Детство драфвов

Порядок, целесообразность, обоснованность. Эти три слова Керландил винн’Даплит возненавидел с того момента, как смог встать на ноги и был признан достаточно здоровым для продолжения дрессировки. Первый, самый важный этап обучения – стойкий болевой рефлекс на проявления деструктивных наклонностей. Его поселили в зимнем саду, где обитало много мелких животных. Керландил, как ни странно, полюбил новое место обитания и с радостью посвящал время играм с птицами и грызунами. Всё-таки он был ребёнком, а детям свойственно играть. Мама не бросала его, была рядом, приносила книги, рассказывала обо всём понемногу. Он не мог её простить за то, что позволила надеть ошейник, но всё же относился к ней достаточно ровно. Ошейник по-прежнему отравлял жизнь Керлы. Стоило ему, поддавшись деструктиву, поступить так, как должно, ненавистный артефакт тут же оживал и посылал по телу боль. Потом к Керландилу, согнувшемуся от боли, подходил отец и задавал вопрос, один и тот же раз за разом. «По какой причине ты это сделал?» Сначала Керландил впадал в неконтролируемое бешенство от того, что кто-то прервал выполнение его программы, и бросался на отца, в котором видел виновника всех неприятностей. После этого ошейник выдавал особо мощный заряд, мгновенно вырубавший охваченного деструктивом Керлу. Какое-то время спустя он всё же уяснил, что нападение ни к чему не приводит, пока на нём ошейник, и решил игнорировать помеху. Не помогло – не дождавшись ответа, отец усиливал болевой импульс до тех пор, пока Керландил не терял сознание. Деструктивизм – явление, не располагающее к осмыслению и не имеющее причин. Керла довольно долго не мог подобрать ответ на издевательский вопрос. Но, когда всё же смог – «просто захотелось», банальный, в общем, ответ, - отца это не устроило. Со словами «Немотивированное желание - не причина» старший винн’Даплит усилил напряжение. Керландил не смог сдержать крика до того, как его унесло забытье. Вскорости он обнаружил у себя книгу, называвшуюся «Практикум по зоологии», и его осенило. Пусть это было совсем не то, что предусматривала программа деструктива, но всё же что-то похожее. Когда отец застал его рядом со вскрытой птицей, распятой и прибитой мелкими гвоздиками к столу, Керландил знал, что ответить. - По какой причине ты это сделал? - Я изучаю внутреннее строение представителя класса птиц для дальнейшего сравнительного анализа. - Молодец, - чуть улыбнулся взрослый драфв и ушёл, а Керла остался, недоумённо ощупывая ошейник, который так и не подал никаких признаков активности. Избавиться от боли оказалось очень просто. При дрессировке родители обычно разделяют роли. Мать продолжает выполнять свои обычные функции, заботится и поддерживает, отец же становится исчадием зла и воплощением личного ада. Мужчина, делая женщине предложение, клянётся защищать её ото всех напастей и врагов. В том числе и от их общего ребёнка. Вызывая ненависть на себя, драфв рискует жизнью, и, к слову, многие отцы пали жертвами своих сыновей, однако этот выбор является сознательным и полностью оправданным с его точки зрения. Чета винн’Даплеров не сразу смогла понять, что с их сыном не всё в порядке. Точнее, что всё совсем не в порядке. Полученные во время разгрома лаборатории травмы Аркиндык не воспринял как наказание. Это вполне вписывалось в его деструктивную программу, и ошейник уже не мог это удержать, поскольку был одет после начала выполнения. После выздоровления Аркиндык начал целенаправленно выискивать жидкости, чтобы смешать их в одну. Он превратился в инструмент деструктива, неостановимый, идеальный, безжалостный. Боль от ударов ошейника не существовала в изменившемся сознании, но детское тело к такому приспособлено не было и сваливалось без сознания. Казалось, что всё идёт как надо: провинился – получил. Прозрение наступило внезапно. Винн’Даплеры чудом уцелели после того, как Аркиндык сообразил, что кровь – тоже жидкость, и ночью прокрался в спальню родителей со скальпелем. Один против двоих, разделённые прозрачной стеной щита. Взрослые смотрели с неприязнью и неверием, им совершенно не хотелось когда-либо увидеть сына таким… Аркиндык стоял, сгорбившись и подняв лицо вверх. Он выглядел несчастным и заморенным, худой, бледный, из-под ошейника тонкой струйкой стекает кровь… Но впечатление мгновенно менялось, стоило заглянуть ему в глаза. Из-под упавших прядей чёлки с измождённого лица смотрели два чёрных провала, в которых без следа тонули лучи света. Не было даже обычных бликов на роговице. Пустой, лишённый эмоций взгляд инструмента деструктива вызывал инстинктивный ужас и желание напасть, ударить, убить, лишь бы заставить его не смотреть ТАК. На этом короткая жизнь Аркиндыка могла и закончиться, но Ариока винн’Даплер всё же любила своего сына. Настолько, что выскользнула из тела и вошла в деструктивное сознание. Она сумела не потерять себя в лабиринте безумия, нашла его источник и, вернувшись, передала супругу, что узнала. Арканрал винн’Даплер был учёным-алхимиком. Он придумал выход. Если бы Аркиндык мог просчитать последствия своей вылазки, он бы никогда не пересёк порога родительской спальни. Арканрал притащил сына в лабораторию и крепко привязал к стулу, чтобы тот не сумел вырваться. Арки даже не поморщился, когда у него взяли кровь, его больше волновало огромное количество разделённых жидкостей, которые надлежало смешать, но не было возможности. Оставалось только наблюдать. Сначала Арканрал добавил в стакан с кровью какой-то порошок, взболтал получившуюся смесь и поставил на стол. Потом он зафиксировал голову сына так, чтобы у него не было возможности отвернуться, добавил заклинание, позволявшее видеть с закрытыми глазами, и ушёл, оставив его в одиночестве. Аркиндык несколько часов смотрел за тем, как его собственная кровь медленно расслаивалась на отдельные фракции. Такого предательства от части самого себя ожидать было нельзя, и тем больше стали шок и отторжение. К утру деструктивная программа Аркиндыка сломалась. На её место пришла ненависть ко всему миру, и в первую очередь – к себе. История знает очень мало случаев, когда драфвов, полностью вошедших в режим деструктива, приводили в себя. Обычно все силы уходили на то, чтобы просто остановить эту машину разрушения. Но в случае с детьми можно попробовать вызвать сбой программы. Рискованно, но иногда получается. Для этого нужно найти объект, на который направлены деструктивные наклонности, оставить наедине с ребёнком и лишить того возможности «исправить». Через некоторое время требования безумия сдадутся под гнётом объективной невозможности. Лечение эффективное и навсегда избавляет от приступов деструктива. Но, если бы всё было просто, все дети подверглись бы этой процедуре. Деструктивные наклонности возникают благодаря действию специфического гормона, выработка которого продолжается первые пятьсот лет жизни. Сломанная программа не означает прекращение выработки. Вместо бездумного разрушителя какой-то определённой вещи после такой операции получается мрачное, озлобленное на весь мир существо, вынужденное жить в «неправильной» реальности.