Неоведьмы

Прошло два месяца и пять дней, создалась видимость того, что всё пришло в норму, но это была лишь видимость. Настя помирилась с Ильёй, но только из-за своей усталости и нежелания ругаться дальше. Она даже не стала обращать внимание на то, что Илья почти постоянно проводит время с Лизой, ревновать к ней казалось глупым. Ведьмак, к её большому удивлению, вообще смог быть полезным: тело Либры имело то же свойство, что и любой другой труп: оно неотвратимо гнило. Илья смог немного отмотать разложение назад и застабилизировать Либру в таком состоянии, после его вмешательства она стала выглядеть спящей. Этот самообман грел душу. Настя спрятала глубоко внутри себя обиду на безразличие, и эту тему вовсе перестали поднимать, будто ничего вовсе не случилось. Однако Настя не искала возможности подольше пообщаться со своими сожительницами и вместо этого уходила путешествовать. Настя начала понимать, что такое беззащитность, когда не могла ничего противопоставить той женщине, которая похитила её прямо из дома, а до конца осознала, когда чуть не захлебнулась в Тихом океане, отправившись на его дно по своей же воле, поэтому в молодой ведьме твердело намерение стать сильной и вырасти над собой. И она вполне неплохо справлялась с поставленной целью: все её сумки стали порталами в другое измерение, где хранились все необходимые вещи, таким образом, любая ёмкость по желанию Насти могла стать больше внутри, чем снаружи. Уже получалось захватывать для телепортации ещё одного человека, оставалось только отточить. Идея наблюдать за жизнью океана изнутри всё ещё разжигала Настино любопытство, но теперь она откровенно побаивалась опять захлебнуться. Чтобы не ввалиться в рутину, Настя каждые выходные выбирала новую локацию и уходила, выключая телефон. Она обошла почти всю планету, посмотрела на огромные ледники полюсов, шутки ради подарила часть запасов воды из Цимлянского водохранилища Африке. Настя не была таким отчаянным добровольцем и миротворцем, но неделя выдалась слишком скучной. Иногда Настя спрашивала сама себя, зачем оградилась от реального мира, потеряла контакт почти со всеми однокурсниками, стоит ли так вести себя, но не стремилась что-либо менять. Новая страсть к путешествиям была дороже социальной жизни. Однажды Настя немного устала для путешествий и решила остаться дома, тем более, они с Найтмой были одни, и никто бы не стал отвлекать разговорами. В Найтме, кстати, тоже произошли заметные изменения: она взялась за себя и завязала с наркотиками, в подтверждение перестала закрывать руки одеждой. - Стриженова, - сквозь зубы прошипела Найтма, появившись на пороге её комнаты, - ты молча слушать умеешь? - Ну да, - Настя недоумённо моргнула, - а ч... - Тогда пошли, - резко оборвала Найтма и зашла на кухню. Они, не сговариваясь, заварили себе чай и сели друг напротив друга. - Я устала говорить с предметами, - всё так же сдержанно пояснила Найтма. - Я всё сохраню в секрете. - Журналист, который хранит тайны. Это как демон, говорящий правду, - рот женщины скривился в горькой усмешке, - ты знаешь, почему я была наркоманкой? - Настя мотнула головой, - наркотики заглушали мои способности. Я не могла прекратить, потому что это было невыносимо, как несколько одновременно включенных телевизоров в одной комнате, а ещё где-то среди шума теряются собственные мысли... Просто не хочу, чтобы это выглядело необдуманной слабостью. - Тогда почему прекратили сейчас? - Самый главный источник раздражения пропал. - Либра не могла так раздражать, - Настя посмотрела Найтме прямо в глаза, - в чём проблема? - Я... Захотела стать лучше? В этом году я видела таких же бессмертных, как я, намного моложе, но сильнее. С того момента я стала думать: они ведь не лучше меня, просто нашли время для саморазвития. Так со мной не всё так фатально? Я захотела попробовать. Найтма в тот вечер непривычно много говорила, вроде ни о чём конкретном, не договаривая и сохраняя какую-то неведомую тайну, но при этом вспоминала всякие приятные мелочи. Правда, все эти мелочи были так или иначе завязаны на Либре. Настя вдруг поняла, что всё было лишь предлогом для разговора о ней: Найтма почувствовала такую же привязанность в Насте, поэтому решила поделиться с ней. От этого стало только приятнее. - Знаешь, она много работала, чтобы я отучилась в медицинском, да и своим образованием жертвовала. Зря я с ней так. - Вы сейчас идеализируете, - неожиданно для себя заметила Настя, - Либре всегда хорошо давался бизнес, сами знаете. Она ничего по сути не потеряла, наоборот, нашла себя. Настя почувствовала, что иногда угадывает, куда нужно надавить, и продолжала копать в том же направлении, пока Найтма не останавливала её. Хоть телепат несколько раз за вечер грозилась стереть ей память, своих угроз она так и не исполнила, поэтому Настя часто в будущем вспоминала этот по-домашнему тёплый и странный вечер. Когда в квартиру вернулись Вероника и Таня, Найтма снова вошла в роль чёрствого сухаря и со скрываемым энтузиазмом побуждала всех к развитию способностей. Ещё в тот момент Настя охладела к Илье, а спустя полгода вообще вспоминала, если он сам звонил. Это угнетало: с одной стороны, она состояла в отношениях, но с другой - отношения эти и гроша не стоили. Настя не была свободна, но и в то же время не чувствовала себя занятой. Эти мысли сильно омрачали её красивое молодое лицо, сведённые почти постоянно брови делали её серьёзной и мрачной. Насте хотелось, чтобы кто-то ухаживал за ней, но не отдавала себе отчёта, что с ней не хотят знакомиться из-за пугающего выражения лица. К середине декабря в городе было стабильно холодно, но снег, как назло, не выпал. Обычно он всё равно возникал из ниоткуда ближе к Новому Году, но настроение без снега было всё равно гадкое. Мелкий омерзительный дождик поливал людей на остановке, и Настя надеялась только на то, что попавшая на лицо вода не размажет по лицу тушь и подводку. У неё с утра и так не было настроения, а из-за отсутствия транспорта ситуация лишь усугублялась. Прямо около неё остановился мотоцикл, на котором гордо восседал красивый плотный молодой мужчина с тёмными вьющимися волосами по плечи, в кожаной куртке с меховой подкладкой и тёплых джинсах (Настя научилась на вид определять теплоту вещей после того, как пару раз прогадывала с вязаными кардиганами, которые не были способны даже сколько-нибудь согреть). - Девушка, вы опаздываете? - доброжелательно улыбнулся мужчина, - я могу подвезти. - Я... "А как же Илья?" - в укор себе подумала Настя. - Я согласна, - твёрдо ответила она. Мужчина действительно быстро довёз её до института, не петляя и не мухлюя, но они обменялись телефонами и договорились встретиться в тот же вечер в кафе. Работающий с друзьями в домашней автомобильной мастерской Кирилл показался Насте не самым перспективным вариантом, но он оказался приятным собеседником, и она спокойно проводила в его обществе время. Настя вообще была уверена, что у людей, которые занимаются починкой машин на коленках, должен быть неопрятный вид, сортирный юмор и хотя бы один выбитый зуб, а Кирилл ломал её стереотипы. Вот только что теперь делать с Ильёй? В Насте не было страсти к интригам, поэтому она хотела поговорить честно и пригласила юношу к себе. Илья в последнее время стал приторным. Нет, забота, внимание - это хорошо, но не в таких объёмах, приправленных слащавостью. - Настюшка, что случилось? - поинтересовался Илья, вальяжно растекаясь по дивану на кухне. Это сокращение было самым нелюбимым из всех существующих вариантов. "Почему нельзя просто звать меня Настей? Без лишних суффиксов, наименований животных?" - Илюш, я хочу быть с тобой откровенной и честной до конца. Ты же не будешь сердиться? - Нет, - Илья немного напрягся, - что, говоришь, случилось? - Ты не обижайся, но я полюбила другого. Илья побледнел и сел менее расслабленно. Мышцы на его худом лице напряглись и задрожали, губы стали синими. Настя ожидала любой реакции, но точно не последовавшей истерики. - Что ты вообще говоришь?! Как это так?! - Ну вот так! - развела руками Настя, - человек хороший попался. - То есть ты!.. За моей спиной!.. Да как ты вообще могла? - Ничего я за твоей спиной не это, - Настю покидало красноречие, - мы недавно познакомились, я решила сразу сказать. - Мо-ло-дец, - по слогам выговорил Илья, - хорошая девочка. - Сарказм? - А то нет?! - А ты чего хотел, чтобы я молча с ним спала несколько лет, а потом ты случайно узнал? - Я бы хотел, Настя, чтобы ты ни с кем, кроме меня, не спала, - фыркнул Илья. В этот момент у Насти как отрезало все сомнения: Илья выглядел жалким хлюпиком, а не кем-то сильным, способным защитить и поддержать, ему сейчас самому нужна была защита. В конце концов, в сентябре Илье стукнуло 20 лет, пора бы уже становиться более-менее мужественным, разве нет? Дело было не в его природной застенчивости - он просто вёл себя, как маленький мальчик, пришедший в гости с мамой к незнакомым людям: долго робел, а потом приставал ко всем гостям, проверяя, как далеко ему дадут зайти. - Илья, пожалуйста, - с нажимом говорила Настя, - я не хочу ссориться. Вспышка истерики постепенно угасала, и её место занимали нарастающие обида и боль. - А что ты сейчас, по-твоему, делаешь? - Илья посмотрел на Настю и понял, что это слишком тяжело для него, - ладно. Если это всё, я пойду. - Всё, - кивнула Настя. Илья сам вышел из квартиры, Настя не стала его провожать. Юноша шёл потерянным и даже не осознавал, куда его ведут собственные ноги. Истерика окончательно утихла, оставив вместо себя пугающую пустоту, сотканную из воспоминаний в полной тишине. - Илья? - спросил голос Лизы. Илья, наконец, очнулся, посмотрел вниз и понял, что случайно пришёл к колдунье. Он удивился, что так долго шёл и не замечал города вокруг, сменяющих друг друга районов, летящих машин. Лиза не могла позволить себе квартиру в центре, как Найтма и Либра, поэтому жила в рабочем районе, где заводы постоянно дымили, а красная пыль оседала на вещах. Квартира была однокомнатная, маленькая, душная и дешёвая, но Лизе и этого было достаточно: есть, где ночевать, а это главное. - Меня бросила Настя, - безжизненно сказал он. Лиза не стала больше ничего спрашивать и пригласила войти. Их союз был странен, но всё же имел место быть. Лиза, оказавшаяся внимательным слушателем и хорошим советчиком, стала для Ильи отдушиной, он часто заходил к ней, рассказывал что-то об институте, о Насте, а потом с волнением и вниманием слушал её ответ. Лиза сама себе удивлялась, когда выдавала что-то разумное и действенное относительно отношений, поскольку у неё их, как таковых, не было, но Илья никогда не замечал подвоха и полагался во всём на мнение своей новой подруги. - Из-за чего? - спросила Лиза, как только оказалась на кухне, - чай будешь? - Илья мотнул головой, - тогда мне завари и рассказывай. - Сказала, разлюбила, - Илья подошёл к столешнице, где было всё необходимое для чая, и стал медленно доставать кружку и пакетик Лизиного любимого чёрного чая с корицей, - не знаю, разговор коротким был, только это и понял. А ещё у неё появился другой. - А, ну, тогда дело проясняется. Илья постепенно приходил в себя и рассказывал дело с мельчайшими подробностями, а Лиза слушала и кивала. На самом деле её смущало, что Илья вываливал любые тонкости их с Настей отношений, и глубоко внутри себя поддерживала решение девушки, но вида не подавала. - А ты уверен, что виновата только она? - резко спросила Лиза, - может ты, например, имя её как-то сокращал, а ей не нравилось? Я вот вообще не люблю, когда моё сокращают: либо Лиза, либо Елизавета, без всяких там Лиззи, Лиз, Лизок. - Да нет вроде. Даже если так, что, нельзя было просто сказать? - Это уже другой вопрос. Они до ночи сидели на кухне и разговаривали, Илья готов был даже заночевать у Лизы, но останавливало отсутствие ещё одного спального места, а спать на одной кровати не представлялось возможным для обоих. Всё ещё подавленный, Илья поплёлся к себе в общежитие, а Лиза осталась один на один со своими тяжёлыми и гнетущими мыслями. Два одиночества, когда-то умевшие наслаждаться своим положением, сегодня не могли вообразить жизнь без общения с другим человеком и именно тогда, когда чётко стали это понимать, по иронии лишились того самого общения. Лиза стала пленницей своей квартиры и выходила на улицу только с Ильёй, а Илья последние несколько месяцев не переваривал никого, кроме Насти и Лизы. Настя спокойно выдохнула, когда закрыла за Ильёй дверь. Наконец-то свобода. Кирилл не требовал от неё постоянного присутствия, поэтому она могла делать, что угодно. Шло время. На передний план снова выплыли мысли о Либре, снова затрепетал огонёк надежды, и Настя ловила себя на беспочвенном ожидании её возвращения. Её вера не ослабевала ни на минуту, однако двадцать шестого июля две тысячи шестнадцатого года возникло ощущение бессмысленности ожидания, а в декабре Настя и вовсе потеряла надежду застать Либру. Ей наконец-то пришло в голову, что она может вернуться через сто или двести лет, и наверняка Настя столько не проживёт. Конец декабря. Расставание с очередным парнем. Настя тактично сбежала из квартиры тридцать первого декабря и предпочла встретить Новый Год на мысе Доброй Надежды. Одна.