***
В отсутствие ученика Джирайя не стесняясь продолжал пользоваться Кушиной, играть с ней в разные похабные игры, воспитывать поркой, а то и потчевать большим членом на завтрак, обед и ужин, пока хоть чуток не присмиреет. Привыкшая к регулярному изнасилованию Хабанеро, хоть по привычке и возмущалась, но уже охотно подмахивала в процессе. Это был добрый знак. В один прекрасный день у них наметился явный положительный сдвиг. Джирайя с утра был в превосходном настроении и устроил ей «лучшие в мире» ласки. Попутно он развлекал ее восточной поэзией и сравнивал ее кожу с нежнейшим шелком, сосцы с лепестками роз, половые губки с половинками персика, а клитор с гранатовым зернышком. И все прочее в том же духе. Кушине даже понравилось. Джирайя покрывал ее тело поцелуями, ласкал губами и языком «лепестки роз», «половинки персика» и «гранатовое зернышко», срывая с ее уст сладкие вздохи. Он забавно надул щеки и выдул воздух ей прямо в «персик», с фырчащим звуком вибрируя там губами так, как обычно взрослый развлекает младенца, щекоча пузико. Кушина засмеялась, ей стало щекотно и «охотно», она тут же увлажнилась, желая продолжения. На этот раз она не стала кочевряжиться, а просто позволила доставить себе кайф. Джирайя тут же воспользовался случаем и попробовал еще кое-какие приемы из тех, что та раньше не давала ему с ней испробовать: он прикусывал губки и оттягивал их в разные стороны, ставил засосы на клиторе, ублажал пальцами, растягивая дырку так и эдак, а под конец, когда сам уже был не в силах терпеть, дернул ее на себя, резко насадив на свой большущий член и энергично отодрал в свое удовольствие, мотая во всех направлениях под аккомпанемент ее восторженных визгов. Кушина, не смотря на известную вспыльчивость и склонность к необдуманным импульсивным поступкам, была вовсе не глупа, а чаще просто неразумно самонадеянна. Позволяя себя объезжать этому старому развратнику, она шла на компромисс, во время которого не только начала разрешать себе получать удовольствие от классного секса, но и повнимательнее ко всему присмотреться и кое-что получше обдумать. Ей с самого начала не стоило пытаться сбежать отсюда столь спонтанно, не разобравшись толком что к чему. — А ты здесь большая шишка? — хитро поинтересовалась Кушина, поглаживая после секса разомлевшего Джирайю. — Смотрю, ты здесь заместо главного. — Да, я первый помощник директора, — довольно промурлыкал тот. — Вот как… — хищно прищурилась Хабанеро. — А скажи, — начала она осторожно, продолжая поглаживать полностью расслабленное тело мужчины, — если бы я была твоей любовницей, ты бы мог сделать так, чтобы меня выпустили? — едва просив, она коварно ухватила зубами кончик его волосатого соска и оттянула, как он любил. (Еще этому извращенцу нравилось, когда партнерша делала ему засосы на мошонке, но уж этого она делать не собиралась.) Кушина уже кое в чем разобралась и давно сообразила, что ее спасение находится исключительно в ее руках. Раз уж все равно ее будут иметь без спроса и согласия, то будет неплохо, если это будет кто-то ей полезный. — Да, конечно, — пробормотал Джирайя, — будь ты моей любовницей, тебя бы уже выпустили. — Вот и отлично, — она продолжила ласкать его с удвоенным энтузиазмом. — Я согласна, — шепнула она ему на ухо как можно сексуальнее. — Ты просто прелесть! — улыбнулся Джи, повернулся на бок и крепко ее обнял. — Но есть одно маленькое «но», — он ласково и как-то извиняющееся на нее посмотрел. — Видишь ли, официально ты уже любовница младшего помощника Намикадзе Минато, а он делает то, что прикажет директор. А у того на вас обоих некоторые планы. — Ах, так! Я еще должна проблемы этого мальчишки расхлебывать! — моментально вскипела Кушина и подскочила на кровати, наступив Джирайе ногой на грудь. — Ты все не так поняла… — начал он, беря ее ножку своими широкими ручищами. — А вот и правильно! — не унималась Хабанеро и в бешенстве его топтала, затем спрыгнула с постели, схватила халат и понеслась. — Хотя… Не так уж и неправильно… — вздохнул Жаб, потирая оттоптанную грудь. — Ну куда же ты, Помидорка? — К своему официальному любовнику! — гордо ответила та издалека, но развернулась и, просунув голову обратно в дверь, добавила, сверкая безумным взглядом жаждущего крови серийного убийцы: — И не смей называть меня Помидоркой! — Горячая штучка! — в энный раз повторил Джирайя, глядя, как захлопнувшаяся за ней дверь едва не слетает с петель.***
Намикадзе был в полном ауте: все эти экзамены и любовные разборки окончательно его доконали. Еще все окружающие от мала до велика считали своим долгом прокапать ему мозги. И Кушина сегодня не являлась исключением. Она налетела на него, подобно урагану, и выложила на одном дыхании, что он не мужик, а тряпка, что он не может свою любовницу защитить, что жить она теперь будет в его комнате, которая получше ее убогой каморки, но что при этом он интима ни фига не увидит, пока не пойдет к начальству и не добьется ее освобождения. И пусть тирада была местами непоследовательной и нелогичной, Узумаки была совершенно права и все тут. Хабанеро умчалась, напоследок хлестнув парня по лицу каскадом своих огненно-красных волос, а он лишь тоскливо посмотрел ей вслед. Через пару минут Намикадзе в полностью расстроенных чувствах наткнулся на Джирайю. — А она хотела стать моей любовницей, — сказал тот вместо приветствия. — Можешь даже на ней жениться и завести детей, — удрученно пошутил парень. — Быстро же ты сдаешься, — иронично хмыкнул наставник. — Будь она моей женщиной, я бы такого не допустил. — Отлично, иди, поговори с моим опекуном, уж тебя-то он послушает. — А самому слабо? — подначивал Жаб. Но Минато был решительно не в духе и послал его куда подальше, даже не выслушав «кое-что интересное», что тот жаждал ему сообщить. Последнее заключалось в том, что Кушина, согласно условиям контракта, может быть освобождена от выполнения рабочих обязанностей в случае, если ее заработок превысит обозначенную ниже сумму. С начинающими проститутками такого не случалось, напротив, они чаще оказывались еще должны заведению, но Хабанеро с эротическими номерами, придуманными Жабом, удалось всех переплюнуть. Так что она уже даже переработала положенное и могла быть свободна. Хотя кого это волнует?***
Последующие дни Хабанеро негодовала. Она так достала всех окружающих, что Хирузен приказал ее снова запереть. Джирайя благоразумно не влезал под раздачу, так что Кушина по полной программе принялась отрываться на Минато. Нервы у того сдали, и он со злости сделал такое, чего потом долго стыдился: оттащил девицу и бросил к первым попавшимся клиентам, заявив, что те могут делать с ней, что захотят причем бесплатно. А если та станет ломаться, то он лично выпорет ее. Узумаки сперва даже притихла: таким она его еще никогда не видела. От клиентов Кушине удалось сбежать. Заявив, что бесплатно не работает, она вооружилась стулом и пригрозила их всех избить. Два тихих, щуплых мужичка, пришедшие в бордель мирно отдохнуть от надоевших жен, не стали ее останавливать. Минато, пытаясь исправить ситуацию, долго гонялся за ней по коридорам. Когда ему удалось, наконец, ее схватить, завязалась драка. В процессе он не придумал ничего лучше, как толкнуть ее в подсобку, где хранился инвентарь для уборки. Там он заломил ей руки и тщетно пытался утихомирить. От такой тесной борьбы и адреналина неожиданно возбудился. Остальное Намикадзе помнил смутно. Он задрал ей подол, сорвал одной рукой белье и совершил первое в своей жизни полноценное изнасилование. Делать это было нелегко: она сопротивлялась, брыкалась, пыталась его укусить, а он, овладев ею грубо и неумело, яростно и самозабвенно драл ее в подсобке. Кушину переполняли ярость, гнев, желание его убить и мучительно-сладкие волны похоти от грубого животного секса. В предоргазменных судорогах он впился в ее белую шею, подобно жеребцу, покрывающему кобылу. Кушина кричала, издавая звуки, больше похожие на рык раненого зверя. Минато протяжно стонал, изливая в нее семя. Молодые выпустили пар. Если бы Узумаки в этот момент представила бы их совместное счастливое будущее в качестве семейной пары... Будь у них общий ребенок, что бы она могла ему сказать? «Я начала уважать твоего отца после того, как он меня изнасиловал». Этот наглый мальчишка взял Кушину Узумаки, Кровавую Хабанеро, Великую и Ужасную, врасплох. Что же касается Минато, то он сам от себя такого не ожидал. После они едва добрались до его комнаты и рухнули в кровать без сил. Минато вцепился в нее, как клещ, и бормотал что-то бессвязное насчет того, что никому не отдаст. Он завтра же поговорит с Хирузеном.***
На завтра разговор не удался: директор отбыл по важным делам. Предположительно, его не будет несколько дней ни дома, ни в заведении. Джирайя и Кушина эти дни словно сговорились, продолжая глумиться над Минато и провоцируя его что-то кому-то доказывать. Хабанеро, памятуя изнасилование в подсобке, явно мстила ему, поминутно заставляя ревновать или пытаясь возбудить парня, чтобы потом непременно обломать. Тому было теперь так стыдно за содеянное, что он о применении силы уже не помышлял. Кушина, прекрасно это видя, буквально издевалась над ним то открыто развратничая с Джирайей, то обслуживая клиентов у него на виду. Решив, что терять ей все равно нечего, предприимчивая и резвая Хабанеро теперь охотно брала у Джи уроки любовного искусства, желая использовать подобные навыки для манипуляции наглыми и самодовольными мужчинами, которых уже давно и откровенно ненавидела как класс. Большой Жаб учил ее с превеликим энтузиазмом, получая от этого сплошное удовольствие. — Хватит мучить парня, — сказал ей Джи. — Помиритесь уже. — Еще чего, — фыркнула она презрительно. — Ну ладно тебе, — он взял ее пальцами за подбородок, провел большим по щеке. — Он же тебе нравится. — Сама не пойму, — вдруг призналась Кушина, — со всеми мужиками просто секс. С некоторыми даже оргазм получаешь, — она покосилась на Джирайю, вызвав у него весьма самодовольную улыбку. — А вот с ним все по-другому. — Детка, — Джирайя наклонился к ее уху и буквально пропел в него, — это любовь! — Да иди ты… не смешно. — А я серьезно. Хабанеро не ответила, она только вздохнула и насупилась. «Придется мне разрядить обстановку, — решил Джирайя. — Побуду снова посредником».***
— Ну что, разобрался в чувствах? — лукаво поинтересовался Жаб у ученика. Минато лишь убито глянул в ответ. — Ясно. Что ж, в таком случае у меня есть для тебя интересное предложение, — он обхватил парня за плечи и направил в свои новые апартаменты. Тот даже не успел спросить, что за предложение, как перед ним растворилась дверь, а взору предстала шикарнейшая широченная кровать, застеленная элитным красным постельным бельем, на которой в весьма развратной позе возлежала Кушина. Та с явным удовольствием наблюдала произведенный на него эффект. Последний усилился сто крат, стоило Джи заявить: — Попрактикуем любовь втроем. В принципе, Минато подобное уже и не должно было бы удивить, но он недоуменно таращился, переводя взгляд между ними. — Чего же ты ждешь? — спросила Хабанеро и соблазнительно выгнулась по-кошачьи, призывно виляя попкой. У Намикадзе ум за разум зашел. Пока он пытался собраться с мыслями, Джи уже помогал ему и себе избавиться от одежды. — Иди к папочке, — сказал Джирайя, оглаживая ладную фигурку парня, прижал к себе и стал ласкать его нежно и заботливо. Кушину это развеселило и начало заводить одновременно. Опомнившись, Намикадзе попытался вырваться из цепких лап учителя, но тот шепнул ему: — Расслабься, видишь, как девчонке нравятся наши шалости? — Черт, Джи, если бы это был не ты, а какой другой мужик, я бы ему врезал, — процедил тот сквозь зубы. — Я сделаю тебе приятное прямо у нее на глазах, перед таким ни одна не устоит! — Коварный тип… Минато подобного еще не испытывал: он получал удовольствие от ласк учителя и возбуждался все сильнее оттого, что любимая на него сейчас смотрит. Жаб же без малейших зазрений совести гладил тело юноши, словно секс с мужчинами был для него чем-то привычным. Он покрывал его шею и плечи поцелуями, массировал в самых чувствительных местах своими ручищами, а под конец раздвинул ему ноги и принялся за возбужденный член так, чтобы их зрительнице хорошо все было видно. Хоть это и было маленькое представление для нее, парню совершенно не верилось в то, что он испытывает оргазм в объятиях другого мужчины, пусть им был его учитель и друг по совместительству. Кушина в это время наслаждалась зрелищем и мастурбировала, издавая похотливые стоны. Под конец Джирайя так обнаглел, что поцеловал взасос только что кончившего Минато. Кушина аж стала пунцовая. Пока Минато приходил в себя, Большой Жаб занялся ею. Оба были уже здорово возбуждены, так что Узумаки быстро оседлала большой и сочный стояк Джирайи и начала резво двигаться, крича от восторга. Тут очнулся Минато и, собравшись с силами, изволил присоединиться. Джи нагнул ее поудобнее и тому досталась задняя дырка. Все равно с его габаритами Жабу не светило ее опробовать, по крайне мере, Кушина не рискнула бы позволить ему такое. Любовник с большим достоинством спереди и любимый парень сзади наполнили ее до отказа, заставляя содрогаться в сладких и мучительных судорогах, превращая весь акт соития практически в сплошной оргазм. Кровавая Хабанеро отдавалась с такой страстью, что даже у бывалого Джирайи дух захватывало. Кушина кричала, как безумная, извиваясь между жарких и потных мужских тел, принимая их страсть и ласки до полного изнеможения. Они заполняли ее с двух сторон горячим семенем, а она металась, развевая красными, как огонь, волосами и яростно пыталась докричаться до самых небес. Она больше не отрицала того, что это ей безумно нравится.