Железная Империя

Император ушел. В течение всей аудиенции, выпрошенной Аларией, Дарту Вейдеру удалось сохранить непроницаемое выражение лица, пожалуй, чуть ироничное, несмотря на то, что посетительница смотрела на него такими знакомыми темными глазами, и, казалось, какая-то недосказанность, какая-то роднящая общность витала между ними. Девушка словно умоляла всем своим видом, отчаянием, сквозящим в голосе, порывистыми движениями уделить ей персональное внимание. Ее взгляд, обращенный к Великому Ситху, казалось, мог растопить и ледяное сердце, и она, нерешительно оглядываясь по сторонам, разве что не произнесла вслух: "Владыка, здесь слишком много слушателей. Уйдем и я поведаю вам все". Видел это Вейдер, видела это Ева, неподвижно замершая по левую руку от его трона, положив руку на спинку его сидения. Видели это Двое, многозначительно переглядываясь между собой, видели придворные, конфузясь, что наблюдают эту пикантную и небезопасную ситуацию. Однако, выслушав пылкую речь Аларии о Фобисе и его могуществе, Император, подозвал к себе Леди Софию, что-то шепнул ей, и поднялся с трона, подав руку Императрице. — Это дело требует некоторого осмысления, — произнес он. — Позже я отвечу на ваши просьбы. Вот и все. Вопроса, которого так ждала Алария и которого подспудно ожидали собравшиеся любопытствующие, так и не прозвучало, и девушка проводила удаляющуюся императорскую чету полными слез глазами. "Кто ты?" Вейдер не спросил. И не потому, что точно знал ответ на этот вопрос. Он просто не хотел знать, ему было безразлично, кто это выкарабкался из своей могилы, оставшейся давно и далеко за его спиной. Кто бы не придумал подарить Великому Ситху воплощение ранящих его воспоминаний, он проиграл. Его выложенный козырь был бит; и двум Церберам, замершим на ступенях у трона, готовым к прыжку, к драке, к бою, чувствующим ловушку, подстроенную Императору, можно было выдохнуть и отступить, убрав напряженные, до боли сжатые руки с оружия. Леди София, стуча каблучками, черной птицей порхнула к растерянной просительнице, замершей посередине зала. Вместе с вниманием Императора эта странная копия Падмэ потеряла и весь интерес к себе, и люди, не дождавшись развязки интриги, полоснувшей бы по нервам, разочарованно разбредались. — Император просит вас, — произнесла София, испытующе вглядываясь в наполненные слезами темные глаза Аларии, — принять его приглашение и остаться во дворце в качестве гостьи. Вас проводят в ваши апартаменты. Фактически, эти вежливые слова, произнесенные подручной Императора, означали арест; за спиной недобро, притворно вежливо улыбающейся зеленоглазой женщины в черной одежде, неспешно натягивающей на холеные белые руки черные, тонко выделанные перчатки, стояли гвардейцы Люка, готовые заключить под стражу дерзкую просительницу. Девушка вздрогнула; даже сейчас, когда Лорд Фрес передо всеми обнажил ее темную сущность, она продолжала играть какую-то свою роль, притворяясь беззащитной жертвой. Это было дурно; черные ниточки бровей Леди Софии дрогнули, сошлись на переносице, зеленые глаза потемнели, наблюдая эту безыскусную игру, но она продолжала все так же сладко улыбаться. За ее спиной чуть двинулся Фрес, но своего места он не покинул, оставаясь на линии возможной атаки, стоя между девушкой и удаляющейся императорской четой. Поток его Силы, похожий на раскаленное дуновение колючего ветра, достиг Леди Софии, и она ощутила, как покалывают её пальцы наполняющие их жесткие песчинки, вскипающие пузырьки его поддержки. Спасибо, но это все же лишнее, Лорд Фрес. — Прошу? — Леди София черной рукой указала направление, и вторая ее рука ненавязчиво скользнула по руке девушке, подхватывая ее под локоток. — Так что вас привело к нам, вы говорите? Фобис? Очень интересно. Алария растерянно обернулась, бросив последний взгляд на неподвижно замершего на ступенях у трона инквизитора, раскрывшего ее секрет, в ее глазах плавился страх. Словно ища у него, у мужчины, поддержки, безмолвно моля вступиться за нее или хотя бы открыть ей ее дальнейшую судьбу, своим взглядом она взывала к его чувствам, к его жалости, но он оставался глух и слеп к ее просьбам. Лорд Фрес стоял неподвижно, чуть прикрыв веками глаза, странно, стеклянно поблескивающие из-под ресниц, и его лицо ничего не выражало. — Да, да, Фобис, — пролепетала Алария, увлекаемая из зала железной рукой Софии. Двери за ними закрылись, отрезав зал, залитый светом, и оставив позади зловеще молчащего инквизитора. — Я не знаю, у кого он. Послушники Академии разбежались, унеся с собой те крупицы знаний, что нам удалось собрать за недолгое время существования Академии, спрятав артефакты, в том числе и Фобис. И это опасно, очень опасно! Что, если Дайтер найдет его? Или найдет того, кто его спрятал? Тогда его ничто не остановит. Он способен разрушить всю Галактику, чтобы потешить свое чрезмерно раздутое чувство собственного превосходства. — Кажется, Фобис — творение абсолютной тьмы? — уточнила Леди София небрежно, и это невинное замечание заставило Аларию вздрогнуть. С тревогой она глянула на безмятежный точеный профиль соей спутницы, и София усмехаясь, обернулась к ошарашенной девушке. "Милая, а ты думала, что одна такая умная в целом мире, - говорили издевающиеся глаза Софии. — Неужто ты думаешь, что никто во всей Галактике больше не слышал эту древнюю сказку? Придя с нею во дворец Императора, кого ты хотела ею удивить?" — Да, — чуть удивленно ответила Алария. — Уничтожить его может только джедай, очень сильный джедай. Но если Фобис попадет в руки рыцарей светлой стороны... — Можете не продолжать, — небрежно ответила София, отворачиваясь. — Я представляю себе последствия. Так чего вы ждете от Владыки Вейдера? — Берт готов отдать Фобис Императору, — затараторила Алария, словно ожидала этого вопроса с самого начала. — Сам Фобис и его саркофаг, защищающий от воздействия артефакта, если Владыка поможет найти его и поможет Берту вернуть его академию. София состроила многозначительную гримасу. — Очень щедрый дар, — произнесла она, и в ее голосе проскользнула ирония. — Вы передадите это Императору? — почти выкрикнула Алария, горячо пожимая руку Софии, лежащую на сгибе ее локтя. Дарт София вновь перевела тяжелый взгляд на девушку и чуть усмехнулась, сверкнув кровавым отблеском ситхских глаз. — А вы думаете, — медленно произнесла она, — с кем вы разговариваете? Рука женщины в черной перчатке соскользнула с руки девушки, и Алария вскрикнула, ощутив укол и отпрыгнув от отступившей от нее ситх леди. — Что такое? — спокойно спросила София, рассматривая испуганную девушку, потирающую место, на котором сквозь светлую ткань ее одежды проступала кровь. — Я поранила вас? Она подняла кисть и внимательно рассмотрела свою черную перчатку, но ничего не нашла, что могло бы оцарапать Аларию. — Наверное, зацепилась чем-то, — констатировала София. — В любом случае, прошу вас извинить меня. Вот ваши апартаменты, Располагайтесь. *********** — Можно было догадаться, где теперь обитает эта тварь... Лорд Фрес переступил порог лаборатории, этого научного логова Дарт Софии, и встал как вкопанный, ощутив, что его Сила вдруг ослепла, исчезла. Посередине этого царства приборов, натертого до блеска стекла и реагентов, образующих какую- то странную структуру, похожую на фантастический город, населенный странными уродливыми неживыми существами, стоял освещенный террариум, огромный прозрачный куб, в котором, на огромном валуне, прикрыв глаза кожистыми морщинистыми веками, дремала подросшая ящерица исаламири, греясь под яркой лампой. Это существо, когда-то защитившее Императрицу от коварных призывов Дарта Акса, Леди София выпросила у Евы и оставила себе. Возвращаясь в свою лабораторию, запирая непроницаемые для звуков двери, надежно защищающие ее от всякого вторжения, Дарт София ощущала, как Сила исчезает, покидает ее тело, грохочущая звуками, чужими мыслями и чувствами Вселенная замолкает, и наступает блаженная тишина; память, убаюканная желанием ситх леди, услужливо замолкает, и тогда вернувшаяся из небытия Ирис почти верила в то, что ничего не было, все это сон... В такие минуты она была беззащитна и уязвима. Кто угодно мог подкрасться к ней и пронзить сайбером, отрубить голову, а она не увидит и не почувствует ничего. Ощущение острой опасности и смерти, которую ничто не сможет ни остановить, ни отсрочить, делало эти мгновения свободы еще слаще, и Ирис дремала, убаюканная одиночеством. Усевшись где-нибудь на пол, в самом темном уголке, спрятавшись, она выкуривала сигарету, щуря глаза от горького дыма, и с недоумением рассматривала свои доспехи, жесткий корсет со вшитыми в кожистую ткань карбоновыми пластинами, ремни, перетягивающие ее тело, и все это казалось ей ненастоящим, нереальным, маскарадным костюмом. Ключи от ее тайного убежища были только у Владыки Вейдера и Лорда Фреса, но они не появлялись в лаборатории. Владыка знал о ящерице, и вероятно, не рисковал беспомощным оказаться перед кем-либо, а Лорд Фрес не интересовался наукой, которая так увлекала Софию. Однако, произошедшее сегодня заставило его кардинально изменить свои взгляды на науку, и он первым явился в лабораторию Софии, едва только выпроводил из зала советов последних гостей. — Ну что, что?! Уколов Аларию, София выполнила приказ Императора: набрала крохотный впрыскиватель крови, и теперь увлеченно рассматривала ее, записывая показания приборов. Нетерпение снедало его, однако, он не торопился переступать ту невидимую границу аномалии, устроенной животным, за которой он будет слеп и глух, лишенный Силы. София, колдующая над микроскопом, оторвалась от нагретого окуляра и насмешливо произнесла, глядя на нерешительно топчущегося инквизитора. — Клон, притом преотличный, улучшенный, как из императорской лаборатории. Да идите уже сюда, не бойтесь. Здесь нет никого, кто мог бы подкрасться к вам. — Я? Боюсь? Лорд Фрес нерешительно переступил через невидимую границу, гадливо морщась. — Даже лишенный Силы, миледи, я не самое приятное и беспомощное существо в этой Галактике. Просто ощущение... черт, какое омерзительное ощущение! Как будто прикасаешься к мертвецу. Когда я пробую тронуть вас, мне кажется, что вы мертвы, нет, хуже. Смерть не так отвратительна. Жизнь медленно покидает увядающие тела мертвецов, а тут... вы словно призрак. — Так вы не распускайте ваши руки и не трогайте меня. Фрес прошел к столу Софии и склонился над документацией, в которой она делала пометки. — Вы уверены, что это клон? — Ну, разумеется! Я полжизни работала с ними. Посмотрите, вот тут вычищена информация, стерты накопленные данные о возрастных изменениях. Клон законсервирован на определенном возрасте — времени гибели сенатора Амидалы, — и таким останется до конца своей жизни. Это сделано нарочно. — Я ничего не понимаю. Что вы там видите? — Вы позволите? София кивнула на руки инквизитора, и тот с готовностью принялся расстегивать высокий алый манжет. Его рука была тонкой, но крепкой, с хорошо развитым запястьем, с легкодоступными венами. "Наверное, часто тренируется", — подумала София, прокалывая кожу в районе локтевого сгиба впрыскивателем и глядя, как алая жидкость наполняет стеклянную капсулку. Двусторонний сайбер, прикрепленный к поясу, обхватывающему талию Фреса, даже на вид смотрелся тяжело, а он им... София поморщилась, припоминая, как жжет алый луч сайбера Фреса, и поспешно отвернулась. — Смотрите, — она капнула капельку крови инквизитора в прибор и придвинула ему. — Вот эта часть, видите? У вас она присутствует. Ваш организм с течением времени меняется. У Аларии этого нет. Позвольте? Тонкие пальцы инквизитора долго копались с рядком крохотных пуговок на рукаве, распустить их было намного легче, чем вновь застегнуть, и он с готовностью протянул руку Софии, вызвавшейся помочь ему. — В академии Берта есть такие технологии, — завистливо протянула она. — Но это не главное. Главное — черт знает, кто такая Алария, и сколько ей лет, и с какой целью она выбрала это тело. — С какой целью?! Да она своим появлением хотела уничтожить Владыку! Черт, как неудобно... уберите вы эту тварь! — Отстаньте от животного; вы уйдете, и позабудете о нем. Фрес с отвращением посмотрел на бесстрастно взирающую на мир из-за толстого стекла рептилию. — Зачем оно вам? — неприязненно поинтересовался он. — Вы же понимаете, что это опасно. Черт, какая беспечность! Вы член Триумвирата, как можно быть такой легкомысленной?! А что, если ее выкрадут? Подкинут, скажем, Владыке, или пришлют ему прямо в спальню? — Леди Ева будет громко кричать, — отвратительно хихикнула София, продолжая свою работу. Фрес уничтожающе глянул на нее свысока, и его губы превратились в узкую белую полоску. — Это не смешно, — отчеканил он. — Зачем вы паясничаете? — Да перестаньте, — беззаботно ответила София. — Выкрадут! Откуда? Из моей личной лаборатории? Вы видели гвардейцев мастера Скайуокера, охраняющих меня? Если вся эта охрана не годится ни черту, то я сама пущу себе выстрел в голову. — Так зачем вам это... чудовище? София пожала плечами. — Я просто хочу хотя бы иногда побыть обычным человеком. Я скучаю о тех временах, когда Силы во мне не было. — Что?! Фрес поперхнулся, словно хотел засмеяться, но почему-то прервал свой злорадный хохот. — Вам это нравится? — вкрадчиво произнес он, оглядываясь по сторонам и разводя руки. — Нравится это ощущение... смерти вокруг себя?! Нравится, что вместо мыслей в головах собеседников пустота, ничего, вакуум?! И чувства - вместо чувств, вместо живой пульсации каменный стук?! София пожала плечами. — Ну, — протянула она, — это дело вкуса. Возможно, однажды мне удастся победить Силу. Например, при помощи вашей крови, — она продемонстрировала Фресу впрыскиватель и опустила его в герметичный контейнер. — А как вы собираетесь работать с людьми в таком состоянии?! — Дарт Фрес, шагнув к ней, своей узкой ладонью оттолкнул микроскопы и склянки от Софии, и она была вынуждена посмотреть в его разгневанное лицо. — Вы часть Триумвирата, — зашипел он, склоняясь над ней, — вы думаете, вас кто-то отпустит после того, что вы знаете? А если вас убьют? — Тогда я воспользуюсь вашим телом, — ответила София, — клонирую вас и вселюсь в самый удачный клон. — Гхм. Какой странный выбор. А вас не смущает, что тело будет мужское? — Совершенно нет. Я что, не видела мужских тел? К тому же, оно намного крепче женского, и практичнее. — Гхм, — повторил Фрес, явно немного смущенный. — А как же... психологическая составляющая? — Как-нибудь справлюсь, — ответила София. Фрес передернул плечами, словно вляпался своей холеной белой рукой в скользкую слизь. — Но люди, — вернулся он к своей мысли, — вы не сможете разобрать, когда они лгут вам, например. Вы не сможете чувствовать их, а следовательно, и манипулировать ими, вести переговоры. — Чушь, — фыркнула София. — Политики только этим и занимаются, но никто из них не обладает Силой. Они работают с людьми на интуитивном уровне. Все обычные люди так делают. К тому же, нащупав слабое место у человека, его можно довести до такого состояния, что он сам выложит вам все, что угодно. — Чушь, — сказал теперь Фрес сухо, отвернувшись от Софии. Ее упрямство бесило его, и он едва сдерживался, чтобы не вкатить ей отрезвляющую пощечину. — Желаете пари? — София с азартом откинула вынутую было из коробки сигарету, и ее глаза вспыхнули. — О чем? — Вы честно отчечаете на мои вопросы и стараетесь скрывать ваши эмоции сколько вам влезет, а я... попытаюсь вас вывести из равновесия, и потом скажу, что за чувства вы испытывали. Идет? — Вы сейчас разозлить меня пытаетесь? — А вы пытаетесь увильнуть? Боитесь? — поддразнила София. — Да черт с вами. Задавайте ваши вопросы. — Отвечайте честно. Не то, чтобы мне было любопытно... Просто ради чистоты эксперимента. — Хорошо, хорошо. — Как это произошло? — Произошло что? — переспросил Лорд Фрес, рассеянно рассматривая лабораторное оборудование, избегая смотреть на Леди Софию. — Но вы же поняли, о чем я, — вкрадчиво произнесла Леди София, удачно копируя интонации голоса самого Фреса, звучавшего у ее уха тогда, на совете, когда его тонкие пальцы ласкали ее затылок. Он искоса посмотрел на ситх леди, спрятав руки за спину, и она не смогла сдержать смешок, злой, хриплый, заметив, как его ладони нервно сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Как вы пали на Темную Сторону? — Это было давно, — туманно ответил он, чуть пожав плечами; его недрогнувшее лицо оставалось совершенно безразличным, и ему можно было поверить, если бы не эти нервные, гневные руки, ломающие пальцы. — Да и какая разница? Дарт София громко и зло расхохоталась, показав острые зубки, запрокинула голову. — Из-за женщины?! — выдохнула она. От душащего её смеха ей пришлось опереться руками о стол и она, заливаясь, хохотала до слез, и в ее глазах изображение неподвижно стоящего Лорда Фреса растягивалось и таяло во влаге, наполнившей ее глаза и катящейся с ресниц. — Как банально! Нет, правда?! — Как будто вы тут по другой причине, — окрысился он, мгновенно вспыхнув гневным румянцем. — Поправьте меня, но, кажется, борьба Владыки с Дартом Аксом за Императрицу привела вас на Темную сторону? — Так я угадала? — злобно клекотала Дарт София, игнорируя его язвительный выпад. Она не могла чувствовать, какая ярость сейчас обуревает Лорда Фреса, но ей до дрожи нравилось дразнить его, причиняя боль, возвращая ему те колкости и тот стыд, что он заставил ее испытывать. — И что с ней стало? — Она умерла, — сухо ответил он, глядя прямо в глаза Дарт Софии. Его серые глаза обжигали стылым льдом, красивые губы чуть подрагивали, и темные брови почти сошлись на переносице, разделенные только глубокой морщиной. "Эти глубокие резанные складки меж бровями еще называют "морщиной гордецов", — подумала София. — Гордец, за что ты убил свою женщину?" — Вы убили ее? — продолжила свой беспощадный допрос Леди София. — Нет, — на красивом лице Фреса отразилось странное злорадство, и он тоже улыбнулся. У него была очень красивая улыбка; ровные крупные зубы, чуть заостренные верхние клыки, обаятельные ямочки на щеках... И при этом его лицо с пылающим взглядом было страшным, словно он свысока смотрел на собачьи бои, наслаждаясь яростной грызней и мучительной смертью беззащитных существ.— Меня просто не было рядом с ней. Я оставил ее с другим, отступился, чтобы посмотреть, сможет ли она обойтись без меня, сможет ли он защитить ее и сможет ли она реализовать те радужные планы, о которых рассказывала мне. Глупенькая девочка! Она еще и доверяла свои сердечные радости мужчине, этому гордецу, тщеславному красивому мальчишке, чью любовь она разрушила, растоптала! Сияющими от любви к другому глазами смотрела в его серые глаза, звенящим от счастья голосом говорила о том, что будет с ней и никогда — с ними... Вложив свои ладони в его длинные чувствительны пальцы, пожимая их, она делилась своей эгоистичной радостью, не чувствуя, как жар жизни покидает их, сменяясь ледяной стылостью ненависти. Жестокая слепая влюбленная девочка... — Что? — переспросила София, прищурившись. — Это вы подстроили..? Фрес, несмотря на все свое самообладание, больше не мог сдерживаться; черной тенью он заметался по лаборатории, и его ладони, словно стискивая, разрывая нечто невидимое, нервно сжимались и разжимались. Леди София, усмехаясь, сложила руки на груди, наблюдая за мечущимся Фресом, которого безжалостная память и ее садистские вопросы вернули в прошлое. Расскажет он или нет — это было уже неважно. В этой их дуэли победила она. — Вы были рыцарем-джедаем? — продолжила она свой беспощадный допрос, нанося очередной разящий, почти смертельный удар. — Да. — И вы подстроили ее смерть? За что? — на лице Софии блуждала насмешливая улыбка, брови ее удивленно взлетели вверх, выражение ее лица вышло немного презрительным. Через годы она смеялась над юным Фресом, сгорающим от стыда, сердце которого поразила любовь, и который, сгорев дотла от ее прикосновения, не сумел простить, отступить и пошел на страшное преступление, пав в темноту, которая шептала, обещая излечить разбитое вдребезги тщеславие. — Нет, — резко ответил, почти выкрикнул он. Плотина, сдерживая гнетущий поток его признания, рухнула, и он, остановившись, пригвожденный к месту воспоминаниями, быстро начал говорить. — Она выбрала не меня. С ним она полетела... неважно. Имперские войска напали на их корабль. Я знал о нападении. Я мог предупредить. Я мог бы даже совершить подвиг, поднявшись в ее глазах до небес, вызвав восхищение, — он усмехнулся, упрямо склонив голову, — полететь с ними, и тогда у них был бы шанс спастись. Я отбил бы их у штурмового отряда, и, возможно, даже сам бы остался жив. Я мог бы и выторговать ее жизнь у Императора в обмен на свои... специфические услуги, — Фрес взглянул через плечо на слушающую его излияния Дарт Софию и снова улыбнулся своей ослепительной хищной улыбкой. — Я предал Республику задолго до этого полета, сразу же, как только она предала меня. Я служил Императору тайно. Но я выбрал другой путь. Я позволил ей умереть; я позволил ей закончить выбранный ею путь до конца, с ним, с ее избранником. Меня просто не было в ее жизни, когда я понадобился. Я не стал помогать ей. В его серых глазах разверзся ад, но, как ни странно, Леди София не видела в них намека на боль или раскаяние, какие иногда терзали Владыку Вейдера. Страшное торжество горело в его безумном взгляде, а на губах играла злорадная улыбка. Он убил свою женщину, но не отдал ее другому. — Все честно, — тихим голосом произнес он и глаза его смеялись. — Не я, значит — он. — Она ударила по вашему самолюбию, — констатировала Леди София. Фрес отрицательно покачал головой: — Не только, — с неохотой признался он. — Она была... моей... — Что?! Вашей — кем? — не поняла Леди София. — Она была моей невестой! — злобно прорычал Фрес сквозь сжатые зубы, снова вспыхнув багровым румянцем стыда до самых бровей, признаваясь в мучительной жгучей ревности и измене. — Она ушла к другому. Одним взмахом она перечеркнула все, чем я жил, все планы, все желания, мечты. Я покинул Орден, отрекся от всего, чего мог бы там добиться, уступил место ему. Вы же понимаете, что я подавал большие надежды. Я был одним из лучших. А она с ясной улыбкой сказала, что больше не любит меня, и я остался один на один со своей жизнью, со своими планами и мечтами, которым не суждено было сбыться. Она скрывала от меня свои новые чувства, и я сам принудил ее признаться мне. Не хотел больше терпеть недомолвок и лжи. Я дразнил ее, ловил на неверных ответах, смеялся; я долго пытал ее, пока она и сама не поверила, что мне не больно. Она подумала, что я пойму; она была так влюблена и ослеплена, что не видела, не понимала... Она утешала меня, не хотела портить отношения, и надеялась, что все забудется и мы останемся добрыми приятелями. Она посмела жалеть меня..! — Ах, вот оно что... Жалость это отвратительно. Вы спали с ней? Фрес едва не подпрыгнул от злобы, и срываясь на крик, выплюнул, выкрикнул, словно это жгло ему грудь: — Да, ранкор вас разорви, разумеется! Я же любил ее! — Чем же он был лучше вас? Вы ведь... — Сарлакк вас сожри! Он тоже был джедаем! Прекратите эти ваши вопросы ниже пояса! Леди София пожала плечами: — Но ведь было что-то, ради чего она оставила вас? Фрес поник, и, казалось, даже его яркий наряд поблек, Инквизитор неопределенно пожал плечами: — За что любят? Если бы я знал, она бы не ушла... я бы не отпустил ее. — Вы любили ее? Фрес поднял огромные, черные от расширившихся зрачков глаза и Леди София увидела в них такую ярость, какая разорвала бы ее в клочья, если бы беспокойно мечущаяся в своем террариуме ящерица не защищала ее от бушующей Силы Лорда Ситхов. — Я любил ее, — страшно повторил он, кивнув головой. — И что? Стоило это того? В злых зеленых глазах Софии плавали искры смеха, и Лорд Фрес, подойдя вплотную к женщине, свысока заглянул в их издевающуюся бездну. — Сначала ведь делаешь, а жалеть приходится потом, не так ли? Стоило, — резко ответил он. — Я не жалею ни о чем. Я видел последние минуты ее жизни. Я видел ее отчаяние оттого, что я не с ней. Так или иначе, а она пожалела; и мне этого было достаточно. — Сколько лет вам было? — небрежно бросила София, ничем не выдавая своего любопытства. С каждым вопросом она становилась на шаг ближе к его истинной сути — уязвимой и уязвленной, скрытой по обыкновению ярким доспехом Инквизитора и непробиваемой стеной Силы. И ощущение этой его части опьяняло леди ситх, не давая остановиться, желая испить его боль до дна. — Восемнадцать. — Совсем мальчик, н-да... а сейчас? Фрес снова улыбнулся. — Какая разница? Сила помогает продлевать жизнь и молодость сколь угодно долго. Если вам угодно ассоциировать со мной какие-то цифры, то, например, думайте, что мне тридцать восемь лет. Вас не покоробит такая разница в возрасте? — Как вас звали тогда? — Зачем вам? — спросил он, вглядываясь в бездну ее глаз, ища подвох, опасность, предательство, но его Сила упрямо молчала, не открывая истинных намерений Софии. — Просто интересно. Старые имена красивы, как драгоценные вазы. —Эван. Эван Джейкоб. — Джейкоб? Какое-то знакомое имя... Кажется, один из сенаторов... — внезапная догадка промелькнула на ее жестоком лице, а губы изогнулись в коварной ухмылке. — Довольно! — яростно рявкнул Лорд Фрес, развернувшись к Софии своей черной бронированной спиной. — Мое имя было Эван. Это все. София лишь кивнула головой. Подающий надежды гордец, обласканный сильными мира сего, отдал все, сделал широкий жест, швырнув к звездам свою Силу и положение в обществе, и получил взамен унизительную жалость. Не знающий поражений юный тщеславный джедай, не без оснований считающий себя одним из лучших, уступил без боя более удачливому сопернику, которого, вероятно, и не замечал с высоты своего положения. Любящий женщину, вкладывающий свою Силу и страсть в каждое прикосновение, он вдруг узнал, что может быть что-то, больше чем его Сила, лучше его красоты, сильнее его надежд. Интересно, а она, эта чистая, наивная, жестокая девочка, так нечаянно разрушившая его душу, видела, как гаснет свет в его ясных прекрасных серых глазах, прощаясь со своим бывшим возлюбленным? Видела, как они наливаются кровавой темнотой? Понимала? Слышала металлические нотки, царапающие слух, в его смехе? Интересно, он смеялся, говоря ей "до свидания"? Или печалился, душа мальчишеские слезы? Просил ли он на прощание ласку, ночь любви, которой надеялся растопить выросшую между ними стену? Умел ли Эван тогда смеяться так же, как сейчас смеется Лорд Фрес? Бесстыже, сверкая белоснежными зубами, отпуская колкости, ранящие и вызывая мучительный стыд? И осталось ли сейчас в Лорде Фресе хоть что-то от того, кем он был до падения? Сколько же мягкости в имени Эван, прекрасном, светлом, звездном; наверное, столько же сейчас боли, гнева и жесткой стальной силы в коротком злом имени Фрес. Интересно было бы посмотреть сквозь годы на юного Эвана, с хохотом отринувшего в один миг любовь, свет, свой мир... Самые светлые ярче всех горят... — Какая некрасивая история... — Истории ситхов не бывают красивыми, миледи. — Тогда, — тихо-тихо произнесла София, тихонько смеясь, глядя прямо в его страшные глаза, — она спасла вас. Вы должны быть благодарны ей; если бы вы остались в ордене джедаев, Владыка Вейдер просто убил бы вас, исполняя приказ 66 и вы сейчас не стояли бы рядом с его троном. — Да что вы, — зашипел Фрес вкрадчиво; его жесткие руки ухватили женщину за плечи, а стальные холодные глаза заглянули в самую душу. — Тогда и вам следует благодарить Владыку Акса за то, что он делал с вами? За насилие? За унизительную беспомощность? За ярость, которую реализовать невозможно? За стыд, который душу разъедает кислотой?! Лорд Фрес грубо тряхнул Софию, нарочно делая ей больно, но она не переставала улыбаться, безмятежно глядя в его ужасное дрожащее мелкой дрожью лицо, нависшее над ней, на играющие на его щеках желваки. Сила бушевала в нем, рвалась с цепей, и бесновалась, не досягая жертвы. Эту дуэль, на которую так легкомысленно согласился, он проиграл, напоминание о давнем поражении накладывалось на сегодняшнее фиаско и его ярость, наверное, разорвала бы и небо пополам до самого Космоса. Но Фрес сегодняшний был не менее тщеславен, чем тот, далекий, юный Эван; он привык, что последнее слово остается за ним. И тиская женщину, яростно сжимая ее, понимал, что если бы его Сила была с ним, София бы уже была мертва, разорванная мощным потоком лавины злобы, пропущенной через ее тело. Раненый жестокими словами ситх леди, он решил нанести ей ответный удар, причинить ей не меньшую боль, запустив в душу стальные когти. — А вы испытываете благодарность к Дарту Аксу? Вы, пытающаяся отречься от Силы, которую он вам подарил в обмен за пару ночей, а? Он избивал и насиловал вас, так? Стоило это того, а? — Он дарил мне наслаждение, — промурлыкала София, издеваясь. Ее глаза превратились в две узкие щелки, горячее дыхание Лорда Фреса обжигало ее губы, и его нервная дрожь передалась и ей, мышцы напряглись, но она с самоубийственным упрямством продолжала дразнить его. — Он вливал в меня всю Силу, что наполняла его, и секс с ним был словно бомба. — Правда? Запустив жесткие пальцы в её волосы, он грубо сжал черные блестящие пряди и откинул ее голову назад, уничтожающе глядя в смеющиеся изумрудные глаза. — Может и я подарю вам... наслаждение? — злобно прошептал он, склонившись еще ниже, навалившись тяжелым телом, бесцеремонно скрутив ей руки. От Лорда Ситхов пахло металлом и горячей кожей. Его бронированная куртка жестко впилась в грудь и живот ситх леди. Его страшные глаза закрылись, и он, глубоко вдохнув, чуть коснулся губами ее губ. Наверное, вместе с этим легким невесомым касанием и выдохом Силой он сбивал женщин с ног, наполнял тело своей жертвы настолько, что можно было обезуметь и утонуть в водовороте чувств, раствориться в удовольствии или боли — смотря что он хотел подарить. Но сейчас Силы не было; и он позабыл об этом, разъяренный, передавая свое обжигающее дыхание в ее полураскрытые губы, но вместо разрушительного потока тяжелой темной Силы Лорда Ситхов была легкая, невесомая как прикосновение крыла бабочки, ласка. Он забыл; он не знал, что его чистые прикосновения не потеряли былой нежности и трепетной бережности, какие когда-то дарил Эван. Его губы оказались на удивление мягкими, ласковыми, ими он осторожно, тихо-тихо, нежно-нежно поцеловал нижнюю губку Софии, и чуть коснулся ее языком, словно слизнув капельку сладкого сока. От неожиданности она охнула, в ушах ее зашумела кровь, приливая к лицу. Ожидая чего угодно, злости, грубости, да хоть бы больного укуса, она неожиданно получила самый чистый поцелуй за последние лет пятнадцать. Последний раз так ее целовал молоденький лейтенант-выпускник, бесконечно застенчивый, робкий юноша, глядящий на ее красоту полными восторга глазами. Полночи он читал Ирис стихи и лишь на рассвете осмелился подарить ей первый поцелуй, потрясший ее и запомнившийся на всю жизнь. Инквизитор повторил свою ласку, поцеловав ее верхнюю губу, жадно скользнув горячим языком по ее изгибу, по чувствительной внутренней поверхности, чуть прихватив зубами атласную гладкость. Какая странная нежность; ее слова будто разбередили его давнюю рану, и он целовал не ее, женщину, ранящую его. Он целовал свое мертвое прошлое, свои воспоминания. Осталось; то крохотное, немногое, что осталось в инквизиторе от юного джедая, таилось в этом тонком, невесомом поцелуе, лишенном властной стальной тяжести Силы, ставящей на колени перед Лордом Фресом. Наверное, та, далекая девочка, получающая чистоту и невесомость этих поцелуев, сочла его недостаточно мужественным, недостаточно сильным, приняла его за романтичного восхищенного мальчишку, и выбрала того, кто показался ей более суровым. Вероятно, он был старше юного джедая; или его тело украшали боевые шрамы... "Наверное, Лорд Фрес хороший любовник", — почему-то подумала София. И она, позабыв на мгновение о том, кто обнимает и целует ее, потянулась навстречу этим нежным прикосновениям, желая распробовать их, растворяясь в обмане, и ее освобожденные руки скользнули по черной броне. Силы не было. Она снова была просто женщиной, и просто мужчина был рядом. Не нужно было всматриваться в сплетение мыслей и чувств, ища двойной смысл его поступка, можно было только верить и принять. И этот краткий миг обмана был восхитителен. Его поцелуй закончился так же внезапно, как и начался. Глаза Софии были все еще закрыты дрожащими веками, когда она вновь ощутила его дыхание на своей щеке. — И это... все? — с изумлением произнес инквизитор, сбитый с толку. — Я ничего не почувствовал. Его слова предназначались этому странному поцелую, лишенному Силы. Привыкший к острым ощущениям, Лорд Фрес не понял прелести подаренной им ласки, и страсти, разгоревшейся в сердце женщины. — Зато я почувствовала тебя, — шепнула она, не открывая глаз. — У тебя губы мягкие... — Что?! Он тихо рассмеялся, вновь склонившись над ее запрокинутым лицом, но резкий лязг остановил его, и тонкое острое лезвие опасно прижалось к его горлу, а широко раскрытые зеленые глаза опасно вспыхнули яростью. — Обычные люди, — отчеканила она, и в ее голосе больше не было расслабленного экстаза, — тоже могут защищаться. Вот вам еще один урок — не все сводится к Силе. Лорд Фрес улыбнулся, чувствуя, как острое лезвие ранит его кожу. Он опустил глаза, рассматривая подрагивающую руку женщины с зажатой в ней рукоятью оружия, и его тело задрожало от беззвучного смеха, на губах заиграла самая прекрасная улыбка, открывая острые зубы. — А я надеялся на продолжение, — произнес он, и его ладонь легла на руку Софии, сжимающую рукоять тонкого стилета. — Мне было бы интересно, как это — без Силы. Одно движение, и остро отточенное лезвие было убрано, исчезло в темноте. Ситх силой заставил женщину убрать вооруженную руку, с интересом заглядывая в ее чуть смущенное лицо. — Чтобы лечь в постель с человеком, я должна испытывать к нему влечение, — сухо ответила София. — Извините, но нет. — А в виде эксперимента? Вы же скучаете по временам, когда Сила не раскрывала вам все тайны вашего... хм... партнера. Так может, попробуете насладиться этими воспоминаниями и таким редким шансом до конца? — Я проводила много экспериментов со своим телом, и этот был в их числе. Мне не понравилось. — Возможно, это понравилось бы мне? — Вам не понравилось бы тоже, — хорохорясь, произнесла София. То, что ситх физически сильнее ее, она как-то совсем выпустила из виду, и ее пальцы, изломанные его безжалостной хваткой, разжались, стилет с лязгом упал, исчезнув где-то на полу, а Фрес все так же смотрел в ее лицо с ослепительной улыбкой, намеренно причиняя ей боль, каким-то хитрым захватом заставляя ее руку прекратить сопротивляться и неподвижно замереть. — Вы привыкли к сильным ощущениям в постели. — Откуда вам знать, к каким чувствам в постели я привык? — Я сказала нет, — чуть повысив голос, резко ответила София, обретя самообладание. — Смысл любви без прикосновений Силы сводится к тому, чтобы обладать именно этим человеком, которого вы хотите просто потому, что он есть. Вы говорили, что женщины и их чувства вам не интересны, только их покорные тела; и две попытки вы делаете редко. Так вот, это была уже вторая... вторая попытка касательно меня, и вторая попытка за день. Не слишком ли вы увлеклись? — Ради тебя я готов сделать исключение, — иронично усмехаясь прошептал он, вкрадчиво проводя ладонью по затылку Софии свободной рукой, по прежнему удерживая второй в крепком захвате ее правую руку, контролируя движения женщины давящей болью в выкрученной кисти. — Ты стоишь этого... Ты умеешь возбуждать интерес в мужчинах адской смесью красоты и дерзости, это приятно возбуждает. Почему ты не пользуешься этим даром? Мм? Опробуй его на мне, прямо сейчас? Насладись своей победой и властью... — Нет! — словно обезумевшая, выдохнула София заветные слова, которые охраняли пустоту ее сердца, не позволяя заметить, как тонкие пальцы Лорда Фреса зарываются в ее волосы, с болезненной нежностью спускаясь к хрупкой шее, как это простое касание находит отклик в ее теле, успевшем забыть, что такое ласка, закаленном бесконечной борьбой за выживание и неистовой Силой, контроль над которой леди ситх так и не обрела в полной мере. — Это проще... чем кажется, — на его лице сияла знакомая Софии улыбка хищника, который, умело расставив сети, не торопясь, загоняет свою жертву. Он хотел отомстить той, кто так искусно разбередила старые раны, вытянула наружу поблекшие от времени призраки его прошлого. Только... Фрес выбрал другое оружие. — Получить удовольствие от того, что ласкаешь... именно этого человека. Ты так прекрасна... — Вы, кажется, говорили, что вас это не волнует? — Я солгал. — Вот как? И часто вы ... — начала София, готовясь отвесить очередную колкость. — Всегда, — его серые глаза насмешливо смотрели на леди ситх, на миг растерявшую остатки своей каменной уверенности. — Когда захочу... — И сейчас... тоже, — уверенно произнесла она, делая очередную попытку отстраниться. — Это ложь. — А если нет? — на миг, всего на одну короткую долю вечности, на его хищном лице блеснуло чистое, невинное, открытое, просящее выражение — так должно быть любовался своей избранницей юный Эван, не будучи в силах скрыть свое восхищение и трепет. — Ну же, дорогая, в этом же и есть прелесть отрицания Силы — ты не можешь знать наверняка, ты можешь только верить... или не верить... но ведь верить приятнее, так? Даже если знаешь точно, что это обман? Он склонился к ее лицу, и вдохнул воздух, насыщенный тонким ароматом ее духов, которые утром унюхала Ева. — Какой изысканный аромат, — пробормотал он, и его нос почти коснулся впадинки за ушком, куда София поутру легким прикосновением пальца нанесла капельку духов. " Безумие. Самое настоящее", — думала София делая усилие над своим разбушевавшимся воображением и так некстати проснувшейся "женщиной", смертельно соскучившейся по нежности и любви. — Хватит, — тихо, но веско сказала она, отвернув голову так, чтобы черное покрывало волос скользнуло по плечам и скрыло ее беззащитную шею и пылающее лицо от инквизитора. — Этот цирк пора заканчивать. Звук тяжелых шагов доносился из коридора, рассекая звенящую тишину лаборатории. Одним легким быстрым движением, освободив Софию, Фрес отступил от нее на полшага. Самодовольная ухмылка не сползала с его тонких губ. Двери лаборатории распахнулись, исчезая в дюрасталевых стенах.