение отдаётся в пятки, всё тело съёживается от такого зрелища, рот сам по себе раскрылся. Её кожа сгорает, сгорают волосы, платье, и теперь… горит её мясо. Мясо! Я не могу больше смотреть на это, и, уткнувшись лицом в колени, обхватываю руками голову и давлю на её затылочную часть.       Да что же это такое?! Хватит, пожалуйста, ну хватит!       «Иземи… Иземи, пожалуйста, спаси меня. Это они сделали. Это плохие люди, Иземи».       Что?.. Что она несёт?!       «Слышишь?»       Я в панике вытаскиваю из кармана трясущимися руками таблетки и принимаю одну. Убрав баночку назад, хватаю телефон, находящийся в заднем кармане джинсов, и набираю маму.       «Данного номера не существует».       — Ну же, ну! — сквозь зубы бормочу я себе под нос, набирая её номер повторно.       «Данного номера…»       — Чёрт…       «Данного номера не существует».       Да почему?! Где мама? Почему она не отвечает? В смысле, не существует?!       «Иземи, сестрёнка, обрати на меня внимание».       — Заткнись! Не хочу!       «Пожалуйста, Иземи…»       — Не хочу! Не хочу! Не хочу!!! Пошла вон!!! — Хватаю попавшийся под руку гель для душа и кидаю в её сторону. Он врезается в зеркало, после чего падает куда-то в угол, а изуродованная девочка, а точнее — мясо и кости — всё это исчезает. Теперь я больше её не вижу. И не слышу. Это всё? Это правда всё? Правда ведь?       Через мгновение я вдруг слышу ноющую сирену в своей голове. Снова?! Я наклоняюсь и, быстро подняв голову, бью себя головой о стену, пытаясь выбить так из себя всю дурь. По черепу разлилось чувство, будто что-то внутри сжимается со всей силы. Я ворочаю во все стороны голову и издаю похожие на смех всхлипы, громкие, слишком частые и слишком прерывистые, как у психов, а через пару секунд опять бьюсь головой о стену.       «Хватит, Иземи! Пожалуйста, успокойся».       — Молчи!!! — ору я и, хватаясь за виски, начинаю скребсти их ногтями.       «Успокойся, прошу».       Не могу это терпеть! Не хочу её слышать! Ну почему именно я должна её слушать? Почему именно у меня начались галлюцинации?       «Я не желаю тебе зла. Я хочу помочь тебе».       — Не нужна мне твоя помощь!!!       Я быстро вылезла из ванны, открыла дверь и кинулась к порогу, еле как перебирая ногами, надела кроссовки и выбежала в коридор дома. Не хочу оставаться в квартире! Так ведь и с ума сойти можно, сидя взаперти. Но куда мне бежать? Хотя… Да какая разница! Главное — свалить куда-нибудь подальше!

***

      Ноги принесли меня в пустующий парк. Он давно закрыт, но я, не знаю зачем, пробралась через металлические прутья, а затем шла по узенькой тропинке из гладких камней прямо, пройдя приличное расстояние. Кругом деревья, а ещё тут темно и почти ничего не видно, лишь лунный свет кое-как освещает парк, превращая его в подобие ночного кошмара. Листья шуршат от прохладного ночного ветерка, трещат сверчки. Тропинка начала напоминать паутину, и, если она где-то разъединялась, я, не долго думая, шла по той, на которую падал мой взгляд. Но я вижу не камни, не газон около них — перед моими глазами всё ещё тот силуэт в окне с округлыми алыми глазами и устрашающей улыбкой. Он кажется мне в темноте: то будто выглядывает из-за деревьев, то будто я вижу его вдали, стоящего ко мне лицом и ожидающего моего прихода. С моих щёк капают слёзы. Как же мне хочется, чтобы меня забрали отсюда, пожалели, напоили горячим чаем и сказали, что всё хорошо… Хочу отыскать маму, прижаться к ней и вдохнуть характерный только для её шампуня запах, который всегда меня успокаивал. Хочу, чтобы Ямагами оказался здесь. Безмятежный, красивый Ямагами… Нет, не хочется, чтобы он видел меня в таком состоянии, когда я вся трясусь, а из глаз непрерывно текут слёзы.       «Иземи…» — с опаской произнесла девочка.       Я зажмурилась от усталости и злости, резко остановившись.       — Просила же тебя не говорить со мной. Это из-за тебя я так погано себя чувствую.       — Спасите!!!       — Нет уж, девочка, ты меня больше не обманешь. Я больше на такую ерунду не клюну.       — Пошёл вон от меня, монстр!!!       На моём лице дёрнулась бровь, а через несколько мгновений в груди разлилось отравляющее чувство, забирающее все оставшиеся попытки прийти в себя. В эти секунды я осознала, что этот крик — не мои галлюцинации. Он где-то в глуши парка, а не в моей голове, от чего ноги стали ватными.       Какой ещё к чёрту монстр?!       — Стой!!! Стой!!! Я буду стрелять!!!       Чуть правее от себя я заметила за деревьями и кустами двух людей. Они примерно в десяти метрах от меня: мужчина сорока лет ползёт от второго. В руке у первого пистолет, его дуло направлено на человека в тёмной одежде. У того не видно головы и лица: на нём капюшон и… Что-то наподобие маски, также тёмного цвета. Видно только правый глаз, переливающийся от лунного света, кроваво-алый. Я отчётливо это вижу благодаря хорошему зрению. По моему телу пробегает напряжение, и я поспешно прячусь за деревом, выглядываю из-за него, наблюдая за происходящим через кусты. Слышу, как мужчина хныкает. А другой человек поднимает руки, аккуратно убирает с маски что-то похожее на подушечку, закрывающую его рот, и передвигает её на шею. Луна осветила его острые клыки, напоминающие клыки пираньи; в тот же самый миг в моей груди отдаётся вопль ужаса, прорвавшийся из горла бедного гражданина.       Это что, розыгрыш такой? Так и инфаркт можно подхватить, уж слишком это жестоко.       Меня оглушил выстрел. Мужчина всё-таки выстрелил, он не шутил. Приколист медленно опустил голову, чтобы, по-видимому, посмотреть на ранение, которое мне не видно в тени. Хоть сейчас и наступила тишина, напряжение в воздухе только усилилось; я изо всей силы прижалась к дереву своим телом, больно прикусила губу в ожидании, что одетый в чёрное клыкастый грохнется на землю. Но… Он громко усмехнулся, от чего я и мужчина содрогнулись: этот смешок был резок и прерывист. Такая его реакция только больше заставила меня съёжиться, боль окатила меня с ног до головы по непонятной причине. В голове всё перемешались и превратились в густую кашу, в которой нельзя теперь разглядеть здравомыслие. А монстр быстро, очень быстро начал ковырять у себя в животе тонкими, как спички, пальцами, резко дёрнулась эта его рука, а по камням с шумом запрыгала… Видимо, пуля!       — А-а-а!!! — Схватился за лицо мужчина, которому она угодила в глаз прежде, чем удариться обо что-то другое.       Я наблюдаю за происходящим с задержанным от шока дыханием. У меня глаза округлились так, будто им тесно. В этот момент незнакомец приблизился к мужчине, а из его спины вырвалось что-то красное, разрывая под собой чёрную одежду, приобретая форму двух гигантских сколопендр, отвратительно изгибающихся в завитки. Они торчат из его спины, всё скрючиваясь по направлению к жертве.       — Еда, еда, еда! — с придыханием пробормотало чудовище.       Нет, это не розыгрыш! Это снова мои галлюцинации?..       Жуткий холодок пробежался по всему моему телу, как только до меня дошло, что это никакой не плод богатой на идеи фантазии, не сон, не рассказ из Интернета — это всё реально, это кошмар наяву.       Одна из сколопендр так быстро провела по животу мужчины, что я не сразу поняла, как она очутилась с другой стороны от упыря. Мужчина завопил; кровь хлынула из его тела, пачкая тропинку и траву жиденькой лужицей. Я чуть не закричала, лишь успела вовремя сжать свой рот рукой. Меня начало тошнить, но подступивший к горлу желудочный сок я постаралась сдержать, заливая себя слезами отчаяния: как бы мне хотелось сейчас сидеть на скучном уроке в кругу незнакомых ребят, чем находиться здесь, где холодно и страшно до боли в органах. Мужчина замертво упал набок, а монстр накинулся на тело, прильнул к нему длиннющими клыками. Слышу звук чавканья. Он… Не-е-ет… Что он… делает? Ест?! Ест мясо человека?!       Тут небезопасно находиться. Вдруг он заметит меня, и начнёт поедать уже мою плоть?! Я схватилась за сердце, колотящееся под рёбрами, как сумасшедшее, и вытянула назад ногу, чтобы сделать шаг назад.       Чавк-чавк-чавк…       Под ногой предательски щёлкнула ветка. Хоть этот звук и был не сильно громким, чудовище всё же услышало. Оно резко повернуло свою голову в мою сторону и вместе со мной замерло. В сердце кольнуло. На миг мне показалось, будто это существо заметило меня в кустах; смотрит на новую добычу и обдумывает, как бы её поймать. Его длинные зубы окрасились в красный цвет, с них капает… кровь… Я даже дышать совсем перестала и только молюсь, чтобы монстр отвернулся и продолжил пожирать другого, дав мне шанс сбежать. Но глаза его сверкнули, и оно поднялось на ноги, поспешно пошло в мою сторону.       Что мне делать?! Бежать? Кричать? Я обречена на смерть! Я умру тут! Мама! Папа!       — Нет, нет! Пожалуйста! Не надо! — застревают у меня в голосовых связках слова, превращаясь в рваные всхлипы.       Моё сердце бьётся в три раза быстрее, чем звучат приближающиеся шаги. Ноги совсем не слушаются, всё тело лишь трясётся от самой сильной паники в моей жизни. Слёзы капают на землю, будто тянущую не только их, но и вообще всё моё тело, оказавшееся именно в эту минуту необъяснимо тяжёлым и неуправляемым. Я прижимаюсь к дереву и медленно сажусь на землю, вслушиваясь в звуки надвигающейся угрозы сзади.       Я сдаюсь, я так больше не могу! Может всё-таки бежать, пока не поздно? Нет… Или да?! Что мне делать? Что?!       «Беги», — вспоминаю я голос девочки, который почему-то сейчас не звучит в моей голове, не подсказывает, что мне делать, как поступить, оставляя меня наедине с моими проблемами.       Вдруг шаги утихают. Теперь слышно только шуршание листьев, которых ласково перебирает ветер, и видно, как лунный свет создаёт небольшие, неяркие полосы света, проступая сквозь играющую тенями листву. Оно прямо сзади. Стоит около дерева, за которым я спряталась. Я слышу это. Слышу, как оно громко дышит. Моё тело парализовало. Глаза в ужасе расширены, на рот давят обе руки. Я почти не дышу, лишь сижу в ожидании своей трагической судьбы. В ожидании сильной боли и вида собственной крови. Бежать поздно. Бессмысленно. В свои последние секунды жизни я наблюдаю сквозь пелену слёз, как завораживающе танцуют тени парка, хотя сейчас эта красота не может полностью отвлечь меня от дичайшего напряжения и животного страха. От громкого дыхания чудовища и от всего этого кошмара по моим щекам снова бегут слёзы. В памяти промелькнуло воспоминание о сердечном приступе, случившемся со мной после смерти отца, и единственное, что я поняла из всего хаоса мыслей и паники в голове, что лучше бы у меня сейчас остановилось сердце вместо того, чтобы пережить тот же ужас, что и убитый на моих глазах незнакомец.       Наконец, появились новые звуки. Будто кто-то убегает. Это он, монстр. Он убежал? Он не будет меня есть? Я ведь жива останусь? Я, перебарывая изо всех сил удушающий меня страх, поворачиваю голову в сторону, где должен был стоять убийца. Там никого нет. Начинаю оглядываться — никого нигде нет. Выглядываю из-за дерева. На тропинке тоже никого, даже мёртвого тела нет — оно утащило мясо с собой, оставив лишь тёмную жижу, металлический запах которой доносится до меня. Я поспешила отвернуться от такого зрелища, не понимая, почему не могла сделать это сразу. Не смотреть, как кого-то убивают, не надеяться на чудо, что меня не обнаружат. Ведь можно было сразу рвануть назад, откуда я пришла, и не трепать и так прохудившиеся нервы.       Я задрала голову, чтобы отдышаться и попытаться унять оставшуюся дрожь. Затем, перебарывая саму себя, медленно поднялась, опираясь предплечьями об дерево, вдавливая в кору подушечки пальцев. Коленки трясутся, как у новорождённого оленёнка, но я смогла их разогнуть и устоять на ногах. Вновь оглядываюсь, чтобы быть точно уверенной, что никого по близости нет. Да, я одна. Непонятно каким чудом, но одна. Оттолкнувшись от дерева, я, наконец, пустилась бежать, прочь от этого проклятого места, жуткого парка, в безопасность. Благо помню более-менее дорогу, и, как только добежала до забора и перелезла через его прутья, достала из кармана телефон и набрала номер Ямагами-сана. Он почти сразу ответил, не заставляя меня долго слушать противные гудки.       — Алло, — услышала я знакомый, тёплый голос в телефоне.       — Ям… Ямагам… Ямагами-сан! — Заглатываю я слова, не отдышавшись.       — Кто это?       — М-м… Меш…       — Мешика? — встревожено воскликнул он в трубку. — Где ты?