Повелитель снов

Ну и локти у Ирки. Пихнула в бок так, что чуть печень не пробила… спасибо, конечно, но бить можно и полегче… Я опять на первой же паре задрых? Нормуль. Гертруд расстреляет. В третий раз уже на его предмете вырубает. Или в четвёртый? А подруга шипит: - Ты хоть щёку рукой подопри! Подпёр. И опять голова мотнулась. Хорошо, не об стену. Спаааать… Гертруд опять бубнит чего-то... Про руны, про скандинавов… история религий… какого я вообще на этот курс записался? Про руны я и сам могу рассказать. Побольше уважаемого Гертруда Валерьевича. Только не буду, чтоб не нарваться, как на первом курсе. ...Он вчера опять там сидел. Перед ним тяжёлая белая чашечка (я уже знаю - в ней мятный чай), а на блюдце тот десерт, у которого цена зашибись, а на вкус хрень какая-то. Я попробовал как-то, разорился. Вообще-то это кафе довольно демократичное. Тут пол-универа пасётся, и можно вполне себе нормально куснуть на большой перемене. Если не смотреть на «Дополнения к меню». Они на двух таких листочках и на них… чего-то я не о том. Он никогда не встаёт с места. И клавиши на ноуте трогает так, что только пальцы двигаются. Лицо сосредоточенное, смотрит внимательно на экран. И глаз не поднимет. Ирка какую-то пургу несла о знакомом, с которым на 3D ходила, а наши давай ржать и я, как полудурок, громче всех, хотя ни слова не слышал. А потом снова сидел, краснел. Вот никак не получается при нём что-нибудь умное сделать. Хоть анекдот бы какой рассказать, как Лёнчик, или запросто в килте прийти, как Мишка, на День святого Патрика. Хотя в килте, наверно, не самая лучшая мысль. Хорошо, мы тогда гурьбой из кафе вышли. И хорошо, на Мишке харды были. Те четверо, ясен день, угадали про Михину ориентацию, но Михей такую ирландскую дробь хардами выбил – любо-дорого. «А, артист!» - с этими словами и отвалили. У меня-то мышца ещё с фэша порвана, какой из меня танцор, да и при махаче хромота не в пользу. А вообще с Михи станется взасос на улице лизаться – без башни у меня дружбан. Не, серьёзно, дружбан, а не этот... Ну, да. Было у нас как-то. И даже не по пьяни. И Мишке я тогда сказал, что дружбу похерить не хочу – хватит одного раза. А так… С ним нормально. Сколько по выступлениям поездили, сколько вповалку спали на съёмных квартирах - не особо и думаешь о сексе, когда после фэша ноги отваливаются, а назавтра после соревнований уже на поезд домой и на учёбу наутро. Чего-то я не о том… - Да перестанешь ты храпеть, балда! – Ирка опять со своим локтем. Холера, по тому же месту. А. Вот оно что. Гертруд рядом. Стоит, смотрит. Ждёт чего-то. Рожа вопросительная. Млин. Он же меня о чём-то спрашивает. Эээ… - Простите, Гертруд Валерьевич. Я… - что дальше говорить, даже не соображу. Спааать… - Я вопрос не понял… - сейчас бы закрыть глаза и уплыть. – Я, понимаете, полночи про руны читал… - Серьёзно, Талевский? Про те самые, на которых вы на первом курсе половине университета гадали? Капец. Слава вперёд меня бежит. Ну какого, спрашивается, я выёживался? Рунист хренов. Теперь спокойно посидеть не даст. - Я, Гертруд Валерьевич, пытался познать мир и себя… с точки зрения древних… - замямлил я. Ирка прикрыла глаза ладонью в стиле «ну ты идиот...». Гертруд, стоит, кивает, а харя ехидная до невозможности. - Отлично, Талевский. И к какой же категории Вы себя относите: "великим колдунам", "учителям" и "просветленным"? К "рыцарям белой расы"? Или к "повелителям тьмы", "слугам темных богов", "некромантам" и прочим черным магам? Ну вот это тут при чём? На передних партах слышу хихиканье. - Садитесь. Ещё одна имитация храпа, и можете рассчитывать на автомат. Не тот, к которому прилагается зачётка, а тот, к которому пилотка. Каска и кирзовые сапоги. Юморист чёртов. Сажусь. Тру глаза. Сил нет… вырубает конкретно. Попробуйте пару недель спать по пять часов в сутки, и то, на лекциях. В затылке тянет, и в ушах звенит. Нифига не соображаю. От недосыпа, между прочим, люди с ума сходят. А я ещё держусь и даже два реферата сдал. Ну да, часть из сети скачал. Так не бездумно перекатал! Своими словами… …Он слова при мне не произнёс. Вот ни разу. Хотя, спрашивается, о чём ему говорить? И с кем? Официантка его вкусы знает, приносит заказ, не задавая вопросов. Не с нами же в беседы вступать? А я б побеседовал. Сидит один со своим ноутом. Я у Мишки так небрежно спросил как-то, не знает ли он его? Вроде с нашей конторы? Миха головой помотал, типа не в курсах, а потом подозрительно на меня сощурился, дескать, чё такое? Со мной западло, а с этим… потом плечом дёрнул и Ирку на полфразе перебил (а дело это нелёгкое), и на него кивает, знаешь, спрашивает? Мне аж жарко стало. Во-первых, спасибо, друг. Во-вторых, а ну как Ирка к нему полезет знакомиться? Та у нас бесцеремонная до ужаса, ей с парнем замутить, да на бабки раскрутить как два пальца... Чёрт. У меня тогда совсем шансов не останется… Не надо тут про натуралов мне рассказывать. Любого можно на классный трах подсадить. Я ж тоже с Михой… чего-то я не о том. Ирка в угол взгляд кинула: "Первый раз вижу, ботан какой-то," сказала и дальше давай вещать. Ничего не ботан. Волосы по лопатки, в хвостик собраны. Не особо густые, зато кудрявые – русые прядки, короткие спереди, колечками на щёки падают. Я ему аккуратно так за ухо заправил бы... Уши проколоты, а серьги ни в одном нет. Джинсы не с оптовки явно. Ремень в них мне понравился: на пряжке Уроборос себя за хвост кусает. Потянуть из шлеек тихонько, стянуть с бёдер портки эти и прижать к себе, улыбчивого, тёплого... чего-то я не о том. Откуда знаю, что улыбчивый? Да ну… сглупил тут. Подошёл к нему. "Который час," - спросил. Ну не кретин ли? Он улыбнулся так мягко, вот только глаз на меня не поднял, а пальцами развернул ноут, легко по клаве провёл, и на тебе, Жека Талевский, на экране здоровенные часы: двенадцать двадцать две. Я из себя спасибо кой-как выдавил, а у него уже улыбка пропала, и экран обратно повёрнут. Поговорили... Это я от недосыпа втупил. Ещё пару недель назад я бы нашёл как к нему подвалить. Но так совпало. В тот день, когда я его в укромном углу увидел… …из сна меня вынесло. Это не смешно, когда такие глюки, я серьёзно. Стою посреди развалин, словно от древности рассыпавшихся, и зубы стучат, и пусто, пусто вокруг. Не холодно, но как-то зябко. Земля рыжая, и пыль рыжая. Шаг сделаешь, она поднимается и не оседает. Столбы какие-то все в трещинах – рукой трогаю - сухие, балки просевшие. Крошка от кирпичей битых грудами, надо мной небо пеленой затянуто… - Эй!! - кха, тьфу! Пыль уже до лица достаёт, надо хоть куда-то выбраться что ли. – Эй! Тут есть кто? – тихо. И под чьими-то ногами хрустит кирпич! – Эй!! Метрах в двадцати сзади – силуэт? тень? – Стой! Подож...кха! – дёргаюсь назад, каблуком цепляюсь за железяку, падаю, млять! … норм. На полу сижу. Одуревший. Только что там, а теперь тут. Да не спал я!!! И нога болит зверски. Держусь одной рукой за неё, другой за голову. Не, голова как раз в порядке. Только волосы мокрые, и шея, и футболка… стягиваю её. У меня после тренировок пота побольше бывает, но тут-то с чего?! Сажусь, подвывая на свой диванчик: порванная мышца - это вам не хрен собачий, но вчера ж не напрягал? Счас... тиха! Счас я в себя приду. Мышца. Так. Ну это на фэше джамп сделал неудачно и вчера на занятии малость добавил. Лана. А подушка с каких вся мокрая? И... где я был только что? Мозга трезвая, травкой не балуюсь… писец. Здравствуй, шизофрения, смирительная рубашка и транквилизаторы. Вот так это произошло в первый раз. На парах я потом сидел злой, невыспавшийся, и с Михой разругался просто из спортивного интереса. Сознание как будто разделилось. Я тут, половина мозга там, а ещё часть в моём... сне? Кой-как отсидел четыре ленты, похромал домой, думал, сейчас лягу. Голова ж как в тумане, отойти всё не могу. Вечер должен был быть свободным: танцы мои накрылись медным тазом (на месяц, не меньше), реферат только подчистить (так что ну его в пень), по теме в библиотеке нихрена не взял (пока доковылял до неё, поцеловался с дверью с объявлением «санитарный час», ждать что ли)… а чего это я оправдываюсь? Я спать хотел, ясно? И осуществились бы мои планы, если б не позвонила Така с криками: «Верни килт, у нас выступление!». Круто. Вчера не могла сказать? Я его не стирал с лета, да ещё и все складки пока поразгладишь… С чёртовой шотландской юбкой я поплёлся в то кафе. И хорошо, что поплёлся. Он снова там сидел, с неизменным ноутом и чашкой чая. Вот спроси меня: "чем зацепил?" А я знаю? Но мне, непонятно с чего, хотелось говорить громко, посмеяться там или джигу отжечь, чтоб он обернулся. Или просто посмотрел. Мне даже иногда казалось, что всё-таки смотрит. А может, это у меня мания величия… …подвал, что ли? Опять щебёнка какая-то грудами и пыль. Вон там, наверху, вроде, свет. Выход? Бодро переставляю свои ходули, как-то мельком замечая, что порванная икра нисколько не болит. Идти тяжко – щебень под ногами осыпается, прям шагу не сделаешь, всё словно на месте топчешься. Лунная походка Джексона, млять… о, а вот тут, вроде, не скольжу. Выбираюсь. Точняк. То же место. Ну колонны-то другие, а вот руины, кажись, те же. - Эй! Алё! Есть кто? Шорох впереди, только не разглядеть, что там сумерки: а я вам не кошак, видеть в потёмках. Иду на звук, опираюсь на выступ в стене, а он вдруг оказывается мягким! Взвизгнуть или обделаться от страха не успеваю: мою руку деликатно отводят и выступ, оказавшийся человеком (?), делает шаг в сторону и назад. Я поворачиваюсь, ёперный театр! Что такое? Одежда, не разобрать какого цвета и кроя, скрывает фигуру невысокую и крепкую, но вот волосы… волосы белые. Белые-белые. Как седина, только не грязный и выцветший стариковский цвет, а сияющий, победный и яркий! Длинные, прямые, чуть не по колено… Они развеваются, живут сами по себе, словно ветер поддувает их снизу, взметаются вверх, делая существо выше в два раза, а потом языками и водоворотами кружат вокруг существа, которое мягко улыбается мне и что..? шепчет? Выдыхает? - « Станцуй…» - вот что я слышу. Я открываю рот и… ...оказываюсь на полу. Это уже традиция - копчик отбит напрочь. Ощупываю майку. Так и есть. Мокрая. Обосцаться, как весело, граждане. В который раз уже. Люди! Чё делать? Я спать перестал, я не могу после этих видений в себя прийти! На парах уплываю в спячку к чёрту… Чего теперь?! Куда бежать? Не в психичку же ложиться в самом деле… …первая мысль – уснул в ванной. Я не успел даже глаз открыть, как с головой ушёл под воду. А та радостно закачалась мне в нос, в рот, и выходила, и не давала вдохнуть, я задёргал руками и понял, что барахтаюсь в… мать моя женщина! Кто не знает что такое паника, когда в затылке словно пустота и ноги, немея, становятся чужими, тот меня не поймёт. Я был в море! В море!!! И вода солёная!!! Спасите! Бульк. Вот теперь всё. Я не умею плавать. Полметра, может, проплыву, а дальше – сколько вглубь будет… От ужаса двигаться не могу, я просто тихо иду ко дну, задираю лицо вверх, и оно уходит под воду последним, но я чувствую толчок снизу! Меня мощно подвигают вверх, туда, к воздуху! Я не успеваю даже сообразить, что это может быть какая-нибудь акула, только понимаю: «живой!». Я подлетаю не просто к поверхности, я, увлекаемый чем-то, поднимаюсь НАД водой, вишу, как кутёнок, вытянув ноги, с меня льётся целый водопад, стекая всё удлиняющимися струями туда, где я только что тонул. И вот по этим струям я понимаю, что меня влечёт всё выше, выше, и что-то перехватывает меня сзади под мышками, обвивая, сцепляясь на груди, держа крепко и осторожно… Ёпт… головой верчу, как-то рефлекторно поднимая руки, чуть не выскальзывая из спасительного захвата, который, хвала Одину, только усиливается. Кто способен волочить мои шестьдесят кило по воздуху? Птица Рух или гигантские орлы Толкиена? Смешно, ага… Но самое интересное, что с небес до меня долетает вопрос: -Ты как парень? «Как парень»? Что это значит «как парень»? А как кто? И… кто говорит?! - Ты как там, спрашиваю? А! Дошло. Как я? Да неплохо. Подо мной море бескрайнее, надо мной небо безбрежное, сзади меня хрен разберёт кто, я невесть где, что уже не удивляет…а так, что ж, я нормалёк, ясен день! Прям не знаю кому в глаз за такое счастье дать. Мычу что-то малоинформативное, но энергичное, но меня, по-видимому, понимают. - Скоро будем на месте! Ага. На месте. На сухом, надеюсь. Соображаю внезапно, что несёт-то меня куда-то назад, да с такой скоростью, что чуть не пополам складываюсь в полёте. Ой, дышать-то как?! Всю грудную клетку сдавило! А то, что меня обнимает – так это, граждане, руки! Человеческие, зуб даю, любой, на выбор! - Ты кто? – спрашиваю. - Тебе не видно? Ох, точно! Сейчас. Вот, смотри, – с этими словами мы снижаемся и меня ставят на ноги аккуратно, и бережно поддерживают, когда мои непослушные конечности подкашиваются. Сначала ошеломлённо смотрю на почти прозрачный силуэт, заслоняющий солнце, потом глаза привыкают и ого… Он красив. Нечеловечески красив этот демон. Иначе назвать существо в синей чешуе и с двумя белоснежными косами ниже колен невозможно. На нём из одежды только странного кроя короткие штаны, да на шее цепочка с каким-то кривым кольцом… - Привет, – умнее я ничего сказать не могу. Запросто появившаяся улыбка являет мне две ямочки на светло-сиреневом лице. Белая чёлка достаёт до носа, но хорошо видны яркие серо-голубые глаза, они смотрят на меня дружелюбно и тепло. - Как ты? - Живой. - Я заметил. Но ты в смятении, я вижу. Что-то не так? Да не, чувак, всё так! Вот ты, например, кто? - Ты кто? - Эхейм, – чуть удивлённо говорит мне демон. - Ты не узнал меня? - А мы знакомы? – я встаю и оглядываюсь. И, не успевая услышать ответ, задаю ещё один вопрос: - Это мы где? - Я перенёс тебя к себе. Это остров. Мотаю головой. Остров. Верю. Под ногами песок, да. За линией песка – широкая дорога, выложенная шестиугольной плиткой размером с ладонь, прямая, как взлётная полоса, и уходящая в бесконечность. Пальм и иной растительности не наблюдаю. И вообще вокруг ничего, кроме моря за спиной и вот этой пустой дороги нет! - Я его ещё не очень хорошо продумал, - слегка смущаясь, говорит Эхейм. - Но ты скажи, к чему привык, я сделаю. Где ты жил? В Башне? В Городе? Или ты с гор? Так. С гор? Хм… «ты из дикого леса, Дикая Тварь?» - Из города. Вот только, боюсь, города мы себе по-разному представляем. - Понятно. Дай мне мгновение… - демон слегка жмурится, от белых ресниц тени под глазами. – Вот. Смотри. Смотрю и понимаю, что крыша у меня съехала совсем. Только что была уходящая в горизонт плитка. Была, честно. А тут дома. В деревьях. Окна у домов круглые, двери арками. Сейчас. Только мысли соберу в кучу и спрошу. - Я… Как бы не из этого города. Я не здесь жил… – мнусь. - Странно, – Эхейм смотрит на меня немного озадаченно. – Подожди. Я понял. Ты – наложник айена? Тот, который сбежал? - Я вообще никакого айена не знаю! Он кто? - Айена не знаешь? – демон протягивает руку ко мне, слегка сощурившись. – Все знают айена. Хоть какого-нибудь! – загадочно добавляет он, беря меня за кисть. - Пойдём, я отведу тебя к твоему господину. Я не сопротивляюсь, давая ему подтянуть меня к себе. - Не бойся. Я присмотрю, чтобы он поступил по закону. Тебе ничего не грозит. Любой может устать от суровых будней. - Да нет у меня господина! – я боюсь сказать что-нибудь не то, а ну как он улетит куда, я же здесь совсем застряну?! – Слушай, такое дело. Я не знаю, как сюда попал… - на минутку я замолкаю, потому что вижу что-то странное в кривом кольце, висящем на его груди. Я не успеваю понять, что я вижу, как… …приложился локтем. Что-то новенькое. Но очухиваться на полу – традиция, которую доброй назвать не поворачивается язык. Шатаясь, иду на кухню. Спать хочется зверски. И есть. Мама, я тебя люблю! На плите сковородочка, в ней макарончики с яйцом – опять готовила утром. И когда успевает? Прокручиваю мысленно полусон-полубред и смущенно вспоминаю, что обещал отдать зуб, если руки, что меня обнимали, будут человеческие. Хмыкаю. Хорошо, хоть некому потребовать обещанное... Сегодня только две пары. Круть. Приду - сразу в кровать завалюсь и видал я всё в гробу и в белых тапках! В универе переполох: проверка какая-то. Никто не знает ничерта, но ректор носится, как наскипидаренный, и наши пары по истории отменили - иди куда хошь. Все хотели кто куда (вот лично я хотел домой), но некоторым дома завтраки не готовят (не, я не про Ирку) и они голодные, а у некоторых вот-вот наступят известные дни (это я не про Мишку), и они за шоколадку продадут свою душу (и мою, если оставлю без присмотра). Подвергать душу опасности я не рискнул, а потому, хоть и начал ныть, попёрся в кафешку. В кафе сидела зарёванная Така (я что, не сказал, что она со мной в одном универе, только на юридическом?), и я понял, что встрял. Любопытная Ирка вцепилась в рёву, как репей в собачий хвост, и поволокла за наш столик. Така обрадовано взвыла и, обильно поливая слезами клеёнчатую скатёрку и измазывая соплями моё плечо, поведала, как они с подружками решили прошвырнуться по вечерней Китайке. Это для Мишки этот райончик – место, где можно подцепить симпотного… ну тут понятно. А для некоторых слабоумны… то есть для девчонок это местечко, где можно вдоволь налюбоваться на геев. Как будто Михи им мало! Да и я не скрываю... ну, то есть от них не скрываю. Так ведь Таньку я с детсада знаю (больше, между прочим, её никто детским прозвищем не зовёт), а Ирка – это Ирка. Она нас с Мишкой на первом курсе и засекла, и не спалила. Ладно, об этом я потом как-нибудь. И вот две девки с юридического и Така попёрлись на местную Кристофер-стрит и, ясное дело, напоролись на не только обжимающихся парней, но и на нетрадиционноориентированных дам. По мне, так тут эпатажа больше, но наши овцы купились и давай «на спор» строить глазки. Ревность там или что другое, но изрядно потрёпанных дур вместе с местными лахудрами привезли в обезьянник. Где они благополучно просидели ночь, после чего их сдали на руки родителям. Така под домашним арестом, а в среду выступление. Для тех, кто не знает, «кейли» - танец парный. Обычно. Усекаем мысль? У меня нога порвана, а у Михи зачёт… Пока девчонки решали, что делать, я украдкой глазел в Тот Угол. Он сидел, не двигаясь, только пальцы тачпад ласкали, да порхали над клавишами. Даже завидно. Я тоже быстро набираю, но всё равно на клаву смотрю, а он глазами к экрану прилепился. Мог бы и сюда глянуть… … - В сторону!!! – рядом с лицом, вращаясь, пролетело что-то тяжёлое и начисто смахнуло голову с тёмно-красной шерстью по всей морде. Какое «в сторону»! Тут не успеваешь сообразить, кому это крикнули, как на тебя валится безголовая трёхметровая туша бордового окраса, и ты стоишь весь в крови, и вокруг бой… Клинки и копья, и всё звенит, и бьётся железо о железо, куда бежать и что делать, и где наши?! Меня хватают сзади за волосы: - Жить надоело?! В сторону! В какую сторону, итить вашу мать?! Я в ступоре. Кругом что-то происходит, что-то падает, кто-то барахтается на земле, то полуголый воин пронесётся мимо, а за ним свора маленьких человечков, то визжащий клубок из сплетённых тел и крики, господи, какие страшные крики, словно там кого-то рвут на куски, то огромное тело цвета меди несётся на тебя, топая ножищами с тремя пальцами на ступне, и ты понимаешь, что вот-вот… Какая-то сила бьёт меня по уху, оно тут же немеет, и становится так больно, что я падаю на четвереньки, и меня рвёт. - Убивайте мелюзгу, они опасней!!! – орёт кто-то, и я, в шоке от боли в голове и правой стороне лица, вижу, как в мохнатую тварь размером с хороший сарай, вращаясь быстро, словно лопасти пропеллера, летит клинок, по инерции снося башку трёхпальцевому монстру. А в середине маленького торнадо, держащего это оружие, вдруг обнаруживается ослепительно красивый парень с косами по пояс. Меня выворачивает снова, и становится легче. Вокруг затихает, а я думаю не о том, куда попал, а о том, что этот парень сейчас брезгливо подожмёт губы, глядя на меня, на слабака… Опускаю глаза, чтоб не видеть. Я же чувствую, всем телом ощущаю, что он идёт ко мне, а я тут весь благоухающий и на коленях. - Тебе кричали «отойди», – произнёс голос у меня над головой. Я прячу взгляд и думаю, неужели нельзя подойти сбоку или сзади… обязательно видеть эту… мою реакцию на сражение? - Мой повелитель! Их сейчас пересчитывают, но, по-моему, мы их всех! – чей-то бас отвлекает внимание от моей персоны. - Хорошо бы, – повелитель отворачивается от меня. – Яйца? - Их тоже! Часть раздавили, часть пожгли! - Пересчитать! Потери? Пауза. - Потери! - Много, мой господин, раненым оказывают помощь. А это… кто? Встаю, качаясь и держась за ухо. Кто-кто. Конь, млин, в пальто. - Тоже раненый. Займись. И ко мне в палатку. …всё реальнее и реальнее. Я дотрагиваюсь до правого уха. Болит. Как будто отлежал, и чувствительность слабая. Щека словно не моя. Прикасаюсь к ней, пальцы ощутили скулу, подбородок. Но лицо онемело. Вспоминаю сон, в нём… …палатка – слабо сказано. Я умытый, прополоскавший рот и осмотренный медиком, сижу в подушках посреди неслабого шатра и смотрю на Повелителя. Он совсем молод, но назвать его парнем я теперь не решусь. Он уверенно раздаёт указания, принимает отчёты от военачальников и успевает просматривать какие-то бумаги. Прямая спина, властный голос, и я себя чувствую второклассником перед выпускником. Блондин, четыре длинные косы – две на груди и две падают за спину. Кончики тех, что сзади, сплетены между собой. Руки в кольцах и на левой браслет, чешуйками вроде… отсюда не видно. - Ты меня слышишь? – он, оказывается, со мной говорит. И давно я на него таращусь, открыв рот? – Я спрашиваю, кто у вас главный в посёлке? Ага. Жди. Ты, может, шпион какой, а я тебе секреты выдавай? Глаза улыбаются мне, и я не в силах отвести взгляд. И нежные ямочки на щеках. Я тебя знаю? - Меня все знают, – теперь улыбаются и губы. Я что, вслух это спросил? Ты говори со мной. Говори как сейчас, как с равным… - Сознание людей хрупко, Повелитель. Возможно, он повредился разумом, – узнаваемым басом говорит невысокий мужичок с брюшком, и тёмно-голубые глаза смотрят на меня с искренним сочувствием. Рука в браслете тянется к моему подбородку, легко держит его, большим пальцем проводит по моим дрогнувшим губам… …браслет!!! Браслет, я же знал, я же знал, что не так в кольце на цепочке у демона! Уроборос! Да, Великий Вселенский Змей, обвивающий Землю. Такой же, как на пряжке у Него. Надо в кафе, срочно. Сколько времени? В будильнике давно скончалась батарейка, уже год, как просыпаюсь по сигналу мобильного. Включайся же! Половина седьмого. Конечно, ещё закрыто. Но я впрыгиваю в джинсы, хватаю ключи, деньги, какую-то хрень, выложенную с вечера на стул у кровати, в прихожей, стараясь не шуметь, накидываю куртку и тихо, чтоб не будить маму, выскальзываю в подъезд.