Ночные фиалки

Мурашки бегали по бледной коже, страх лизал стертые в погоне пятки. Почему он… Отчего с ней так грубо? Сегодня уже не было ни дождя, ни солнца. Небо заполнили кустистые облака, окружив уходящее на ночь светило. Никакого света этой ночью, никакого света во мраке сумерек, чтобы разогнать все страхи, чтобы даровать пусть и призрачную, но все же надежду. Рен повезло, ее заплаканного лица никто не видел. На ужин они с матерью испекли тыквенные оладьи, приправив их приторным засахаренным медом. Анка принесла с рынка сметаны, такой жирной, что впору заменить ею масло, испекла геркулесового хлеба со льном. В целом, получилось вполне себе неплохо, только уставшей от пережитого Рен есть совсем не хотелось. Дари не смотрел в ее сторону, молча уплетал ужин, а отец наскоро узнал, как все прошло и забрал мерки, остановившись на этом. Занятая домашними делами матушка не спросила у дочери ничего, хотя очень хотела узнать о том, как прошел ее денек. Она молча отмывала печь, пока Ирена драила замызганный мысками сапог пол. Все это время она думала только об одном – о вампире, что так напугал ее днем. Прежде Рен никогда не замечала за ним этого настроения. Или просто не хотела замечать, утонув в мечтах о любви? Девчонка пожелала матери приятного сна, поднялась наверх, наглухо затворив за собой дверь, и теперь остановилась у окна, так приветливо отворенного перед ней. Дариуш уже тихо посапывал за тонкой ширмой, за день он устал в кузне, ноги и руки мальчишки болели, отваливались после проделанной работы. В сон он провалился с завидной быстротой… Девчонка и сама устала, только сон все не приходил. Даже когда Рен облачилась в ночное платье, спряталась от мира под одеялом… Покрасневшие от слез веки не желали опускаться. Девушка поднялась с кровати, и теперь хмуро глядела прямо перед собой, в накатывающий мрак улицы. В руках она сжимала холщевый мешочек, источающий сладковатый фиалковый аромат. Не отдала. Рен не отдала его Детлаффу, хотя и могла бы выполнить данное когда-то давно обещание… О, она хорошо знала, почему. Это станет финалом их недолгой, но интересной истории. Обещание выполнено, рана зажила… Продолжать встречи – незачем, какое ему до нее дело. Да, вампир забрал ее честь, но не силой. Рен податливо, точно ждущая кошка, отдала ему ценнейший свой дар, она не может требовать чего-то взамен сейчас. Тонкие пальчики сжали холщевый мешочек, Рен бросила его вперед, на маленький и драный столик у окошка. – Он плохо с тобой обошелся? – в очередной раз спросил Дари, переворачиваясь на другой бок. Голос его раздался из мрака, из тени дальнего угла, скрывавшего невысокую еще детскую кровать. Да. Да, он плохо с ней обошелся, испугал, показав очередную грань своего отнюдь не кроткого нрава. «Да» – не слетело с ее аккуратных губ, Рен скупо завертела головой в отрицательном жесте, глотая верный ответ. Девушка выглядела подавленной, и ее настроение проглядывалось и сквозь мрак приставучей ночи. – Зина мне рассказала, что он схватил тебя за руку у реки, – ответил Дариуш, нагнетая и без того темную атмосферу. – Она сама не видела, ей рассказал Валя. У него теперь краснючий шрам на половину рожи. – Сам нарвался… Он… Выдумщик, – стараясь удержать в голосе дрожь. – А твой упырь – монстр, – коротко, но отчетливо бросил сонный мальчишка, желая упасти сестру от неприятностей. Может и монстр, Рен уже не знала. Девчонке казалось, что она никогда и ничего о нем не знала. Холодные пальцы сплелись меж собой, Ирена отвернулась, тщетно выискивая в небе серебряный лик луны. Ничего, кроме всевидящих облаков, кроме неровного края далекого небосклона. Ничего, за что мог бы зацепиться глаз, отвлекая вымученное тяжкими думами сознание. – Я видел его когти, помнишь? Длинные, как ножи, Рен… – шепнул мальчишка, поднимаясь в кровати. – Он тебя порежет, глазом не моргнет. – Он не будет, – ответила девушка полушепотом. – А вдруг, Рен. Что ему помешает? От отца, стареющего и ворчливого, мальчишка частенько слышал жалобы на любимую жену. Он поднимал руку на мать крайне редко, только в случае «крайней нужды», как сам это называл. Дари хорошо понял, что любовь всегда сопрягается с жестокостью, что она – неотъемлемая часть взаимодействия супругов. В один миг ты влюблен до беспамятства, но вот ревность всколыхнула грудь, обида или печаль, как в ход уже идут кулаки. Разве мог он понять, сколь чудовищен, неправилен ход его мыслей? Мальчик, к своему большому стыду, понимал, что так будет тянуться и его семейная жизнь в будущем. Перескакивать из крайности в крайность, от любви к ненависти и обратно, возвращая круг. Он не мог представить отношения иные, знал, что вампир причинит сестре боль. Но какую? Одно дело – огреть жену тонкой, да любой палкой, а другое – всадить в нее длинные животные когти. – Думаешь, кто-то с ним справится, Рен? Кто-то остановит его от… – Да от чего же? – спросила она, краснея не то от стыда за собственную глупость, не то от горячего гнева. – От убийства, – холодно ответил Дари. Сын кузнеца напрягся, вглядываясь в жужжащую тьму помещения. Рен не отвечала. Девчонка сжимала пальцы в кулаках, костяшки белели, губы ее тряслись. Дари, громкий и вездесущий, мог оказаться прав… Мальчишка поднялся с места, прыжками добравшись до сестры. Даже сквозь ползущий вверх мрак он видел синие глаза напуганной собеседницы, видел их красными, воспаленными. Только сейчас Рен не плакала, она тряслась в накатившем на тело ужасе. – Я не боюсь его, Дари, – проговорила девушка тихо, солгала. – Он меня не обидит. В ответ девчонка получила только объятье. Неловкое братское объятье, несущее за собой долгую паузу мерзлой тишины. Дариуш понимал, что его высокая, красивая сестра, чьи синие глаза всегда полнились уверенностью, на этот раз не знала, верить ли собственным словам. Вампир. Обидит ли он ее? – Не говори маме… – шепнула она, благодарно обнимая брата в ответ. – Никому больше не говори об этом. – Богач расстроился из-за этого и сам всем рассказал, – полушепотом ответил мальчишка. – Всем во дворе. Но родителям об этом никто не скажет. По крайней мере, девчонке оставалось надеяться только на это, ведь ее вампиру может круто не повезти. Если всполошится вся столица, если дойдет до Герцогини, если узнают ее старые рыцари… Высшего вампира не смогут убить, нет, но жизнь его сильно осложнится. Для Рен практика принятия глупых решений была слишком обыденной. Отлепив от себя заботливого братца, девушка повернулась к окну. Мешочек с фиалками она подбросила в ладони, тут же словила в воздухе, изображая уверенность и беззаботность. Дари хмуро глянул в ее сторону, понимая, к чему идет дело. Девчонка собралась удрать. Ирена была старше его, много старше, только что-то явно пошло не по сценарию. Старшая сестра нуждалась в постоянной опеке младшего брата. Куда ходить, что делать и как поступать – ей нужно было подсказывать каждую мелочь. В будущем мальчишка станет много выше сестры, на голову или чуть больше, тогда он сможет остановить ее, преградить путь, но только тогда… А сейчас силой физической Дариушу с Рен не совладать. – Я пойду к нему. – Зачем, Ирена? – всполошился мальчишка, нахмурившись. – Вдруг он… – Я должна ему кое-что отдать, Дари. В руках она сжимала мешочек фиалок, источающий сладковатый аромат ночного луга. Девушка показала его брату, словно ожидая разрешения, и тут же разглядела сквозь мрак его кивок. Аккуратный наклон головы, точно в знак согласия и подтверждения ее слов. Рен хмуро поджала губы, отстраняясь как можно дальше, накидывая на плечи старый черный плащ. – Поздно, Рен, на улицу лучше не выходить в этот час. – Он не даст плохому… Защитит меня, Дари, просто поверь. От чего-то извне – да, возможно, но брат понимал, что животная природа вампира не даст ему спасти Ирену от самого себя, того, что сокрыто глубоко внутри него, под костями. Но что он мог сделать? Разбудить родителей пинками в стену, поднять на уши дом или улицу, чтобы Рен надавали подзатыльников и затолкали в кровать, досматривать очередной сон? Нет, этого мальчишке совсем не хотелось. Сестра вынырнула за дверь, оставив Дариуша жадно вглядываться во мрак улицы. Рен пробежала мимо совсем незаметно, как мышка, спасающаяся от дикого кота. Ее черный плащ был заперт на все пуговицы, под ним не видно было белой ночной рубахи, в которой Ирена скользнула на улицу. Ветер забрался под одежду, коснулся ее горячей еще кожи легким поцелуем. Стайка плотно сбитых мурашек торопливо прошлась вверх по рукам, плоскому животу и спине, добравшись до самой шеи. Ирена спешила вперед. Старые туфли цокали по улице, пьяный батрак поднял голову, когда Рен пробежала мимо него, придерживая стремящийся упасть капюшон. Мешочек с фиалками – не все, что она собиралась отдать вампиру этой ночью… Конверт с посланием баронессы лежал в ее кармане, его Рен немного помяла, страшно волнуясь. Печатей на нем не было, подписей – тоже. Без Ирены Детлафф не узнает, откуда он взялся, ей нужно будет все объяснить… Лошадка, подвешенная на цепи, привычно скрипнула, когда очередной поток солоноватого ветра прошел сквозь нее. Кузнецкая дочка поглядела в темное окно первого этажа, второго, на крышу. Ни света, ни звука. Знакомый дом пребывал в сладком сне, красная дверь не звала в гости. Рен хмуро глядела перед собой, решая, отважится ли она постучаться. Сердце ухало в груди, точно уставший в охоте филин. Ей страшно, было до дрожи страшно. Не сейчас. Девчонка повернулась к раскинутому позади нее причалу, чтобы украсть для себя лишнюю минуту тишины. Гладкий край воды светился, не требуя для себя ни луны, ни звезд, только зрителя. Ирена упрямо смотрела вперед, точно выжидая толчка, удара. Ей нужен был стимул. Страх теснил молодую грудь, воспоминания о неприятной беседе прыгали в ее голове, предупреждая об опасности. Если вспомнить, вампир всегда был с нею груб, он указывал девчонке на разницу мышления, на интеллектуальную пропасть между ними, желая уколоть и унизить… Да, он никогда ее не любил, и любить не станет. Слишком уж разными были их миры, расположенные на противоположных полюсах существования. Ирена понимала, что рискует стать в его руках вещью, миловидной куколкой, одной из тех, что Детлафф хранит на своих полках. Рен закусила губу, понимая, что даже осознание этого жуткого факта не может заставить ее уйти домой. – Ты очень поздно. Его мягкий, но слишком хриплый голос заставил девчонку вздрогнуть. Не от неожиданности, а от накатившего волной ужаса. Страх взял свое, девушка закусила губу, не решаясь повернуться и встретиться глазами с собеседником. Мужчина остановился недалеко, он чувствовал настроение запоздалой гостьи. Ирена боялась его после случившегося, и Детлаффа мучало чувство вины. Весь вечер он боролся с острым желанием навестить ее самому. И только вспоминая затравленный взгляд девчонки, ее дрожащие в страхе губы, слезы в глазах… Детлафф все не решался. Он помнил за собой эту привычку: выходить из себя, терять контроль и приносить близким боль. И сейчас, после всего сказанного и сделанного, вампиру оставалось только стыдиться. – Я… Я хотела тебе кое-что отдать, – замялась она, дрожащей рукой ныряя в карман плаща. Наверное, стоило начать с переданного письма, вручить его вампиру, а уже после подарить те чертовы фиалки… Только что-то не позволило Рен поступить именно так. Детлафф не решался подойти ближе, он стоял в стороне, смотря за тем, как соленый ветер играет с волосами Ирены. Смоляная коса была расплетена, непослушные пряди сбились, неаккуратным одуванчиком обрамляя лицо девушки. Дрожащей рукой она протянула ему злосчастный мешочек с высушенными травами. Аккуратно, не делая резких движений, вампир принял преподнесенный ему дар с особым тактом. Она точно подавала подношение для своего Бога, для могущественного, волшебного существа, способного обеспечить ее всем необходимым или всего лишить. Алтарь его наполнен, Рен, но не до конца… Гостья потупила взор. Холодные пальцы обхватили ее дрожащую ладошку. Девушка не смотрела на вампира, только себе под ноги. Ее губа задрожала, стоило только попытаться заговорить. Оба молчали, ждали чего-то. Хотелось обнять кузнецкую дочку, требовательно прижать ее к груди, чтобы успокоить нервную дрожь, только волнение останавливало. – Прости меня, – тихо начал Детлафф, не рассматривая подарка. – Прости, Рен, но я должен был предупредить тебя, что немного… Ревнив. Говорить о своих слабостях – дело всегда нелегкое. И вампир не был тем, кто находил в таких беседах успокоение, вопрошая о жалости. Нет, отнюдь. Монстрам она не нужна, им не нужно и понимание. Мужчина осторожно наклонился вперед, не отнимая руки от теплой ладони Рен. Только сейчас, взглянув на девчонку сверху вниз, вампир понял, что Ирена явилась к нему в ночной рубахе. – Тебе холодно? – спросил он мягко, в ответ получив утвердительный кивок. Так может и дрожит она не от страха? Об этом вампир уже не стал спрашивать. Он осторожно приобнял девчонку, стараясь прижать ее к груди как можно нежнее. Ирена подалась вперед, щекой впечатываясь в широкую грудь. Вампирское сердце билось быстро, Рен слышала его под ребрами, сквозь плоть и кости. Мерный ритм успокаивал ее. – Пойдем в дом, – произнес он тихо, положив руку девчонке на поясницу. – Я хотел бы объясниться перед тобой. – Хорошо, – с сомнением в голосе ответила девчонка. Нет, все же боится. Детлафф мягко подтолкнул гостью к двери, отворяя ее. Свечи озаряли только дальнюю комнату второго этажа, а во мраке Рен пути не различала. Она двигалась осторожно, ведомая его сильными руками, двигалась, следуя за вампиром. Лестница кончилась быстро, скрип ступеней оборвался и затих, оставшись позади. Мужчина усадил Ирену за стол, сам же опустился напротив. Его бледное лицо не выражало ничего, кроме нетерпения. Остальные же чувства были скрыты глубоко под кожей, слоем мышц, костей. Вампир холодно улыбнулся, глянув в окно. Знакомые тени чертили линии на крышах, прорезая темноту густевшей ночи. Венера протяжно засмеялась, убегая все дальше во мрак, но смеха ее Рен не слышала. Она не видела и Региса, спешащего за суккубом, не заметила легкого волнения сидящего напротив вампира. – Я познакомился с ней давно, с моей Ренаведд. Нелепо, если вспомнить, – начал вампир, вспоминая. – В переулке за корчмой. Она проследила за мной от ломбарда, кажется, или от дома… И я захотел ее проучить. Голос собеседника показался Ирене другим, не таким, как прежде. Детлафф делал долгие паузы, копаясь, подбирая нужные теперь слова. Он холодно закусил губу, ища в глазах девушки невысказанной поддержки. Рен подалась вперед, благодарно слушая правду, ощущая всю глубину его доверия и радуясь этому чувству. Она уже понимала, что вампир говорит о той даме с портретов. – Ты сильно любил ее? – Безмерно, Рен, – поспешно ответил хозяин дома. – Как никогда прежде. Мы долго встречались только вечерами, болтали и предавались любви, ни о чем не волнуясь. А после я предложил ей пожить у меня, присмотреться… Я теперь и не вспомню, сколько все длилось, не считал тогда дни. За рассказом мужчина не видел синих глаз, темнеющих перед ним. Свечка, стоявшая в середине круглого столика, давала достаточно света, чтобы рассмотреть все. Для этого нужно было только иметь желание увидеть, прочувствовать и понять. За рассказом Детлафф терял ощущение времени, занятый своими мыслями и печалями, он не видел ничего, кроме образов прошлого. – Я любил ее, мою Ренаведд, мою Рен, и ревновал ее так же сильно, – продолжал вампир. – Однажды я избил рыбака, что заметил красоту ее глаз, в ночи убил виноградника за похабный возглас… И что потом со мною случилось? Она убежала. На последних словах Детлафф громко вздохнул, чувствуя странный вкус поражения на губах. Его серо-голубые глаза подернулись пеленой гнева, затаенной обиды. Ирена хмуро отвернулась к окну. В голосе вампира она слышала любовь, тлеющую и разложившуюся под напором времени, любовь, отнимающую все силы. Ренаведд предала его, убежала, и бьющееся в груди сердце оказалось заковано в толстую глыбу льда, оно теперь было спрятано, разбито. – Я долго не верил в это, сомневался. Думал, что ее похитили или уволокли силой… Но в глубине души я всегда знал, Рен, что моя любовь просто сбежала, не оставив от себя и следа, и записки в оправдание. – Зачем ты это рассказываешь? – дрогнувшим голосом спросила девчонка. Он поднял взор, точно вот-вот заметив девчонку. Его Рен смотрела вперед, сжав губы до истонченной кривой полосы. Пальцы ее сжимались, не образуя аккуратного круглого кулачка, а в глазах стояла слякоть. Вампир улыбнулся почти грустно, края его губ синхронно двинулись вверх. Похоже, что его глупая девчонка – тоже ревнивица. – Потому что я должен был сделать из случившегося вывод уже тогда, Рен, – ответил мужчина нехотя. – А я не стал. – Я тебя не обманывала, – призналась дочь кузнеца, невольно хватаясь за свое запястье. – Он меня просто подвез. – Да, я тебе верю, – сознался вампир тихо. – Прости меня, Рен, но пойми, как тяжело мне доверять… Любви. Его рука накрыла ее дрожащую ладонь, Ирена набрала в легкие побольше воздуха. Ренаведд обманула его, обманула ее, решив, что глупая девка поверит пустым разговорам о невозможности их встречи. Рен поняла, что навлечет беду на всех троих, вручив Детлаффу ее послание, что несдержанный и вспыльчивый, он может наделать бед… Но что будет, если правду утаить? Вряд ли ему понравится. Слушая просьбу дрожащих мышц, Ирена поднялась с места. В два коротких шага она добралась до вампира, осторожно наклонившись перед ним. Поцелуй у Рен получился халтурным. Ее мягкие, пусть и обветренные губы действовали неумело, но с подобающим моменту трепетом. Белая ладошка коснулась его щеки, тонкие пальцы ободряюще погладили кожу. – Я напугал тебя, – проговорил Детлафф, обнимая ее за талию. – Это уже неважно… Если такого не повторится, – добавила девчонка тихо, вспоминая его слова. – Пора нам снимать швы, – вспомнил вампир, поднимаясь с места, встречая ее встревоженный взгляд. – Это не так уж больно, не бойся.