Повелитель снов

… он присел на корточки, не выпуская моего лица из своей ладони. - Тебе холодно? Ты дрожишь. Это нервное. Не каждый день на тебя обращают внимание такие люди. Лихорадочное перебирание тем, интересных моему собеседнику, и в кои веки я задаю правильный вопрос: - Почему «мелюзга опасней»? Повелитель мрачнеет. - Потому что их много и потому что с ними нельзя вести переговоры. Можно договориться с собаками и медузами, при очень большом желании – с ящерицами, скалами и ветром. Но не с ними. Ты же не вступаешь в полемику со стулом? Хм… как сказать. Если запнёшься, так столько из тебя слов вылетит… - Это куклы. И они мёртвые. Даже не упоминая о том, что они мерзкие каннибалы, они жрут и отравляют своим ядом всё вокруг. После них остаются безжизненные миры, бесполезные и непригодные к существованию. - А кукловоды кто? Короткий взгляд на меня – вижу, тема ему неприятна. Повелитель встаёт: - Их уже нет. - Мой господин, взгляните! Я с любопытством смотрю на воина, вошедшего в шатёр. В истории не силён, и соотнести с какой-нибудь эпохой его наряд не получается. Штаны, правда, стильные: чёрная кожа, заправлены в невысокие сапоги, жилетка на голое тело, браслет на левой руке и перстни на каждом пальце на правой – по ходу интимная ласка от такой руки грозит нехилым нокаутом. Повелитель тоже в коже и похожем жилете, но на нём красивая белая рубашка и вполне себе современные ботинки, да и выглядит он… чище, что ли. И это после боя! - Не хватает двоих или больше, – воин мрачно посмотрел в землю и покачал головой. - Знаешь, Хейм, мы и этот мир потеряли, помяни моё слово. - Не всё так безнадёжно. На Владимирии было хуже. Там эти твари вертикальный тоннель прорыли, и эмбрионы по одному друг на друга положили, не достать поодиночке… - Одного тронешь, и все просыпаются, знаю. Пойдёшь искать? - Мой дар тут бесполезен, ты же в курсе… - красивая кисть с чешуйчатым браслетом трёт лоб. – Пройдусь, посмотрю, может, увижу, откуда они прорвались. Ты со мной? – Повелитель глядит на меня, и я прям смущаюсь. Статный такой, спокойный, уверенный в себе. - Провожу тебя к родным. К каким родным, я же… … вот когда я проснулся. Вернулся к родным сам. На улице совсем не весенний дубак, и я здорово закоченел, полтора часа ожидая, когда откроют наше кафе. И, кстати, был совсем не первым посетителем: у дверей к девяти часам собралась довольно приличная толпа. Но его не было. Твёрдо решив прогулять к чёрту занятия, я занял прочную позицию напротив дверей. Он не появился. Официантка только пожала плечами, мол, откуда мне знать? И убежала обслуживать другие столики. Я озолотил поставщиков кофейных зёрен и чуть не вывел из строя кофеварку – на такие нагрузки её производители не рассчитывали. Пришли и ушли наши (я перехватил денег у Михи, а то свои просадил почти полностью), перекусила вторая волна студентов с юрфака (я осчастливил Таку, отпросив её у родаков, типа со мной позаниматься, та чмокнула меня в ухо и умчалась танцевать), солидно пообедали котлетами с картошкой наш декан и секретарь (я смылся на время в тубзик, во-первых, кофе просился наружу, а, во-вторых, он у нас сегодня логику вёл). Но только в пятом часу после переполоха с моим обмороком стало понятно, что он не придёт. Администратор кафе размахивала папкой перед моим носом, кто-то брызгал мне в лицо водой… … - Опять местные вокруг скакали? Вот это что за следы вокруг? Какое стадо баранов тут протопталось? Я что – неясно выразился? Если ты меня зовёшь, Эрик, будь добр, уважай мои требования. - Эйме, я преклоняюсь перед Вашим талантом, но Вы всё же не король, хоть и указываете ему что делать. Две головы, абсолютно седая и белоснежноволосая, склонились над кровавыми ошмётками. - Тут борьбы не было. Его просто порвали, Стир. - Это… точно не… Ваши..? Толпа селян, окружившая поляну в лесу, где час назад в клочья был растерзан оборотнем взрослый, полный сил мужчина, не успевший даже достать из ножен меч, загомонила сначала тихо, а потом всё сильнее. Бойкая бабёнка, не столько испугавшаяся случившегося, сколько обрадовавшаяся возможности быть в гуще событий и твёрдо убеждённая, что уж в толпе-то её не съедят, и на крайний случай она успеет сдриснуть, дождалась паузы в ропоте и заорала дурниной: - Гнать их из деревни! Всех пожрут, а староста попущает! Толпа согласно зашевелилась и грозно, хотя и негромко, загудела. - Стир, ты же знаешь, с таким следом у нас никого нет. - Ну вот мне-то не рассказывайте о неумении менять ипостась! - Включи мозги, Эрик. Даже я не в состоянии миновать первую стадию и сразу начать с импровизации. Не стой за спиной, Гений, наши перепалки тебя не касаются… … вот так, легко и естественно, Он назвал меня «Гений». В принципе, это половина моего имени, но чтобы так, без напряга, именно так, как называла меня Аннушка… - Молодой человек! Вам плохо? - Обкурился, не? - Да вы что – он сюда постоянно ходит, студент, приличный мальчик. - Приличные на уроках сидят… - Вот, он уже в себя пришёл! - Так чего, скорую не вызывать? Я сижу на полу. Мокрый, словно футболку прополоскали и не выжали, с затылка вообще капает. Облили, что ли? - Нет, это ты взмок так! Мы вообще тебя не трогали, только Юля по щекам немного… - Так он же прямо в стол лбом! Нормально. Отключился в кафе. Голова гудит. Гудит как пустая, и сейчас ни до чего дела нет, только бы поспать… - Ты до дома-то дойдёшь? Юля, проводишь? - Конечно! Только пальто одену! - «Надену», дурында! - Ой, прям все грамотные… - Не надо, спасибо, – я подтягиваюсь на руках и пристраиваю пятую точку на сиденье за столиком. - Я сейчас. Немного не высыпаюсь, задают много. - Говорила же – нормальный студент, переучился. - Травой переучишься, точно… - Помолчи, иди вон за стойку лучше, уже очередь собралась, пока ты тут лясы точишь. Вот мне бы заточить чего-нибудь. Утром только макарон и пожевал, а уже шестой час. - Скажите, а здесь в углу всегда парень сидит, мятный чай заказывает… сегодня его не было? - Так ты его ждал? Нет, не приходил сегодня, да и не придёт уж, поздно. Ты иди домой-то. Я лезу в карман – хорошо хоть расплатиться деньги остались - Заверните пару котлет на вынос, пожалуйста. Готовить точно не буду сегодня, уж прости, мама. … - Гений, ты прошёлся по следам? Мой парень поднимает белую голову и смотрит мне в лицо. Красиво очерченные губы произносят слова, а я пытаюсь сообразить, что мне ответить. Откуда-то знаю, о чём он спрашивает, и даже могу сказать, что увидел на той тропочке, куда он послал меня разведать, но никак не могу понять, почему я считаю Его своим. - Ну, приди в себя, солнышко. Ты не раз это видел, и не раз даже такое делал сам. - Тогда шла война, - говорю машинально и понимаю о чём речь, хотя никогда не… … бред. Сумасшествие. Иду по улице, почти не хромаю, и думаю, думаю. Аннушка сгорела за какие-то десять дней. У неё был рак, а мы и не знали, да и кто бы нам, соплякам, сказал такое. И на похороны нас тоже не пустили, Така и я сидели на уроках, а Мишку тогда прохватила дизентерия, и он валялся в больнице, в инфекционке, под карантином. Уже без нас решали, что делать с костюмами, которые мы шили все вместе к спектаклю и с декорациями, которые делал Такин отчим. А пьесу, что мы репетировали, чьи-то равнодушные руки выбросили в мусорку, и их оттуда с боем доставал Славка, который сейчас пишет из армии. - Ев-Гений! – заявила при всех Аннушка. – Вот так мы спектакль и сделаем, вся речь будет оформляться старинными танцами! Жек, тебе официально присваиваем прозвище Гений. С тебя постановка танцев. Справишься? - Ну, ещё бы! – Миха повис на мне и восторженно присвистнул. – Да он у нас с детства танцы сочиняет, в балетмейстеры собирается всю дорогу! В шестом классе легко прослыть знатоком танцев, если больше никого на бальные не отдавали… … - И даже не лезь ко мне с подобными инсинуациями! Сколько шагов он успел сделать, прежде чем вырвал человеку хребет? - Ой божечки, ему ж, родненькие, хребтину выдрали! – тут же озвучила то, что все и так слышали, бойкая бабёнка. - Дарина, уймись, - устало бросил седой. – Откуда мне знать сколько? Я не специалист по следам. - Так сколько, Гений? - Этот рыжий – полюбовник евойный, а тот белокосый заместо главного… - продолжила просветительскую деятельность Дарина. - Шесть, – я краток и, честно говоря, мне уже хочется уйти куда подальше и оставить Его одного расследовать это дело. - А белый-то чо, Дара? – театральным шёпотом, слышным даже на галёрке, жадно полюбопытствовала замотанная в платок фигура. - А чо, - бабёнка упивалась своей осведомлённостью, - Стир-то у них по родовитости за главу идёт, а энтот… - За шесть шагов, ты посчитай, трансформироваться в волкодлака? Смеёшься? Чему тебя учили только? И уберёшь ты, наконец, это стадо? Стадо нестройно зашумело, и Дарина, почувствовав поддержку, подбоченилась: - А чавой-то ты указываешь тут честным людям? Мы тут, поди, в своём праве, а… - Дарина. Замолчала прямо сейчас, – седой выпрямился, и я, хоть и знал как он выглядит, всё равно присмотрелся. Словно сквозь размытые черты немолодого человека проступило… странное. Морда? Точно. Полосатая. Тигр! Он – оборотень-тигр. На удивление, бойкая Дарина молча раздвинула спиной односельчан и ввинтилась в толпу, уже заметно поредевшую. Нет, его зооморфные черты она точно видеть не могла, это тон седого, безусловно, обладавшего здесь властью и уважением, на неё так подействовал. - А для моей первой ипостаси тут даже места не хватит! Нет, Эрик, это не наши. Это кто-то дикий, взрослый и необучаемый. Со стихийно возникшим даром… Ты хочешь ещё что-то сказать, Гений? - А ничего парнишка-то. И как это его под белого-то уложили? Силком ли чо ли? Вот девкам-то жаль какая, а, Дара? – шепотливая никак не могла успокоиться, но крупный консультант по нашим с Эймом отношениям молчала, за что глубокое ей мерси. - На одном из деревьев, приблизительно в девяти метрах от земли, ветка может выдержать около тридцати пяти килограмм. На ней сбит снег. И небольшой схрон сделан. Эрик Стир повернулся ко мне и неприязненно поинтересовался: - И что? - Снег падал ещё во время убийства, а потом перестал. Посмотри на тело и вокруг, – пояснил Оборотень Старейшей Крови, - У нас есть свидетель. Судя по весу – подросток. Чего стоим? Собрать здесь всё для погребения, выдать родным, похоронить за счёт общины, вдове – содержание, детей отправить учиться. Пошли, Стир. Будем искать местного зверя… … как же мне хреново-то, как же плохо-то… я сижу на кровати и держусь обеими руками за голову. Это всё глюки, это глюки, точно. Я спятил. Я не живу здесь, я здесь существую только телом, а что-то – не знаю что – душа, быть может? путешествует там где-то и не одна. Не одна, а с ним, с этим…кто он? Кто Он… Млин, да кто такой Я? Всё неправильно, всё не так, меня тут не должно быть, я ещё не узнал… Не узнал чего? Спать. Надо лечь спать. Но я же не сплю, я же… Торопливо иду в туалет. Там в шкафчике есть аптечка. Я уверен – в ней есть снотворное. И как я раньше не додумался? Заглатываю какой-то Мелаксен и, выбросив уже пустую пачку, бреду к кровати. Всё. Теперь всё будет хорошо. Как говорит Миха: "Я – ящик, на мне написано «не кантовать»." … вокруг опять бушуют страсти. Я сижу тихо, как мышь под метлой, и меланхолично пью местный аналог чая, заедая местной же выпечкой – очень лёгкой и ещё горячей. Впрочем, от меня комментариев и не требуется – своё мнение очень эмоционально и «громко размахивая руками» выражает староста. Его позиция ясна и вполне очевидна тем, кто не по своей воле попадал на место начальства: лавируй между самыми крикливыми, друзьями, мамой жены и собственными убеждениями, которые отстаивать не научился. Не завидую. Староста, с фамилией Погоняйтуча, принятой явно от предка-колдуна, на основании дальнего родства и давних подвигов пращура возведённый в ранг руководства, перечит из страха перед стычками с главными горлодёрами общины: - Пущай они докажут, быдто энто не ихний волколак Тарыню разодрал! У нас оборотнев отродясь не бывало, а чуть ихний корабель тута появилси… Стир, играя желваками, терпеливо повторяет: - Малай, им не нужна ваша земля. И рабы не нужны, и еда местная не подходит, зачем им вас запугивать? - За просто так! Они ж нелюди, чего у них тама в селезёнках сидит, откедова нам знать? Ещё одна местная особенность – тут люди убеждены, что все дурные мысли у человека в селезёнке. Тянусь за хитро скрученным рогаликом и треплю за нежными ушками мелкого собачьего сына с раздутым от молока брюшком, что сидит и преданно смотрит мне в глаза, капая слюной. Знает, собака такая, что не дам, но надеется на сладкое. Проводив печально-голодным взглядом рогалик, тяжко вздохнув, пёска приваливается к моей ноге, как к родной, устраивает мордаху на носке ботинка и закрывает глаза… - Они предлагают помощь, ты же слышал. - Слыхал, чаво ж не слыхать! Наведут морок, и казним своёво, а ихний будет людёв почём зря рвать! Седой Стир сильно устал за это время, он здорово сдал и выглядит гораздо старше своих лет (хотя, честно говоря, у оборотней возраст трудно определить), но передышки местная косность ему не даёт. - Невозможно навести личину так, чтобы не заметили ты и Гадья. Гадья тоже знаменитость, он тут знахарь, отличный костоправ, толковый агроном, бывалый мечник и вообще мужик что надо. Вот бы кому старостой, но Говорящий с Тенями не лезет в политику, ему это просто не интересно. Сейчас Гадьи в деревне нет: уехал принимать роды в соседнее поселение. - А пущай оне всех оборотнев из людской личины выведут, тады и поговорим! - Ты мне объясни, зачем всех? Тебе же виновный нужен? Щенок уже тихонько сопит в две носопырочки, рядом с моим боком уютно пристроилась легко вспрыгнувшая на лавку кошка. Почему-то во всех мирах, где бываем с т’Эйрхельмом с’Руудом, ко мне ластятся кошки и собаки. А на Владимирии даже шустрые дьюи, похожие на крысок, только с хвостом лопаточкой и яркими зелёными глазами… … какие дьюи, откуда я знаю про их приплюснутые хвосты, что за хрень снится... … в туалете меня выворачивает, от чёртовых котлет, что ли? Мама стучит в двери: - Женечка, тебе плохо? Сыночка, не молчи! Выползаю из санузла, мама в шоке смотрит… ну что ещё? - Сынок, ты отравился? Иди ложись, сейчас я скорую… Ещё несколько минут уговариваю, чтоб не звонила никуда, что-то объясняю, вру… Наконец, мама недоверчиво отстаёт, поверив, что я сейчас наемся активированного угля, отлежусь, и всё обойдётся… … - А почём нам знать, мож, кто из их на человечинку позарился? Одно "да потому". - Нет им до вас дела, Малай! Уйдут – вообще без защиты останетесь! - Чавой-то? Кака така защита? От их самих, штоль? Што от того буруля защитили, мы того, не отпираемся, а… Эйме не входит, а просто распахивает дверь и, даже не стряхивая снег: - Закончили дискуссию. Пошли. Нашёл я вашего свидетеля. И, по ходу, оборотня тоже. И ещё кое-кого пострашней зооморфа… Поднимай ополчение, Эрик, дело плохо. Мы вылетаем из дома, и я столбенею: небо всё в поперечных разрезах, из них, из другой реальности, из другого мира выпадают кажущиеся крошечными существа, сосчитать которых может только намётанный глаз моего Эйме. Шрамы неба затягиваются, и последние твари ещё не достигли земли, как Мастер Воздуха, Оборотень Старейшей Крови, с размаху бьётся словно о невидимую стену, почти видимая ударная волна – у Эйма на лету выворачиваются кости, увеличивается масса, становится сиренево-голубым тело, и вот передо мной виденное вблизи всего несколько раз в жизни: невозможно-прекрасный, гигантский крылатый зверь. Дракон. Первая, неконтролируемая, но всегда разумная ипостась моего парня. И только из него он может обратиться почти любого вида зверем. Если сейчас он Дракон, значит, ещё есть надежда увидеть тварей сверху… … впервые за долгое время открываю глаза в кровати. Светает. Я не закрыл окно и шторы из красивых голубых и зелёных нитей, прихотливо сплетённых и украшенных крупными бусинами, которые чуть надулись парусом. Эти необычные занавески мы ходили покупать с мамой, и я долго-долго могу на них смотреть, выискивая среди затейливых узоров руны. Разум играется, составляя рунескрипты, и если отпустить на свободу мысли, то на каждый день можно составить прогноз. Глупо, конечно, читать руны с занавесок, это просто игры подсознания. Я лениво смотрю сквозь ресницы и вижу Райдо и Ингус. Новое или незнакомец в дороге. Ещё б третью руну для равновесия и мне даже кажется, что я её даже вижу и сейчас узнаю… Мысль виляет на цифре три, и я вспоминаю, что сегодня к третьей паре… может, не ходить? На основании как бы отравления? И как бы я спать хочу. И даже без «как бы». Очень хочу. Закрываю глаза. … Лагерь разбит посреди чистого поля, город видно, но до него ещё скакать и скакать. Молодёжь вперемежку сидит за длинным столом, не чинясь, маги и воины, теоретики-учёные и ксеноврачи. Здесь люди из разных школ, с разной подготовкой и уровнем знаний. Взрослых практически никого, только пара Учителей, но они не в счёт. В этом мире они только наблюдают, исправляя косяки полевой практики. Хотя сейчас как раз вроде что-то назревает. Какие-то странные происшествия, слишком упорядоченные, чтобы быть естественного происхождения, но слишком глобальные, чтобы соотнести с проделками студентов. Сеттай подозрительно осмотрел кашу в кастрюле, но всё же почерпнул поварёшкой густую жёлтую массу, понюхал её и плюхнул себе в тарелку. Ладно. Вроде вкусно пахнет. - Подвинься. Маг со второго курса молча уступил место старшекурснику. Сеттай стукнул тарелкой о стол и потянулся к хлебу. - Они с неба часа четыре сыпались. Грихфайе метался как потерпевший, а потом нюхачи обернулись, кто в кого мог, ну и нашли, сколько получилось. Капсулы все сплошные, парочку мы на месте вскрыли еле-еле. Твёрдые, заразы. - Ну и что там в них обнаружили? – Сеттай неприязненно уставился на хлеб с вкраплениями семечек, и вопрос прозвучал грубовато. Парень с магического факультета заострять внимание на этом не стал: - Да так, по мелочи. Твари не отсюда, конечно, но не факт, что их по злому умыслу закинули. Мало ли… - Мало – не много. Тут, как эта фигня лопнет, может стать жарко. Так кто там был-то? - Чёрт знает. Спецов, говорят, вызвали. Сетт скептически пожал плечом. Если капсулы закинули силами десятка колдунов (пара-тройка вряд ли бы справились), и если, а лучше сказать когда, их откроют… а это можно сделать дистанционно, массе ещё не получивших дипломы, но уже мнящих себя жуть какими крутыми, сопляков придётся весьма туго. Спецы спецами, а работы тут невпроворот будет. Работать Сеттай не любил. Сетт доел кашу и поднял глаза, посмотрев за спины сидящих напротив: - Оппа… - растерянно сказал он. Второкурсники посмотрели сначала на него, а потом синхронно обернулись. - Что? – непонимающе поднял брови один, повернувшись к Сеттаю. - Халява закончилась. Тяжёлая артиллерия прибыла. - В смысле? - В смысле – смотри кого вызвали территорию зачищать. Кто как, а я сваливаю. Потом практику досдам. В безопасном месте. - Ты толком сказать можешь? Сетт дёрнул плечом и, не теряя времени, рванул за рюкзаком. По всему ясно: этому миру тоже каюк. - Мужики! Кавалерия на подходе! С’Рууда вызвали, прикиньте! Вон он стоит! И секите – он с собой пацанчика такого приволок, прям конфетка! Рыженький! Козлы похотливые. Конфетку нашли. Хмурюсь. … козлы похотливые. Нашли конфетку. Хмурюсь и открываю глаза. Состояние нестояния. Кроме шуток, граждане. У меня даже утреннего стояка нет! Я вялый весь и неважно, что хренадцать часов дня, я не выспался, и уснуть сейчас никак нельзя: Така на выступлении, а кто занятия у начинашек проведёт? Папа Римский? Миха-дятел, в который раз пытающийся зачёт получить? То-то и оно… Хорошо же у меня мышца заживает – иду, не хромаю, так, слегонца судорогой прихватывает, терпеть можно. Сегодня в бальном зале занятия - это, товарищи, кабздец полный. Зал роскошный, в ДК Труда, со станками и зеркальными стенами, но в такой далёкой жопе, что по пробкам добираться часа два, не меньше. Тут ничего не попишешь. Наш спонсор, крутой какой-то профессор, на Нобелевку номинировался, оплатил аренду зала. У него вроде сын или кто в Англии учился, попал там в аварию, ногу потерял или чего-то такое. Нашла через сеть и развела профессора на бабки Ирка (с такой лёгкостью знакомится - я охреневаю с неё!). А я не сказал? Ирка ж тоже на ирландские ходила, только не на наши сольные, а на народные. До сих пор себя знатоком мнит. Но на занятия уже сто лет не ходит. Там работать надо, а Ирка работать не любит. Как Сетт… … Сеттай подхватил рюкзак, но сдёрнуть не успел. - Ну хоть один профессионал есть! – Эхейм подхватывает под локоток какого-то конопатого парнишку и быстро, едва касаясь земли, подлетает с ним к Сетту. – Присмотри за моим мальчиком. Я по-быстрому тут разгребу. Вот спасибо-то. Сеттай обречённо скидывает лямку с плеча и смотрит на новоявленного принципала. Тот с недовольной гримасой хватает, ты глянь-ка, бесцеремонно хватает самого с’Рууда! за рукав, и намеревается, нет, серьёзно, намеревается! тому возразить! Фигасе! Сетт смотрит во все глаза: сейчас, по-ходу, пацан огребёт нехилых звездюлей. А трёпка от лучшего человеческого мага и оборотня Старейшей Крови, это вам не в тапки ссать! Но с’Рууд только мягко отцепляет красивые пальцы в веснушках от своего локтя: - Гений, не вмешивайся, я тебя прошу. Ты остаёшься здесь, и это не обсуждается. - С чего бы «не обсуждается»? Возразил. Что за малец такой? Официальный наложник? Так с’Рууды своих мальчишек берегут в таких мирах, куда ни одна зараза не пробирается. Случайный любовник? Нет, таким Эхейм спуску не даёт, и из них никто не посмел бы… Но Эхейм, не раздражаясь, терпеливо объясняет, мягко держа в ладони кисть паренька: - Маленький мой, я буду смотреть тем зрением. Тебе не надо меня таким видеть. - Я не боюсь! Может, супруг? Но Эхейм не женат… - Я боюсь. Дракон - это одно, а вторая реальность - совсем иное. Пощади мои нервы. Я скоро, – и, вот это да! целует рыжего в губы… Сетт сглатывает. Поцелуй такой чувственный, и рыженький такой сладко-прильнувший, податливо-уступающий, послушно запрокинувший голову… Сеттай мимолётно дотронулся до ширинки… … я очнулся с просто диким стояком (хорошо хоть, сидел) в троллейбусе и ошалело потрогал губы. Всё ещё чувствую Его поцелуй. Вот только что теперь с топорщащимися штанами делать, ёкарный бабай? Кладу ногу на ногу, наклоняюсь к коленям. Ох, ты ж Великая Пробка, как я тебе благодарен! Ещё две остановки до ДК, и я начинаю перемножать столбиком четырнадцать на шесть, мысленно рисуя цифры. Математик из меня никакой, всё время разный результат, но помогает успокоиться. Нормуль, вроде. В зале здороваюсь с Юркой и девчонками из начинающих. Из группы праймари-интермед никого, все выступают, один я как рыжий… хм. Ну да. Я не сказал? На выступлениях меня постоянно вперёд ставят, не только потому что парень и нас мало. Почему-то считается, что ирландцы рыжеволосые и с зелёными глазами. Цвет башки у меня вполне подходящий, а радужка подкачала. Просто коричневая. Девчонки разминаются, Юрка уже в хардах стучит. Кстати! - Юр, ты чего не на выступлении? Юрик недовольно сопит и через перестук нехотя отзывается: - Линда выступление организовала. Теперь въехал. Линда – известная тусовщица среди ролевиков и неформальной молодёжи, немолодая дамочка, крутящаяся у денег, которые иногда удаётся выдоить с администрации города на разные мероприятия типа Дня святого Патрика. В своё время организовала студию старинного и ирландского танца, но ухитрилась создать такую атмосферу, что с её «Крыльев» сдёрнула бОльшая часть профи, организовав свои студии. Как-то сумев остаться в хороших отношениях с Такой, она время от времени предлагает подзаработать на корпоративах, а Танька за возможность срубить немного маней ставит танцы её солистам (а нашим танцорам степы ставлю я, но это к слову). Юрик тихо уйти не захотел. Был нехилый скандал, разоблачение линдиных махинаций со взносами на фэш и ещё какая-то муйня, но я в это не влажу. - Так, прекратили скакать, тянемся. Я сказал «тянемся», а не «разошлись по углам отдыхать»! Сегодня я злой. Спать хочу. Так бы попрыгал, развеялся и сон бы прошёл, но ноги – это наше всё! Не с моей травмой галопировать. - Встали на лайт-джигу! Скачут начинашки. Ёпрст… - Ну что такое с задними ногами у вас? Вывернули пятку, чтоб в потолок смотрела! Пальцы на ногах в кулачок зажали! Что стоим, опять схему забыли? - Я её в голове держу, а ноги не запоминают! - Это потому что между ними попа, а в ней всё застревает… Послушал бы нас кто со стороны. Мы-то понимаем, но людям, от ирландских танцев далёких, такие выражения как «встали в пары по трое» и «неправильно делаешь огурцы с задней ногой», кажутся шифрованными разговорами шпионов или психов, сдёрнувших из местного филиала Фильчаковой дачи. - Всё, закончили. Встали на заминку… Юрка с наслаждением скидывает тяжёлые харды и разминает пальцы на ногах, а я сажусь, прижимаюсь спиной к стене, затылок прислоняю к холодному зеркалу… Первая ипостась Эхейма - дракон http://cs323616.vk.me/v323616774/82e8/IkT9T5WubLg.jpg это изображение найдено и подарено PuchokB