Шёпот Уайтчепела

Невообразимая вонь, исходящая из здешних трущоб и подворотен, крики изуродованных жизнью проституток, отдавшихся в руки первому встречному чернорабочему и витающие в воздухе болезни наряду с удушливым черным дымом, напрочь убивали нюх и сбивали с ног простых бедняков, по четырнадцать часов в день трудящихся на местных заводах, на месте которых раньше стояли их дома. Неуютные, неудобные и грязные, но родные. Те, в которых они растили своих детей, бегающих на рассвете босыми не по утренней росе — нет — по холодным лужам, оставшимся после регулярных осадков. Детей, которых те, после долгого и истощающего рабочего дня, встречали на пороге, с головы до пят в болоте, замотанных в порванные лохмотья, которые некогда выбросили в сточную яму почтенные леди из Стрэнда и Сити. Этот район Лондона будто с самого начала был обречен стать забытым Богом, местом скопления самых страшных болезней, самых жестоких преступлений и самой непростимой антисанитарии. Позади столько намотанных кругов, встреченных по пути крыс и неодобрительных взглядов, что чужеземке казалось, она начинает привыкать к здешним условиям, или может уже смирилась, что сходит с ума. Белые ботинки, еще при первых шагах по мокрой почве, превратились в болотно-черные, тяжелая меховая куртка, стала еще тяжелее, приняв на себя удар нескольких осадков, пробежавшихся по городу парочку раз за эти две бессонные ночи и такие же два, проведенных на ногах, дня, а здравое мышление сдалось одновременно с нервной системой, еще тогда, когда девушка очнулась в луже, от удара одной из здешних «ночных бабочек-заводил». Ее звали Сара, и она была самой старшей из проституток местного борделя, женщина приняла незнакомку за леди из богатого района, а таких здесь не любят, особенно, лежащих у порога их собственного дома. И все же, когда девчонка очнулась, «бабочку» как ветром унесло. Она исчезла, оставив чужестранку, глаза которой всего пару секунд назад распахнулись, утопать в собственном страхе, съедающем ее изнутри, и непонимании происходящего. Вообще, страх, очень интересная вещь. Мы испытываем его когда что-то трудно понять, или пред чем-либо конкретным? Страх действительно порождается перед чем-то неизведанным и недоступным понятию и общепринятым нормам восприятия мира. Будь то беспричинное падение стакана в соседней комнате или полуночные глухие шаги в пустом доме, наш мозг всегда инстинктивно найдет этому оправдание, это один из способов его самозащиты и сохранения собственной целостности. Так и побледневшая от второго дня безумия, голодовки и холода незнакомка, нашла себе оправдание в виде обыкновенного сумасшествия, которое вдруг беспричинно ее настигло. Звучало это так же нелепо, как она выглядела в глазах местных прохожих. Каждый, без исключения, не обделил девушку цепким враждебным взглядом: видимо мягкая парка, похожая на спальный мешок и серые стрейчевые джинсы не приходились им по вкусу. Или же дело было в довольно коротких волосах, едва достигавших грудной клетки. Но разглядеть их, как и лицо девицы было сложно, из-за огромного капюшона, который та натянула как можно сильнее, дабы поплотнее закрыться от внешнего мира, или, как она считала — собственного воображения. Болезненные ощущения в животе кричали о голоде, а жуткая пульсация в голове о сильно ускоренном сердцебиении, оно же и усиливало дрожь во всем ее теле. Метания сердца внутри грудной клетки не стихали ни на миг, и чужеземке казалось, что это все становится опасным для ее жизни. Она уже забыла где находится, да и понять это было сложно. Единственной зацепкой был английский, звучавший из уст местных. Этот язык девица любила и усердно изучала в школе, наверное он был одним из немногих терпимых для нее предметов. Какая страна, какой город, который час — общаться с здешними той было не в удовольствие, все идентично друг-другу оборачивались от незнакомки спиной и что-то бормоча себе под нос, быстро испарялись из-виду. Все бесполезно, нужно было присесть и отдышаться. Деревянная лестница ведущая на заброшенный склад, послужила отличным сиденьем. Напротив виднелся полуразваленный покосившийся паб, а рядом, вовсю кипела жизнь: носились люди, бродили брошенные собаки, а по разбитому тротуару медленно передвигались кареты и повозки, покачиваясь в разные стороны. Чахлые деревца снова заколыхались, взвился ветер, в любой момент должен был хлынуть дождь, здание напротив казалось идеальным вариантом для отдыха. Но какой с этого прок, когда за душой ни копейки. Настенное панно с небрежно наклеенной картой Лондона и чужими, зачеркнутыми красным маркером, фотографиями, внезапно колыхнулось от сильного порыва ветра, со стороны приоткрытого окна. Иви ловко поймала несколько оторвавшихся фрагментов и вернув их на место, заметила, что с шатающегося стола соскользнула ее с Джейкобом детская фотография. На рамке появилась трещина, создавшая небольшой промежуток между ею и ее младшим братом. Стряхнув пыль с важной вещи и не особо переживая за стекло и обрамление, та положила фото на место и на миг застыла, направив взгляд в сторону разбросанных на полу бумаг, на одной из которых лицезрела знакомый чертеж. — Джейкоб? — с ноткой разочарования позвала она, и потянулась за листом бумаги. — Ты же обещал, что закончишь эти поиски. Старрика больше нет, реликвия исчезла — город в безопасности. На пожелтевшей бумаге виднелся рисунок некогда используемой Кроуфордом Старриком реликвии — Плащаницы Эдема. После событий в подземелье, она исчезла, оставив за собой лишь кучку тлеющего огнем угля. Когда все закончилось, Джейкобу не оставалось чем заняться, кроме как начать поиски пропавшего источника неумолимой мощи. Младший Фрай всегда жаждал, чтобы его подвиги запечатлели в истории легендарных ассасинов и когда город был освобожден, мужчину охватила мысль о спасении мира. Иви никогда не воспринимала это всерьез. Постоянные рвения брата было легко контролировать и направлять в правильное русло, как и избыточную импульсивность и многословность. Но эта затея, все же стала опасной. Оказалось пропавшую плащаницу ищут все оставшиеся в тени бандиты Лондона и это дарило Джейкобу еще больший азарт, ведь он понимал, что если не он найдет ее, то кто-то другой, и этот другой точно будет плохим, а этого нельзя допустить. На слова сестры Джейкоб отреагировал равнодушно и в попытке уклониться от нравоучений, вспомнил о грядущем посещении паба. — Мы уже подъезжаем к Уайтчепелу, давай обсудим все там, — увернулся Фрай и удалился из комнаты отдыха. Иви сообразила, что где, а в пабе у сестры с братом разговор точно не сложится, и разочарованно поджав губу, та выдвинула ящик из-под письменного стола, и набросала себе оттуда несколько метательных ножей и прихватив упаковку патронов, тем самым восполнив боеприпасы. — Это же как нужно любить алкоголь, чтобы пересекать весь Лондон ради уайтчепельского паба, — недоуменно заговорил явившийся в комнате Грин. Сразу же заметив, что Иви не в духе, мужчина убрал с лица улыбку и подошел к девушке ближе. — Что-то не так? — в пол тона спросил Генри. Фрай, все еще погруженная в раздумья, приподняла голову, в то время, как ее взгляд все еще был устремлен куда-то в стену. — Все в порядке, — неубедительно произнесла Иви и сдвинулась с места, направляясь в личную комнату брата. Было глупо надеяться, что сегодня небо пощадит бедных и обездоленных, но дождь будто сам рвался умыть их, смыть грязь и рутину с ног и рук женщин, стариков и детей, которые как и любой человек здесь, были обречены всю жизнь работать за мизерное жалование. Сквозь ткань, сквозь искусственный мех, стала пробираться холодная влага, столь толстыми были капли дождя, и столь непрерывно он скатывался с почти черных, укрывших ясное небо облаков. Судя по холоду и почти голым деревьям, зима уже стояла на пороге. От всего этого шума, от обжигающего кожу мороза и стоявшего в воздухе запаха человеческого тела и отходов, было невозможно спрятаться. Когда сердце чуть успокоилось, срываться начало терпение. Девушке уже хотелось кричать: почему это с ней происходит, почему ее все игнорируют и как выбраться из этого мира. Сорвавшись с места, спрятав страхи внутри себя как можно глубже и вовсю вдохнув свежего воздуха, чужестранка набралась смелости и решила пойти дальше, вдоль еще более темных переулков и обителей еще более мрачных и опасных людей, пройти мимо борделей, не привлекая внимания, пересечь опасно грязные сточные канавы и наконец найти того, кому не все равно на девушку, которую на этих улицах уже знает каждый, а некоторые уже приписывают недавнее пребывание в Бедламе. Сначала, предстояло выйти на центральную дорогу, она начиналась, как раз старым подкошенным пабом, выходить в люди было невыносимо страшно, настолько, что мозг девушки отказывался принимать все настолько реалистичное за воображение и сумасшествие. Перейдя улицу, сделав первые шаги, девчонка облегченно выдохнула, заметив, что в нее никто не стал тыкать пальцами, смеяться, и вообще никому, как оказалось, не было до нее дела. Все бы и оставалось так хорошо, если бы не огромный мужчина вылетевший из входной двери здания. Он чуть не сбил девушку с ног, сестра державшая его сзади за воротник, вовремя его притормозила. Странно, он ведь не казался пьяным, но когда из паба вышвырнули еще несколько таких как он, только намного травмированных, все разъяснилось, руки того были разбиты в кровь, но было видно, что его это не очень волновало. Испугавшись незнакомца, девушка едва ли победившая свой страх, тут же решила вернуться и вновь скрыться в уайтчепельских трущобах. — Леди? — виновато заговорил мужчина в цилиндре, вырвавшись из-под хватки сестры. Незнакомка поняла, что обращаются к ней и остановившись, повернулась к источнику звука. — О, я не леди, — стала отнекиваться она, поправляя насквозь промокший капюшон. — Извините за этот инцидент, я чуть не снес вас с ног, обычно я не веду себя так рядом с такими девушками, — пролепетал мужчина, хватая собеседницу за руку и зарываясь в плотную ткань перчаток с целью поцеловать чужую ладонь. Совсем рядом, после слов брата, женщина, с необычно красиво заплетенными волосами, закатила глаза и набросив белый, как и ее одеяние капюшон, уперлась о фонарный столб чего-то ожидая. — Простите меня за фамильярность, — продолжал тот, — но, можно узнать ваше имя, мисс? Мужчина задорно улыбнулся и темные как тайга глаза засветились интересом. — Э… — девушка запнулась, будто придумывая себе имя. — Ну? — настоял тот. — Ро… Роберта. Роберта Хейз. Черт, надеюсь это звучало убедительно, — промелькнуло у девушки в голове. — Мисс Хейз, у вас очень красивое имя, — заулыбался британец. Жаль, что не настоящее. — Ну, а ваше? — промямлила Хейз. — Джейкоб Фрай, для вас просто Джейк. А эта злая дама сбоку, это моя сестра Иви. Может вы слышали о нас, — начал Фрай. Джейкоб Фрай? Нет, это уже не смешно. Кажется пора сматываться, все происходящее уже начинает напоминать фрагменты из последней части «Кредо». А вдруг моя подруга права, и я правда переиграла, помешалась на этой игре, переписала фанфиков о попаданках? Роберта заволновалась. Недавно успокоившееся сердце, снова затрепетало, отбиваясь от грудной клетки. Ее глаза забегали в разные стороны. Этот шрам на брови, знакомый наруч на левой руке, знакомые лица, узнаваемый капюшон, узнаваемая харизма. Все вдруг снова стало капать на нервы — безумие только начинается. — Мисс? С вами все хорошо? — заметив, что девушка бледнеет, к ней подбежала Иви. — Джейкоб, она похожа на ту девушку о которой рассказывал Абберлайн, — вдруг добавила ассасин. — На ту, о которой уже второй день здесь шепчутся? Но она не похожа на сумасшедшую, — отрицал Джейкоб. — Все равно, мы должны отвести ее в участок, — продолжала спор Иви. — В участке ей светит лишь визит в психиатрическую больницу, а она возможно просто потеряла память. Заберем ее в штаб, там оживим и поговорим без присутствия полиции. — Ты прав, она еле держится на ногах. Весь разговор Фраев Роберта стояла рядом, боясь сдвинуться с места, и улавливала каждое сказанное ими слово. Кем бы они ни были, настоящими ассасинами или однофамильцами персонажей из ее любимой игры — им не все равно, и это, в тот момент, казалось ей важнее всего прочего.