Super Psycho Love

Меня зовут Барри Аллен, и я шлюха. Не ожидали? Да, сам не ожидал, но за три года работы на таком достаточно специфическом поприще к этому привыкаешь, и даже когда здороваешься с новыми знакомыми, так и тянет ляпнуть: «Я шлюха, приятно познакомиться». Я так много сил вкладываю в свою работу, что мне нужно выдать медаль за качественную еблю. Наверное, я бы мог гордиться тем, что имею: щедрые клиенты, связи даже в полицейском департаменте Централ Сити — вы удивитесь, сколько копов мечтают, чтобы им присунули после удачного завершения дела. Еще огромная квартира на последнем этаже высотки, черная мажорная ауди и приличный счет в банке. И при всем при этом я работаю в эскорте, хотя мечтал заниматься наукой. Но когда ты выходишь из возраста ночных поллюций и становишься более-менее соображающей личностью, понимаешь: твои шансы попасть на стажировку в самую крутую лабораторию города близки к нулю, потому что у тебя еще нет никаких связей, ты всего лишь крошечный винтик в системе образования Америки, и на хрен никому не сдался, а своим дипломом с отличием можешь подтереться, если у тебя это, конечно, получится. Окончив колледж и осознав масштабы задницы, в которую я угодил, я хватался за любую предлагаемую работу, пока в один далеко не прекрасный день не напоролся на Франциско Рамона. До сих пор помню, что на нем был дебильный длинный черный плащ, выдававший в нем то ли фаната Бэтмена, то ли любителя БДСМ, а длинные волосы были зализаны назад, но, несмотря на свой довольно невысокий рост, он реально выглядел угрожающе, особенно для зеленого меня. Я трудился официантом в дешевенькой кофейне Джиттерс, а он заглянул туда после окончания смены (как потом оказалось, он весь день провозился с новыми девочками, устал как собака и зашел в первое попавшееся кафе). Наша встреча с Рамоном (мы за спиной фамильярно называем его Циско) оказалась судьбоносной: пока я его обслуживал (не люблю это слово, ввиду моего рода деятельности оно превращается в похабщину), Рамон рассматривал меня, как кусок мяса на прилавке, оценивал, будто прилеплял на все выдающиеся части моего тела ценник. А потом вдруг спросил, не хочу ли я поработать у него. Денег не было от слова совсем, в Джиттерс платили сущие гроши, поэтому я, не раздумывая, согласился. На свою голову, вашу мать. Если вы вспомните, что я в начале наговорил вам про свои сомнительного вида достижения, то подумаете, что я ебаный пижон, который обожает еблю и деньги. Нет, серьезно, я бы и сам так подумал, но это работает совсем не так. Первый год я был настолько напуган происходящим, что Франциско вертел мной как хотел, делая из меня хорошенького мальчика из эскорт-услуг, а не продавца кофе. И я не буду врать, что прошел через боль, страх и унижения — это пусть вам другие шлюхи рассказывают, с улицы. На деле все обстоит куда лучше и гораздо пристойнее, если можно так сказать про публичный дом. Дом терпимости, которым владеет Рамон, располагается на окраине Централ Сити, и не случайно: полиция сюда никогда почти не заглядывает, потому что а) все схвачено и б) внимательно читай пункт а). Клиенты дома С.Т.А.Р. (не ебу, как Рамон это расшифровывает, если честно) — это уважаемые люди, все строго анонимно, прилично, обходительно и подчеркнуто вежливо. Никаких мятых купюр и использованных презервативов по углам, продавленной кровати и клопов, как я себе изначально представлял. Циско очень дорожит репутацией своего заведения и никому бы никогда не позволил нагадить в номере, или, что еще хуже, обидеть кого-то из его мальчиков и девочек. Нас двадцать человек — десять на десять. Мы всегда гладко выбриты, наряжены в дорогущие костюмы, проинструктированы на предмет тем для разговоров, предпочтений некоторых специфических гостей (не буду говорить, что предпочитает в постели глава полиции Централ Сити, у вас волосы на голове дыбом встанут, серьезно). Сидя в номере в ожидании клиента, я иногда рассматриваю себя в зеркало и думаю, что я похож на сыночка какого-нибудь бизнесмена или на богатенького денди, но уж никак не на шлюху: костюм на мне стоит целое состояние (но он у меня всего один), ботинки блестят так, что глазам больно, на шее — тонкая золотая цепочка с кулоном в виде молнии (не спрашивайте, имена нам дает сам Циско, так что мое прозвище — Флэш — еще не так ужасно, как у той же моей коллеги Кейтлин, она и вовсе носит прозвище Мороз, что служит постоянным предметом для тупых шуток со стороны другого моего коллеги, Ронни, с которым у Кейт по ходу роман, но это тема для отдельного разговора). Еще у меня волосы блестят от геля, задница — от любриканта, а сам тюбик оттягивает карман неприлично облегающих брюк. Предпочитаю быть во всеоружии с первых минут встречи, а то был у меня как-то клиент, который предпочитал накидываться на меня почти с порога, даже раздеваться не давал ни себе, ни мне. Секс с ним обычно длился минут пять от силы: резкие, грубые фрикции, без всяких попыток доставить удовольствие мне. Потом я узнал, что он работает пожарным и привык все делать быстро и четко, и со временем я привык и даже стал пытаться получать наслаждение, это даже превратилось в своего рода соревнование — успею ли я кончить первым. Обычно я не успевал, но когда только-только начало получаться, пожарный куда-то испарился, видимо, «сгорел», не знаю. Это вопросы уже к Циско. Я люблю свою работу. Мне нравится приезжать к половине шестого вечера — отдохнувшим, выспавшимся, позанимавшимся в спортзале, отработав положенную норму упражнений, запив все это дело специальным протеиновым коктейлем (Рамон не оставлял надежд меня откормить, я даже за три года почти беспрерывной работы не набрал больше трех килограммов, оставаясь подтянутым и стройным). Ночные смены всяко лучше, чем подъем в семь утра и унылая тряска в метро. Меня больше привлекает шелк простыней и ощущение члена в своей заднице, чем просиживание штанов на неудобном стуле в офисе и точно такое же наличие пениса в своем заднем проходе, разве что тебе за это платят фиксированную зарплату раз в месяц, а не часовую ставку несколько раз в день — обычно не более трех, если вам интересно. Но бывают и дни, когда клиент у меня всего один. Такие вечера я люблю больше всего: не надо никуда торопиться (клиенту, в смысле), а мне — периодически поглядывать на часы, чтобы не проворонить время и вовремя нажать на звонок — послать сигнал на ресепшен, что время нужно продлить, а потом взять с клиента двойную оплату. У Циско все четко: задержался на пять минут — доплачиваешь как за час. Именно поэтому нас всегда снимают как минимум на два. А когда наступает день икс, то и вовсе на все пять-шесть часов. Один человек трахает вас во всех мыслимых и немыслимых позах целый вечер, представляете? И он не ваш муж или парень, вы даже имени его не знаете, ну или делаете вид, что не знаете. У меня есть один клиент, за информацию о «досуге» которого газетчики Централ Сити бы разорвали меня на части, потому что таких громких сенсаций город еще не знал в своей истории. Но Барри Аллен — хорошая шлюха, поэтому он держит рот на замке, если, конечно, его не попросят отсосать. Но вам я попозже обязательно расскажу о нем, только тсс. Так вот, возвращаясь к дням икс: рано или поздно такие дни становятся постоянными, потому что твой клиент выкупает у Рамона право проводить ночи с тобой — он платит Циско баснословную сумму денег за то, чтобы ты не трахался с другими. Нет, вы представляете? Это как ты приходишь на собеседование — и тебе платят миллион за то, чтобы ты больше не искал работу. У нас такое называется выкупом контракта и случается настолько редко, что такие эпизоды можно пересчитать по пальцам одной руки — их, блядь, всего два. Первой была Айрис Уэст — бывшая гимнастка, к ней очереди выстраивались, я вам клянусь! Она такое творила в постели, что даже голубой как небо я был готов запрыгнуть на нее. Мы работали бок о бок почти два года, иногда пропускали по стаканчику после особо загруженных дней, и я знал о жизни Айрис чуть больше, чем все остальные. Она так и не окончила колледж и, как оказалось, тоже какое-то время впахивала в Джиттерс, после чего к этой кафешке насмерть прилипло придуманное нами прозвище «блядобар». И я первым узнал о том, что Эдди, постоянный клиент Айрис, работавший в департаменте полиции и не скрывающий, что спит с проституткой (она не любила слово «шлюха», пусть мне оно и казалось забавным), хочет выкупить ее контракт, а потом и вовсе забрать Айрис к себе домой. Вы бы видели лицо Франциско: у него в глазах долларовые знаки загорелись от увиденной суммы, и он смог, «скрепя сердце, все дела», отпустить одну из своих лучших и самых популярных девочек. Теперь бывшая мисс Уэст носила фамилию Тоун и собиралась рожать Эдди второго ребенка. Охуенная ситуация, скажу я вам! Не то чтобы я жаждал носить чьего-нибудь ребенка и печь тортики по выходным, но работать на одного человека — круто. Как в Красотке, только я не Джулия Робертс и вообще не верю в счастливые концовки, а Айрис — это скорее исключение, чем правило. Наверное, я бы так и работал дальше под чутким руководством Франциско: встречался бы с мужчинами, давал бы им то, что они хотят, выслушивал их переживания по поводу первых седых волос в тридцать пять, россказни о приставучей жене и детях, о том, что начальник на работе — мудак. Если бы не появился тот самый клиент, выложивший за меня сто тысяч ебучих зеленых бумажек. До пресловутого контракта мы встречались всего пару раз — он назвал себя Стрелой, нацепил на лицо зеленую маску, но я все равно его узнал и едва сдержался, чтобы бессовестно челюсть не уронить, но он трахался так технично, под настолько правильным углом засаживал свой здоровенный член, что не то что его, я и свое имя забыл на хрен. Не знаю, чем я его зацепил. Мы почти не разговаривали, и узнать о нем больше я не мог, хоть и хотел. Тот Стрела, которого я знал, казался мне всегда собранным, сосредоточенным и серьезным, думающим во время ебли о мировом финансовом кризисе, а во время минета с заглотом — о проблеме развития сельского хозяйства. Еще он любил во время отсоса держать меня за горло и пристально смотреть в глаза. Раздражает, на самом деле, но привыкнуть можно, как и к тому, что он платит не только Циско, но и лично мне, причем все продумано до мелочей: в комнатах повсюду камеры, даже в туалете, поэтому Стрела переводит мне ежемесячно фиксированную сумму денег на счет. Так что вот откуда у меня блатное жилье и крутая тачка. Так, ладно, вы уже небось от нетерпения изнываете. Могу гордо признаться: я подставляю зад мэру Централ Сити Оливеру, мать его, Куину. Неждан, правда? А теперь представьте, каково мне, ведь я не имею права раскрывать его личность ни перед кем, даже перед самыми близкими друзьями! Умереть можно, как хочется хоть с кем-то поделиться, а я могу пойти только к Рамону, который моей прыти точно не оценит. Так что я прикусываю язык и раздвигаю ноги, позволяя Оливеру втрахивать меня в кровать в стиле Людовика XV, в пластиковый подоконник, в стол на гнутых ножках и вообще куда ему только заблагорассудится. И так бы и было, если бы в один далеко не прекрасный день Циско не вызвал меня к себе и не поставил в известность, что сегодня ночью у меня клиент. И это не Оливер Куин.