*** *** ***
— Хованский! Ты меня вообще слушаешь? — как-то зло смотрит на меня Дима. — Да, конечно слушаю, мне же больше нечего делать… — смотрю ему в глаза.*** *** ***
Я помню это. Начало наших отношений, оно было таким живым, огонь в нас горел, как и сейчас. А это самая большая и напряженная, может единственная такая ссора, я тогда жутко нажрался, а Дима… Он читал мне лекции насчет того, что не собирается жить с алкашом, что выгонит меня при любой возможности, если такое вновь произойдет. Нет, он не запрещал мне пить, но нажираться…*** *** ***
— Ах ты пьяная скотина, мало того, что ты, нажравшись, начал доебываться до меня, просил приехать и забрать! Я приехал, и что я получил?! Прекрасную картину маслом, как ТЫ обжимаешься с какой-то ШКУРОЙ?! А после того, как я все-таки отклеил тебя, ты пошел к другой! Юрий, а теперь ТЫ не хочешь ещё и слушать, что тебе говорят… — он немного приутих, и сел на край дивана, на котором сидел я, — Знаешь Юр, за этот день ты потрепал мои нервы больше, чем за всю нашу совместную жизнь, а живем мы с тобой, напомню, полгода… — Дима закрывает лицо руками, — Давай сегодня мы с тобой поживем отдельно, — это не звучало как вопрос, скорее твердое, неоспоримое утверждение. — Да?! Отдельно?! Хорошо! А как ты мне нервы мотал, так ты не помнишь?! — кричу я. — Как? Как Хованский? — устало, тихо, почти шепотом говорит он. — Все эти сцены ревности, гнев, который ты, кстати, спускал на меня. — О, нашел, что вспомнить. Во-первых, гнев мы срываем друг на друге. Во-вторых, ТЫ, Юрий, мне и даешь поводы для ревности. Все эти «незначительные», — он делает в воздухе кавычки, — близкие контакты, «легкие» касания. Что это? Почему я не должен был ревновать. Ты сам знал, какой я эгоист и собственник! А в-третьих, либо ты сейчас уйдешь и оставишь меня в покое, либо я, чтобы ты больше не доебывал меня, — во время своей тирады он смотрит пристально на меня, это внушает некоторый страх, но… пьяным страх не чужд. — Я?! Почему я должен уходить? — с усмешкой на лице спрашиваю я его, — Это моя квартира, ТЫ сюда переехал. Если уж кто и должен переезжать, так это ты, Ди-мо-чка. — Если бы не твои жалобные стоны, я бы жил у себя, но теперь я переехал к алкашу, который клялся исправиться. Ладно, я сам знал на что шел, — он собирает свой любимый черный рюкзак и идет к двери, я плетусь за ним, — о, нет, только провожать меня не надо, ты и так еле на ногах стоишь. Иди проспись лучше. Завтра мы с тобой ещё поговорим. Надеюсь, ты не будешь мне звонить, я отключу телефон, если станешь это делать, Юрий. Он одевается и выходит за дверь, закрыв её на два щелчка. Через дверь я слышу: «Боже, почему я ещё и забочусь о нем?!»*** *** ***
В тот раз я просто пошел в спальню, рухнул на кровать и уснул. На тот момент меня ещё не грызла совесть, тогда я ещё не паниковал, был пьян и счастлив…*** *** ***
Просыпаюсь из-за жуткой трели телефона, он звонит не умолкая уже минут 20, но мне так плохо, что вставать даже больно. — Дим! Дим, возьми телефон! — кричу, но никто не отвечает. Странно, может он вышел… Кое-как встаю, смотрю на время — 8:56. Кому в такую рань не спится? Затем беру телефон — Ник. — Да? — Ты спал? — в его голосе слышится волнение. — Да, ты что-то хотел? — Как что? Юр, а ты не знал? — Чего? — искренне удивляюсь. — Так Ларина ведь машина сбила… насмерть. Мое заспанное лицо сразу оживает, а руки начинают трястись. — Эй, ты не смей так шутить надо мной, — голос дрожит из-за страха. — Это не шутка, Юра… Я могу сказать тебе адрес морга… — говорит он через несколько секунд, которые для меня прошли как минуты. Я киваю, но потом вспоминаю, что говорю по телефону и отвечаю: «Да». Последние полчаса езды я словно был в отключке, словно мой разум улетел куда-то и не желал возвращаться. Я подъезжаю к зданию, плачу и выхожу из такси. Это было отделение полиции. Для начала мне следовало придти сюда, как объяснил Ник. Я захожу в здание, мне говорят подождать. Жду минут уже 10, пока мой тремор не проходит. Внезапно дверь открывается, и в неё влетает Дима. Я поднимаю голову, и чуть не падаю, к счастью, я сижу на стуле. — Юра. Ты зачем в полицию поперся?! — чуть ли не крича, спрашивает он. — Но ты же… Тебя… — я смотрю на него, он был прекрасен. Частое дыхание, встрепанные волосы, легкое покраснение, живые, полные огня, глаза. Они так сияют при утреннем солнце. Я не могу перестать любоваться ими. — Что? Думал меня машина сбила? — он ухмыляется, — К твоему сожалению я ещё жив. Я резко встаю и обнимаю его, затем целую в макушку, он обнимает меня в ответ, но затем быстро отстраняется, косясь на людей. Мы незамедлительно выходим из отделения и отправляемся домой. — Ты и правда поверил, что я умер? — спрашивает вновь Дима. — Да. — Боже, Хованский, надо тщательней проверять информацию, — он слегка улыбается. В последнее время он так редко улыбался. Я очень счастлив, что Дима так искренне сейчас улыбнулся. Я беру его за руку, он пугается от неожиданности, но после сжимает мою руку, так мы и доходим до дома. Зайдя в квартиру, мы скидываем одежду. Я жадно, будто глотаю воздух, пока задохнулся, начинаю его целовать в губы. Еле доходим до кровати, перевернув при этом пару стульев, стоявших на пути.*** *** ***
Мы лежим на кровати, отдыхая от бурного примирения. Он уже уснул, так размеренно дышит, так сладко спит. Лицо спокойное, светлое, даже некое подобие улыбки появляется, когда я накрываю нас одеялом и прижимаю его к себе поближе.*** *** ***
Просыпаюсь в какой-то странной комнате, она вся светлая, рядом что-то гудит. Пытаюсь пошевелить рукой, но она оказывается пристегнута к кровати. Поворачиваю голову в бок, замечаю девушку, сидящую рядом. Ей не больше 20, может 19. Она миловидная, приятные черты лица, почему-то такие домашние и знакомые. — Прости, — мой голос звучит слишком хрипло, как будто не говорил целую вечность, — Кхм. Она поворачивается и смотрит на меня со слезами на глазах. — Ты как? — произносит она дрожащим голосом. — Нормально, — немного промолчав, продолжаю, — Прости, а мы знакомы? Я просто никак не могу тебя вспомнить, я чувствую, что раньше мы были знакомы, но не помню этого. Вижу страх в её глазах, она застывает и не двигается, даже не дышит. Её глаза будто стекло, но прозрачные слёзы все продолжают литься. — Юра, ты не помнишь меня? — я киваю, — Ты не помнишь ег… брата? — Какого? Я в семье один. Или ты про своего? После моих слов она закрывает рот рукой, встает и убегает из палаты. На прикроватной тумбочке лежит скомканный листок бумаги, но достать я его не могу, потому что был прикован к постели. После 5 минут рассматривания комнаты, я слышу тихий стук в дверь и входящего человека в белом халате, за ним заходит и та девушка. — Здравствуйте, Юрий. Как вы себя чувствуете? Что вы помните? — он внимательно на меня смотрит, доставая ручку и блокнот. — Я помню, что ехал в машине, на работу кажется, потом удар и все. Я очнулся, а тут была эта плачущая девушка. Она смотрит на меня, а потом на листок, быстро хватает его и засовывает в портфель, который висит за её спиной. — Скажите, Вы не помните такого человека, как Дмитрий Ларин? — Нет, — я напрягаюсь. — Так, понятно. А как ваше самочувствие? Что-то болит? — Нет, нет, все нормально, боли никакой нет, только есть охота, — я криво ухмыляюсь. — Хорошо, хорошо, — проговаривает он и записывает что-то, — я попрошу Вам принести обед. — Спасибо, — только успеваю сказать, как врач выводит девушку из палаты. Конец POV. POV Сестры. Доктор выводит меня в коридор, и мы идем в его кабинет. — Понимаете, — начинает он, когда за мной закрывается дверь, — из-за шока, пережитого им, он потерял воспоминания о Вашем брате. И боюсь, если он вспомнит, может случиться что-то более страшное, поэтому постарайтесь не напоминать ему о Дмитрии, передайте его друзьям и близким. Я утвердительно киваю, поблагодарив доктора, ухожу. Звоню родителям Юры, пишу его друзьям, после чего возвращаюсь домой. У мамы, когда узнает об этом, чуть не происходит приступ, Юра стал ей как родной сын за 4 года. Она приходила к нему и сидела подолгу возле вместе с Юриной матерью. Папа уводит маму на кухню, а я ухожу к себе. Из портфеля достаю помятый и немного надорванный листок, на котором виднелись высохшие капли слёз. Вспомнив с каким трудом мы это писали, а я не смогла его нормально отдать, из глаз моих начинают капать слёзы. — Прости, братец, я не справилась, — говорю в пустоту, прижимая колени к груди. Конец POV. POV Хованский. Они ушли, а я так и не вспомнил о ком велась речь. Однако в памяти начинает всплывать какой-то образ. Это был образ парня, худое тело, темные волосы, черное пальто и такого же цвета брюки, кеды с белым носом. Он стоит ко мне лицом, но я никак не могу его разглядеть. — Кто ты? — Ты сам вспомнишь, — только и сказал мне он. Я просыпаюсь, за окном уже был вечер, в палату стучатся и входят. — Добрый вечер, как ваше самочувствие? — Нормально. — Это хорошо. Ваши анализы говорят, что вы быстро идете на поправку, а это значит, что если завтра все будет также стабильно, то мы Вас выпишем. Однако Вам придется приходить два раза в неделю на осмотр. — Спасибо за хорошие новости. Скажите, а кто это была, ну, девушка, которая Вас звала? — Она сестра вашего друга. А теперь отдыхайте, — он поспешно уходит. Свет выключается, и я проваливаюсь в мир снов. Я распахиваю глаза от яркого света, слепящего глаза. Сев на кровати, я понимаю, что нахожусь не в палате, а в своем доме. Было тихо, я наслаждаюсь ей, однако шум падающих кастрюль прерывает её. Быстро вскочив и натянув близ лежащие штаны, тихо иду в сторону шума. На кухне также светло, как и в спальне, а по середине стоит тот самый парень, но теперь спиной ко мне. Он поднимает кастрюлю и ставит на место. Я подхожу ближе и касаюсь его плеча, от неожиданности парень вздрагивает и резко поворачивается ко мне лицом, но я опять не могу его разглядеть. — А, это ты, — проговаривает он, кажется, улыбаясь. — Я это я. А вот кто ты такой? — Ты ещё не вспомнил? Ты не видишь моего лица, да? — спрашивает он, глядя в отражение на кастрюле. — Да, не вижу, поэтому и спрашиваю, кто ты такой? — уже с нажимом. — Ты сам скоро это поймешь, — как-то лукаво говорит парень и быстро целует меня. Я просыпаюсь. За окном светло, я больше не привязан к кровати, поэтому решаю пройтись, но два года лежаний дали о себе знать. Еле-еле я встаю, опираясь на капельницу, и прохожу до окна. За окном все цветет, зеленые деревья, пение птиц, яркое солнце, а в голове снова всплывает образ, как кто-то держит меня за руку. Мы прогуливаемся по парку, люди странно косятся на нас, но нам плевать, мы любили…любим друг друга. Я смотрю на человека рядом, это тот самый парень, он улыбается мне, а ведение на этом заканчивается. В комнату входит врач. — Ого, вы уже встали, это действительно чудо. Хорошо присядьте, — я делаю, как он говорит, — сейчас я проверю основные рефлексы. — Так… Так… Угу… Хорошо. У Вас болит что-то или недомогание? — Нет, все отлично. — Славно, тогда сегодня вы сможете отправиться домой. Только придется походить с тростью. Я собираю вещи и переодеваюсь. Ко мне заходит медсестра и протягивает трость. — Доктор просил Вам передать. — Спасибо. Она быстренько уходит, но я успеваю спросить, где находится кабинет лечащего врача. Дойдя до него, стучусь и вхожу. — Итак, вам надо прийти во вторник и в пятницу. — Хорошо, спасибо. Я ухожу, вызываю такси и доезжаю до дома. Отрыв кое-как ключи, вхожу во внутрь. В доме, на удивление, чисто, нигде не было ни соринки, ни пылинки. «Надо будет потом поблагодарить работников.» Я усмехаюсь своей идее. Пройдя в зал, на глаза мне попадается ноутбук. Я открываю его, но он запаролен, немного подумав, вспоминаю пароль и ввожу его. На рабочем столе папка с названием «Фото». Открыв её, начинаю перелистывать фотки. На них был я и какой-то парень, телосложение которого было похоже на того из видений. Я пролистываю их все, на последней я с ним целовался, и тут я вспоминаю всё. — Дима, — дрожащей рукой, я дотрагиваюсь до экрана и провожу пальцем по нему. Из глаз начали литься слёзы, но не заметив, я вновь погружаюсь в видение. Дима сидит на столе и пьет кофе, я чувствую его запах. Подхожу ближе, дотрагиваюсь рукой до его лица, теперь я могу его увидеть. Он смотрит на меня, снова и снова очаровывая своими прекрасными глазами и улыбкой. Я крепко обнимаю его двумя руками, сжимая так сильно, что он начинает хлопать меня по спине и говорить, что больно. Я нехотя ослабеваю хватку, но руки оставляю на его талии. — Ты все-таки вспомнил? — Да. Как тебя забыть? — Ну, забыл же, — он улыбается. — Больше никогда, — я целую его в губы, после прижимаюсь головой к груди, ощущая тепло. Он кладет свои руки мне на спину, обнимая. Но это не может длиться вечно. Я просыпаюсь, лежа на полу, рядом валяется выключившийся из-за падения ноутбук. За окном уже стемнело, но свет фонарей ярко освещает комнату. Я все ещё ощущаю его тепло, которого не чувствовал два года. В голове всплывает письмо, его содержание. Невыносимо любить призрак… — Ты правда думал, что я смогу завести отношения с кем-то другим? Ну ты и болван, — тихо говорю в пустоту. Любить призрак… Я кое-как поднимаюсь, опираясь на трость. Призрак! Иду к двери, выхожу из квартиры. Призрак! Поднимаюсь на лифте до верхнего этажа. А затем забираюсь на крышу. Невыносимо! Это невыносимо! Подхожу ближе к краю крыши, смотрю вниз, но мне не страшно. А-а-а… Невыносимо любить призрак! Делаю шаг… Темнота… Любить призрак! Любить… призрак… Конец.