Ночные фиалки

Выдумать историю о том, как Рен споткнулась по дороге, как она растянула лодыжку, как доковыляла до дома только к рассвету – труда не составило. Мать приняла ложь дочери без сомнений, отец и вовсе не заметил ее отсутствия, потому как не был слишком заинтересован в воспитании своих же детей. Он лег спать, а утром проснулся поздно, когда Рен уже помогала с приготовлением завтрака. О ноге, которую Ирена старалась держать над полом, отец ее не спрашивал, потому что ему не было дела до всякого рода «бабских» причуд. Дариуш не поверил истории сестры, потому что он видел на повязке кровь. Нельзя же получить такое растяжение, чтобы порвать всю кожу… О своих сомнениях он рассказал только сестре, но она уперлась, сказав ему, что с ней все в порядке. Мальчишка не стал спорить, неделя его и без того обещала быть долгой и не слишком приятной, а ссориться со старшей сестрицей в самом ее начале сын кузнеца не собирался. Весь последующий день Рен, с позволения матери, провалялась в теплой постели. Изредка переворачиваясь с боку на бок, кряхтя, как старуха при смерти. Утром она поднялась пораньше, чтобы проводить отца и брата в кузню. Близнецов мать отправила на подмогу к местной прачке, она обещала дать шалопаям по две медные монетки за день усердной работы. Конечно, это – слишком мало, ведь остальным работникам платили по серебрянику, но выбора у мелкотни все равно не было. Да сколько они успеют перестирать? Расправившись с завтраком, девчонка осталась в доме одна. Мать спешно упорхнула на рынок, отец сухо чмокнул дочку в лоб, уходя на работу, а младшие братья убежали, на нее не взглянув. Только Дари посоветовал сестре успокоиться и провести этот славный денек в кровати, если мать позволит ей немного полениться. Совет пришелся Ирене по нраву. За это она сунула Дариушу в ладонь монетку, которую хотела потратить на сахарный леденец. Теперь-то на рынок она все равно попадет не скоро, да и не велика беда… От сладостей у Рен все равно болел и живот, и зубы. Убрав посуду, кузнецкая дочь побрела наверх, медленно шаркая. Подъем казался ей дорогой, ведущей на вершину самой Горгоны, слишком сложно было идти. Нога ее двигалась, двигалась хорошо, но каждый толчок болью отдавался в теле покусанной волками девчонки. Преодолев лестницу, девушка тут же повернула направо, намереваясь остановиться у двери своей спальни. И она остановилась, услышав за ней шум. Ирена напряглась. Должно быть, ей показалось, что кто-то шагнул по пыльному ковру, что чьи-то ботинки колыхнули его ворс… Верно? Ведь никого там быть не должно. Дочь кузнеца проигнорировала голос своего разума, велевший ей отступить, она отворила дверь. Тихо, крадучись, чтобы не нарушить шаткую тишину помещения. Пылинки танцевали в солнечном свете, деревянные стены, вымазанные сыпавшейся побелкой, заставили девушку прикрыть глаза. Никого. Рен глянула на постель брата, пустовавшую без него. Ей вдруг стало немного спокойнее, словно кто-то положил свою широкую ладонь на ее острое плечо, подбодрил девчонку. Успокоившись, Ирена вышла вперед, минуя ширму, что отделяет ее часть каморки. Ей оставалось сделать только пару шагов, чтобы плюхнуться на свою кровать и не вставать с нее весь оставшийся день. Только девушка не успела совершить задуманного. Она вздрогнула, поздно заметив возле себя тень. Вампир. – Богато живешь, – насмешливо произнес Детлафф, оценивающе осматривавший ковер, висевший на стене. – Не жалуюсь, – ответила девчонка, словно не замечая его насмешки. – И вламываться в чужие дома… Очень невежливо. Гость грубо хмыкнул. Когда-то он говорил ей что-то подобное. На ковре изображались два поджарых коня, пивших воду из протекающей мимо них реки. Должно быть, приобрели его очень давно, ведь края узорчатой материи обтрепались, а сам рисунок давно выцвел, теперь представляя размытые силуэты. Для семьи Ирены ковер этот был большой ценностью, для Детлаффа – куском мусора. Конечно, если судить по кметским меркам, они жили вполне неплохо. Печка, два этажа, глиняная посуда, сало на обед… – Сядь, задери юбку. Давай покончим с этим побыстрее. Щеки девушки вспыхнули румянцем, но она подчинилась, разделяя желание вампира. Закончить это побыстрее. Конечно, формулировку для своего требования вампир выбрал крайне неудачную, девица хмуро глянула на свои ноги. Рена села на кровать, немного придержав конец грязно-коричневой юбки. Гость без лишних церемоний опустился перед ней на колени, пол жалобно скрипнул под его весом. – Болела? – спросил вампир, мягко обхватывая лодыжку девушки. – Да… Немного. Когда я ходила. – А я велел не ходить, – прошипел вампир в ответ. Тон его голоса менялся слишком резко, Ирена не успевала привыкнуть к такой перемене. Когда Детлафф достал кинжал из кармана и резво избавил девушку от повязки, Рен вздрогнула. Не от страха, но от неожиданности. Не ясно, насмешила ли вампира ее выходка, но улыбка тут же сковала его тонкие губы. Когда-то в молодости вампир любил пугать деревенских девок, разгуливая по их хатам поздними вечерами. Рен не отвечала, молча наблюдая за тем, как Детлафф неаккуратно отдирает от ее кожи повязку, пропитанную засохшей кровью. Отлипать марля не хотела, приходилось делать усилие, приносившее пациентке дискомфорт. Девушка морщилась, попискивала, но ногу не вырывала, чувствуя стальную хватку гостя. Ей хотелось пнуть его этой же ногой, прямо в лицо, в нос, чтобы избавить мужчину от этой самодовольной ухмылки. Пусть уходит. – Все хорошо, загноения нет, рана заживает, – проговорил вампир словно для самого себя. – Дней через пять сможем снять тебе швы. – Снимать… Снимать что? – спросила она тихо. Медицина в Боклере, в столице знаменитого винодельного края, не была такой… Изысканной, развитой, как в вампирском племени. Алхимические познания людей по сравнению с их соседями – смехотворно малы. Швы накладывали редко, в основном занимались только серьезными ранами, крестьяне смазывали их чем-то, да прижигали. Красота незаметных рубцов тут никого не волновала, скрывать полученные шрамы люди не стремились. В конце концов, их жизни вертелись не вокруг получения удовольствия эстетического, времени на созерцание себя или друг друга почти ни у кого не оставалось. – Швы, – хрипло отозвался гость. – Какие такие швы? Где там швы? – Всего пара стежков. Сиди смирно, это все равно ждет. Детлафф не стал объяснять что-либо. Он молча осматривал рану, стянутую льняными нитками. Вокруг нее красовались следы зубов, что успели войти под кожу не на такую глубину. Девушка шикнула, дернула ногой, когда мужчина неосторожно надавил на одну из них, проверяя. Он накладывал мазь, что должна была вытянуть из ран сгустки крови, дорожную пыль и любые другие инородные тела. Своей работой вампир остался доволен. В доме все еще никого кроме них не было. Только тишина пустующих комнат, обхватывающая двух недовольных обществом друг друга спутников в стальные тиски. Ирена инстинктивно повела ногу в сторону, чувствуя нарастающий дискомфорт, а Детлафф не давал ей уйти. Он не очень-то понимал собственный мотив, но каждый раз вспоминал слова Региса. Это, верно, с ним от скуки, от скуки он решил помочь неблагодарной девчонке не погибнуть в лапах хищника или от заражения. Из наплечной сумки, прихваченной с собой второпях, вампир достал мутно-зеленую склянку. Поверхность ее была матовой, шершавой и противной на ощупь. Внутри бултыхалась странная жидкость, цвет которой девушка не могла определить через почти непрозрачное стекло. Мужчина легко откупорил сосуд, наклоняя его так, чтобы несколько капель упали на марлю в его холодной руке. Пахнуло календулой и медуницей. Запах был резким, Ирене пришлось зажмуриться, чтобы не выпустить слезу. Должно быть, это – не просто настойка, но выдержка из цветов. – Щиплет, – пожаловалась девчонка, когда вампир приложил марлю к ее ноге. – Больно. Календула… Больно. Чувствуя дискомфорт, девушка ногу отняла, дернулась, и на этот раз мужчина отпустил ее. Рен зажмурила глаза, откидываясь назад, ближе к холодной стене и пыльному ковру на ней. Вампиру удерживать девушку было не сложно, его пальцы плотно пристали к ее белой коже снова, притягивая к себе раненную лодыжку. Ирена натужно улыбнулась, стоило гостю поднять глаза к ее лицу. – Узнала? Я думал, что твои познания в этой области ограничиваются различением ромашки и колокольчика. – Я не дура, – обиженно произнесла девчонка. – Конечно, – как-то жалостно ответил гость. – Тебя в этом кто-то обвинил? Ирена надулась. Она напрягла впалые щеки, поджала губы, удерживая внутри желание состроить вампиру страшную рожу. Рану жгло уже меньше, и девушка наклонилась вперед. Детлафф понял, что она хочет посмотреть на шрам, что в будущем останется на ее белой лодыжке. Дочь кузнеца снова осторожно наклонила голову, заглядывая за высокого мужчину. Короткая линия соединяющейся вместе кожи, а вдоль нее шипящая белой пенкой кровь, что реагирует на спирт или настойку, предстала перед ней. Ирена скривила губы. Лодыжки ей лучше не открывать. – Что в банке-то? – спросила девушка неловко, когда встретилась взглядом со своим посетителем еще раз. – Интересно? – Интересно, – подтвердила она угрюмо. – Может быть, знай я об этом, не была бы такой… Дурой. Вампир тихо шикнул. Он снова приложил марлю к ее ране, а Рен насупилась. На этот раз мужчина не стал убирать ее, только повязал поверх еще одну марлю, чистую. Аккуратный бантик он обрезал своим кинжалом. Девушка пристально следила за «врачом», а тот за ней. Темно-синие глаза пациентки отражали тот край неба, что виднелся в маленьком и открытом почти настежь окошке, в них словно летали те же птицы, плавали те же редкие облака. Мужчина осторожно отпустил ногу Ирены, поставив ее на пол. Его холодные руки отпустили девчонку, заботливо приподнятая юбка закрыла под собой марлю, упав. Запах мази не выветривался, он клубился вокруг Рен, приводя ее в негодование. Как нужно обрабатывать травы, чтобы получать такой эффект? – Уходите? – спросила она, когда вампир резко обернулся к распахнутому перед ним окну. – Так быстро? – У меня дела, – солгал гость. – Вы пробрались в окно? – спросила девчонка, зная ответ. – Это… Это, наверное, не очень удобно. – Не в моем случае, – нехотя ответил ей мужчина, но тут же опомнился. – Что, теперь я могу выходить из твоего дома в разгар дня, не опорочив твою девическую честь? Рен отвела взгляд. Утро, никого на улице и нет. Женщины ушли на рынок или на работу, мужчины – либо пьют, либо вкалывают, чтобы кормить свой выводок. А даже если кто-то и увидит, вряд ли произойдет что-то страшное, ведь Ирена никогда не слыла даже проказницей. Девушка прикрыла глаза, делая вид, что раздумывает над вопросом вампира. Она осторожно улыбнулась, пытаясь выглядеть умеренно дружелюбно. – Если хотите, конечно… Может, тогда выпьете молока? Соседка принесла с утра целую крынку, оно испортится, если не выпить сегодня. – Нет, спасибо, – отмахнулся он. – Мне пора, девочка. – Да подождите. Ирена вскочила с кровати, забинтованная нога ответила ей противным покалыванием. Девушка наморщила лоб, чувствуя боль, и вампир осторожно поддержал ее под руку. Если упадет, может и зареветь, тогда будет худо им обоим. Смотреть на ее сопли Детлафф совсем не желал, успокаивать девушку – тем более. Он почти ласково помог Рен встать, выпрямиться, а после отступил на шаг. – Если вам так неприятно помогать мне, зачем вообще… – Пытаюсь перекрыть свои многочисленные грехи хорошими поступками, – опередил ее вампир, хмуро скривив губы. – Знаешь, тебе следует быть со мной вежливее. И быть благодарнее, Рен. Ее имя он произносил нечасто, до дрожи странной интонацией. Детлафф словно предавал бежавшую несколько лет назад возлюбленную, называя им другую, он перечеркивал прошлое, выкидывал из него Ренавед, заменял ее другой. Только… Нет. Глянув на глупую деревенскую девку в юбке цвета копоти, вампир вспомнил, что его любовь она заменить не сможет. Нет изящества черт и жестов, нет того томного голоса, горячего взгляда. В Ренавед, конечно, не было этой непорочности свежей молодости, не было искорки, но Детлафф ее и не искал. Прошли те времена, когда он, будучи юнцом, гнался лишь за белизной кожи и пухлостью губ. – Я пытаюсь быть благодарной, – насупилась она, продолжая висеть на нем. – Вы ничего не хотите. Ни брынзы, ни сухих фиалок, ни молока. Даже сережку не взяли. – В благодарность можешь молчать в моем присутствии. – Это никакая не благодарность, – возмутилась девушка. – Так всем будет только неудобнее. – Да чего ты еще от меня хочешь? – в ответ возмутился мужчина. – Чтобы я требовал с тебя плату? – Научите меня… Медичить, – вдруг попросила Ирена, решив, чего она хочет. Вместо внятного ответа Рен услышала только смех. Глухой и недолгий. Вампир не намеревался веселиться, он пришел сюда, чтобы выполнить долг, который сам на себя и возложил той чертовой ночью. Детлафф осторожно отвел от собеседницы взгляд. Стены побелены были неровно, дерево то и дело мелькало в разных частях комнатки. Интерьер нагонял на него тоску. – Тебе всей жизни не хватит, чтобы выучить то… – Мне не нужно все, милсдарь. Научите меня раны лечить, и я сама буду себе ногу перевязывать. А вам… – помолчала она, заглядывая в серо-голубые очи. – А вам не придется приходить и терпеть наши беседы. Странно это. Ведь ответ раздосадованной девушки вампира расстроил. Детлафф невольно нахмурил брови. Это ему не хочется проводить с ней время, не наоборот. Ему приходится отвечать на дурные вопросы, терпеть ее нервный треп, переводить настойки и мази. Рен эта просьба не доставляла удовольствия, она терпеливо ждала ответа, но сдалась после трех минут неловкой для нее тишины. – Я вас провожу, – проговорила дочь кузнеца быстро, разворачиваясь к двери. Но дойти до нее не успела. Холодное касание шершавых пальцев остановило девушку. Детлафф мягко обхватил запястье Рен, пытавшейся выпроводить его восвояси. Кузнецкая дочка не произнесла и слова, только задержала дыхание. Мурашки дружной толпой пробежали по ее розовой коже. – Да, будь добра. Только сначала давай кое-что выясним, – вампир легко развернул Ирену лицом к себе. – Я – не твой приятель, и мне твое общество не кажется интересным, желанным или хотя бы приятным. Послушай, не перебивай меня. По глупости я решил сделать доброе дело, спасти несчастную, глупую девчонку от глупой смерти, а в итоге… – Научите? И никогда больше не увидимся. Вместо того, чтобы испугаться его напора, девушка глуповато улыбнулась. Вампир, что до этого завел одну руку за спину, тут же выпрямился. Его раздражала эта ухмылка, ему не нравился ее умоляющий взгляд. Набраться бы желания, полоснуть уже имевшимися когтями девчонке по горлу. Ведь ее все равно ничего не ждет. Недолгая жизнь в старой хате с такими же трещинами в стенах, жизнь, полная всяких бед. Голод, болезни, бесконечные роды. Красота крестьянской жизни, верно? Если Ирену не убьет десятый ребенок, появляясь на свет, это будет подвыпивший муж. Здешние супруги частенько распускают руки, жены их ходят в синяках и ссадинах, но никто об этом не волнуется. – Хорошо, – ответил он, успокаиваясь. – Приходи… Приходи завтра. Ее руку Детлафф отпустить забыл. Холодные пальцы продолжали тревожить ее нервы, но девушка не отдергивала руки. Пусть себе, ей не жалко. Рена улыбнулась еще шире, показав гостю свои ровные белые зубки. Она подалась назад, отворяя дверь, а Детлафф пошел за ней, не разжимая пальцев. Он чувствовал призрачное тепло ее кожи, сладковатый запах васильков. Ступени поскрипывали под шагами обоих. Ирена шла быстро, утягивая мужчину за собой. Теперь-то она спешила избавиться от него как можно скорее. Девушка прошла вперед, на полпути к выходу Детлафф отпустил ее руку и молча направился дальше. Лицо его, жесты, походка – ничто не выдавало злости или недовольства. И только сам Детлафф понимал, насколько произошедшее ему не по нраву, как сильно хотелось не приходить сюда, чтобы теперь не терпеть эту неловкость. Когда дверь была всего в двух-трех жалких шагах, оба остановились. Рен затормозила, резко развернувшись к своему незваному гостю. – А как я дойду до вас? – спросила она, подтягивая ступню вверх. – Нога… Вы велели не тревожить ее. Вампир не хотел отвечать. Он скрестил руки на груди, глянув на девушку с вызовом. Значит, все-таки хочет посетить его урок? Пожалуй, тому, что тугоумная кузнецкая дочка запомнила его слова, вампир обрадовался. Может быть, ей даже повезет, все пройдет гладко, а труд Детлаффа не будет напрасен. Сможет стать лекаркой какого-нибудь низшего разряда, штопать раны от косы или шпаги. – Ты все равно не собираешься лежать на кровати вечно, так? – прохрипел он скучающе. – Ногу нужно разрабатывать. – Так больно же, – напомнила Ирена, возмутившись. – Больно ходить. – До порта не так уж и далеко. Начинай с малого, ходи по комнате, по лестнице… Зачем я с тобой нянчусь? Вопрос был задан не Рен, но Предназначению. Детлафф уверял себя в том, что это именно оно толкнуло его в это чертово окно, привело на ту поляну в нужный момент. Может быть, он был прав, отчасти, ведь без сильной руки Судьбы фигурки не могут скользить по доске жизни. Только вампир сам решил проследить за Иреной, подглядеть за ее жизнью, чтобы на пару часов почувствовать себя частью чего-то большего, чем пропахшая плесенью комната. Входная дверь отворилась, Рен выпустила гостя на солнечную улицу. Мимо вампира с шумом пронеслась толпа ребят, которых кузнецкая дочь не ждала увидеть. Три златоглавых малыша во главе процессии подгоняли остальных громкими окликами. Хорошо, что шустрые дети на нее даже не взглянули, увлекшись своей нехитрой игрой. Они гнали по улице полусгнившее колесо, которое потеряла какая-нибудь проезжавшая мимо телега. Толпа миновала, радостно визжа, оставив после себя только клубы беснующейся в воздухе пыли. – Наверное, очень хотите получить в подарок фиалки, – ответила она тихо, осторожно улыбаясь. – Можно зайти днем? – Можно, – как-то небрежно произнес он. – Ты умеешь писать, читать? Это бы сэкономило нам много времени. – Немного, – ответила Рен, что умела писать свое имя и различать буквы, медленно, но правильно читать вывески и объявления. – Да, все умею. Я целых три года просидела в местной школе. – Просидела, – заметил вампир. – Неплохое уточнение. Что же, приходи днем. На колкость девушка не ответила, потому что не смогла ее приметить. Она кивнула, опуская взгляд, затем тут же затворила дверь. Прощаться не хотелось, потому что в воздухе между собеседниками висела какая-то напряженность, каждое лишнее слово делало ее все более ощутимой. Детлафф побрел в сторону площади, перебирая ногами до ужаса лениво. Взглядом он проследил за дружной толпой детей, гнавших все дальше и дальше, а мыслями ушел к началу собственного пути. Ветер вдруг налетел на него, путая вьющиеся волосы. Размягчился? Нет, не сейчас. Пока Детлафф шел вперед, минуя нескончаемые ямки на своем пути, пока он шаркал ногами по засыпанной песком дороге, за ним следила пара глаз. Карих, любопытных, горящих ревностью. Богач на десять минут остановил работу, отказался от десяти или пятнадцати лишних монет только для того, чтобы навестить больную Ирену в ее доме. О ее недуге он услышал недавно, от спешащего по отцовскому поручению Дари. В своих грязных лапах чистильщик обуви держал скромный букетик полевых васильков, купленных у новой продавщицы цветов на рыночной площади.