Королева Наемников

Все тайное рано или поздно становится явью. На первый взгляд, это же такая простая истина, но как же сильно она усложняет жизнь людям. Самое плохое то, что от неё не скрыться, и даже если пройдет много времени, то она раскроется и наложит страшный отпечаток на лжеца. К такому человеку больше не будут относиться как к кому-то равному, всегда в ближних будут таиться сомнения насчет веры к вруну. Это может дойти вплоть до того, что даже те, кто когда-то были самыми родными, начнут сомневаться в решении солгавшего. Это сильно ставит под удар все то, чего так яро он добивался в течение большого промежутка времени. Но, это касается тех, кто мог скрыть свою правду на целые годы, а что же с теми, кто всего на несколько дней смог утаить свою маленькую тайну? В принципе, то же самое. Лишь, наверное, груз на душе таких людей спадает быстрее. Но, в остальном, им тоже доверия нет. Как быстро можно разрушить это хрупкое чувство веры близкому, так же сложно и долго восстанавливать себя в глазах других. Чувство лжи – оно само по себе не выносимо. Оно грызет на протяжении всей скрытности, а когда лож все же узнается, то начинает душить свою жертву ещё больше и больше, не давая покоя. Ко всему этому прибавляются ещё укоры с стороны того, кому вы солгали. Начинает грызть совесть. Именно это сейчас твориться с Кейт. Девушка стояла напротив стола, за которым находился отец, и смотрела в его голубые глаза, которые так неодобрительно таранили её душу. В руке Флойда так и оставался блестеть в неживых белых лучах ламп пистолет, ехидно и самолюбиво напоминая о своем существовании, и, видимо, о трагичной участи Кейт. У молодой особы болело все тело после драки, но, в данную секунду, она, кажется совершенно забыла о всех этих синяках. Её волновало только одно. Что же скажет отец? В этой мучительной тишине нельзя было предугадать совершенно ничего. А Лоутон все продолжал смотреть на дочь, не отводя глаз, будто стараясь выбить из непослушной девчонки признание. И в эти страшные моменты, никому из новых жителей квартиры не был интересен этот красивый интерьер кухни. Словно, кухни и нет. Вместо всего этого помещения, они находятся где-то в камере допроса, или даже в камере пыток. Не казались такими уж приятными фисташковые стены данной комнаты, которые с некоторыми специальными проборами краски, становились шершавыми. Но, эта неаккуратность нисколько не портила вид, скорее наоборот, придавала стенам какой-то новизны, не типичности. Серый гарнитур, который состоял из холодильника, плиты, вытяжки, микроволновки, моечной машины и раковины довольно хорошо подходил к этому нежно зеленому цвету. Однако шкафы этого гарнитура были чуть светлее серого, скорее они были бело-голубого, дымчатого колорита. Мебель чередовалась со всей этой кухонной такой нужной техникой, что создавало некий чуть заметный контраст, даже никому не нужный в данном месте. Белый, с серыми вкраплениями столик в этом гарнитуре был ещё пустым и одиноким, ведь обычно так непривычно видеть пустым кухонное рабочее место. Но, не только данный стол был пуст, в шкафах, предназначенных для всякой столовой утвари, ещё особо ничего не было. Лишь где-то лежали сковородки и кастрюли. На противоположной стороне от гарнитура, находился стол, немного прижатый к стене. По своей форме он был квадратный, стоял на четырех серебряных ножках, да и сам весь его цветовой контраст ограничивался серостью. Единственным его неестественным признаком для обеденных столов было, наверное, стекло, которое как некое покрытие лежало на поверхности. Это предавало ему некой чистоты, так как оно блестело на свету. Но, кроме обеденного стола, на кухне был ещё один маленький круглый зеленый столик. Он стоял около большого окна, которое находилось напротив распашных дверей из кухни. И так же, как и рабочий стол гарнитура, оба других стола тоже стояли и пустовали. Интерьер, кроме как всеми столь нужными на кухне вещами, не заканчивался. Там, так же, на стене, около которой стоял обеденный стол, были три красивые картины с чашками зеленого чая, которые в своих белых рамках красиво гармонировали с фисташковыми обоями. Высоко над дверьми висели часы, которые, в отличие от прошлых, отсчитывали ход минут совершенно бесшумно. Вот такой была новая кухня Лоутонов. И, поверить невозможно, что сейчас всем, и дочери и отцу было все равно на эту безмятежную спокойную красоту. Кейт так и продолжала стоять, до того момента, пока один из вздохов не стал для девочки болезненным. Набрав в грудь воздуха, в боку снова сильно закололо, а ребра справа словно начали ломаться. Дочь немного вздрогнула. - Сядь. – строго скомандовал Флойд, наконец, отведя свой взгляд от глаз девушки, и немного наклонив голову, посмотрев на серый стул. Юная особа незамедлительно села. Молчание продолжалось, и, кажется, оно могло тянуться целую вечность. Его совершенно ничего не нарушало. Не было больше ни часов, которые так шумно отсчитывали минуты в тиши, не было того ужасного дождя, который барабанил по окнам, ничего не было. Слышно было лишь свое собственное дыхание. Много кислорода шумно вбиралось в легкие, секундная тишина, и так же громко углекислый газ вырывался наружу. Мужчина молчал и, исподлобья смотрел на дочь, словно выжидал, когда та сдастся. Но, девушка сидела, и ничего не говорила. Тоже испытывала отца. Флойд не выдержал первым: - Я думаю, что нет смысла спрашивать о том, куда ты уходила. Кейт вздрогнула снова, но, на этот раз не сильная боль была тому причиной. Она не предвидела того, что придется рассказывать родителю о ночных похождениях и о новом знакомом. Теперь это стало ещё более проблематично, ведь Флойд сейчас как бомба замедленного действия, и один неверный шаг может привести к страшным последствиям. Девушка было открыла рот, и издала звук: - Я… - Не слова. – прервал её резко мужчина, повернув голову вправо, только бы не смотреть на лгунью: - Тебе было запрещено продолжать тренировки. Ты это прекрасно знала. – не сбавляя всей строгости, продолжал отец: - И я кажется, не отменял ещё этот запрет. – голова его опять резко повернулась к дочери, и взгляд, словно налился кровью. Нет, настолько жестоким и злобным Флойд ещё никогда не был с Кейт. Та оробела и опустила голову, не издавая больше не звука. Бедная девчонка сгорбилась. Она не смела более совершать никаких движений. Всю тяжесть разговору, который был и без того не очень то приятным, придавали паузы, совершаемые то и дело мужчиной. Его взгляд, то смотрел в сторону, то пристально, как коршун над добычей, нависал над ребенком. Строгое лицо отца было каменным, на нем не шевелилась ни одна мышца. Флойд сидел ровно, выпрямившись, чтобы, видимо, придать своему существу ещё большую серьезность. - Кейт… Когда то, ты обещала не врать мне… И совершенно ничего от меня не скрывать. Так? – словно нарочно спросил мужчина. Девушка лишь подняла взгляд, который, то ли одобрительно, то ли неблагодарно уставился на родителя. Из уст же не выронила ни одного слова. Флойд не смел замешкаться. Он решил, что стоит поскорее перейти к самой главной части этого разговора. Мужчина подвинул на середину стола пистолет, который до этого момента лежал под его рукой, и не смел тревожить отца, лишь вызывал панику у Кейт. Раздался ужасный скрип. По рукам родителя пробежались мурашки от неприятного звука, но он не смел вздрогнуть, лишь Кейт немного встрепенулась и поморщилась от неприятного звучания по стеклу железным предметом. -И вот ещё… Чей пистолет ты прихватила? – они оба знали, чей он, но, Флойд все же задал этот вопрос. Зачем? Ради интереса. Ему было любопытно, что будет делать дочь. Отпираться, врать или скажет правду? Юная особа потуплено посмотрела на блестевшее серебряное оружие. Она ждала этого вопроса, и в голове никак не могла придумать оправдание. Что угодно. Любую малозаметную ложь. Ничего. Её глаза горели паникой, вся её мимика застыла в растерянности. Вдруг, дернулся правый уголок пухлых губ, и она приоткрыла рот, но потом, так же резко, опять закрыла створки губ. - Зачем ты меня мучаешь? – внезапно спросила Кейт. Отец немного не ожидал такого ответа. Он вдруг резко поднял пистолет на миллиметр над столом, и ударил этим железом по стеклу. - На что ты намекаешь? – холодно ответил вопросом на вопрос отец. Никто из этих двоих не хотел говорить сейчас правду и оба они ждали, когда кто-то один сдастся. Самое интересное то, что это игра, в которую ни отец, ни дочь играть не хотят. - Ты же знаешь, ты все прекрасно знаешь! – повысила тон девушка, злобно рассматривая пистолет. - Да. – последовал короткий ответ Флойда. Кейт без удивления, без малейшего чувства в лице, посмотрела на него. - Да, я знаю, я все прекрасно знаю. – раздался второй стук пистолета о стол, но более тихий: - Я знаю о том, что это пистолет Опустошителя. Я знаю, кто такой Опустошитель, кем является, кого из себя представляет, но самое главное… - Можешь не продолжать! – резко встала из-за стола дочь. Её ладони твердо уперлись в стол. Стекло на поверхности запотело. Отец, все так же спокойно смотрит на это. - Сядь… - грозно скомандовал тот. - Зачем? - Затем, что я хочу ещё раз напомнить тебе о одной простой истине, которую ты вечно забываешь, выходя на крышу. Кейт молчала, не садилась, но при этом и двигаться куда-либо не могла, ей было страшно. - Он ничем не отличается от своего предка, а его предок… - Флойд сжал пистолет, но, все же сдержался от того, чтобы разбить стекло. Отец встал и вынул из кармана монокль Леди Дэдшот. - Я не знаю, куда ты ходила сегодня ночью, и… Если честно, мне уже все равно. У меня остался лишь один к тебе вопрос. И тут, сердце девушки замерло. Она, кажется, уже понимала, о чем идет речь. - Где Глок 36? И он стал роковым. Отец знает, он точно знает, что пистолета с Леди Дэдшот нет. Кейт держалась. Она не плакала, она хотела показаться мужественной: - Его нет… - вырвалось из уст юной особы. В эти секунды, дочь отчетливо слышала, как участилось дыхание отца. Гробовая тишина во всей квартире, прерываемая лишь одним… Дыханием Флойда. Мужчина поднял горделиво голову и строго сказал: - Кейт Лоутон, ты потеряла свое оружие, зарекомендовав как некомпетентный киллер! Отныне, я запрещаю тебе быть Леди Дэдшот. Эти слова прозвучали для девушки, как смертный приговор. Она отпрянула от стола, и было возразила: - Но как?! – этот ответ прозвучал сдавленно, писклявым детским голосочком. Отец поднял руку с моноклем высоко над столом. Секунда, и он отпустил в свободный, но быстрый полет, красный глаз на веревочке. Тот, моментально упал на стеклянный стол, и красное стекло рассыпалось по кристально чистому невредимому столику. Его стеклу как ничего не бывало. Лишь, на этом прозрачном покрытии теперь в разнобой валялись маленькие осколки монокля. - Я не потерплю больше никаких возражений и лишних слов. – все так же неприязненно продолжал давить на девушку родитель. Бедная девчонка не выдержала. Она долго держалась, и не смела проронить ни одной слезинки, но, после столь жесткого вердикта, она не могла больше терпеть. Дрожащим голоском, она все же не побоялась ответить: - Никаких лишних слов, да? А как насчет таких… Ненавижу тебя! – она расплакалась, но отец не увидел этих слез. Девушка развернулась, убежала в свою комнату, оставив на душу Лоутона неизлечимую рану. Мужчина ожидал всего, но даже в таком случае, было очень обидно, что его заботу, хоть и такую строгую, так не ценят. В это время, Таскмастер бороздил просторы крыш. Его путешествию не было никаких причин, он просто ходил по тихим уголкам Готема и смотрел на то, как засыпает город. Где-то там, в центре, ещё бушевал контраст огней, а тут, на самом конце города было спокойно, как на кладбище. Даже фонари, которые обычно зажигались на улицах ночью, здесь не горели. Либо кто-то выбил, либо выкрутил лампочки. Кое-где мерцают искры – провода перерезаны. Свет в окнах тоже с каждым разом начинал угасать. Время позднее, все готовятся ко сну. Иногда проезжает в самом низу, по какому-нибудь закоулку, машина, вечно петляя в этих лабиринтах из домов, и все разыскивая себе место для парковки. Вот, её шум пропал так же резко, как и появился, и снова тишина. Здесь, кажется, даже животные не ходят. Ибо, коты не шумят на заборах, псы не завывают свою унылую песнь у дверей хозяйских домов, мыши не копошатся, и не сносят мусорные баки в темных щелях между домами. Лишь ветер, единственный друг наемника, который всю дорогу сопровождает того куда-то, непонятно, в каком направлении, и зачем. Ботинки Надсмотрщика не шумели. Плащ слегка шелестел за спиной. И кажется, от такого молчания всей улицы можно сойти с ума. Но, нет же! Мужчина невозмутимо перемещается с одной крыши на другую. Он, то цепляется за самый конец железного свода, то карабкается по ржавым лестницам, то прыгает с одного дома на другой, и все так же, бесшумно. Лишь желтые зрачки глас прослеживаются во тьме. Их Таскмастер не в силах скрыть. Он думает, вспоминает, и от этих воспоминаний ему тепло. Но нет, его голову вскружила отнюдь не Кейт, но Красная Звезда, так на неё похожая. Мужчина остановился на одной из крыш. Не в состоянии больше бежать, тот просто присел как йог. Его учащенное дыхание снова встречает препятствие в виде маски, и шумно врезается в неё. Слышно, с какой силой кровь в сонной артерии бьется, устремляясь вверх, слышно, как сильно стучит сердце. За спиной громче забился о бетонный пол плащ. Но этого всего мало, чтобы заглушить воспоминания. В экипировке тепло, и Тони совершенно не чувствует холода, которым отдает пол, и льда которым обволакивает мужчину ветер. Его не волнует, что кто-то может увидеть. Надсмотрщик закрыл глаза и перед ним опять та девушка, которую он обучал когда-то бою рукопашному, на мечах, на ножах… Он явно понимает, что дочь Красной Звезды запрограммирована Железной Леди убить мать… Это произошло давно. Лет тринадцать-четырнадцать назад. Тогда, Тони Мастерс был больше известен, как великий учитель, а не киллер Таскмастер. Известен он был лишь в своих очень узких кругах, и знать о нем могли лишь крупные корпорации, которым он доверял. Обычно, люди из этих самых корпораций и присылали великому учителю своих людей, чтобы обучить тех технике убийства. И результат был на лицо. После того, как мужчины выходили из ворот крепости Надсмотрщика, они становились совершенно другими, они были целиком и полностью запрограммированы убивать. Причем, убивать любым способом, даже, на первый взгляд, самым безобидным. Такие убийцы могли использовать против противника даже обычную скрепку или пушинку, и с помощью этих безобидных вещей обеспечить противнику мучительные страдания на несколько дней или даже больше. Школа Таскмастера была востребована во всем мире, и что самое прекрасное для Тони – её было нельзя уничтожить. Просто по одной причине, это никому не нужно и не выгодно. Были, конечно, похожие школы – дубликаты, которые именно и учили вроде бы тому же самому, но убийцы, которые выходили с конвейера тех школ были не такими. Например, такая школа, хотя это и не очень верное слово для таких заведений, была в Германии, под боком у известной террористической организации – Гидра. Этой школой руководил, то есть, был «великим учителем» Кроссбоунс, хотя, для данной личности больше подойдет слово – мучитель. Кстати говоря, Железная Леди тоже основывала свой синдикат русских убийц, но, думаю вы уже поняли, что эта затея была не самой её лучшей. Что касается школы Надсмотрщика, то её местонахождением был Ирак, Треугольник смерти. Площадь данного треугольника никогда никем не измерялась, именно поэтому понять, на какое расстояние он распластался нельзя. Да и, можно ли его измерить? Все условно на данной территории до такой степени, что в этих нюансах можно запутаться. Внутри же треугольника смерти все и правда, как будто вымерло. Лишь несколько поселений виднеется где-то вдали, а вокруг… Песок или пыль, не разобраться. Вся земная гладь покрыта то ли белым, то ли серым, то ли каким-то желтоватым покрывалом песка, который постоянно находится в каком-то странном, завораживающем движении. Медленно тянуться то на запад, то на восток маленькие ряби пыли, словно неподвижная вода, в которую вдруг бросили камешек. Дороги, которые сами на себя не похожи, тянутся куда-то за горизонт или обрываются на половине. Вполне возможно, что там дальше и есть её продолжение, просто этот участок задуло, но это всего лишь предположение. Они похожи на какие-то странные глыбы грязи или глины, которая давно затвердела под ногами, но не как на асфальтированные тропы. Везде дороги были разбиты вдребезги до того, что целые куски просто проваливались, крошились в пыль. На их месте незамедлительно образовывались огромные дыры, которые легче было объехать, чем переехать. На глиняных дорожках было много трещин, ждущих, когда в их поры прольется живительная влага, но видимо, тщетно. Все дороги пустовали… Было очень тихо. Нигде не слышно каких-либо звуков автомобилей: ни шума двигателя, ни визга колес, ничего. По пути в один из малочисленных городов, может быть попадется одна машина – это будет огромное счастье. Удивительно, но даже в такой засухе могут жить некоторые растения. По обочинам дорог, вдали, можно заметить какие-нибудь высохшие деревца. И хотя, растут они и не в большом количестве, но создают впечатление хоть какой-то фауны. Чаще, около дороги произрастает нечто, немного напоминающее траву и кустарник. Оно выцвело уже давно, ему не хватает воды для фотосинтеза, эти растения явно висят на волоске от гибели, но растут. Ветки качает ветер, не приносящий никакой прохлады. Что касается местного климата, так он понятен только местным жителям, ибо нельзя назвать его жарким, но он точно не холодный и определиться трудно. Скуден, и при этом необычен данный пейзаж. А внутри одного из малочисленных городков Ирака, куда ведет разбитая вдребезги дорожка, бродит знакомая нам ранее девушка. Молодая особа все время держит в руках потрепанный старый листок бумаги, который, в силу своего возраста, стал карим и весь вытерся от множества рук, которые держали его. Сложена данная бумажонка в несколько частей так, что при любом резком неудачном движении места сгиба можно было бы порвать. Еле-еле на обрывочках, на нескольких волокнах держался главный поперечный сгиб листочка, который на самом деле был не таким уж маленьким, как могло бы показаться на первый взгляд. Было бы непонятно, что изображено на старой бумажке, если бы ни несколько географических подписанных названий на арабском и, в скобочках, на английском языках, в самом уголке. Кстати, английские буквы были нацарапаны явно умышленно черными чернилами и не являлись “родными”. Так же на листке проглядывались некоторые условные обозначения, что явно говорило о том, что это карта. Наверное, та самая карта Треугольника Смерти. Не поверите, на сколько невозможно это звучит, ибо такой карты существовать не может. У треугольника с разными сторонами нет четких границ, а третий угол никакой картограф не решается описать. И их страх вполне объясним, ведь часто в данной местности ведутся военные действия, да и разбойники внезапно появляются весьма опасные. Как бы то ни было странным, но этот кусок бумаги имеет большее значение, чем какой-то сомнительный путеводитель, не смотря даже на свое столь плачевное состояние. Благодаря этой карте можно найти лагерь убийц – ту самую школу Надсмотрщика, а для многих корпораций такая информация на вес золота. Конечно, ведь такие карты не продаются в магазине. Потрепанный кусок бумаги надо ещё заслужить какой-нибудь террористической организации. Тони Мастерс это прекрасно понимает. Карта всего лишь одна и ведет к очень древнему зданию, получить её можно лишь за услугу Таскмастеру или же за большие деньги. Вместе с картой, соответственно, Надсмотрщик получает и нового ученика. Нельзя чтобы кусок этого древнего папируса попал не в те руки… А тогда держала его в своих белых, тонких и когтистых пальчиках уж очень молодая дама. Для местного очень малочисленного населения незваная гостья была более чем странной, а значит, вызывала ненависть к себе и недовольство. Девушка выделялась из толпы. Хоть она и была одета в длинное платье из черной ткани, и на её голове все время присутствовал такой же плотный черный платок, дама все же не подходила под каноны наряда, которого придерживались местные женщины. Её платье задевало тропинки, которые были почти целиком покрыты песочной пеленой либо же маленькими камнями бетона, иссохшей травой, которая склонилась над засушливой землей. При этом ни на миллиметр не обнажалось даже пальца на ноге девушки. Все её существо полностью закрывала, словно ночная тень, непроглядная и такая черная ткань, что в ней кажется можно утонуть. Этот черный материал легонько обтягивал талию и грудь молодой особы, и лишь некоторые складки под грудью немного портили вид восточного наряда. Уже к бедрам одежда начала становиться свободнее. Руки девушки были закрыты плотно обтягивающими рукавами, но, ещё и более просторная, ситцевая ткань, как крылья у вороны, развивалась на ветру, или же в случае, когда дама распластает руки, что делала та редко. Через правое плечо была перекинута кожаная сумка, которая сливалась в общей черноте наряда. Туда молодая особа и сунула карту, чтобы никто не смел задать лишних вопросов или узнать чего ненужного. Поразительно, что в такую, вроде бы, жаркую погоду, девушка оделась в такую плотную ткань. Но, так нужно, было бы недопустимо, чтобы хоть где-то проглядывала мельчайшая деталь её тела. На хрупких женских плечах лежала накидка, которая делала их чуть массивнее. Впереди болеро прикрывало руки до локтей и грудь особы, а сзади ткань уходила до поясницы. И все равно, все эти наряды были лишь жалким подобием паранджи. Тем более, что лицо дамы не было прикрыто. И хоть, черный платок и старался окутать всю головку молодой путницы, лицо и локоны, выбившихся из платка карих волос, сильно выдавали непрошеную туристку, что и сопутствовало всеобщей неприязни. Городок видимо, очень религиозный, и к тому же не очень любит гостей, что уже было немного странно. Но, на лице девушки не было ни капли испуга или хотя бы какого-то волнения по поводу такой реакции местных обитателей. Не особо сильно верилось, что они настоящие жители. Скорее всего, прикрытие или шпионские подразделения, которые обосновались в этой точке давно, и уже закоренело в этом городе, вросло в него. Как никак население данной страны все же дружелюбно к приезжим и не устраивает такого сильного фетиша на паранджу для туристок. Опасливость же этих людей выдает в них ту самую не принадлежность к этому месту, они незаметно для себя начали выделяться из такой мудрой, умной и терпимой нации. Девушку волновало совершенно не это. Она явно что-то искала в разбитом поселении. Разбитом, кстати, в прямом смысле слова. Здания данного городишки были все через чур сильно искалечены. Окажись здесь обычный турист, который бы просто заблудился в пустынях страны, он бы скорее счел это место за какие-нибудь древние руины или открытый исторический музей, нежели за город, в котором живут, хоть и сомнительные, но жители. Бетонные, двух или, реже, трех этажные домишки очень маленькой площади были разрушены, в лучшем случае наполовину. Словно, кусочки каких- то башенок в песочнице, от которых просто напросто отрезали половинку. Где-то снесен один из верхних этажей, где-то часть нижнего дома, где-то пострадала только одна стена, а где-то, чаще на южной стороне, на самых крайних улицах, дома были и вовсе снесены. Когда-то, наверное, этот город был намного больше, чем есть сейчас, ибо, даже после, по предположениям, последних улиц, были видны торчащие каменные постройки, либо занесенные песком, либо уже достаточно глубоко впившееся в землю. Удручающий вид. Там, где следы когда-то существовавших улиц были ещё отчетливо видны, торчали арматуры, скрепляющие стены домов, и множество бетонных грязных плит то вдоль, то поперек сухих песчаных глиняных дорог. Внутри не до конца убитых зданий можно разглядеть сквозь выбитые окна коврики ручной работы, разбитую посуду и некоторые бытовые вещи. И чем больше уходишь от не разрушенного центра, тем больше и больше начинает редеть этот пейзаж хаоса. И все это на фоне чистого, голубого неба. Ни одного белого облачка нет на голубизне, лишь солнце. Оно здесь кажется особенным, не таким, как в северных, холодных странах. Солнце здесь, как один большой властелин всех песков, которые только могут трогать своей пеленой иссохшую землю. Дневное светило, кажется больше и ближе в странах Востока. Оно взирает своим единственным золотым оком на людей, землю и его взгляд согревает и раскаляет, светит миру. Лучи солнца выжигают все, что только можно, не желая, чтобы какой-нибудь кустик или деревце оставляли свою тень. А время все утекает, как песок сквозь пальцы. Девушка быстро шагала по песочным тропинкам между разрушенными домами, петляя этими незамысловатыми, но довольно большими лабиринтами улочек, все ближе приближаясь к концу города. Иногда из-за занавесок, в маленьких окошках, пробитых или вырезанных в бетоне, на даму смотрели любопытные детские глаза. Но, подозрительная туристка, холоднокровно не замечала детей, не обращая на их милоту ни капли внимания. Лицо её было по хитрому серьезным, трудно было понять, что у неё на уме. Черная длинная юбка то и дело развевалась под ногами, как некая черная пыль, которая густой пеленой покрывает землю. В обувь, кажется, забился песок. Это ужасное чувство, так как будто тысячи мелких остриев впиваются в ступни, режущие крошечные осколки, от которых трудно избавиться. Песчинки были очень грубыми, наверное, это остатки щебени, глины и бетона, расколовшегося… Но, в результате чего? Бомбежки? Иногда на узких дорожках, между домами, девушке встречались прохожие, которые долго и пристально рассматривали незнакомку. Скорее всего, для них, людей, которые знают здесь друг друга на протяжении многих лет, немного ново видеть в своих скромных рядах новые лица. Особа натыкалась на магазинчики, которые, правда, таковыми назвать трудно, ведь это были всего на всего столики, сколоченные из нескольких дощечек, а над ними что-то напоминающее крышу в виде двух вялых деревянных брусьев поперек, на которые был накинут старый ковер. Что там продавалось, девушке было совершенно неинтересно, и она нисколько не обращала на это внимание. Попадались на пути так же тележки, лопатки, различная земледельческая утварь, которая в этом городе использовалась вряд ли по назначению. Данные вещи просто без присмотра могли стоять у стены или вообще валяться на дороге. Все время даму интересовала лишь одна вещь – карта, по которой она держала путь, не смея свернуть даже на пол метра. Вдруг, тупик. Семеня ногами, все чаще погружаясь в песок, девушка выбилась из сил. Нижние конечности ныли от боли и изнеможения. Перед её грозным взглядом зеленых больших глаз стояли два дома, а между ними проход, такой же узкий, как и все остальные, был завален тем, что находилось когда-то на третьих этажах и называлось стенами. Обходить, к счастью, было совершенно не далеко, но, стоит все же свериться с картой. Держа в руках этот старый кусок папируса, дрожа от жары и усталости, дама впилась взглядом в старинные обозначения. Быстро окинув весь маршрут, туристка поняла, что почти достигла своей цели. Ещё часа два, три, если медленным шагом, и она будет там, где должна быть. Пухлые губы, которые в жарком климате потрескались, чуть приоткрылись. Легким не хватало воздуха. Выносливости этой особе не занимать. Торчавшие недавно во все стороны локоны, теперь плотно прилегали к скулам и были мокрыми от пота. Несмотря на весь дискомфорт, она выглядела очень стойкой. Девушка пошатнулась. На мгновение, в глазах помутнело, но… Это пустяки, как решила она. Туристка вышла из данного закоулка, и обратила внимание на солнце. Клонившийся к закату золотой круг, предательски, словно насмехался над незванкой. Ещё не вечерело, нет, но солнце уже давало знать о том, что лучше всему народу поторопиться, заканчивать свои дела. А ей ещё столько идти. В отличие от жаркого дня, ночь здесь бывает весьма даже холодной. Тогда все, что нагрело за день солнце, начинает остывать и под конец, кульминация, даже коченеть. Именно по этой причине, до места назначения нужно добраться до того, как будет виден взору прекрасный закат. Это было очень трудно. Жара, песок, сухой воздух и ничего вокруг. Первый час добираться было очень трудно, ибо впереди совершенно ничего не было, никакой надежды на правоту карты. Конечно, географическая бумага ошибаться не может, а вот человек, держащий её в руках, вполне. Но, затем, ближе к концу второго часа вдали появилась надежда, в виде черной точки. Да, немного странная вера в чудо, но сейчас, даже малейшая деталь на горизонте могла вызвать бурю радости у страдающего от усталости и жажды путника. А тень, все больше и больше удалялась, словно, стараясь сбежать, от своей хозяйки. Солнце, как предательски оно с каждой минутой уходило все ближе и ближе к западу, к той самой пелене маленького бархана, который, видимо, служит золотому оку одеялом. Спустя ещё почти целый час, девушка наконец-то почти достигла стен данного замка. Да, да, именно замка, хотя с виду эта постройка больше напоминала тюрьму строжайшего режима. Это здание занимало огромную площадь, и было весьма высоким. Стены этой тюрьмы были без каких либо окон – голые, песчаного, почти белого, но грязного цвета. Из чего они сделаны, нельзя сказать точно, песчаники ли это, особый ли бетон, который мы встречали в том обездоленном городе, непонятно. Одно лишь видно, они огромны, на верхушках данных стен торчат заостренные железные и уже явно поржавевшие, черные пики. Около этого здания находилось огромное множество камней из бетона, как и на конце того города. Он большими плитами или же отдельными каменьями валялся у самого фундамента или поодаль, но его было много, можно было сказать, что это некие клумбы у особняка, если бы такое странное место не являлось тюрьмой. По середине главной лицевой стены были ворота. Странные, страшные, почерневшие от времени, за ними хозяин этого места явно чувствовал себя в безопасности, так как выглядели они больше, чем не преступно. Состоящие из металлических пластин, которые как лоскутья покрывала, были большими квадратами пришиты друг к другу, они не составляли исторической части тюрьмы. Они не могли распахнуться полностью. Было одно маленькое углубление, что-то типа входной двери, которая могла открываться и закрываться. В таком большом проеме, железная дверь справа, вшитая в ворота, выглядела даже немного смешно. А солнечный круг все продолжал медленно, но верно покидать пустынные просторы. На боковой стене, касаясь ещё и лицевой, будто цепляясь за неё, играли лучи, и делали это здание особо неприятным на вид, красным, багровым, словно кровью окропились эти песочные желтоватые контрасты, а с востока на другую сторону тюрьмы нападала темень. При всем этом, и без того устрашающий замок, стал ещё более жутким. Уже еле перебирая ногами, но чувствуя дуновение прохладного ветерка, девушка подошла поближе и увидела двух людей, явно стражников, стоящих на посту, около громадной железной двери. В штанах и в майках, которые когда-то были белыми, а сейчас прибывали в пыли и поту, в больших черных ботинках, эти два часовых не внушали хрупкой даме никакого доверия. Странно было уже то, что они совершенно безоружны. Как можно так охранять свой пост? Их же убьют первыми, и предупредить не успеют! Один из мужчин подошел к незнакомке, как только та осмелилась ступить ещё шажочек. Незаметно быстро предстал он перед туристкой, и вопросительно взглянул на неё. Бородатый часовой небрежно спросил что-то на арабском, но, к сожалению, молодая особа совершенно ничего не поняла из его речи. Обессилено, она лишь додумалась протянуть ему старую карту, которая когда-то попала в её руки. Не успела девушка разжать пальцы, как мужчина выхватил кусок папируса из её белой ручки, на мгновение отвернулся, что-то крикнул своему товарищу, на таком же непонятном языке, и тот подошел. Часовой, которому дама протянула карту, ушел, и она осталась наедине с более молодым и не таким суровым мужчиной. Язык за целых три часа ходьбы, совершенно отсох, жажда мучила, не переставая. Ноги резко отнялись, и туристка упала на колени перед молчаливым часовым. Тот, словно не обращал на это ни капли внимания. Прошло не много, не мало, пол часа. Девушка все терпеливо ждала ответа. Воздух заметно посвежел, и стало холоднее, чем было каких-то двадцать минут назад. Все вокруг погрузилось в ночь. Наконец, послышался скрежет железной дверцы, которая служила входом и выходом из этого замка, и взору девушки привстал все тот же бородатый, грубый часовой, но теперь ещё с двумя похожими на него. Мужчины было хотели поднять уставшую даму с песка по своему, грубо, но та не далась. Девушка сама быстро вскочила, как только их огромные руки потянулись к её хрупкому телу. Тусклый взгляд, уставший от этого изнурительного путешествия, строго смотрел на этих людей. Волком смотрели как часовые на незнакомку, так и незнакомка на часовых. Однако, сопровождаемая этими двумя грубиянами, девушка все же прошла внутрь. За огромными, длинными стенами находилась обширная площадка под открытым небом, которая просто поражала своими размерами. Да, конечно было и снаружи видно, что данное место довольно огромно, но все же всю серьезность этих размеров можно было понять только внутри. От огромного, загороженного железом входа, вела широкая тропа в какое-то непонятное двухэтажное, будто сплюснутое здание, которое отличалось от всех остальных своим богатством. Именно, на фоне других домиков, которые находились по правую сторону от двери, это здание было с окнами, в которых даже были занавеси и стекла. У этого дома из песчаных камней была двухстворчатая дверь явно из какого-то темного дерева, которая в этот момент была открыта на одну левую створку. Сам по себе, снаружи дом выглядел чисто и ухоженно, очень цивилизованно, хотя и минималистично. Другие постройки, были словно прикреплены к большим песчаным воротам, которые я раньше называла стенами. В отличие от двухэтажного дома, эти маленькие домики обладали лишь одним выходом, который был занавешен старыми простынями, испачканными в крови и грязи. Маленькие бетонные кубики, с очень скудной площадью, без окон. Больше, ничем данное место не было примечательно. По левую сторону от двери находился какой-то странный стадион, огороженный кольями в длину меньше метра, ещё какие-то похожие на поединочные ринги вытоптанные площадки и все. Остальную архитектуру этой тюрьмы загораживал большой дом, куда видимо и вели девушку. Хромая, по более менее чистой глиняной дороге, шагала незнакомка. Она то и дело рассматривала местность и тех, кто в ней обитал. Было довольно сложно разглядеть этих людей, так как давно уже царила ночь, а луны на небе видно, к сожалению не было. Темнота, даже звезды сейчас были редкостью. Около девушки собирался народ. Она это чувствовала по их запаху. Ужасно противно пахло потом. Не обращать на это внимания становилось все труднее. Идти до главного дома было на удивление долго, как бы близко он не казался на первый взгляд. Но, достигнув двухэтажки, девушке не пришлось входить внутрь. Оттуда изволил выйти сам главарь. Перед обессиленной, сгорбленной туристкой возник хозяин, или, правильнее сказать, учитель всего того сброда, который быстро окружил новую ученицу, двух ведущих её мужчин и своего преподавателя. Это был Таскмастер. Молодой, энергичный этот мужчина очень почитаем здесь, среди своих учеников, которые хотели стать таким же искусным воином, как он. Взгляд юной особы был опущен и постепенно теперь поднимался на уровень лица мастера. На ногах его были белые сапоги, которые охватывали меньшую половину сильных, накаченных икр, и немного загибались у концов. Благодаря этому, можно было увидеть, что с внутренней стороны сапоги состоят из тонкой, такой же белоснежной кожи. Получается, что это обувь нисколько не отяжеляет ногу при ходьбе, и даже в них можно было чувствовать стопой землю и все, что на ней находится, до мельчайшего камня. Единственное, что примечательно, сапоги бесшумны, но ходить в них это не такое уж и большое удовольствие. Дальше, от икр до бедер мужчина был одет в светло синюю ткань, чем-то напоминающую латекс, нити были такими же блестящими. Материал плотно сидел на теле, а именно на сильных, рельефных ногах, так что была видна каждая мышца, словно обернутая в ткань. Затем, до пояса, тело учителя покрывала плотная, похожая на ту, что была на сапогах кожу, белая ткань, ничем не примечательная. Два контрастных цвета отделял серебряной полосой ремень, на котором висел клинок. Красивый и блестящий, всем своим видом он говорил о дороговизне металла. Пряжка на ремне была круглой, с золотым отливом. И далее, поднимаясь взглядом все выше, дама видела грудь мужчины. Без каких-либо лишних вещей, по всему торсу мастера растянулась синяя ткань, такая же, которую девушка наблюдала на мускулистых ногах. Эта ткань продолжала обтягивать грудь учителя, такую крепкую и широкую. От кубиков на животе до двух грудных мышц, все было идеально. Видно, что тренировки это страсть этого человека. По бокам от ребер были маленькие выступы, бугорки и углубления, которые при каждом вздохе мужчины, словно готовы порвать собой эту ткань. Чуть выше правой мышцы груди находилась ещё одна деталь из серебра. Она закрепляла большой, плотный и жемчужно белоснежный плащ на костюме учителя. Вот этот белый цвет точно отличался от того, который был на сапогах. Этот был чище и белее. Плащ гордо обвивал предплечья и плечи мужчины, скрывая бицепсы рук. Лишь менее белые кожаные перчатки были видны сквозь всю эту кутерьму. Не было ветрено на улице и плащ покорно, почти не колышась, висел позади хозяина, словно некий фон. Ближе к шее, он становился капюшоном, из под которого на путницу смотрел все тот же, не изменившийся за долгое время череп с желтыми глазами. Тот же жестокий оскал, те же скулы, те же темные дырки для ноздрей, лишь не было на кости многочисленных сколов и трещин. Не потрепала его ещё жизнь. Да, это был он, тот, кого так яро искала девушка. Её взгляд был спокоен, когда голова приподнялась, и взор зеленых глаз устремился на лицо Таскмастера. Лицо смотрели даже с некой издевкой на него, словно ехидничая: «А ты думал, я не дойду?». И не ясно, чей взгляд был тяжелее, её изумрудных глаз или его желтых, янтарных. Учитель долго так взирал на девушку, скрестив руки на груди. Его мощные бицепсы оголил балахон плаща, и синяя ткань сверкнула при огнях факелов. - Ты выдержала долгий путь сюда, странница. – мерно, не громко, даже торжественно, начал говорить учитель своим бархатным мужским голосом на английском языке, который завораживал и будто гипнотизировал. Все, кто окружил учителя и ученицу, слушали. Во время пауз Надсмотрщика воцарялась полная тишина, и никто из мужиков не смел нарушить её. - Но, твои испытания только начинаются. – продолжил мастер и снова, молчание. Смотреть в глаза мужчине наскучило даме, ровно так же, как и эта тишина, и та просто отвернулась, рассматривая толпу зомбированных учеников. К слову, это было верхом неприличия, вот так отворачиваться от главаря, девушка знала это и намеренно продолжала вести себя так прескверно. Что заметила путница, окинув взглядом толпу, так это то, что среди них не было женщин. Все мужчины были разных возрастов, рас, телосложения. Совершенно непохожие друг на друга. Лишь одно в них было неизменно благоговение в лице при виде хозяина. Их серьезные гримасы освещал красный свет огня, который трепетал в факелах из серы и травы. - Честно сказать, женщины у нас бывают не часто. Они не выносливы. Они погибают. К тебе будут относиться на равных со всеми. У меня нет различия по полу. Помни мои слова, ведь я великий Таскмастер, человек хамелеон! – развел руками, как некий наместник, мужчина. Остальные заликовали, но стоило ему опять заговорить, как все снова стихли: - А как твое имя? Все это время издевательский взгляд с ухмылкой на губах не спадал с лица дамы. Она встрепенулась и обернулась к Надсмотрщику. Платок упал с её головы, и копна карих волос вырвалась на свободу. Девушка выпрямилась, хотя и с большим трудом. Ответила: - Зови меня Красная Звезда. Для всех было удивительно такое непочтение учителя с её стороны. Лишь одного Таскмастера и русскую это нисколько не смущало. Наоборот, для мастера это был вызов. Он кивнул головой, указав правой своей рукой на мужчину в толпе, и распорядился: - Сразись с моим лучшим учеником, Звезда. Если ты не умрешь через пять минут, то считай, что достойна прибывать здесь. Но, ещё не учиться. – в его словах чувствовался какой-то сильный подвох, и девушка знала это. Несколько минут она поколебалась. Горделиво подняла голову вверх. Локоны её лоснящейся гривы упали на плечи. В глазах мелькнуло недоверие. Красная звезда уже было набралась сил, чтобы дать ответ. Её губки приоткрылись, как вдруг из толпы вышел один из мужчин, именно тот, кого имел ввиду главарь. Человек китайской национальности. Глаза его были сужены. Скулы приподняты, а нос наоборот, немного приспущен. Тонкие губы не выражали совершенно ничего, ни грусти, ни радости. На голове покорно лежали локоны черных волос, запущенная его прическа все равно продолжала быть к лицу молодому человеку. Само лицо миниатюрно и аккуратно дополняло его стан, который отличался от телосложения обычного азиата. Он не был коренаст. Рост этого ученика был высок. Он был узок в плечах, имея тонкие ноги и руки, словно палки, все его существо было очень маневренным. Тело азиата покрывала черная ткань, похожая на одеяние ниндзя. Таскмастер скомандовал: - Икари, начинай. Мужчина надел маску на лицо, и теперь были видны только его черные, как вся эта ночь, глаза. В них отражался лишь догоравший в факелах огонь. Красная Звезда насторожилась. Она встала в боевую позу, вспоминая все, чему её учили год назад в Германии. Девушка не собиралась нападать. Она ждала, что предпримет её противник. Воцарилась тишина, которая только раздражала обоих учеников. Минута прошла ровно для соперников. Ни один из них не сдвинулся с места, что было странно для русской. Гостья стояла, сжимая кулачки и выставив присогнутую правую ногу вперед. Она не спускала взгляда с Икари, но, он ничего не делал, просто стоял, без малейшего намека на какое-либо действие. Ученик смотрел на девушку, пристально, не моргая. Так прошла и вторая минута. Красная Звезда слышала, как кто-то в толпе считает по-английски. Её совершенно сбивало с толку бездействие Икари. Что должно произойти? Или уже произошло? Или сейчас происходит? Что она должна делать? Девушка недоумевающее хлопала глазами. Факела светили тусклее, на своих деревянных ножках они догорали последнее. А Икари до сих пор не атаковал. Прошло три минуты. Как только русская услышала, что кто-то в толпе сказал три – на её родном языке, дама невзначай повернулась, что было её ошибкой. Стоило ей развернуться обратно к ученику, как что-то очень резкое и сильное ударило в челюсть. Девушка не выдержала и свалилась с ног на спину, грудью коснувшись ужасно твердой и холодной глины. Икари незамедлительно наступил на позвоночник девушки, а именно на поясницу. Его нога показалась сейчас чрезвычайно тяжелой. Но, это ещё не все. Молодой человек схватил даму за глотку и начал наклонять к колену своей ноги, стоявшей на пояснице. Мгновенно, все тело звезды начало напоминать полумесяц. Непонятно, что хуже, то, что девушка задыхается от хватки Икари, то, что её позвонки, кажется, уже ломаются и смещаются или то, что он пережал сонную артерию своим средним пальцем. В голове моментально все потемнело, дыхание перекрыло. Красная Звезда схватилась за его руку и впилась в неё когтями, стараясь хоть что-то сделать. Воздух быстро заканчивался. Зрачки закатывались. Кости трещали. Второй рукой русская начала биться о песок. Минута – раздалось громко из толпы. Неужели, она выдержит минуту. Это невозможно. Красная звезда уже на грани. Кажется, она издает последние стоны и как рыба, старается заглотить хоть сколько то воздуха. Рука, которая держала хватку Икари начала ослабевать. Мгновение. Время идет на секунды, а она все старается выжить. Это удивило Таскмастера. Обычно, его лучшему ученику хватает и одной минуты, чтобы убить новичка. Хотя, это простая выносливость, ничего более. Она не показала никакой подготовки. Конечно, её же учили в Гидре. Данные факты сильно возвысили и так заоблачное самолюбие Надсмотрщика. Прошла последняя минута. Мастер скомандовал все на том же чистом английском: - Хватит, Икари. Молодой человек отпустил девушку. Та, упала на песок. Все было собрались уходить, почти сразу же. Две минуты – этого парню достаточно, чтобы убить целое полчище, а тут самонадеянная девчонка. Но, вдруг, Звезда встала. Выплевывая кровь, и жадно глотая воздух ртом, в котором можно было увидеть красные зубы и слюну, русская стояла перед Таскмастером. Признаться, он удивился такой стойкости так же, как и все остальные мужчины, которые имели честь наблюдать такой смертельный «мастер-класс». Простая вера и мечта вели эту незнакомку и держали её, даже когда та была на пол пути в ад. - Я держу свое слово. Пять минут ты продержалась, но это меня не сильно впечатляет, знай. – съязвил Надсмотрщик: - Икари, раз уж ты теперь знаком с нашей гостьей, то ты и покажешь ей новый дом. Пусть выспится. На рассвете её ждет обряд посвящения. Лучший ученик все время был молчалив, и совершенно ничего не могло его заставить выдать хоть одно словечко из своих уст. Он подошел к Красной звезде. Посмотрел в её зеленые, измученные глаза и снял черную маску с лица. Его мимика все так же не выражала ни одной эмоции, в отличие от девушки. Она была напугана смертью. Грубо выхватив у ближайшего ученика догорающий факел, Икари свернул с глиняной дороги куда-то вправо. Даме было трудно передвигаться. Все кости болели. Возникала жуткая косящая боль в спине при каждом шаге, но скрежетя зубами, Звезда шла за своим соперником победителем. Там находились домики учеников, в которых жили человек по шесть- восемь. Ужасное место. Эти общежития, в которых приходилось коротать время, выглядели как коробки, только из бетона. Кроме входа, занавешенного грязной простыней, там не было ничего, никаких окон. Вокруг воняло смрадом, коего Звезда никогда не чувствовала. Пот, экскременты, мертвечина, все это смешалось в нечто отвратительное. Если бы ей сейчас было хоть чуточку лучше, возможно, девушка обратила на это большее внимание. Но боль давала о себе знать все пуще, и было плевать, что происходит вокруг, хоть третья мировая. В глазах снова все меркло. Огонек, с которым шел Икари то угасал, то загорался. Звезда не понимала, это она моргает или факел и правда тух. Прошли они долго и вернулись почти к самому началу, откуда и пришла недавно русская, к железным воротам, только теперь в угол огромных песчаных ворот. Там одиноко стояла одна из бетонных коробок. Молодой человек указал на дверь, а точнее на некое её подобие, и Красная Звезда зашла. Что примечательно, Икари за ней не последовал. Да и вообще, в этом домике было пусто. Это хорошо, значит, все же здесь есть некие разграничения между полами. Девушка упала на колени. Было ужасно темно. В коробке не было даже свечи. Ей просто бросили туда догорающий факел. Дама пыталась осмотреться, но глядеть там особо было не на что. Четыре маленьких стены, на такую же маленькую площадь, два на два метра. Темно и холодно. Из вещей только свеча в углу, которую Звезда зажгла от уголька погасшего огня. Упав на бетонный пол, особа не помнила, как быстро уснула. Было до жути холодно и неуютно, на камне спать было невыносимо жестко, не сейчас все эти трудности совершенно ничего не значили для уставшей путницы. Подложив локоть под руку, на правом боку, прижавшись к стене, она спала. Ещё было темно, как её разбудил стук в каменные стены домика. Девушка проснулась. Вся эта сумасшедшая ночь все ещё кружила вокруг. Было почти темно внутри коробки. Красная звезда поняла, что она почти не выспалась за этот период. Даже непонятно, сколько часов вообще длился её сон, но было такое чувство, что всего лишь минуту. Приоткрыв глаза, девушка увидела в углу догорающую свечу. Воск серого цвета то и дело струился по маленькой ножке. Фитиль, однако, горел ярко, но как бы огонек не пытался, он не мог прорвать завесу темноты. Немного мерцая и шипя, то золотой, то красный лепесток пламени теплился в своей обители, нисколько не согревая путницу. Девушка встала, как только послышались ещё несколько грубых стуков. Тело не болело, но была все ещё та тяжесть, которая клонила вниз, это от неудобств, которые так сразу свалились на её хрупкие плечи. Спала дама в своих черных одеждах. Выйдя из бетонной коробочки, она увидела перед собой все того же Икари, который недавно чуть не лишил её жизни. Звезда не ошиблась, снаружи тоже было ещё темно, и нельзя было увидеть, прорезается ли на востоке хоть маленькая часть красной зари. Было очень тихо и безветренно, от того и жутко. Молодой человек, как и ранее, был молчалив. Больше, Красная Звезда и не собиралась у него что-либо спрашивать, хотя, ей и раньше этого не хотелось. Ученик развернулся, завидев девушку, и пошел обратно, к величественному дому мастера. Дама шла за ним, совершенно ничего не предпринимая. Лишь холодный песок хрустел под ногами. На этот раз у Икари не было факела. Шли в полной темноте. Повезло Звезде, что сейчас она видит очертания ученика, её глаза не тревожит мертвичная пелена. Однако зачем они идут к дому вождя? Там же никого нет. Совершенно пусто и одиноко. У Красной Звезды появились вопросы к парню, но задавать их было, скорее всего, бесполезно. Шли, как и тогда, долго, но когда они все же пришли к дому, девушка было хотела уже зайти в хоромы Таскмастера, но, Икари ей запретил. Парень яро посмотрел на неё и покачал отрицательно головой. Русская совершенно не понимала, что тогда от неё требуется. Молодой человек посмотрел на недоумевающую даму, и указал ей, обходить этот дом. - Сказать раньше нельзя было? – с сарказмом, буркнула себе под нос девушка и направилась за дом. Куда растворился во тьме парень, Звезда не узнала. За углом, обойдя дом с стороны, ученица заметила все те же знакомые лепестки пламени, недавно сопровождавшие её в мучительных болях. Шаг дамы ускорился, и быстро она вышла на задний двор усадьбы Надсмотрщика. То, что увидела девушка, очень сильно поразило сознание. В ровную прямоугольную шеренгу, как живые ворота, стояли мужчины, окружив весь участок своими телами. Многие из них были с факелами, которые в скором начали затухать. Над обителью мастера вставало солнце. Ночь начала отступать, и уже на востоке пробивалась синева неба. Лучи коснулись дальних ворот тюрьмы. С каждой минутой становилось светлее и светлее. Но, не это сейчас больше всего поражало девушку. Нечто другое будоражило её сознание. В семи метрах от неё стоял Таскмастер, все в том же одеянии, которое она наблюдала ночью на неравном поединке. Его хищный взгляд смотрел на девушку злобно и нахально, хотя и не выражало лицо этого человека эмоций, череп был неподвижен. По правую руку от мастера стоял знакомый девушке Икари, пронырливый, и такой же благоговейный, как и все здесь. Он с собачьей верностью смотрел на своего господина, не смея оторвать от того взгляд. Почти у ног Надсмотрщика распластался бассейн, который был в длину семь метров, в ширину пять, а сколько в глубину неизвестно. Этот ровный во всех отношениях ров, был выполнен из песчаного камня, с идеальными прямыми углами. От начала выходила лесенка вниз, по которой человек медленно опускается… в кровь! Именно в кровь, так как по другому никак нельзя объяснить, что это за красная жидкость в бассейне. Пахла она отвратительно, чем-то железным, человеческим, а если точнее – то смертью. Все пространство бассейна было наполнено этой жидкостью, что несомненно поражало. Где же взять столько человечины? Скорее всего, это кровь тех, кто не выдержало пяти минут, а не сворачивается кровь благодаря железистым добавкам, которыми пах этот бассейн. Кроме крови, там плавало ещё что-то, и если честно, выяснять это у Звезды не было желания. Вот уже красную гладь озарило солнце. Видимо, этого мастер и ждал. Раздался его величественный, на публику голос: - Красная Звезда, ты пришла сюда преодолев сотни испытаний. Ты выдержала бой с моим лучшим воином. Что же, ты уже стоишь на пороге величайшего своего решения, решения быть здесь, находиться здесь, дышать нашим воздухом и пить наше вино, но, главное, обучаться всему тонкому ремеслу убийцы. Осталось последнее твое испытание. Это ритуал крещения, мой ритуал. – вдруг, Надсмотрщик резко замолк, чтобы посмотреть на реакцию девушки. Та, конечно, была ошарашена, но держалась мужественно. Даже изволила подойти к бассейну. То, как усмехнулся при этом Таскмастер, услышал только Икари. - Тебе следует пройти через этот бассейн мучеников ко мне. Если ты справишься, то я с гордостью смогу называть тебя своей ученицей! Путница надменно посмотрела на мастера. Это было серьезное испытание, искупать себя в крови. Ещё непонятно, какая же глубина у этого бассейна. Неужели, придется плыть, это же не возможно. Собравшись с духом, Красная Звезда, забыв обо всем, было пошла в своем черном одеянии в кровяной бассейн, но, вдруг, Надсмотрщик её остановил: - Это ритуал очищения, Красная Звезда. Ты должна войти в кровь тех, кто не смог выжить. Ты должна коснуться их крови своим телом, узнать, какого это – быть слабее себя. Вся идея с бассейном русской все больше не нравилась, но другого выхода она не находила. Дама сделала шаг назад, от красной жидкости, ещё раз посмотрела на Таскмастера, который, как смотрел на неё с усмешкой, так продолжал относиться к девушке, как к людям робкого десятка. Это была его главная ошибка. Вся идея с бассейном русской все больше не нравилась, но другого выхода она не находила. Дама сделала шаг назад, от красной жидкости, ещё раз посмотрела на Таскмастера, который, как смотрел на неё с усмешкой, так продолжал относиться к девушке, как к людям робкого десятка. Это была его главная ошибка. Красная Звезда одним мановением руки скинула с себя черный платок, и вся её белоснежная, длинная шея окропилась лучами солнца. Сразу же почувствовали больше свободы длинные, карие волосы, переливающиеся на утреннем солнце. Почти так же моментально с девушки, под ноги упало черное болеро, согревавшее её тело сегодня ночью. Осталось только платье. То самое, черное, скрытное, которое носила дама на протяжении всего путешествия по этой завораживающей стране. Проведя несколько махинаций с молниями, которые находились на спине одежды, её плечи наконец-то оголились. Очень сильный контраст белой кожи и черной ткани мог даже ослеплять. Её прекрасные, четкие женские ключицы дополняли этот нежный образ. Придерживая одной рукой платье, чтобы то не соскользнуло дальше, девушка высвободила свои руки из заточения черных, больших рукавов. Какой же хрупкой казались её конечности мастеру. Тонкие, женские ручки, острые локотки, и лишь немного накаченные бицепсы, вот что скрывали черные ткани платья. Обнажив и вторую свою руку, поочередно придерживая ткань на груди, Звезда не сразу решилась на такой откровенный поступок, все время смотря в желтые глаза Надсмотрщику. Но, понимая, что так она просто оттягивает неизбежное, девушка все же оголила свою грудь. Её прекрасный ровный стан делал ещё величественнее её бюст, третьего размера. Она дышала свободно, две белые молочные железы прекрасно гармонировали со всем телом, на них выделялись два розовых соска. Далее, по всему телу с девушки аккуратно продолжала спадать черная ткань платья, оголив и худую, стройную фигуру дамы. Она была истощена, поэтому через кожу можно было наблюдать немного, но заметные ребра. Аккуратный, маленький пупок нарушал гармоничность живота и маленькой линией тянул тусклую, едва заметную тень. Юбка спала с ног Звезды резко, окончательно обнажив хозяйку. Её красивые, стройные и по женственному рельефные, хотя и немного полные в бедрах ножки, так и манили к себе. Для Красной звезды было все же неприлично находиться обнаженной перед целой толпой мужчин. Дама опустила голову. Надсмотрщик сразу заметил, что она покраснела. Под маской лицо мужчины расплылось в самодовольной улыбке. Красная звезда пошла в кровавый бассейн. Пальчики её ног коснулись этой мерзкой жидкости, и они сразу окрасились в красный цвет. Прикрыв глаза, девушка сделала ещё несколько шагов и уже по колено очутилась в бассейне. Все шаги были долгими, словно мучительными. Локоны волос упали на плечи, прикрыли немного грудь. Кровь была теплой. Либо её нагрело солнце, либо она просто ещё не остыла от тел своих владельцев. И вот, ещё три шага. По пупок звезда оказалась в этой жидкости. Она чувствовала, как рядом с ней что-то плавает, но что это, посмотреть девушка не решалась. Она продолжала идти. Её ноги все ещё чувствовали ступеньки. Дама по грудь погрузилась в кровь. Ещё шаг и красная жидкость уже ласкала её ключицы. Больше ступеней не было. Девушка вздохнула. Она начала привыкать к смраду, который царил в этом месте. Звезда открыла глаза и продолжила идти. Голова Таскмастера была опущена, и тот внимательно наблюдал за каждым действием и каждой мимикой на лице девушки. Под ногами она чувствовала то ли песок, то ли ещё что. Это было мягким, дно будто илистое, хотя вряд ли ил бы появился здесь. Вот, около неё опять что-то начало медленно и томно проплывать. Это что-то, в отличие от того, что проплывало перед дамой раньше, стучало. Красная Звезда посмотрела, и ужаснулась. Перед ней, в нескольких сантиметрах от её трахеи, проплывало настоящее человеческое сердце, которое к тому же подавало, видимо, последние признаки жизни. Звезда устремила взгляд изумленных глаз на Надсмотрщика, но тот, не счел её удивление достойным его внимания. Девушка продолжала идти. Но, не долго. Наконец, она наткнулась пальцами ног на ступеньку, и начала подниматься. Её тело, окрашенное в красный, кровавый, артериальный и венозный цвета, теперь не так сильно привлекало как раньше. Кожа дамы была как холст, размалеванный одним оттенком. На последней ступени, выйдя, наконец, из кровавой ванны, девушка посмотрела на мастера. Её взгляд до сих пор был опасающимся, пораженным и ужасающимся. Ей не терпелось обернуться, чтобы ещё раз посмотреть на этот бассейн мучеников, но она не решалась. Её зеленые глаза уставились в череп Таскмастера. - Красная Звезда, ты прошла последнее испытание. Ты не свернула с пути, доказав свою преданность, честность мне и мужество. Ты заслужила статус, ученицы моего лучшего воспитанника. Икари подошел к Звезде, и отдал ей что-то похожее не халат. Девушка оделась, не произнеся ни слова как в сторону Надсмотрщика, так и в сторону молодого человека. Будто, ничего особенного и не случилось, но в душе её сейчас бушевал целый океан страстей, пережитых минуту назад. -Надеюсь, когда-нибудь мы сойдемся в решающем поединке. – сказал последние слова мастер, развернулся и, попрощавшись с народом пошел в свои хоромы. Так и началось обучение Красной звезды в школе Таскмастера, человека хамелеона. Долго Тони прибывал в своей нирване. Он не заметил, как над Готемом забрезжила заря, так кротко пробиваясь своими лучиками сквозь горизонт. Послышался далекий звук автомобилей, топот и гогот людей. Полицейские машины завопили своими сиренами где-то очень близко. Мастерс открыл свои желтые глаза, вспомнив наконец о том, что кроме прошлого есть ещё и настоящее. Он встал из позы йога, оправился от своего медитационного сна и, словно растворился в начинающейся дневной кутерьме. Слышно было лишь как его плащ звучно играет с попутным ветром. - Наступит день, Красная Звезда и мы снова встретимся. Только на этот раз я буду более подготовлен, ведь в моих руках теперь есть нечто, чего ты не ожидаешь – твоя дочь. Такая же милая, кроткая и нежная, как когда то ты. Это чистая открытая душа и нетронутое девственное тело, которое так легко поддастся опытному губителю. Как же я люблю это наслаждение при обладании молодой, неопытной душой.