Ночные фиалки

– Не волнуйтесь, – упрашивал мальчишка, вглядываясь в темноту лежащей перед ним улицы. – Он хороший. Тут все ребята к нему ходят, а он никого и не гонит. Но уверения не помогли, волнение все равно не прошло. Чистильщик обуви шел вперед, обходя помойные лужи во мраке так, словно он был кошкой, видел в темноте каждую ямку. Два трясущихся в страхе перед неизвестностью спутника шагали следом, пытаясь ступать нога в ногу с провожатым. Только удавалось им это крайне скверно. Все щиколотки обоих уже были вымазаны грязью, а уж про дешевые ботинки, что вот-вот распадутся на части, и говорить не стоило. – Твоя работа? – со злостью шепнула девчонка, чувствуя холодную грязь на своем теперь уже мокром мыске. – Я обувь чищу, это – моя работа, – почти обиженно отозвался мальчишка. – А вот идти впотьмах через половину города, чтобы провести вас к… – Все, все, – прервала она начатую тираду. – Веди. Мальчишка говорил о доме с красной дверью, о том, что там живет странноватый, но отзывчивый человек, способный решить проблему его знакомых. Дариуш несказанно обрадовался, услышав чудесную весть от старого друга. Только вот… Тот отказался идти светлым днем, мотивируя свое нежелание тем, что его в это время будут ждать клиенты, готовые щедро платить за чистую обувь. Конечно, Дариуш может заплатить ему дневное жалование, если очень спешит расправиться со своими делами, а коли нет – так и нечего гнать лошадей. Успеется. Денег у ребенка не было, решено было ждать вечера. Только теперь даже сам чистильщик обуви, знавший эту часть города слишком хорошо, сомневался в своем решении. Во мраке ночи все вокруг казалось немного другим, и то, что было с утра странным, становилось жутким в темноте. Поворот направо, в сторону, еще раз в сторону… Кошка зашипела на трех ночных посетителей, когда те пробирались мимо ее помойки. Жадная скотина не хотела делить с кем-то гниющие рыбьи тушки, она готова была бороться за мусор с любым из них, уже выпустив из мягких лап когти. Ирена невольно схватила младшего брата за руку, когда рядом с ней на землю упал огрызок яблока, брошенный кем-то из окна. Нехороший район. – Курва, – выругалась она тихо, но звонко. – Долго там? У меня уже пальцы замерзли на руках. Не шевелятся даже, смотри. Я же могу так навсегда и остаться, навсегда без пальцев остаться, представь. – Недолго. Почти, золотая моя, скоро будем на месте, можешь уже не бояться. А пальцы я могу тебе размять. «Золотая» не ответила ему ни слова, молча сложив тонкие губы в обиде. Богач – так в шутку ребята звали предприимчивого чистильщика обуви – повел Дари через весь город только с одним условием. Нужно, чтобы друг взял на дело свою сестру. Красивую, темноволосую и высокую. Она остра на язык, поболтать любит, но мальчишка в этом большой беды не видел. Ему нравились бойкие девчонки. Ирене шел семнадцатый год, но четырехлетняя разница в возрасте влюбленного работягу не смущала. Худосочная дочь кузнеца нравилась ему уже очень давно. – Что скрипит? – спросил Дари своим тонким, противным голосом трусливого мальчишки. – Цепи? Здесь где-то цепи? Да. Одно звено с таким звуком трется о другое, противно постанывая в ночи. И тихий, ниспадающий скрип этот рождал в голове Дариуша страшные картины. Словно в темноте прячутся озлобленные головорезы, готовые скрутить его, отобрать все имеющиеся при себе ценности и бросить в ближайшую канаву, чтобы там их работу завершили голодные гули. Ирен тихо засмеялась. Младший брат храбрецом никогда не был, и это веселило его сестру. Она понимала, что это скрипит вывеска какой-нибудь лавки, что так на цепи качается тяжелая дощечка, на которой дельцы пишут свои закорючки. – Сыро здесь, – прошептала она, окидывая взглядом дорожку. – И воняет чем-то. Фу, будто всю улицу навозом облили. – Это рыба, – отозвался Богач, чувствуя запах. – Ее здесь полно. Требуху бросают прямо на землю, ее потом убирают, но запах остается. Ирене этот аромат не нравился. Рыбу она любила, только прожаренную, хрустящую и нежную. Отец, бывало, давал старшим детям удочки и отсылал их к реке, чтобы те добыли какой еды к ужину. Он был неплохим человеком, кузнецом, пусть не очень-то и умелым. Деньги у него то появлялись в избытке, то пропадали без следа, исчезая на долгие недели. Бывало, что отец двух путников пил, бранил своих послушных и порядочных детей, бранил истощенную постоянной работой мать, наглых аристократов и сварливых соседей, свою же живность и тараканов на стене, а руку на домашних поднимал крайне редко. Но сейчас дети решили перестраховаться, чтобы избежать неприятных последствий этого происшествия. Все началось не так давно: сегодня с утра. День обещал быть солнечным, все вокруг радовалось цветущей весне. Птицы довольно пели, коты нежились в лучах светила, а дети весело играли у рвущейся вперед реки. Играл и Дари, бегая за шустрыми товарищами. Только мальчишке везло не так, как им, он был слишком неуклюж для беззаботного бега и слишком задумчив. Сын кузнеца споткнулся о торчащий из земли камень, упал, но тут же встал, отряхнувшись. В его заднем кармане лежал маленький деревянный кораблик с белыми парусами и тонкими тросами – подарок небогатого, но любящего родителя… И кораблик этот треснул от соприкосновения с землей. Глубокая щель залегла вдоль кормы, разбивая ее на две почти ровные части. Корабль Дариушу подарили недавно, на двенадцатый день рождения, а сейчас он был бесповоротно сломан. За него отец отдал целую серебряную монету, заработанную честным трудом. Конечно же, мальчишка расстроился от потери игрушки, но куда больше его напрягала совсем другая дума, теперь мучившая живое воображение юнца. Отец. Ему не понравится то, что щедрый и дорогой подарок был сломан так быстро и так нелепо. Потому Дари и решился рассказать об этом своему предприимчивому другу – Богачу, что чистил обувь на площади. Уж он-то должен был подсказать другу, что делать в сложившейся ситуации, как крутиться. Тот и рассказал, что знает одного человека, который поможет мальчишке свою проблему решить, но только если Дари позовет с собой Ирену. Сестру уговаривать не пришлось, объяснять просьбу Богача – тоже. Она понимала, что младшего брата все равно нужно бы проводить до этого… Сомнительного человека. Мальчишки собирались идти поздним вечером, и Ирена, уже почти добравшаяся до места, теперь сомневалась в своем и их решении отправиться в этот час. Ей, как старшей дочери, стоило остановить брата от глупости, велев ему выложить родителям правду. Да, сейчас идти опасно, это, конечно, верно, и детям нужен был провожатый, но… Но как двум шустрым мальчишкам сможет помочь семнадцатилетняя девчонка, даже и заметив опасность? У нее был нож, спрятанный под поясом, но ножом в драке Рен пользоваться не умела. Им очень повезет, если все трое успеют убежать, завидев кого-то впереди. – Он живет вот тут. Его дверь – красная, – проговорил Богач, выходя дальше. – Не знаю только, сколько он с вас возьмет за все про все, все по-разному рассказывают. – А откуда ты его вообще знаешь, Богач? – спросила девушка тихо и лукаво. – Ты чинишь у него свои игрушки или что? – Нет, милая моя, я уже в игрушки не играю. Я зарабатываю деньги, Рен, чищу его обувь. Мне хорошо платят, если тебе интересно. Богач о девушках знал мало и слышал от алкашей, что пасутся у гнилого причала, об их алчности и корыстолюбии. «Бабы есть бабы, любезный, им бы только деньжат побольше, рожу свою старую намазать какими-нить красками да выпить чего, чтоб побольше», – жаловался один батрак другому. Мальчишка намотал эту «истину» на ус, и потому специально положил в свой мешочек побольше монет, чтобы они радостно звенели при ходьбе. При случае он выпить что найдет. Ирене, впрочем, до этого не было никакого дела. Ей хотелось закончить с визитом как можно скорее. Но спутники ее не спешили. Мальчишки остановились у двери, пара камешков скрипнули под ногами Ирены, когда та встала у входа. Она неуверенно оглянулась, глядя на грязное лицо Богача, что стоял теперь позади нее. Мальчишка стушевался. Он всегда оставлял сапоги своего клиента на ступенях и уходил, а потом тот приносил ему обещанную плату. Богач никогда не заходил внутрь, не знал, чем занят его клиент такими вечерами, хотя из коротких рассказов мужчины помнил, что тот иногда чинит потерянные игрушки для местной мелюзги. – Наверное, у причала жить очень противно… – прошептал Дари, пытаясь успокоиться. – Тут сыро и пахнет как-то гадко. А еще, наверное, и утопцы в двери скребутся по ночам. Я слышал, как об этом бабки на рынке шептались, что у нас тут утопцы. Скребутся в двери. Противно. – Противно тебе? Не вздумай это ему сказать, – ответила девушка, поднимая вверх руку. – И нет здесь никаких утопцев. Она постучала. Три коротких удара, а после них – длинная тишина. Чем скорее мастер откроет эту дрянную дверь, тем лучше. Ирена снова оглянулась, услышав какой-то звук в темноте справа от себя. Дари эти неприятные шумы пугали явно сильнее, чем всех остальных. Крысы копошились в гнилых ящиках, доверху набитых требухой, крысы подъедали стухшие овощи, забытые кем-то неделю назад. Крысы пировали. Богач вышел вперед, решив, что так и должен поступать настоящий мужчина, сопровождающий свою даму. Наверное, это ему следовало постучать в дверь. – Мы слишком поздно, – пожаловалась Ирена. – Он уже спит, а мы тут ломимся, нехорошо это. Но вампир не спал. Он чувствовал гостей еще за милю, за несколько миль, слышал знакомые шаги маленького чистильщика обуви. Дверь он открыл не сразу, немного помявшись у входа, словно надеясь, что дети уйдут с его порога прочь. Только ребята терпеливо ждали. Ирена пальцами сминала ткань юбки, нервно поглядывая в сторону шуршащих в помойке крыс, Богач пялился назад, рассматривая спокойную водную гладь, а Дариуш сжимал в руках поломанный кораблик, словно в случае опасности тот мог его спасти. Дверь заскрипела. Громко и противно, потому что петлями никто не занимался уже много лет. Перед запоздавшими гостями стоял высокий мужчина с чуть волнистыми черными волосами, украшенными легкой проседью у висков. Взгляд его голубых глаз не был ни добрым, ни злым, но все трое инстинктивно отступили на шаг, узрев хозяина дома. Впечатление он производил двоякое. За его спиной виднелся слабый свет двух или трех свечек, зажженных в разных углах комнаты. – Милсдарь, – опередил всех Богач, пробубнив первое, что пришло ему на ум. – Прошу вас простить столь поздний визит. Мы срочненько нуждаемся в вашей помощи. Хозяин дома лениво перевел взгляд с одного мальчишки на другого. Он уже заметил кораблик, сжатый в тонких пальцах ребенка и улыбнулся краем своих бесцветных губ. Дети. Вечно они что-то ломают, теряют и портят, увлекаясь слишком энергичной игрой. Дети. Детлафф отступил, пропуская запоздалых гостей внутрь. Первым в дом вошел Богач, нагло размахивая руками, а затем и двое оставшихся посетителей осмелились пройти вперед. Руками они не махали. Ирене было холодно. Она озябла. Близость воды, действительно, мешала ей чувствовать себя комфортно. В доме было сыро, чувствовался сладковатый запах плесени, старой бумаги и чего-то гниющего. Девушка обхватила себя руками, рассматривая уставленные старыми игрушками полки. Деревянные коньки, поломанные куклы без рук или ног и потерянные солдатики, проржавевшие до грязно-оранжевых дыр. Когда мужчина прошел мимо нее, Рен окатило волной из запаха растертых в ступке трав. Мята, базилик, молодая кинза… Запах был резким, почти противным, а сочетание – странным. – Ты что-то сломал, малец? – хрипло спросил хозяин дома, чуть наклонившись, чтобы лучше видеть лицо мальчика. Дариуш кивнул, протягивая игрушку вперед. Руки у вампира были холодными, Дари скривился, когда тот забрал у него драгоценный кораблик. Мальчишка торопливо отвернулся, попятился назад, к старшей сестре, врезавшись в нее спиной. Ирена не пошатнулась, рассматривая лицо странного незнакомца. Любопытство всегда брало верх над остальными позывами ее разума. К какому из цехов он мог принадлежать? Неужели мужчина просто чинит игрушки, неужели может наскрести себе на жизнь этим жалким ремеслом? Для бандита незнакомец был слишком худым, а для аристократа – жилище его было слишком бедным. Обедневшую знать Ирена никогда не встречала, потому и не могла представить себе столь нелепую картину, хотя таких кадров и искать не нужно. Нет. Детлафф был слишком бледным для рабочего человека или торговца. Он не мог батрачить на солнце целый день, сохранив этот приятный глазу цвет кожи. Хозяин дома, пристально рассматривающий игрушку, заметил липкий взгляд девчонки. На нее незнакомец внимания еще не обращал. Он не подал виду, понимая, что ребятне всегда интересны загадочные незнакомцы вроде него. Всякого манит тайна, притягивает секрет, которым обладает лишь избранный круг людей. Детлафф так же заметил и тот взгляд, которым девушку одаривает его давний знакомый – мальчишка, что чистит обувь на площади. – Скверно, – подытожил он, возвращая вещь после осмотра. – Краска не та, она пропускает влагу, а дерево от этого гниет. С этим корабликом можно играть только на суше, малец. – Вы почините? – тихо спросила девушка, положив руки на плечи брату. Вампир поднял взгляд. Дочка кузнеца показалась ему довольно миловидной. Тонкая и высокая, среди кметских ребят ухажеров она не найдет. Слишком худа, чтобы беспробудно плодиться, слишком слаба, чтобы работать в поле и ежечасно следить за дряхлеющей хатой, что пережила не одно поколение семьи. Большие черные глаза ее смотрели на него вопрошающе, а мужчина думал, что бы ответить их хозяйке. Да, он мог бы. Это дело нехитрое. Заменить одну дощечку другой, снять старую краску, чтобы покрасить заново, а затем положить сверху водонепроницаемый лак, которого у него и без того в избытке. Только что-то останавливало Детлаффа от решения дать гостям согласие. Вампир медлил. – Мы заплатим, – проговорила девушка, тут же залезая в свою сумку, чтобы подтвердить заявление. – Вот. Она протянула к незнакомцу тонкую розовую руку, показывая развернутую ладонь. На ней лежала одинокая серебряная сережка, которую Ирена нашла на дороге у ближайшего виноградника. Должно быть, одна из знатных дам ее обронила, когда лошадь под ней взбрыкнула. Детлафф на секунду отстранился назад, завидев перед собой серебро, которого не терпел, потому что вампирская природа не позволяла ему приближаться к искрящемуся на свету металлу. Волнение не было сильным, но выдавать себя все равно не хотелось. – Ты можешь купить на это такой же кораблик, – проговорил он своим хриплым голосом. – Сходи на рынок, девочка. Вампир протянул ей игрушку, но Ирена и пальцем не повела. Ее черные в этом свете глаза были полны жгущей кожу собеседника уверенности, она не хотела отступать. Вампир удержал улыбку, губы его не шевельнулись. Он смотрел за тем, как тонкие брови девушки нависают над ее глазами. Богачу эта сценка не нравилась. Дариуш же смотрел в пол, иногда скрещивая мыски своих ботинок, а затем разводя их как можно дальше друг от друга. Он нервничал. – Нет, нам нужен этот, – отрезала она, понимая, что отец узнает свой подарок, не спутает его с другим. – И зачем? – неторопливо спросил вампир. – Его нам подарила покойная бабушка, – резво солгала девчонка, лишь бы вампир не выставил их за дверь. – Это… Это – память. Ей было стыдно признаться в том, что отец может поколотить брата за то, что тот сломал какую-то жалкую игрушку, с которой даже играть-то не хотел. Ирена медленно отвела глаза, пока хозяин дома рассматривал ее лицо. Высокие скулы, чуть ввалившиеся щеки под ними… Нет, ее нельзя назвать однозначно красивой. Да и умной. Детлафф разгадал секрет почти сразу же, он почуял ложь, но снова не подал виду. В конце концов, это будет интересно, правда? – Рен, пойдем, – пробубнил Дариуш, уже протягивая руки к своему кораблику. – Простите, милсдарь. – Не пойду! Пусть соглашается! Дари продолжал тянуть руки к игрушке, но вампир быстро ее убрал. Рен. Так ее иногда называли, сокращая имя, данное матерью при рождении. Ирена качнулась, когда взгляд мужчины изменился. Что-то мелькнуло там, под голубой радужкой, знакомый ей кит с криком отчаяния погрузился на дно его моря, моря дум и печалей. В комнате словно стало еще холоднее, сырость открыла пасть, пахнула гостям в лицо. Детлафф скривил губы, нехотя вспоминая о той, что покинула его несколько лет назад. Рен. – Хорошо, – отозвался он спешно. – Можете зайти завтра днем, – проговорил мужчина уже тише, откладывая кораблик на верхнюю полку. – Предоплата нужна? – спросила девушка бойко, снова протягивая вперед сережку. Но мастер ей не ответил, игнорируя вытянутую вперед ладонь. Он глянул на испачканного в ваксе чистильщика обуви, слабо улыбнулся ему, протягивая деньги за вчерашнюю работу. Чуть больше, как всегда. Богач довольно улыбнулся, тут же закидывая полученное в свой карман, радуясь, что заглянул сегодня к щедрому клиенту. Он удостоверился в том, что Ирена видела, как мальчишка считает монеты в руке. – Нет, девочка, оставь эти гроши себе. Друзьям моего друга помогу бесплатно, – прохрипел он уже без улыбки. – А теперь уходите... Домой идите осторожно, здесь не так людно по вечерам. – Я за всем прослежу, милсдарь, придут в целости, – отозвался мальчишка, используя самый свой наглый тон. Когда Детлафф отворил перед гостями дверь, Ирена замялась. Она вышла самой последней, снова чувствуя этот почти приятный запах смешанных воедино трав. Терпкий, долгоиграющий запах. Словно мужчина купался в травяном настое, втирал его в свою белую кожу, в седеющие у висков волосы, в зубы, которых он никому не показывал. Только зачем это? Рен показалось, будто незнакомец еще пару мгновений рассматривал ее спину, прежде чем закрыть за вышедшими свою скрипучую красную дверь. Конек двинулся на ржавых цепях, заставляя Дариуша дернуться в страхе за свою короткую жизнь. Мальчишка до дрожи в коленках боялся темноты, а сестра никогда не осуждала его за это. Богач довольно потянулся, чувствуя, что долг его выполнен, и Ирена впечатлена связями запачканного в грязи трудяги. Но впечатлило ее совсем не это. – Осторожнее, Рен, ты только не наступи в лужу, – спохватился он, вспомнив, что еще утром разлил тут целое ведро мутно-зеленой воды из канализационных стоков. – Давай руку, я тебе помогу. Кузнецкая дочка согласилась, охотно подавая мальчишке ладонь. Она оглянулась, уходя вдаль, но света в верхнем окне дома не было. Свечу задули, потушили, чтобы во время отсутствия вампира пламя не перекинулось с фитиля на что-то более масштабное. На его письма, на карандашные наброски на листках бумаги, на старые книги… На полупустой бочонок дорогого вина. Пожар Детлаффу совсем не нужен.