Бессмертный кот.

Половина луны прошла после потери Лягухолапа. Коты как-то потихоньку свыклись с потерей веселого и неугомонного оруженосца. Даже Совокрыл вышел из этого круга депрессии и стресса. Жизнь пошла как обычно. В тот день Совокрыл решил не возвращаться в лагерь, пока не поймает как минимум четыре рыбы, или птицы, или хотя бы зверька. Сейчас все в одном количестве. День выдался облачный, слабое солнце почти не выглядывало. Снег скрыл почти все тропинки, так что пришлось пробираться по памяти. Вместе с Совокрылом увязалась Щуколапка, которой удалось улизнуть от наставника. Совокрыл брел осторожно, зная, что снег может обвалиться и выбираться из ямки будет холодно и трудно. Весь лес блестел от слабого утреннего света. Щуколапка же бегала и визжала от восторга, ведь это был ее первый сезон Голых Деревьев. Ее серая шерсть то и дело мелькала перед глазами. Как будто впервые в лесу очутилась. Несмотря на значительное уменьшение кучи с дичью, она еще не знала, что такое настоящий голод и суровая зима. Когда на каждом шагу больные Зеленым кашлем, которых нечем кормить… «Брр, хватит уже думать о всяком негативе! — выругал себя Совокрыл и прибавил шаг, пытаясь согреться. И случилось то, чего стоило ожидать. Снег в очередной раз хрустнул и провалился под лапой кота. С визгом он упал где-то на хвост в снег. Шерсть моментально промокла. Тут же подскочила Щуколапка и начала хохотать над несчастным отцом. -Чего смеешься? — поинтересовался Совокрыл, безуспешно пытающийся выбраться из снега. -Пап, ты теперь снеговик ходячий, — со смехом сказала кошечка. И правда — вся шерсть была облеплена снегом, и теперь он скорее был не серым, а белым с серыми пятнами. -Ах так? — смех тоже начал заражать Совокрыла и он, наконец выбравшись из ямы, с силой зачерпнул снега и бросил в дочку. Та возмущенно взвизгнула и начала ответную атаку. Так они возились минут десять, а потом все-таки успокоились и пошли дальше к границе с Двуногими. Когда они дошли, снег доходил Совокрылу до живота, так что щупленькой Щуколапке пришлось перекочевать на спину сильного воина. Они три раза обнюхали границу и направились дальше вдоль нее, и вдруг почуяли незнакомый запах. Точнее, это Щуколапке он был не знаком, а вот Совокрыл узнал запах домашней киски. Когда он сказал об этом Щуколапке, она заерзала у него на спине и заявила, что хочет на своих четырех выслеживать нарушителя границы. Правда, границу-то запах как раз не переходил. Он четко и ровно шел по ней, ни на усик в сторону леса. Это слегка озадачило Совокрыла. Наконец они вышли на засыпанную снегом полянку, где територия Двуногих граничила с лесом, а отделяли их несколько хвостов. Довольно необычное место. На пне сидел, слегка наклонившись на бок, бурый молодой котик. -Эй, ты! — окликнул его Совокрыл, прыгая по пням и камням и пробираясь к юнцу. На нем висел голубой ошейник с медальоном, на котором были выгравированы какие-то символы. Котик резко обернулся и от неожиданности чуть не свалился в снежное море. Как оказалось, вместо одной передней лапы у него была странная штуковина из блестящих палок, похожих на те, которые Двуногие используют в строительстве своих оград, только намного толще. Совокрыл тут же остановился и замер в немом изумлении. -Л-Лягухолап? — заикаясь, выдавил из себя он. Перед ним и правда стоял его, как он раньше считал, покойный сын. Сейчас его шерсть лоснилась здоровым блеском, глаза блестели, а бока явно увеличились в размерах. Лягухолап хотел было броситься наутек, — а странная «лапа» оказалась бесполезной палкой, только и помогающей что удерживать равновесие — но на секунду задержался, узнав своих, и все же бросился. Не быстро, но как-то побежал. Этого хватало, чтобы Щуколапка буквально пролетела по снегу и пригвоздила его к земле. -Говори быстро, как ты выжил, что это у тебя вместо лапы и почему тебя так долго не было?! — начала допрос она, не отпуская сопротивляющегося Лягухолапа. — Хэй, а ты стал слабее. И даже не из-за лапы. -Сначала отпусти меня, мне нечем дышать, потом скажу, — проворчал бурый котик и сестра наконец отпустила беднягу. -Так, а теперь рассказывай. — выдохнул Совокрыл, сев к сыну и начав проверять его на наличие серьезных изменений. Однако он был здоров, как барсук, только пара шрамов. -Ну… Двуногие отнесли меня в Гнездо, где какой-то Двуногий больно уколол меня и я заснул. Проснулся я с этой штуковиной, ничего не болело. Люди — так их называют некоторые коты — приютили меня и заботились обо мне, кормили чем-то похожим на кроличий помет, только вкусное. Еще кусочками мяса и «сливками». На улицу меня выпустили неделю назад, когда я привык к этой штуке и смог ходить. Ну, почти. Другие домашние коты объяснили, что такая штука называется «протез» и даже сравнили меня с каким-то «пиратом». Они помогли мне привыкнуть к жизни домашнего… -Но почему ты сразу не вернулся к нам при первой возможности? — прервал его Совокрыл. Его так поразила эта история, что он едва держался на лапах. -Я хотел, но подумал… мои хозяева очень хорошо со мной обращаются, кормят хорошо, а их котята часто играют со мной. Я полюбил их. И решил остаться там. Вся радость и весь адреналин мгновенно покинули тело Совокрыла, лапы задрожали и он осел на камень. Щуколапка где-то сзади от неожиданности плюхнулась в снег с громким «О-о-ой!». -Ты… решил стать домашней киской? — переспросил Совокрыл. -Да. Пап, там хорошо. Там безопасно и весело, не нужно бесконечно тренироваться, рисковать жизнью ради других, мерзнуть и голодать. Пойми мой выбор. Настала гробовая тишина. Через несколько секунд, которые показались долгими лунами, Совокрыл слабо кивнул. -Хорошо. -И не рассказывайте остальным. Особенно маме. Пусть забудет меня. Пауза. -Ладно. — опять кивнул Совокрыл. -Это и тебя касается, Щуколапка. Пообещай. -Обещаю, — пискнула она. -А навещать тебя можно будет? Скажи только как к тебе попасть. — спросил Совокрыл. -Можно. Я живу прямо вон в том доме, — он взглянул на Гнездо, стоявшее ближе всех и выделявшееся ярко-зеленой крышей. — Залезайте на забор, и я вас увижу. -Хорошо. Ну пока, Лягухолап. — как-то грустно ответила Щуколапка. -И… называйте меня Джеймс. Теперь меня зовут Джеймс. -Ладно… Джеймс. — лесные коты повернулись спинами и побрели в направление леса. Джеймс заковылял к дому. В голове Совокрыла сейчас мешалось столько эмоций, что она гудела как пчелиный улей. Злость, обида, чувство оскорбленности и предательства, радость, облегчение, страх… все это слиплось в один большой камень, придавивший Совокрыла. Кажется, у Щуколапки чувства схожие. Сервый воин чувствовал биение ее сердца, пока нес дочь по сугробам. До самого вечера они провозились на охоте, но все же смогли поймать трех тощих рыбок, мышь и двух снегирей. Вернувшись в лагерь, оба проглотили по рыбке и сразу легли спать, а остальным оставалось только догадываться, что случилось на этой охоте.