[*Примечание автора: на меня явно плохо влияет Германия, ребята начинают себя странно вести]
Тихий вечер опустился на небольшую зеленую долину у подножия гор. В теплом воздухе совсем близко к земле носились птицы, ловя в наступающих сумерках последних комаров. Маленький домик с красной крышей, стоявший на некотором отдалении от всех прочих, был залит теплым желтым светом от высокого фонаря на входе - и казался от этого невероятно уютным и гостеприимным. Теплый свет лился на темно-зеленую живую изгородь у дома и из окна одной из комнат – спальни. Лина сидела с ногами на кровати и читала книгу. Было уже поздно, она собиралась спать, и поэтому была одета лишь в длинную ночную рубашку. Распущенные рыжие волосы спадали на текст, мешая чтению, и она с досадой откинула их назад. В дверь дома постучали. - Момент! – растерянно откликнулась Лина, поспешно хватая пеньюар. Кого могло принести в это время? С жителями городка она никаких дружеских отношений не завязывала, да и люди здесь привыкли ложиться рано и не стали бы беспокоить соседей ночью. Никто другой о ее местонахождении не знал. На секунду Лине пришла в голову мысль, что это может быть какой-нибудь мазоку, но волшебница тут же помотала головой, отгоняя абсурдную идею. Зеллас не стала бы стучаться, она бы просто материализовалась в комнате в самый неудобный момент, наслаждаясь раздражением волшебницы, а ее подчиненные не осмелились бы тревожить Лину так поздно. Она открыла дверь – и замерла. На пороге стоял Кселлос. Идеальная челка с фиолетовым отливом падала на глаза, и из-под нее видны были лишь густые темные ресницы – его взгляд был опущен на землю. Понять что-то по бесстрастному лицу вечно молодого демона было невозможно. Он просто стоял и, видимо, ждал ее реакции – встретит холодно, прогонит или начнет извиняться?.. Чего он от нее ожидал? Вряд ли такого... После секундного замешательства Лина схватила его за руку и потянула внутрь, другой рукой лихорадочно нащупывая ключ в двери. Нащупав, повернула и уже двумя руками крепко ухватила его за шиворот, прорычав: - Где тебя носило?!!.. Слегка ошалевший Кселлос все-таки нашел в себе достаточно самообладания, чтобы отвести ее руки и холодно спросить: - Почему это вообще Вас интересует, госпожа Лина? Последний раз, когда я приходил, у меня создалось впечатление, что Вы категорически не хотели меня видеть. - И тебе не хватило мозгов понять, почему?! - взревела Лина, испепеляюще взглянув на него. Она не могла сказать, что в тот день просто ненавидела его – за то, что его не было рядом все это время; за то, что он так внезапно ушел; за то, что не подумал, что у него-человека могут быть дети; за боль родов... да миллион причин! К тому же, она не собиралась доверять ребенка мазоку… - Допустим, но сейчас разве что-то изменилось? – все так же холодно поинтересовался он. Лина чуть не закусила губу. Да как он еще смеет играть обиженного?! Ее негодование грозило выплеснуться наружу, но усилием воли девушка подавила рвавшийся с языка комментарий. - Изменилось, - Лина отвернулась, пряча лицо, прошла в конец комнаты и села на стул. На Кселлоса она не смотрела, предоставив действовать ему. Как сказать ему, что его попытка защитить ее - и слова Зеллас после этого - представили всю ситуацию в совершенно другом свете? Как объяснить, что во внезапной вспышке озарения она осознала все его мотивы и поступки за последнее время, его реакции на происходящее, его эмоции и холодную логику мазоку? Он ушел, потому что приказала Зеллас, а мазоку не мог не подчиниться приказу госпожи. Наверняка она запретила ему видеть ее, Лину... может, даже как-то наказала – страшно подумать, на что способно извращенное воображение мазоку, которой несколько тысяч лет. И точно наказала, когда он приходил увидеть ее у Филии – вот откуда рассказы про тень, забравшую Кселлоса. Он забрал ребенка, узнав от драконицы, что Лина умерла – Филия, как обычно, умудрилась превратить свои благие побуждения в абсолютную и беспросветную задницу. Зеллас, возможно, знала, что Лина жива – и с интересом смотрела, что будет делать Кселлос. Впрочем, о мотивах и планах Зеллас гадать было бесполезно – ум Великого Зверя был еще более изощрен и коварен, чем у ее Священника... Главное, что в итоге Кселлос не выдержал и защитил Лину, рискуя самим своим существованием. И слова Зеллас о том, что в нем осталось слишком многое от человека, разом перечеркнули всю злость и разочарование Лины, заставив ее оценивать его по-другому... Томительно текли секунды. Она уже окончательно потеряла надежду, когда почувствовала его руки на своих плечах – нежное, огненное прикосновение. - Значит, Вы хотели меня видеть? – все еще серьезно, но уже с заметной теплотой в голосе спросил он. - Я надеялась, что ты жив. И чуть с ума не сошла, - шепнула она, поворотив лицо к нему. На ее полураскрытых губах блуждала загадочная улыбка, и Кселлос почувствовал, что начинает терять столь тщательно выпестованный контроль над собой. Кселлос стиснул зубы и резко снял руки с ее плеч. Глаза волшебницы полыхнули гневом. Она вскочила со стула и бросилась в спальню, от души хлопнув за собой дверью. Обескураженный мазоку остался стоять в гостиной и думать о своем вопиюще неправильном поведении. Впрочем, думал он недолго...***
Маска ледяного безразличия, холодные глаза цвета драгоценного аметиста – открывая дверь, Кселлос мельком взглянул на свое отражение в зеркале на стене, и ему понравилось то, что он увидел. - Что надо? – недружелюбно спросила Лина, стоя в дверном проеме. Взгляд волшебницы был недобрым и явно оценивающим, а глаза чуть припухшими, как будто она плакала. Шагая через порог, мазоку чуть не споткнулся об нарочно подставленную ногу, и вскинул на Лину насмешливые и полностью открытые глаза. ...А в следующую секунду ее от души приложили спиной об стену; его лицо с потемневшими глазами оказалось совсем близко к лицу Лины, а горло почувствовало холод прижатого к коже лезвия. Кселлос – с кинжалом? Н-да, кажется, что-то пошло не так... Он удерживал ее рукой у стены и молчал; кинжал оставался там же, у горла, где синей жилкой бился пульс на шее, в месте, где холодное лезвие соприкасалось с кожей. - Что... – сделала попытку двинуться Лина. Ее отражение в зеркале на стене – винные глаза сверкают отчаянно, зрелище потрясающее – и редкое. Он улыбнулся с каким-то пренебрежением... и уронил кинжал. Лезвие легко скользнуло вниз, чтобы быть подхваченным вновь на уровне живота; рубашка мгновенно разошлась на груди, а острый нож вновь взлетел к горлу. Лина вновь встретилась взглядом со своим отражением – и сказала: - Убери нож. Что-то в ее голосе было такое... Лезвие мягко прозвенело об пол, и наступила его очередь чувствовать спиной стену. Момент истины. Кселлос переглянулся со своим зазеркальным двойником, который хищно улыбался за ее плечом, – и наконец-то разрешил себе сделать то, что хотел. ...У ее губ – горький вкус полыни. Оторваться невозможно, да и не хочется... но она вдруг отстраняется. - ...Что ты сделал со мной?.. – она вновь отчаянно приникает к его губам, и в глазах обоих меркнет, в комнату спускаются звезды. – Лина Инверс... и Джу-о-шинкан?.. Они сползают по стенке вниз, ноги уже не держат. Поцелуи – жаркие, отчаянные, до крови. Вновь идет в дело неуловимым движением подхваченный с пола кинжал, в голове Лины звучит отходная по ее рубашке – она не остается в долгу, перехватывает нож за лезвие, золотистый шелк с плеч Кселлоса с легким шелестом сползает вниз; она смеется. И все это – не разжимая объятий, не в силах оторваться друг от друга. Сдержанность? Осталась за порогом. Смущение? Надо искать в словаре с фонарем. Приличия? К черту. Одежда закончилась, и вместе с ней закончились мысли. И терпение Кселлоса. Лина откуда-то со стороны услышала свой стон. - Что ты делаешь со мной, Лина, - простонал-прорычал он, вновь крепко обняв ее. - Если бы ты знал, что ты делаешь со мной… - шепнула она в ответ.***
В примыкающей к спальне небольшой комнате, которая служила детской, сладко спала маленькая девочка с черными волосами. Ей снилась радуга и солнце после грозы – ребенок таких родителей обладал интуицией, которой мог позавидовать кто угодно.