*****
Императорская речь была недолгой и жесткой. Дарт Вейдер остался верен себе — никакого покоя. Мофф Гриус на его заявление предложил тотчас же сформировать пограничные войска, и это приободрило собравшихся, развязало им языки. Армия — это хорошо; это было понятно и не ново и каждый, стараясь произвести на Императора хорошее впечатление, охотно брал слово и предлагал свои услуги в этом деле. Обычная деловитая болтовня. Лорд Фрес, не сводя внимательных пронзительных глаз с ораторов, как бы невзначай положил свою узкую горячую ладонь на плечо Леди Софии. Даже сквозь грубую ткань своего платья она почувствовала жар его тонких, сильных, жестких пальцев, чуть сжавших ее напряженные мышцы. Алый шелк его высокого, до локтя, узкого манжета скользнул по темной ткани ее одежды, и его длинные пальцы, чуть сжимая ее руку, словно паук взобрались вверх, вверх, и вкрадчиво скользнули по шее женщины, то ли разглаживая кожу, то ли убирая некую невидимую соринку. Сила кипела в нем, он был настолько полон ею, что совершенно непонятно было, как до сих пор ему удавалось скрывать ее и оставаться никем не замеченным. Пожалуй, можно было бы сказать, что для ситха он был слишком здоров, қрасив и полон жизни. На его теле не было ни единого ранения, ни единой отметины от луча лайтсайбера, и этот факт прибавлял очков в копилку его тщеславия. Его красивый четкий чеканный профиль с высоким ровным лбом, тонким прямым носом с изящно вырезанными ноздрями и скульптурно очерченными скулами не был тронут тенью немощи и борьбы с болью, а выразительные большие серые глаза под ровными темными бровями всегда смотрели, пожалуй, насмешливо, и за этой прячущейся в смешливых морщинках улыбкой не было видно безумной жестокой одержимости, присущей ситхам. Однако, все, кто работал с ним, не могли не увидеть, не почувствовать ее. Она была ощутима, осязаема и голодна, словно непостижимое живое существо, как дикое прирученное животное, всюду следующее за своим хозяином. Касаясь людей, она незримо выпивала все их силы, иссушала, выпотрашивала их дочиста, и после пребывания рядом с Лордом Фресом все ощущали себя опустошенными и больными. Работая сам, он не давал подчиненным ни минуты отдыха, просто не понимая, зачем им это нужно; не многие могли выдержать бешеный ритм его жизни. Сегодня утром, перед первым заседанием Совета Империи, он вернулся из длительной инспекции флота, которую Владыка Вейдер поручил провести ему в кратчайшие сроки. Перелетая из одного сектора в другой, посещая корабли, верфи, планеты с развитой добычей полезных ископаемых, Дарт Фрес, казалось, впал в странное состояние все нарастающего возбуждения, когда мозг работает безостановочно, на пределе возможностей, и, казалось, что ситх вовсе не отдыхает, не ложится спать, что вполне могло оказаться правдой. Он был везде и всюду, и каждую минуту его можно было увидеть то на капитанском мостике нового корабля, то в ангарах, то в отсеках канониров, то у штурмовых барж. С каждой секундой его внимание, зрение, обоняние все обострялись, он замечал каждую деталь, всякую мелочь, вникал во все, воспринимая мир во сто крат ярче, четче и жестче, чем обычно, и то, отчего простой человек сошел бы с ума, задавленный лавиной нервных сигналов, информации и впечатлений, терзающих и затапливающих мозг, его словно наполняло новыми силами и жизнью. Мощь флота новой Империи, осязаемая, видимая, реальная, которая была подвластна ему, как одному из Триумвирата, сотни тысяч вооруженных людей, замирающих по стойке "смирно" при его появлении, казалось, подпитывали его Силу, он упивался безграничными возможностями, открывающимися перед ним, и его темная мощь, наполнив его до краев, трансформировалась в то обычное для него возбуждение, сжигающее его изнутри, которое Лорд Фрес снимал единственно известным и приемлемым для него способом: он ходил по борделям. Как правило, он посещал самые дорогие злачные места Рилота, и его высокую худощавую фигуру узнавали из сотен других посетителей, даже если он скрывал под надвинутым капюшоном горящие от нетерпения глаза. Теперь, наверное, когда длинные полы его кроваво-красного инквизиторского одеяния предательски выглядывали из-под его плаща, а расплачивающаяся рука в черной перчатке была обтянута черным чешуйчатым рукавом, спутать этого посетителя с кем-либо еще стало вовсе невозможно. Рабыни-тви'лечки доставлялись ему по полдюжины на ночь, и, поговаривают, они ненавидели и со сладкой дрожью ожидали визиты темного лорда в их заведение. То, что он вытворял с ними, было настолько развратно и безобразно, что ожидающие своей очереди и наблюдающие за всем происходящим девушки кончали от одного вида этого зрелища, от криков и стонов, наполняющих пространство. Видимо, на этот раз, вдоволь наигравшись с флотом, ощутив тяжесть этого металлического яблока в своей ладони, и, досыта наевшись власти и могущества, Лорд Фрес наполнил свое сердце мощью этих черных металлических смертоносных громад, но вот незадача — торопясь на прием к Владыке Вейдеру, не успел сбросить лишний пар. Сила переполняла его, бушевала в нем, словно океан в шторм, и растекалась тяжелой лавиной кругом, давя и угнетая. Леди София чуть скосила глаза направо, рассматривая ложи с сенаторами; захваченные этой лавиной, подавленные ее влиянием, люди, казалось, были больны и измучены. Кажется, кто-то тайком мучительно потирал лоб, стараясь избавиться от раскалывающей голову боли. А теперь жесткая ладонь ситха, став вдруг вкрадчиво-нежной, скользнула вверх, к шее Леди Софии, и та, едва сдержав удивленный возглас, почувствовала, как горячий поток его Силы пролился вдоль ее позвоночника, перепрыгивая все ниже, ниже, до самой поясницы, с позвонка на позвонок, с нерва на нерв, наполняя ее тело теплом и негой, от которых ей хотелось закрыть глаза и раствориться в блаженстве, вечно ощущая эту ласковую ладонь. С неимоверным трудом ей удалось сохранить невозмутимое выражение лица совершенно холодным, заставляя себя неотрывно смотреть на людей, выступающих перед аудиторией с сенаторской ложи, хотя из ее покрасневших полуоткрытых губ вырвался слишком шумный вздох, и сердце забилось чуть ли не вдвое чаще обычного. — Что это значит, Лорд Фрес? — произнесла она, все так же безучастно глядя равнодушными яркими глазами на политическую возню, разыгрывающуюся перед нею, ощущая, как длинные тонкие пальцы зарываются в ее шелковые волосы и ласкают затылок. Казалось, что сотни микроразрядов тока пронзают ее голову и бьют прямо в мозг, заставляя покориться его власти, и эта рука словно выпивала ее волю к сопротивлению, ее личность, ее "я", давая взамен невероятное космическое удовольствие. Каждое прикосновение, каждое движение этой ладони было настолько прекрасным и желанным, что София с изумлением поняла, что с удовольствием вынесла бы и удар, который вместе с болью пронзил бы ее и вспышкой наслаждения, расколовшей бы ее на части, словно попавшая в камень молния. Фрес обернулся к ней и некоторое время с интересом наблюдал за реакцией, которую вызывают у Софии его коварные ласки. Со стороны казалось, что Двое из Триумвирата всего лишь обсуждают что-то, и достаточно отстранено и даже равнодушно, с застывшими выражениями брезгливости и скуки на лицах. Но, несмотря на старания Фреса, у Софии даже бровь не шевельнулась, и он, склоняясь к ее уху, вполголоса прошептал, совершенно при этом не меняя спокойного выражения своего глуховатого голоса: — Не желаете ли вечером составить мне компанию? Я не видел ничего и никого прекраснее в этом конце Галактики, чем вы, и охотно полюбовался бы не только вашим ангельским лицом, но и всем остальным. Это откровенное приглашение было настолько внезапным и бесстыдным, что Леди София, на миг потеряв самообладание, перестала притворяться, что происходящее в совете интересует ее и уставилась на ситха с нескрываемым изумлением, и маска холодного равнодушия, спав, сменилась на миг горячей смесью гнева и негодования. —Что?! Нужно отметить, что до этого момента Лорд Фрес не обращал своего пристального внимания на Софию. Действуя под руководством Дарта Вейдера, он воспринимал ситх леди как часть механизма, как точный, остро отточенный инструмент, идеально пригнанный и действующий во благо Триумвирата. В момент наивысшего напряжения и опасности, казалось, умы всех троих ситхов сливались воедино, и они и вовсе действовали как единое целое, неограниченно пользуясь разумом друг друга. Но стоило победе приблизиться на расстояние вытянутой руки, как это триединство распалось, и Дарт Фрес с интересом и удивлением обнаружил, что жестокое сознание, заполненное множеством ранящих осколков воспоминаний, принадлежит кому-то другому, а именно женщине, и она, как ни странно, прехорошенькая. Ситх, чуть улыбаясь, смотрел прямо в расширенные от ярости, смешанной с пьянящим удовольствием, зрачки Софии. От его настойчивой ласки, сопротивляться которой у Софии не доставало опыта (да и воли), удовольствие накатывало на женщину волной, и дрожь пронзила ее тело, когда она все-таки попыталась справиться с его властью над собой. На его красивом лице расцветало совершенно порочное и хищное выражение, покуда он наблюдал, как в ее чертах причудливо смешиваются два желания —убить его за дерзость и желание откинуть голову ему на плечо и замереть, отдавшись во власть этой ласкающей руки. — Вы же поняли, что я имею в виду. Зачем вы спрашиваете? — вкрадчиво произнес он, улыбаясь. От Дарта Фреса пахло долгим путешествием. Его длинный черный плащ с тяжелыми наплечниками, с высоким ассиметричным воротником, похожим на лепесток черного экзотического хищного цветка, его черная бронированная чешуйчатая куртка, перетянутая широким поясом, надетая поверх алой длинной туники, стелющейся вслед за ним как река крови, запыленные брюки, обтягивающие узкие бедра ситха и его сапоги — все пахло тем неповторимым запахом, который София про себя называла "космическая пыль". Одежда ситха насквозь пропитана запахами ангаров ИЗР-ов, разогретыми горячими работающими двигателями СИД-истребителей, лазерными выстрелами, оплавляющими все кругом и холодом пустоты космоса, простирающейся сразу за дефлекторным щитом. От алых рукавов его туники пахло новым оружием — вероятно, он лично опробовал новейшие бластеры и винтовки, находящиеся на вооружении у штурмовых отрядов. Вся необъятная Галактика, вся глубина космоса оставила след на его мрачном, устрашающем одеянии инквизитора. А его руки, его бесстыжие пальцы тонко и нежно пахли самыми последними, самыми сладкими, бархатными и тяжелыми нотками ускользающих, растворяющихся духов прекрасных тви'лечек, тающих под прикосновением его властной сильной ладони. Ах, значит, все-таки успел... но, видимо, они не сумели вычерпать всю страсть, разрывающую его сердце, и теперь она пожирала и терзала его. Эти духи с тяжелыми, пряными, почти наркотически прекрасными ароматами предназначались для того, чтобы разжечь пламя страсти в мужчине. Красавицы-рабыни капали капельку этого волшебного снадобья на запястья и на сгибы локтей, на нежный изгиб шеи и на лобок. И кто знает, где побывали пальцы Фреса, до сих пор хранящие запах порочной, развратной страстной ночи. — Еще раз такое, — отвернувшись от Фреса и снова сосредотачивая внимание на политиках, толкающих речи, тихо и спокойно произнесла леди София, справившись, наконец, со своими чувствами, и в ее голосе проскользнула стервозная ледяная нотка, — и я вырву вам тот кусок плоти, который руководит вами вместо головы. Уберите вашу руку. — Милая, но зачем же так утруждать себя, — произнес Фрес, также переведя взгляд в зал и все так же сохраняя вид какого-то скучного серого обсуждения, светской болтовни. — Я из тех мужчин, что понимают слово "нет". Я редко бываю назойлив, и никогда не делаю двух попыток. Вам всего лишь нужно было произнести его, это коротенькое слово "нет". И в мыслях не было оскорбить вас. Я всего лишь предложил познакомиться поближе, мы ведь практически ничего не знаем друг о друге. Вероятно, вы сочли бы меня приятным собеседником... Его настойчивая рука продолжила свое путешествие по телу женщины, и один из его длинных пальцев коснулся ключицы Софии. Горячий поток его Силы, тонкая струйка, пролилась с шеи на грудь и нежной щеточкой, кошачьим шершавым язычком потерла сосок женщины, ставший в мгновение ока остреньким и чувствительным настолько, что Леди София не сдержала стона, громкого "ах!", выскользнувшего из ее губ против ее воли. Вместе с тем разъяренное рычание вырвалось из ее горла, и ее рука в черной перчатке без малейших колебаний цапнула Фреса за пах, и ее стальные пальцы, захватив сквозь кожаные штаны его напрягшийся член и яростно вцепились, сжимаясь, сминая, причиняя боль. — Руку! — с садистским удовольствием прошипела София, чувствуя, что причиняет мужчине немалое неудобство. Ее стальные когти Силы безжалостно впились в самое его нежное место, и от этого его рука, лежащая на ее плече, вздрогнула и вцепилась в ее тело, до боли сдавив плечо. Стена его самоуверенности растрескалась, и Леди София, казалось, слышит, как разрушается, крошится тонкая перегородка, сдерживая бушующий поток его Силы. Ей было невыносимо больно, но причиняемая ему боль была во сто крат сильнее, и, пожалуй, ощущение его беспомощности окупало то страдание, что он ей причинял. Ее глаза вспыхнули недобрым огнем, и на губах заиграла злобная усмешка. Превозмогая давящую боль в плече, закусив губы, она сильнее стиснула стальные когти Силы на его члене, и хрупкая скорлупа, сдерживающая поток его мощи, не выдержала. От этого удара, волной выброшенного вверх, дрогнул купол здания, слова выступающего завибрировали и разнеслись громом, рождая в сердцах слушателей дрожь. — Уберите руку! Или я вас искалечу. Тонкие пальцы Дарта Фреса, чуть подрагивая, словно прощаясь, осторожно скользнули с напряженной шеи женщины, и она разжала пальцы и брезгливо оттолкнула жесткий предмет, который с яростью стискивала до этого. Его чрезмерная Сила, до этого давящая его самого и всех окружающих, утекла в никуда, исчезла, оставив после себя лишь тянущую усталость и пустоту. Леди София, кожей ощущая то, как обмякает тело ситха, лишенного этой поддержки, еле сдержала хохот, замечая, как на красивое лицо мужчины ложатся серые тени, свидетельствующие о том, что он смертельно хочет спать и еле стоит на ногах. "Вот тебе еще один способ расслабиться, дружок," — мстительно подумала ситх леди и совершенно неприлично зафыркала, еле сдерживая хохот. Секунду Фрес стоял тихо, пережидая боль, и София, усмехаясь, закусила губу, прислушиваясь к тому, как его хриплое дыхание приходит в норму. Злорадное торжество наполнило ее разум, и на ее таких строгих обычно губах блуждала ухмылка, Леди София опустила голову, скрывая свой смех. Это надо же — так щелкнуть по носу, и кого? Высокомерного Фреса, который думает, что любая женщина этой галактики принадлежит ему и упадет на спину с распростертыми ногами, стоит ему лишь щелкнуть пальцами! Что, получил что хотел? Фрес, наконец, оправился от пережитой боли. Его дыхание выровнялось, и движения его стали более уверенными. Кажется, он запахнул плащ, словно отгораживаясь им от ранившей его женщины; София едва не зафыркала от душащего ее хохота, представляя какие досаду, ярость и стыд испытывает сейчас лорд ситх. Затем он вновь склонился над ней, и ситх леди, все так же неотрывно наблюдая за происходящим в совете, напряглась, ожидая, вероятно, удара и ответной боли. Но ситх не прикоснулся к ней. Его губы, чуть скользнув по ее волосам, остановились у ее уха, и его безобразный, развратный, без тени смущения голос жарко прошептал, ввинчиваясь ей в мозг: — Это было великолепно, дорогая. Повторим как-нибудь еще? Дарт Софию словно ледяной водой окатили, миллионы ледяных игл стыда впились ей в щеки и в лоб, от ее злорадного торжества не осталось и следа. Их взгляды встретились, и женщина увидела, что глаза Фреса смеются. Наверное, это было самым сильным оружием Лорда Фреса — он никогда, ни при каких обстоятельствах не испытывал стыда.Триумвират
2 сентября 2016 г. в 04:09
На Совет Трех и Единого были приглашены все, кто пожелал служить Империи.
Те же, кто не пожелал, горько об этом раскаялись в свой смертный час.
Огромный зал Исполнительного Совета Империи, погруженный в полумрак, был тих, и лишь императорская ложа, ожидающая своего высокопоставленного посетителя, была пуста, выхвачена лучом света, пронзавшим полумрак здания сверху и донизу. В отличие от лож многочисленных приглашенных — бывших функционеров Альянса вперемежку с имперскими чиновниками — расположенных в строгой геометрической последовательности в высоте, ложа императора стояла внизу, и собравшиеся в тревожной тишине ожидали, когда их новый Император займет ее. Рядом стояла еще одна ложа, поменьше; ее пустое место, словно прореха в корзинке подсолнечника, темнела в самой вышине, среди наиболее важных сенаторов и чиновников самого высокого ранга.
В этой шуршащей тревожной тишине то и дело вспархивали легкие бабочки разговоров, и тревога разносилась по огромному каменному залу, перепрыгивая с места на место, отражаясь легким эхом от гладкого, натертого до зеркального блеска каменного пола, расписанного извилистыми белыми реками прожилок.
Говорили всякое. В основном суть разговоров сводилась к двум темам — к страху и сплетням. Тайком, чтобы не услышал никто посторонний, все, пряча лица за рукавами нарядных одежд, надетых по случаю большого торжества, говорили о том, а действительно ли новый Император — тот самый Дарт Вейдер.
Павший Император, Дарт Акс, чье правление было очень быстротечным, погрузил в хаос и ужас Бисс, устроив кровавый террор немыслимых масштабов, поселив в сердцах людей такие ужас, отвращение и трепет, каких раньше не испытывал никто из ныне живущих.
Человек, называющий себя Дартом Вейдером, избавил имперцев от этой напасти, устранив Дарта Акса очень быстро и тихо, по-хозяйски предъявив свои права на трон.
В мгновение ока, словно повинуясь невидимой руке, два огромных флота, сведенных друг против друга, прекратили стрелять, и пылающий Космос стал вдруг тихим и прекрасным в своей темной красоте. Долгожданный мир стал вдруг реальным, и, слушая первые мгновения эту безвоенную тишину, люди не верили себе, и в сердцах их расцветала первая робкая надежда на что-то иное, кроме бесконечного боя.
Империя не содрогнулась от кровавых подробностей гибели безумного Императора, их попросту не было, и свидетели его смерти помалкивали. Но тревога никуда не ушла из сердец людей. Дарт Акс рисовался в умах монстром, бессмертным непобедимым могучим чудовищем, а если таков он, то каков его его победитель?
Было и еще кое-что. Императрица.
Белокурый гордый ангел с ледяными прекрасными глазами — Леди Ева.
Эти слухи пришли из Альянса, чьи лидеры теперь находились среди имперцев, с которыми еще вчера сражались друг против друга — Леди Ева ранее была женой Дарта Акса, и вместе с Империей Дарт Вейдер вырвал из рук гибнущего противника и его жену.
Империя недоумевала.
Дарт Вейдер и женщина?
Железный канцлер, давным-давно похоронивший все свои человеческие качества и забывший то место, где их оставил, и... женщина?!
Говорят, новый Император любил свою Императрицу.
Говорят даже, что она родила ему ребенка, что уж совсем немыслимо, и Службу Безопасности императорского дворца возглавил Люк Скайуокер. Кому же еще Дарт Вейдер мог бы доверить самое дорогое и самое уязвимое место своего сердца?
Впрочем, сомнений в подлинности Дарта Вейдера с каждым днем становилось все меньше, по мере того, как его железная рука сжималась на Империи, нещадно подавляя бунты недовольных и устанавливая новый порядок, принуждая кое-кого потесниться и ставя рядом с ним нового человека.
Но за этими жесткими передвижениями, когда очередная фигурка убиралась беспощадными железными пальцами с доски, угадывалась и вторая, мягкая рука, женская. Она ложилась на металлическое запястье Императора и пешка отправлялась в ящик, а не в бушующее пламя.
— Владыка Вейдер и Двое!
Шум наполнил зал снизу и до верху, зашуршали одежды, и все поднялись на ноги в едином порыве, приветствуя Императора, как завороженные глядя на раскрывшиеся тяжелые створки огромных дверей, разошедшиеся, словно лопнувшие льдины на полированном боку айсберга.
В полной тишине, из раскрытых личной императорской охраной дверей, вышел Император и сопровождающие его лица. Его длинная тень, растянутая бьющим в спину светом, оставленным где-то за дверями, простиралась до самой ложи, ожидающей его, и , несмотря на то, что Император был без шлема, при первом же звуке его шагов ни у кого не осталось сомнения в его подлинности.
Высоких людей на свете много; и любой из них смотрелся бы устрашающе, если бы он осмелился надеть знаменитую черную броню и плащ Дарта Вейдера и украсить себя холодно поблескивающими на широких плечах пластинами. В лицо Темного Лорда тоже знали немногие, так что под знаменитым черным шлемом и маской мог скрываться кто угодно. Но его походка — ее узнал бы любой, кто хоть однажды встречал Дарта Вейдера на своем пути.
Эту тяжелую поступь нельзя было спутать ни с какой другой, размеренность и величие каждого шага отдавались эхом от стен, и стелющийся черный плащ, заменяющий Вейдеру мантию, заметал его следы.
Рядом с Императором, по левую его руку, шаг в шаг, так же неторопливо и величественно, шла та, кому была посвящена добрая половина всех сегодняшних сплетен, светловолосая Императрица с длинной косой, перевитой серебряными цепочками.
Это была довольно высокая, изящная стройная молодая женщина с гордо посаженной головой, с прозрачными светлыми глазами и чистым лицом, одетая в строгое богатое черное, длинное, в пол, платье, поблескивающее изящной серебряной вышивкой. Ее тонкая талия была затянута в корсет, по которому змеились изгибы серебряной лозы, делая тело женщины похожим на серебряный слиток, проступивший своим светлым сиянием сквозь разорванную бархатную сажу, покрывающую его поверхность. На аккуратно зачесанных льняных волосах лежала черная круглая шапочка, украшенная маленьким серебряным венцом, каждый зубец которой был увенчан ярко вспыхивающей капелькой алмаза.
Эта изысканная строгость и чистота были прямой противоположностью вычурным кричащим ярким цветам, которые так любил Палпатин, славящийся своей извращенной распущенностью и порочностью, и Императрица словно являлась олицетворением новой Империи, которой только предстояло стать такой же прекрасной.
Другими словами, мысль взять с собой Императрицу на Совет была ничем иным, как хитрым пиар-ходом, направленным на то, чтобы успокоить подданных и показать Императора более человечным и живым, чем он представлялся в умах людей.
Следом за Императорской четой шли Двое, мужчина и женщина, равные Императору, члены Триумвирата, одержавшего победу в жестокой борьбе за Империю.
Женщина маленького роста, довольно привлекательная на вид и молодая, взявшая себе имя Дарт София, следующая за Императрицей, была, пожалуй, ничем не примечательна. Казалось, она не желала как-то запомниться, а потому оделась неброско, в темное платье до колен из черной тонкой шерсти, перепоясанное обычным ремнем, к которому было удобно прикрепить лайтсайбер.
Наверно, и это оружие у нее с собой было, но под складками коричневого грубого плаща его не было заметно. Чтобы как-то компенсировать свой невысокий рост, Леди София обулась в высокие узкие сапоги на высоком каблуке, но даже это ухищрение не позволило ей достигнуть и плеча ее спутника, мрачного и яркого, следующего за Императором.
Высокий, худощавый и длинноногий, Лорд Фрес выглядел, пожалуй, ярче всех из этой четверки, и если София хотела уйти в тень, то он-то точно запомнился всем.
На нем была длинная, до самого пола алая туника, стелющаяся за ним небольшим шлейфом, с широкими рукавами, оканчивающимися узкими высокими манжетами, плотно обтягивающими запястья. Поверх нее Фрес был облачен в черную куртку, стянутую на талии поясом, защищенную вшитой броней, отчего ткань напоминала крупную острую чешую. Высокий ассиметричный ворот его черного длинного плаща, с одной стороны поднимающийся острым зубцом, а с другого края округло срезанный, кажется, тоже был бронирован и защищал шею и голову ситха от удара. Его черные брюки и сапоги были запылены, но его вид извиняло то, что он сию минуту прибыл из инспекции, которой занимался, кажется, пару месяцев.
О нем тоже было много разговоров за спиной; самое интересное было то, что ситх надел на себя доспехи Инквизитора, и тут же запретил себя так называть.
Деятельность Инквизиторов была тесно связана с ежедневными многочасовыми медитациями, а деятельная натура Фреса не терпела такого длительного неподвижного существования. Император Дарт Акс потрудился убрать всех инквизиторов, но должность-то такая осталась, и необходимость в ней — тоже, а значит, заниматься ею кто-то был обязан. Так почему не Фрес, с его наивысочайшим мастерством контроля Силы?
В тишине, которую, казалось, не нарушает даже дыхание, Император прошел по натертому до блеска мраморному полу до своей ложи. Его шаги и шаги сопровождающих его лиц казались оглушительны в этой темной почтительной тишине, и его плащ черным крылом летел вслед за ним.
Правящие заняли свои места в ложах, и те поднялись вверх, доставив Триумвират на отведенные им места.
Ложа с Фресом и Софией встала в прореху в общем рисунке, а императорская ложа зависла в вышине, посередине зала, освещенная светом, и Дарт Вейдер, опустившись в кресло, рядом с которым стояла его Императрица, обвел глазами темный зал.
— Начнем наш первый совет, совет новой Империи! — произнес Владыка величественно. — И да пребудет с нами Сила! — жестом он показал собравшимся, что можно сесть, и люди, напряженные, взволнованные, повиновались ему.
Когда все собравшиеся уселись, стихли все звуки — шелест одежды, тихие переговоры, и вновь воцарилась тишина. Дарт Вейдер обвел взглядом полутемный зал, угадывая сквозь мрак устремленные на него горящие взгляды ситхов, поблескивающие кокарды на форменных фуражках офицеров, и произнес:
— Сегодня, открывая этот Совет, я провозглашаю начало новой Империи! Империи, которую построим мы с вами, Империи, в которой будет важен каждый солдат и каждый владыка!
В нашей Империи каждый займет свое место, и своими усилиями будет приближать нашу победу и наше господство! Для начала я хотел бы рассказать всем, чего я хочу от вас.
Мне нужны солдаты. За долгие годы сражений между Альянсом и Империй большие территории были потеряны, отданы в руки бандитов и самопровозглашенных владык, которые уверовали в свою безнаказанность и продолжают нападать на наши границы и теперь, несмотря на то, что Империя, слившись с Альянсом, стала еще больше и мощнее. Они думают, что мы позволим им как и прежде жить грабежом, но это не так. Мы защитим свои границы; мы будем воевать и захватывать их планеты, ресурсы, корабли.
Я сам солдат, и вся моя жизнь — война, и я верю в то, что все, что мне хочется получить, находится на кончике моего меча. Поэтому, чем больше в нашей Империи будет тех, кто, как и я, будет верить в это, тем быстрее мы добьемся нашей цели...