Пролог
— И с чего ты посоветуешь мне начать? Алиса говорила спокойно, слишком уравновешенно для своего обычного состояния гормонально нестабильной пороховой бочки. Она старалась, а Хаос выдавливал слабую улыбку, готовый уворачиваться от летящих чашек, огненных волн и всего прочего, чем может порадовать маленький дракончик, запертый в человеческом теле. Но сервиз истаял, а магия не ревела, сметая преграды — несколько воодушевляло, рождало надежду. Он снова мимикрировал под человека, сжимая свою сущность до крошечного сгустка, втиснутого в искусственно созданное эфирное тело. Придать эфиру материальность — дело лёгкое, а вот самому «уменьшится» до нужных габаритов — сложнее. Хаос улыбнулся шире, глядя на своё золотце, и потянул к себе исписанный лист бумаги, лежащий на чёрной агатовой столешнице. Ему не требовалось перечитывать, потому что создавал список самостоятельно, давая исчерпывающую информацию, но… Алиса дулась и нервничала, как и полагается подросткам, которых поставили в неловкой положение. Он улыбался и чувствовал только родительскую заботу, нечто такое большое и значимое, не позволяющее равнодушно махнуть рукой на будущее этого ребёнка, сейчас и стоявшее под вопросом. Он нёс эту ответственность с такой радостью, что Алиса то и дело настораживалась… Они сидели в её гостиной, в Тартаре — мире, созданном Хаосом для себя, особняке, возведённом им же ради внучки, и пили чай незадолго до серьёзного разговора, зреющего не меньше полугода. Со списка пунктами на неё смотрел перечень школ и академий, готовых принять девочку «неопределённого» возраста с «неопределёнными» способностями и «неопределяемым» уровнем силы. Конечно, Алиса его пересмотрела, несомненно, мало что поняла, и, естественно, не могла определиться. Её вопрос был тем логичным шагом, которого все родители ожидают от своих чад, заранее сделав за них выбор и готовясь выполнить всё возможное, чтобы его навязать. Хаос улыбался, Алиса нервничала, за окном кто-то выл, светило золотое солнце из багряного неба, лист плавно спланировал на блестящую столешницу, покрытую золотыми трещинами. — Рондел, — начал Хаос, облегчая ей выбор, — второй Мир, Академия Шагдар — хорошее место с широким выбором специализации, очень милый директор, вампиры, оборотни, превалирующее большинство людей, эльфы-паразиты, тёмные эльфы, зверолюды, ну и такое прочее. — Милый директор? — переспросила выделенное из общих данных. — Очень милый, — поправил, приставляя ладони к голове на тип заячьих ушек: — Ушастый и хвостатый лис-меланхолик, обожающий своих детей-адептов. — Да, — кивнула заторможено Алиса. — Это, определённо, очень важно. И, что же, этот лис-меланхолик стоит такого внимания, что можно упустить военное училище и сорок шесть пунктов, лишь бы его увидеть? — Сорок восемь, — поправил, медленно подтягивая список к себе указательным пальцем. — Сгодится как начальная база знаний. До этого ты серьёзно занималась определёнными типами магии, будет замечательно, если тебя заинтересует хотя бы половина из того, чему там учат. Алиса открыла рот что-то вставить, но Хаос резко замахал руками, предотвращая споры: — Я не имею ничего против некромантии, Солнышко, Дик замечательный учитель, но у тебя такой талант… У него бы язык не повернулся назвать Дика хотя бы словом учитель, не то что отзываться положительно о его педагогических талантах, точнее отсутствию оных, но недавно Алиса с пеной у рта отстаивала сей факт, так что пришлось смириться. В конце концов, он сам свёл их, сам наблюдал за тем, как этот гад запирает девочку в клетке с виверной, и молчал, понимая, что иногда жёсткие методы — самые действенные. Именно поэтому академия Шагдар — замечательное место, отличное от условий дрессуры Дика как торт от топора, в которых общее — только пара букв, да и то не на всех языках… Алиса промолчала, а Хаос продолжил: — И заодно определишься с тем, что тебе нужнее и привлекательнее, попробуешь, посмотришь на другие школы магии, увидишь светлую магию вне изгоняющих костров инквизиции и людей с вилами, которые тебе показывал Дик. Ты не особо усердно училась боевой магии, а она очень полезна, конечно, когда есть армия мертвецов — что тебе команда боевиков, швыряющих молнии и огненные шары, но… Не хочешь кого-то поджарить? Та икнула, выдохнула струйку дыма, смутилась, прикрывая губы. Говоря о поджарить, ей все больше хотелось просто плюнуть в кого-то огнём, но это пробуждающаяся кровь взбрыкивала, а не разум. — Я слабая… Какой из меня боевик? Подобные признания давались ей с трудом, но, а кто легко сознается в постыдном? Дик учил здраво оценивать свои возможности, но проговаривать их в голос — нет. — А как же горячая кровь? Затянулось молчание, она вздохнула, опуская руки с тонкими, гибкими пальцами мага, однажды сжавшими кинжал для убийства человека, и приняла решение: — Нельзя чтобы мёртвые делали всё за меня. Они — армия, но без них я всё ещё ничего не могу. — Алиса, с твоими способностями учиться слишком просто, куда сложнее не обращать на себя внимание. Ты выделяешься и будешь выделяться, потому что дракон никогда не станет своим среди людей, но есть тонкая грань, зовущаяся гордостью… Если гордость крови возьмёт верх, то неисчерпаемая полоса несчастий развернётся на твоём пути. Ты должна воспитать себя правильно, не загордиться, осознав насколько лучше, умнее и сильнее других. В сущности, не важно, принесёшь свет или тьму, разрушение и беспорядки или радость и помощь — если гниль высокомерия поселится в тебе, то всё теряет смысл. Она недовольно сверкнула глазами: — Думаешь, я могу загордиться? — Алиса, — выдохнул, призывая к спокойствию. — Уже сейчас, проучившись всего год, ты превосходишь некромантов, потративших десять лет на обучение. Когда тебя окружат другие, совсем слабые люди, не способные усвоить то, что кажется тебе совсем детским и простым, разве дурные мысли не появятся в голове? Мысли, что они хуже тебя. Лишившись прошлого, убив значение всех страданий, терний, как в известной поговорке, ты потеряешь ту шлифовку, которая гранила твоё мировоззрение, избавишься от стоптанных ног, прошедших путь. Стоя у звёзд, потеряв всё, что придавало слабости, сомнений, забыв препятствия и мучения, забыв цену, которую пришлось заплатить. — Я… не лишилась прошлого, — выдохнула, шокировано глядя на деда, на отца, сотворившего весь род, на свой первоисточник. — О чём ты говоришь? — Именно. А поэтому скажи сейчас, девочка, добравшаяся до звёзд, чего они стоят? Алиса опустила голову и закрыла глаза руками, не понимая, о чём речь, но стоило посмотреть на Хаос сквозь пальцы, как слова нашлись и вышли тихим, едва различимым хриплым шёпотом: — Золотые звёзды Хаоса стоят всей меня… Прошлого, будущего, настоящего. Слабости и силы… Всё, чем обладает одна душа, станет ценой Хаосу, потому и душа эта есть Хаос… Стихия не отвёл взгляд, лишь проговорил: — Ты… не пройдёшь тест гордостью и высокомерием, пока не вспомнишь пережитое презрение. Не сможешь пройти и переродиться, потому что, глядя вверх, совсем скоро забудешь, что внизу… А забыв вкус чёрствого хлеба и тепло собственной крови, ты ничем не отличишься от других, кроме того, что предпочтёшь хаос порядку. Алиса перестала его понимать. Как можно забыть пережитое и возгордиться собой? Предыдущие драконы рода Драко шли светлой стороной, низвергая Тьму и Хаос в чертоги, раз за разом отвергая их, но сами не были святыми, если не сказать, что падали так низко в ямы пороков, что вызывали отвращение. Алиса не хотела выглядеть святой или порочной, просто именно он стал первым, протянувшим руку спасения заблудшему ребёнку… Так вот оно что… — Ценой того, что я сейчас стою у ярко-сверкающих звёзд, есть рождение в самом низу. Порицания, ненависть, боль и смерть, что преследовали с рождения, презрение и страх. Через тернии к звёздам… Не знаю требовалось ли для восхождения родиться в семье, где меня ненавидели, но это больше не имеет значения. Ты прав, я забыла вкус чёрствого хлеба и тухлой воды, оставила страх перед смертью и ненависть к мачехе и сестре, ужас перед отцом, презрение подданных. Даже выгребающие дерьмо люди смотрели на меня с мерзкими гримасами… И хоть мне никогда не забыть болота, в котором родилась и выросла, сейчас оно уже не имеет значения, потому что я не там. — Ты у звёзд, которых им никогда не увидеть и не достичь. Помни, через что прошла, чего уже лишилась, потому что родители и любовь — не последнее, что у тебя отберут. Алиса убрала ладони от лица, села ровно, глубоко втягивая воздух. Пришлось потратить немало времени на дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться и перестать думать, вернуться к теме, с которой начали. Он никогда не бросает бессмысленных слов, так что нельзя так просто отрицать предупреждение, но сейчас оно не имеет смысла. — Есть кое-что ещё, что тебе стоит знать о мире, в который попадёшь, — заговорил Хаос, дав ей достаточно времени прийти в себя. — Его фон с каждым годом становится всё нестабильнее. Вероятно, что-то пробуждается, но что именно — тебе придётся выяснить самостоятельно. — И… это всё, что ты мне хочешь сказать? — уточнила, уже совсем успокоившись и настроившись на грядущее. — То есть милый директор и что-то вообще непонятное, но опасное? — Я уверен, в библиотеке Сириль ты найдёшь всё нужное, — пожал он плечами, скручивая лист со списком, чем явно ставил точку в выборе. — И травки свои там сможешь рассмотреть, и всякие анатомические атласы, и перечень потерянных артефактов — ваша семейная болезнь. Но лучше увидеть, чем услышать, каждый мир уникален и необычен. Алиса наблюдала за его руками, размышляя о том, что будет ждать впереди. Здесь, в Тартаре, на неё давило низкое небо, полное одиночество, скрашенное изучением местной жизни, и переизбыток частиц хаоса в воздухе, но спокойствие окупало с лихвой. Не желая даже в мыслях возвращаться к жизни до прихода сюда, она так же и понимала, что как прошлое никуда не денется, так и будущее ждёт впереди, а Тартар похож на застывшее положение, в котором совсем не движется время. Похож на игру в прятки с реальным миром, воплощающем все тайные страхи, сокрытые глубоко в душе. Гордость и высокомерие? Скорее замкнутость и дикость.***
Алиса почти привыкла бегать по золотой дорожке сквозь непроглядную тьму Бездны, но в этот раз что-то отличалось. Стоило ей открыть шов в межмирное пространство и ступить за черту, как изнутри захлестнуло беспокойство. Последний раз наполнив лёгкие кислородом, она нырнула и побежала, не смотря на волнующуюся вокруг Бездну, не обращая внимание на вечно спокойную субстанцию, пришедшую в движение по неизвестной, но явно недоброй причине, сулящей неприятности. Когда впереди замаячил силуэт, Алиса остановилась, принимая неизбежное и пугающее решение. Лёгкие уже разрывало от необходимости вдохнуть, попасть на другую сторону дорожки за короткое время уже не представлялось возможным, так что ей не оставалось ничего иного, кроме как выдохнуть и наполнить организм тем, что здесь заменяло материю и воздух — тёмным, густым субстратом без запаха, вкуса и температуры. Странная, похожая на кисель масса тяжело осела внутри, подстраиваясь под динамику работы тела, заменяя всё необходимое для поддержания жизни и пронизывая тело, впитываясь каждой порой. И меняя, искажая всё, чего касалась. Однажды войдя в Бездну, абсолютно невозможно выйти из неё таким же, каким входил — это закон, нерушимое правило, из которого нет исключений, потому что Бездна есть искажение, есть изменение, не поддаться которому просто невозможно. Сумев восстановить дыхание, Алиса слишком быстро привыкла к новому пространству со всеми его особенностями, крепко стоя на золотой тропе, и двинулась дальше, уже больше не торопясь. То, что преграждало дорогу, выглядело как плюшевая смесь паука и ящерицы. Это нечто открыло длинный рот и издало звук, так и не прозвучавший в силу того, что Бездна всегда оставалась местом безмолвия. Из глотки вытекла жидкость, и звук должен был усилиться, превратившись в рёв, но вокруг так и стояла пугающая тишина. Чудовище выгнулось, встало на все восемь лап и пошло на замеченную добычу, а та попросту сошла с тропы вниз, провалившись на пару уровней, прежде чем успела создать голубую твердь под ногами. Монстр ринулся следом, но Алиса уже растягивала свою дорожку, изгибала змеёй, готовясь атаковать. Сияющая голубым лента прошила врага, отрезая конечности, и этого хватило, чтобы тело сорвалось вниз, так и не издав ни звука. На нижних уровнях, если он не успеет встать, его сожрут более опасные твари, но сюда ему уже не добраться… Облегчённо выдохнув, Алиса всё ещё смотрела на парящую нетронутую золотую тропу над собой, проложенную Хаосом, когда осознала, что та отдаляется… Падая на нижние уровни вслед за исчезнувшим монстром, она поняла, что потеряла концентрацию, и собственная дорожка развеялась. Сопротивляться Бездне не получалось, субстанция сгущалась, затягивая всё глубже… Момент, когда дорожка снова растянулась, Алиса не пропустила, потому что ощущение медленного падения пропало, а окружение совсем поменялось, выдавая другую сторону Бездны — большого утилизатора реальностей, схороненных здесь испокон веков. По крайней мере, она подумала, что полуразрушенный город, дома и обломки — это руины поглощённого, но, когда нога прошла сквозь блок, в попытке ступить по разрушенной стене, поняла, что ошиблась. Камень, попавшийся под ноги, был нематериальным, она проверила, попытавшись толкнуть его ногой. Значит, это кусок чужой памяти, плёнка событий. Алиса знала, что Бездна берёт образы из всего, считывает воспоминания и фантазии, сохраняет на бесконечной плёнке, запоминает все события. Не поддаться слабости любопытства значило бы отринуть себя, но здравый смысл напоминал о том, что найти в завалах памяти что-то нужное почти невозможно… Но Ходячим Между Мирами ведь можно? Ведь Бездна поможет тому, кого считает своим ребёнком? Перед ней выросла высокая белая башня, поросшая вьюнами. Напомнив себе, что это лишь воспоминания, Алиса спокойно прошла сквозь стену и оказалась в светлой комнате, похожей на гостиную. Не успела осмотреться, как в дверь вбежала молодая девушка, чем-то похожая на отражение, каждый день наблюдаемое в зеркале. Но даже без сходства можно угадать в ней кого-то из рода Драко по явному знаку, выжженному на груди. Каким-то мистическим образом она её опознала — Адалинда, собственная мать предстала перед ней в том же возрасте, какой отсчитала для себя Алиса. Адалинда побежала в другую комнату, вынуждая отправиться за собой, и обняла женщину, что-то радостно и беззвучно залопотала. Алисе не доводилось видеть портретов ни матери, ни бабушки, но Хаос однажды сказал, что она больше похожа на вторую, правда, характером. Внешне же глаза Рейджи казались тёмным болотом, весенняя зелень не смотрела ни из чьих глаз родственников, виденных ею. Всё, что она знала, это что бабушка — Рейджа, оберегала своё чадо, её мать, слишком рьяно и долго, прежде чем осознала ошибку воспитания, но исправить что-либо, увы, не успела. Адалинда продолжала говорить, и хоть Бездна не проецировала звуки, Алиса отчётливо понимала несколько раз прозвучавшее «мама», а потом и «Хаос», сорвавшееся с губ бабушки. Тот появился из стены, сказал пару слов, из которых она прочла только «червивое яблоко» и «Порядок». Бабушка ответила ему грубостью, если судить по её мимике. И он исчез, растворился в воздухе, оставив парящее ярко-красное яблоко, из которого вылез большой червь, а сам фрукт загнил раньше, чем хозяйка дома махнула рукой, избавляясь от мерзости. Башня разрушилась. За ней следовала картинка встречи отца со всё такой же наивной и глупой матерью, влюбившейся в первого встреченного мужчину, а потом и их лица, склонившиеся над колыбелью, вызывающие только приступ тошноты. Алиса скривилась. Развернувшись, сделала шаг назад, и картины сменились. Всё заволокла энергия, изменившая тон и консистенцию штуки, заменяющей воздух, её везде разрезали короткие золотистые сполохи, и только понимание, что и это часть памяти, заставило успокоиться и вздохнуть — сердце Хаоса расщепит всю материю, какая его коснётся, потому что эту энергию неспособно выдержать ни одно тело. Алиса даже усмехнулась, зачесав чёлку назад, и оценила шутку Бездны, запоздало вздрогнув от накатившего ужаса. После испуга пришла усталость, захотелось вернуться на свою тропу, но Хаос посветлел, превратившись в скопление звёзд, среди которых раскинулись шарики, а после всё сменил линейный план мироздания, среди которого только эфир как основа, лишённый шелухи материи — истинный вид того, что обычно всех окружает, великое ничто, состоящее из потоков энергии. А после всё стихло, плёнка закончилась… Алиса вспомнила — история закончиться не может, а значит, её просто прекратили крутить. Потерянно кивнув в благодарность, она растянула свою голубую тропу, рассекающую темноту до золотой, и пошла, размышляя, почему собственная дорога приобрела именно такой оттенок. Кажется, у всех Ходячих они отличаются, но вот почему — никто не знал. Ходячие могли влиять на Бездну вокруг себя, и захоти кто-то из них раскинуть клумбу, как самые разные цветы, вытянутые прямо из головы, расцветут под ногами, разбросаются искрами вокруг. Но для неё эта сфера влияния всё ещё выглядела непонятной, сложной и не имеющей инструкции. Наконец-то поднявшись до своего золота, Алиса больше не сходила, неспешно следуя направлению. Бежать уже не имело смысла — понимая, что все необходимые искажения уже заселились в тело раньше, теперь она дышала без страха, что Бездна изменит что-то внутри или слишком сильно исказит время. Теперь, приняв нового ребёнка в своё чрево, Бездна струилась по нему, внутри него, зная, что эта связь уже никогда не исчезнет, завершая все необходимые метаморфозы любимого детища — того, в ком струилась кровь Ходячего Между Мирами. Алиса тоже чувствовала в себе движение сил, связывающих с субстанцией снаружи. Зная, что это развитие неизбежно, приняв его необходимость ещё раньше, она всё равно терялась от ощущения чего-то иного внутри. Её мутило от непривычки, словно укачивало, тропа перед глазами подрагивала, но жаловаться здесь некому, да и вообще незачем. Незначительные изменения — небольшая плата за то, чтобы обрести необходимую силу, а обрести силу значит выжить. Чтобы больше никто и никогда не мог засунуть в рот кусок сыра с крысиным ядом, никто не мог зажать нос и напоить отравленным соком, никто не мог избить плетью за разбитую вазу, которую и толкнул-то кто-то другой. И он действительно считает, что такое можно забыть?! Алиса вытерла злые слёзы, принимая в себя столько искажения, сколько нужно, чтобы стать чудищем, чтобы отрезать себе путь назад. А вместе с энергией Бездны, так похожей на папочку-Хаоса, ей приходило и понимание сущности Ходячих, понимание самой силы. К моменту, когда она дошла до нужного мира, до нужной реальности среди копированных реальностей, Бездна уже полностью окончила свою работу, оседая в душе и теле, оставляя ей главное осознание — сила Ходячих именно здесь. Дом Ходячих только здесь.