Повелитель снов

Михей обустраивал себе лавры и триумф на Игре задолго до того, как состоялось открытие сезона. В прошлый раз О’Флайерти присвоили себе победу, так как на неё никто больше не претендовал – народу было не до того, народ переживал за меня, подстреленного. О коварных замыслах нашего новоявленного фельдмаршала я был ни сном ни духом. Я, понимаете, безответственно готовился к одесскому фэшу (1), пока самопровозглашённый генералиссимус собирал армию лоботрясов и готовил дерзкую операцию по захвату заготовок под щиты. То, что меня не пригласили на вылазку, говорило только о том, что в мои криминальные таланты отряд преступных элементов явно не верил. Я не обиделся, хотя и жалел, что не видел собственными глазами, как небритый Костет, изображая начальника ремонтной бригады, на голубом глазу рассказывал сторожу-смотрителю Парка культуры и отдыха, что вот эти щитки под спину, с аттракциона «Ромашка», по новому законодательству, требуется проклеивать тройным поролоном. Выгнутые спинки заслонов были идеальными заготовками для рыцарских щитов, но сторож, ясное дело, этого знать не знал и слушал рассеяно, во все глаза глядя на Полония, который с задачей отвлечь внимание справился «на ура». Нахальный псяк сначала одурело носился по пустому парку кругами, ошалев от отсутствия толпы на аллеях, а потом, ополчившись на хилую берёзку, едва выпустившую листву, вцепился мощными челюстями в несчастное дерево у самого корня и стал его яростно выдёргивать из земли. Костет изобразил мордой «не знаю чья собака» и подмигивал нашим обоими глазами, чтоб торопились свинчивать спинные заслонки. Торжественно нагрузившись щитками (по три-четыре на брата), Фильчиков подсунул сторожу какую-то бумагу и потребовал подписать «акт приёма-передачи». Смотритель долго вперял взор в филькину грамоту и подписывать отказывался, а пока Костька с ним препирался, наши (и Михей, куда ж без него) вынесли тридцать две деревянные детали аттракциона. Не зря ролевиков так не любят, ой не зря… В гараже Мишкиного отца, превращённого в филиал воровской малины, наши обормоты, не скрываясь, раскрашивали лёгонькие щиты, кто во что горазд, писали на них матерные девизы, а потом, по сумеркам, разнесли честно украденное добро по домам. Армия Михи была готова к обороне. Я в это время натаскивал наших девок на новые степы(2) и скакал сам, выматываясь, что твой папа Карло – Одесса висела на носу, а у нас ещё с костюмами конь не валялся, и схема кейли-двуручников(3) не отработана. Така носилась, утрясала дела с универом, выбивала оплату дороги на фэш, прибегала на занятия, оттарабанивала хорнпайп и треббл-рил(4) и мчалась делать тысячу нужных дел дальше. Вся эта суета утомляла и выматывала, но было и кое-что положительное. Марк. Смешливый и внимательный Марк. Классный. *** С ним здорово молчать. С ним здорово говорить. С ним вкусно делить шоколадку и жевать чипсы из одного пакета. С ним хорошо просто сидеть в столовой, просматривать какие-нибудь приколы на ютубе. Гулять по уютным аллейкам проложенным там, где раньше были площадки для выгула детсадовцев. Негромкий стрёкот мотора его коляски не заглушает голоса. Колясок у него, кстати, четыре. «Мой автопарк» Ничего такого. Ни слова о сексе. Ни прикосновений, ни взглядов, словно общение – это всё, что подразумевалось. Я помнил наши отношения там, за гранью, но к реалу это никакого отношения не имело. И я ещё когда-то намеревался его на трах подсадить! Не дурак ли? Мишке не рассказывал, тут советы ни к чему. Разберёмся. Наверное. Тело молчало, видимо сильно вымоталось за месяцы работы мозголомного прибора. Начались сонные, спокойные, полные отдыха ночи. Я уже и забыл, как это здорово – высыпаться. Сны были легки и неуловимы, а то их не было совсем. Поначалу даже и не понял, что Марк может спать так, чтобы не видеть меня во сне. Не подключаться, что ли. Он делал для меня «выходные» в те дни, когда я оставался у него ночевать и спал рядышком, под бочком. Никаких там присосок на голову или ещё куда, агрегат смирно стоял в изголовье кровати, и даже лампочки у него не светились. Марк спал без аппарата и, наверно, без сновидений, просто положив мне руку на предплечье, а чаще обнимая мою ладонь, прижимая её к груди как плюшевую игрушку, без намёков и подтекста. Было видно, что он наслаждался близостью живого горячего тела, но чего-то большего не предпринимал. Я и сам уже не знал, хотел ли я большего, или, может, сдрейфил бы, если б он предложил… только ничего такого не было. Мы даже не поцеловались ни разу, просто спали на соседних подушках и даже одеяла у нас были разные. Про основательную переделку машины его учёным отцом мы не заговаривали. Я осторожно обходил этот вопрос. Трусил, наверно. Или просто не хотел услышать, как он соврёт. В «рабочие дни» сны были. Другие, правда, не личные. Со знакомыми героями и я, вроде, тот же, и чувства: боль, стыд, печаль – мои, но не глубоки, я плыл по поверхности, не ныряя в реальные страсти… *** В универе тоже дела наладились. Я на голубом глазу приписал это повышенной стипендии с подачи уважаемого Гертруда Валерьевича, озвучив данный факт во всеуслышание – ну такой я коварный тип, да. Гертруд раздулся, преисполнившись законной гордости, небрежно и скромно принимая фанфары в деканате, по поводу спасения меня из лап голодной смерти, и тут преподы стали распускать передо мной павлиньи хвосты разной степени драности и цветастости. Даже поначалу и не вкурил, с каких щей мне вдруг так попёрло. И ирландские танцы вдруг оказались востребованными на студенческом фестивале от универа, и моя работа - свадебный палантин, между делом связанный крючком (на кровати у Марка, пока болтали о том о сём) неожиданно получил первое место на выставке и был зачтён в качестве курсовой по «Прикладным технологиям»… Миха тихо ржал, с каждым бонусом от преподавательского состава, и пихал меня в бок кулаком, Ирка подмигивала и намекала на проставление для друзей тортиком, а потом вспоминала, что она на диете. *** Звоню на днях Мишке: - Миха, ты где? – красава уже второй день морду лица ни в универ, ни на тренировку не кажет, не открывает двери и на звонки не отвечает. О, трубу поднял. - Где… щас как отвечу в рифму. – Голос у друга расстроенный и какой-то боязливый. Что такое? - Прикинь, участковый приходил. Вызывают меня, короче. Новости. - На кой? И чего от друзей шифруешься? - Да тут… про щиты узнали. - Ёпт… встряли. А что, сторож кого опознал? - Чего там опознавать – камеры стояли в парке. - И что? Хари было видно? - Не. Костета по Полонию узнали. Владелец убытков на стопятьсоттыщ насчитал. - Млиин… чё делать будем? Щиты возвращать? - Да там возвращать нечего, сам же видел. Наши в них дырок навертели - Михей страдальчески вздохнул. Коню ясно: «я вами руководил, я отвечу за всё» – просто колом в горле стоит. Фраза Мишкиного тёзки на все времена справедлива. - Делать-то что будем? - Ты в это не лезь. Я тут одну идею обмозгую, схожу перетолкую кой с кем. - Не встрянешь? - Не. И ведь правда не встрял – вот чёрт везучий! Ущерб незначительным признали, Костет чуть не облез от счастья, а Миха икал часа четыре - владелец, небось, анафемы рассылал ролевикам и иже с ними. То есть денег, щиты, конечно, стоили, но соотношение урона и имущественного положения потерпевшего делало убытки совсем уж пустяковыми. Костет даже бесстыже бухтел, дескать «никто не поддерживает отечественного реконструктора». Хоть бы извинились, засранцы, перед человеком. *** В первый раз я остался ночевать у Марка, так сказать, сгоряча. В смысле горячую воду у нас радостно отключила очередная управляющая компания. Наш дом в пятый раз переходил из рук в руки, бабки и тётки-активистки шлындали по квартирам, в который раз собирая подписи на переход в лучший мир, сиречь жилищный трест, ну и как результат, то с той, то с другой компанией случались мелкие заморочки, типа неперечисленных денег туда или сюда. На этот раз отключили, хвала Небесам, только горячую, свет и остальные блага цивилизации остались в нашем распоряжении. После тренировки, когда тичер(5) в моём лице отскакал два занятия в хардах и два софтовых, с футболки одной и другой, без преувеличения, капало. Миха скептически отозвался о моих умственных способностях, когда выяснил, что третьей запасной у меня не имеется. Точнее четвёртой, потому что сухую третью футболку Михей без зазренья совести натянул на себя. И доказал, что сам соображает как надо, немедля выдав умную мыслю. Заключалась она в том, что у Марка в особнячке был бойлер, не говоря уже о том, что его дом вообще вряд ли отключали. Друг с суровой рожей пихнул мне в руки телефон - по мнению этого знатока этикета, вообще можно было без предупреждения завалиться в гости (а ко мне и вообще в любое время), если ещё десяти вечера нет. Было без десяти. Марк спокойно выслушал мои извинения вперемешку с эканьем и беканьем, и безо всяких согласился на наши две грязные морды, что через полтора часа завалятся к нему в душ и на чай. Последний автобус, отъезжавший от Дворца Труда, довёз нас намного быстрее – кроме Мишки и меня пассажиров не было, а потому ни на одной остановке маршрутка не останавливалась. Весна весной, но вечерами холодновато, и лужи похрустывали под ногами, гудевшими от усталости, а я предвкушал мятный чай. Марк потрясающе заваривает мятный чай. Мы уже подходили к особнячку, когда у друга с громким «меооу!» сработал телефон. Ну мало ли. Мать звонит, узнать где любимое чадо запропало, или Ирка конспект спросить на ночь глядя. Но Михей встрял, как вкопанный, уставившись в дисплей с каким-то молодым бородачом на заставке, и принимать звонок не спешил. Друг нерешительно водил пальцем по экрану и на лице у него отражалась борьба. Викинговатая физиономия вибрировала и мигала, вопль мартовского кота звучал в тишине ночной улицы всё громче (где-то за забором детского сада зашлась лаем собака, явно хотела спугнуть кошака), а Миха всё не жал ни на «отбой», ни на «ответить». - Кто это? - Так. Никто. – Он сбросил вызов и решительно зашагал к дому Марка. - Чо, лезет? Укорот нужен? - Не. Да не бери в голову. Как-то странно, обычно дружбан с юмором делился своими перипетиями с намечающимися поклонниками, а тут… - Всё норм? - Точно. Краткость ответов смазал новый кошачий мяв, Мишка зашипел с досадой, выдернул телефон из кармана: - Да. … только с танцев. К другу, у нас воды нет. Обалдел? Да, мать на дежурстве. Я пытался поймать его взгляд, чтобы спросить, что за муйня, но друган старательно прятал глаза, явно стараясь уклониться от ответа на невысказанный вопрос. - В последний раз. – Миха отключил телефон и, глядя мимо меня, сказал чуть сконфуженно: - Жек, давай один к нему, лады? У меня тут дело есть. Я преградил ему дорогу: - Колись. - Потом. Ничего такого, просто долго рассказывать. - А в рыло? Мишка разоржался немного нервно и несильно стукнул меня кулаком в плечо: - А обратно? – и посмотрел-таки мне в лицо: - Гений, не парься. Я там сам разрулю. - Может он маньяк! Михей вздохнул, покачал головой: - Вот уж что нет, то нет. Он вообще с криминалом не связан. Ну хочешь, тебе его номер перешлю? И адрес? Про него у меня даже мама знает. - Провожу? - Не, тут недалеко… Мы обнялись, и я с немного тяжёлым сердцем отпустил его непонятно куда. Кованая калитка, звонок, дорожка, Марк в дверях. Душ, бурлящая джакузи, из которой я с сожалением вылез, банный халат, выданный Матвеем, столовая с поздним ужином. Ноги всё ещё ныли и просили массажа – растяжки-потягушки после тренировки не особо помогли. Я с кряхтением разминал ступни, когда гостеприимный хозяин неожиданно спросил: - Твоя мама сильно будет волноваться, если ночевать не придёшь? Я даже не нашёлся что ответить. Ночевать? А… зачем? Мысли заметались, как вспугнутые светом летучие мыши. Мы что – будем? Я не против, но как же? Я не очень хорошо себе представлял, как это произойдёт, хотя постоянно об этом думал. Сны чётко разделили наши роли, но в жизни Марк по бёдра обездвижен и как у него там работает, я и вообразить не мог. А он сейчас вот так легко предлагает мне? Все эти соображения вразнобой галопировали по мозгам какие-то пару мгновений, до тех пор, пока Марк не произнёс: - Твои вещи постирать закинул, но пока там высохнет, до утра ждать. У меня, наверно, даже задница покраснела, чёрт. О чём только думал, кретин. Тимофей, сидевший с нами за столом, и почти не отводивший от меня настойчивого взгляда хмыкнул, просёк, видать, а Марк, вроде и не заметил ничего. - Она на смене, - преувеличенно небрежно соврал я, быстро прикидывая, откуда позвонить, чтобы мама не подняла на уши Михея, Ирку и ещё парочку наших. – А где тут у вас..? - Рядом с душевой, - отозвался Тимофей. – Покажу. Нахрен бы мне он не сдался с его показами. Охранник, или кто он там Марку, меня недолюбливал, хоть явно это никак не выражалось, а мне в его присутствии было чертовски неловко. Всё никак не забывалось, как я в кафе тогда… Шёпотом отпросившись у мамы «мы с Мишкой тут к приятелю, у него вода есть», я с чувством исполненного долга ополоснул руки и для конспирации нажал кнопку слива. Не зря. Тимофей стоял неподалёку и только кивнул на лестницу второго этажа – Марк уже поднимался на своей коляске наверх. Наверху оказался небольшой коридор с четырьмя дверьми, за одной из которых находилась спальня. Довольно большая комната, незагромождённая мебелью, только стеллаж с книгами вдоль стены и плазма на кронштейне, напротив здоровенной кровати. Я прошёлся вдоль стеллажа. Литература всякая, большей частью мне незнакомая, только Пратчетта узнал, да и тот на английском. Обернулся, а Марк уже в кровати, пижаму застёгивает. - Тебе на сколько будильник завести? - Как себе ставь. Завтра вообще могу не приходить. Зачёт автоматом получил, по семинару отстрелялся вчера, а физра третьей парой – у меня освобождение из-за ирландии. Я смотрел на стоявшее у постели кресло, больше похожее на гольфкар, чем на инвалидную коляску, и одно детское желание не давало покоя. - Марк, а можно… - и смутился. Но он понял. - Можно, - и улыбнулся, - покатайся. Когда аккумулятор сел, кресло, как какой-нибудь мобильник, было по-простому подключено к розетке, а я рухнул на кровать и снова взялся разминать ноги. Третий час ночи, блин! Ой. - Прости, спать тебе не даю. Навязался тут… - Не переживай. Этому дому давно пора расшевелиться. Сна в его глазах и впрямь не было. Только доброжелательное спокойствие: - Тебе помассировать ступни? - Умеешь? Чёрт. Извини. - Не извиняйся, - Марк, похоже, не обиделся, - умею, конечно. Много на ком тренировался, - запнулся и досадливо поджал губы, словно ляпнул лишнее. А массаж он и правда сделал классный, я только кряхтел довольный. Уснули уже под утро… *** Домашние посиделки с мамой за чаем совсем редки. Вот если б у меня не было что скрывать, я б и не понял, что и она что-то утаивает. Я ж не дурак - походу, секреты у нас на одну тему. Да я что, я не против. Папы уже десять лет как не стало. Если норм мужик ей попался, то почему бы и нет? Недосказанность, недомолвки, какие-то провалы в рассказах о прошедшем дне – я помалкиваю про Марка, мама про кого-то ещё. Я-то ладно, у меня причина есть – я тут вот-вот геем стану, а у неё-то что? А ещё, стыдно признаться, до меня только сейчас дошло, что я козёл. Как стало ясно, что мы оба-два мужиков скрываем, так сразу по сердцу царапнуло, что вот теперь она не интересуется, как я себя чувствую, да и готовить реже стала, не спросит, а поел ли я, меня носит где-то, дома не ночую, а вдруг у меня проблемы, а может я в дурную компанию попал? Когда поймал себя на этих мыслях, так чуть сам себе по уху не съездил. Я же не долбанутый центр вселенной, я же не эгоист… наверно. Только мозги приложить к ситуации и становится совестно. Что здоров – и так видно, рожа порозовела, не болтает из стороны в сторону от недосыпа, что там спрашивать. Какая там «дурная компания», когда она мне денег на починку хардов(6) давала? Скакать рилы и джиги(7) и при этом ещё с гопотой связываться – элементарно времени и здоровья не хватит на всё. Да, готовит нечасто - потому что меня дома почти не бывает. Про «поел ли» не спросила, ну надо же – я и сам не спрашиваю, а она, может, тоже голодная. А я – себялюбивый козёл. Совесть недолго меня помучила, а потом ушла спать. Эх, Жека, ты ж просто счастливый, может потому и зациклился на себе! Оправдание не ахти какое, но сейчас я в такой эйфории, что просто над землёй летаю. Без дураков – у меня даже джампы(8) на тридцать сантиметров выше стали! … ну, может, и не всё так радостно. Кто мне Марк? Кто я ему? У нас будет что, или просто будем плечом к плечу, как с Мишкой? В сознании что-то сдвинулось. Вроде как у нас с ним всё уже было, и даже роли распределились, но всё это сны, в которых было место нам обоим, а есть ли настоящее в них? Со снами тоже не так всё просто. Иной раз что-то цеплялось за память, всплывали отрывки видений, то когда был на парах, то когда сидел на растяжке. Я не мог точно вспомнить начало сна или чем там закончилось, меня бросало во времени вперёд и назад, не оставалось ощущения, что это происходит со мной - одновременно зритель и режиссёр, я проговариваю действо от третьего лица и в то же время не могу описать словами то что вижу… я смотрю розыгрыш спектакля для меня одного? Или читаю книгу и живо представляю себе то, что пробегают глаза? А может это сон, но теперь он не мой? *** Конопатый, смакуя, откусывал от вафли по маленькому кусочку, запивал каждый несколькими глотками несладкого чая и блаженно жмурился. Время от времени он прижимал крапчатый нос к своей простецкой кружке и, вдыхая аромат, поднимавшийся вместе с парком, распахивал глазищи и смотрел на закатные облака. Те горели фантастически-великолепными переливами цвета фуксии, кобальт смешивался со сливовым, а фиолетовый с амарантом… Льет замирал ненадолго, впитывая роскошь глубоких красок, и тогда его лицо становилось отрешённо-восторженным, исчезало опасливо-напряжённое выражение глаз, и брови, между которыми всё чаще залегала морщинка, чуть приподнимались в удивлении. Потом веснушчатая рука поднимала дно кружки, взгляд устремлялся в её нутро, в котором плескался, казалось бы, обычный чай. И такое наслаждение было написано на пятнистой мордели, что ТеремДар и сам, словно впервые, пробуя с невиданным ранее удовольствием, вкусил неэлитный, совсем обыкновенный чай с ароматизатором и щепоткой какой-то травы. И показалось – вкусно. Пёстренькие скулы спрятались в складках воротника вытянутого и очень, наверно, уютного свитера, мёрзнет он, что ли, постоянно? ЭтиЛьет подцепил губами верхний слой вафельки, слизнул с губ кремовую начинку. Быстрое движение языка (от которого у Терема скрутило низ живота) и ресницы сомкнулись в нехитром довольстве. Повернув остаток вафли, словно выбирая особо лакомое местечко, Льет даже чуть улыбался, поджимая губы в предвкушении. И тут КинКаар брякнул: - Гляди, как крошки подбирает. Как будто в жизни сладкого не видал. - Может и не видал, - Ихар жевал длинную конфету, лениво отщипывая от неё мизерные части, - на, попробуй нормальную сладость! – и кинул в рыженького остатком тянучки. Ириска пролетела между пёстренькой щекой и кружкой, ударилась о фарфоровый край и с брызгами утонула в чае. На прихотливый рисунок веснушек легла тень, Льет молча, не поднимая глаз, встал. Яркость небесных красок стремительно превращалась в грязно-розовую муть, серые облака стали пыльными, и красота заката исчезала вместе с расслабленностью кудрявого паренька, выплеснувшего чай под дуб. Терем досадливо поморщился, стараясь сделать это понезаметнее, что не ускользнуло от внимания ещё одного лица, которое скрыло свой интерес к происходящему куда искуснее белокосого. *** - Так готовят в доме, где есть тяжелобольные, - ровным голосом сказал преподаватель. По его тону нельзя было понять, насколько готовка Льета ему не понравилась. «Или маленькие дети,» - мысленно ответил рыжий. Он опустил голову, тихо положил ложку рядом с плиткой и выключил конфорку. - Вы не закончили. Блюдо нужно доделать, а продукты не переводить напрасно, - так же спокойно добавил мастер. Дождавшись, когда вовсю алевший ушами ЭтиЛьет включит плиту и начнёт, помешивая, доводить кашу до ума, учитель отошёл. Около Терема он остановился, одобрительно кивнул, подцепил вилочкой кусок мяса и попробовал. - Фирменный маринад? - И соус, - улыбаясь, кивнул блондин. - Отменный вкус, - преподаватель проглотил мясную полоску и пошёл по рядам дальше. Льет не мог себя заставить успокоиться. *** - Сын, - мужчина сидит за столом, сцепив руки в замок, и не смотрит на белокосого юношу, опустившего голову, - объясни мне, почему ты преследовал своего одноклассника. Короткий взгляд на отца, сведённые в раздумье брови и негромкий ответ: - Я пытался привлечь его внимание. Он мне понравился. Врать в этой семье не принято. И дьюлину СиллТье остаётся только проницать, что же умолчал ТеремДар. Укрывать компромат тот научился мастерски. - Травить парнишку моложе себя и явно слабее - хороший способ выказать своё расположение и подружиться. - Мы ровесники… - То есть факт травли ты не отрицаешь? Похвальная откровенность. Особенно в свете того, что я вынужден держать лицо перед двумя айенами, весьма недовольными тем, как я тебя воспитываю. И мне крайне мало доставляет удовольствия искать оправдания твоей немотивированной агрессии. Которая, по словам твоих учителей, как-то подозрительно напоминает сексуальную. – Последнее предложение было сказано с ненавязчивой вопросительной интонацией. Секундный взгляд в сторону отца и Терем кивает. - Могу я узнать, почему то, что ты интересуешься мужчинами, я узнаю не от тебя? ТеремДар может только что-то смущённо бормотнуть и слегка алеет ушами. - Не понял? - Это ведь не имеет значения для рода… - говорит парень тоном человека знающего, что сейчас его поймают если не на лжи, то на лукавстве точно. - То есть я сейчас должен сделать вид, что как бы верю в твою наивность и произнести банальность, вроде «тогда я должен был ещё два года назад искать тебе морганатическую жену»? - Ещё не поздно, пап? Покачивая головой с выражением лица «напрасно я от тебя ждал бОльшего» дьюлин СиллТье устало показывает глазами на стол, где лежит конверт. - Боюсь, это не единственная твоя проблема, сын. Тебе приглашение от Короны. - Мне? Личное? – с нехорошим чувством ТеремДар берёт конверт. – А куда? - На бал, по-видимому, - тревога прорывается в голосе Лорда, – обычная форма… но почему тебе отдельно? *** 1) фэш – соревнование ирландских танцоров (почти олимпиада, как говорится: на других посмотреть, себя показать). 2) степы (разг., проф.слэнг) – шаги в ирландских танцах. 3) кейли-двуручник – парный (обычно) ирландский танец. Ради зрелищности бывает с отступлениями от стандартов выполнения определённых элементов танца. 4) хорнпайп, треббл-рил – ирландские танцы, исполняются в жёсткой обуви для ирландской чечётки (степа). 5) тичер – англ. «teacher», препод по ирландским танцам. Абы кто им, между прочим, быть не может, тоже экзамены надо сдавать! Но, когда совсем нет учителей, обучает самый опытный энтузиаст, вот как Жек, например. 6) харды – та самая обувь, с особой твёрдой подошвой, для ирландского степа. А есть ещё софты – симпатичные такие кожаные балетки на верёвочках. 7) рил, джига – тоже ирландские танцы и в хардах исполняются и в софтах. 8) джамп – прыжок в ирландском танце – красивый и сложный.