Железная Империя

Тревога наполнила тронный зал. Люди, взбудораженные Лордом Фресом, появлялись из самых дальних уголков Здания Исполнительного Совета, словно темные рыбы из глубины, и собирались в зале, проникая сюда под самыми благовидными предлогами прежде, чем дворцовая охрана оцепила зал, повинуясь приказу никого больше не впускать. Виро Рокор просто пришла, в лоб заявив, что тут намечается нешуточная заварушка, а потому она просто обязана присутствовать. А то в последнее время в Империи становится спокойно до скуки. Лора Фетт, тянувшая с отчетами по формированию флота, за что еще с утра была жестоко отчитана Лордом Фресом, вдруг нашла и время, и все недостающие документы, чтобы явиться на открытый прием к Императору. Проныра-мофф Гриус, новый владыка Риггеля, привыкший быть в курсе всех событий, воспользовался пропуском Джейсена Карата и затесался среди прочих любопытствующих, приглашенных и таких же просителей, как та, чье появление вызвало такой ажиотаж. Дарт Вейдер практически неподвижно сидел на троне, и его хищные пальцы с заметным усилием напряженно стискивали подлокотники. Ева, повинуясь этикету, как и на совете, стояла у него за спиной, положив свою руку ему на плечо. Полускрытая тенью драпировки, она была почти не видна, и ее силуэт лишь угадывался за троном Императора. У подножия лестницы, ведущей к трону, расположились Двое. Словно позабыв об утренних распрях, они тихо переговаривались меж собой, высокий Лорд Фрес склонялся к маленькой Леди Софии, выслушивая ее ответы, и его рука, лежащая у нее на плече, теперь не вызывала у нее ни вопросов, ни сопротивления. Ева, глубоко вздохнув, еще раз оглядела собравшихся, и ее пальцы крепче сжались на плече Великого Ситха. «Кажется, он был прав, — промелькнуло в ее голове. — Общее дело сплотило Двоих, и они и не думают ссориться». Напротив, Лорд Фрес выставил Леди Софию чуть дальше от трона, а сам поднялся на первую ступеньку, ведущую к Императору, становясь как бы последней преградой между присутствующими и Великим Ситхом, и София не сопротивлялась его приказам. Триумвират, как единое целое, как живое разумное существо, вмиг собрался, сложился воедино из троих различных людей, как головоломка, как три детали одного инструмента, защелкнув пазы и подойдя друг к друг с идеальной точностью, рассчитав все риски и возможные развития ситуаций, и выбрал наиболее выгодную с точки зрения защиты конфигурацию. Охрана оцепила весь этаж, гвардейцы Люка, поднятые по тревоге, не таясь, выстраивались по обе стороны от роскошной алой, как кровь, ковровой дорожки, ведущей к подножию трона, на котором сидел Император, а сам Люк, вызванный Лордом Фресом, спешил к отцу. Он влетел в зал в последнюю минуту; просительница, так неистово добивающаяся встречи с Императором, уже шла по кровавой дорожке между собравшихся любопытствующих и оцепления гвардейцев, и Люк, черной молнией несясь ей наперерез, ускорил шаг, чтобы успеть к неподвижно сидящему Вейдеру прежде нее. Он успел; девушка еще была еле видна между людьми, когда рука Люка, затянутая в черную перчатку, легла на второе плечо Вейдера, и запыхавшийся молодой человек, поспешно оглядев зал, отметив, на месте ли все посты, склонился к уху Вейдера и прошептал: — Отец, что происходит? Лорд Фрес, одной ногой стоящий на ступени лестницы, чуть обернулся, выглянув из-за своего воротника, заметил Люка и сделал шаг вниз, в зал, навстречу приближающейся опасности. Ничто не выдавало его напряжения, напротив, поза ситха была даже расслаблена, но кто-кто, а он-то уж точно должен был знать, как скрывают Силу, притворяясь одним из серой массы… Вейдер, сидящий все так же безмолвно и неподвижно, напряженно вглядываясь в зал горящими глазами, чуть поднял руку и погрозил ничего не понимающему Люку пальцем. — Еще минуту, — тяжелым голосом произнес он, и Люк услышал в его словах дрожь и… страх. — Подожди. Люк, совершенно ничего не понимая, выпрямился, напряженно всматриваясь в зал. Девушка, протискивающаяся меж собравшимися, была все ближе. Теперь она была хорошо видна им обоим — отцу и сыну. На ней было надето самое простое платье и обычный для путешественников грубый толстый плащ. Капюшон толстой складкой лежал на плечах, волнистые темные волосы спускались блестящими прядями ниже лопаток, очаровательно кудрявясь на висках, карие бархатные глаза смотрели тревожно и чуть умоляюще, а чувственные прекрасные губы были чуть приоткрыты, и Вейдеру казалось, что ему знакома каждая складочка на них, каждый блик. — Ты хорошенько рассмотрел ее? — безжизненным голосом спросил ситх у сына, и тот, недоумевая, вновь склонился к отцу. — Конечно! Ее Сила, если ты об этом, ничтожна, ее не хватит даже на то, чтоб котенка обидеть… Я не понимаю, какой вред он может принести! Вейдер чуть качнул головой, горько усмехнулся. — Хорошенько смотри, — произнес он страшно, напрягаясь и вцепляясь мертвой хваткой в подлокотники, когда девушка подошла вплотную к подножию его трона, и Лорд Фрес заступил ей дорогу, не пуская дальше. — Так когда-то выглядела твоя мать, Падмэ Амидала Наберрие. Думаешь, это случайность? Люк, вытаращив глаза, подскочил, как ужаленный, оттолкнув трон отца, отшатнувшись от стоящего перед правителем призрака прошлого, такого живого, осязаемого, смотрящего на правящих умоляющими темными глазами. — Что?! Королева Амидала?! Эти слова, острым лезвием скользнув по тревожной тишине, распороли напряженную атмосферу, люди, до того тянущие шеи, чтобы рассмотреть странную просительницу, вмиг заговорили и задвигались, возбужденно обсуждая произнесенное имя, а Ева, произнесшая его, ступила вперед, впившись взглядом, полным изумления, в лицо… соперницы? Так вот почему Лорд Фрес в последний момент убрал руку с оружия. Даже чуя подвох, он не осмелился поднять руку на ту, чье мертвое лицо могло привести в бешенство Лорда Вейдера. Император только недавно обрел некое хрупкое равновесие в своей душе, и любое неосторожное действие могло вызвать бурю, последствия которой были бы непредсказуемы. Хитрец Лорд Фрес просто не хотел «осложнений». Да и что делать с этим странным прекрасным призраком ситх не знал. Просто не знал. Дарт Вейдер сидел все так же неподвижно, с каменным, ничего не выражающим лицом, хотя, казалось, он с трудом сдерживался от того, чтобы закрыть глаза и пылающий лоб рукой. Тысячи бессонных ночей, наполненных раскаянием, отчаянием и стыдом, тысячи снов, душащих жаром Мустафара, в которых звенели прощальные слезы Падмэ, сотни тысяч призывов и слов, обращенных к Силе с просьбой вернуть ему потерянное счастье, долгие годы мучений и искуплений за свой грех вдруг словно повернулись вспять, растворились, исчезли, сжавшись в одну точку, взорвавшуюся и явившую ему ту, которую он только недавно перестал призывать в своих видениях. «Душистый Лотос, отчего сейчас? Зачем?» Прикасаясь Силой к этому непостижимому существу, к двойнику, Дарт Вейдер не слышал и не видел, что она ему отвечает. В мозгу его, накладываясь один на другой, всплывали образы Падмэ, ее прекрасное лицо многократно менялось, то улыбалось, блистая красотой на приемах и балах, то плакало, то разлеталось вдребезги в тот миг, когда кровавая темнота застила ему свет, тогда, на Мустафаре… Все это жило с ним долгие годы и терзало его день за днем. Он проклинал себя и принимал боль как должное, как наказание, и молил только об одном: о том, чтобы там, за чертой, она простила его. И вдруг та, к которой он взывал все это время, является ему наяву, и смотрит на него живыми глазами, полными укора и осуждения. Маленькая, беззащитная, всеми позабытая женщина в нищенской одежде, она стояла против него, темного Императора, за спиной которого безмолвно стояла другая, прекрасная и роскошная Императрица, неприязненно взирающая на юную просительницу свысока, а вокруг испуганной девушки прохаживались ситхи, недобро ухмыляющиеся Двое, черные акулы в темных водах; они словно разбирали ее на части, пожирали своими горящими страшными глазами. Их Сила, подстегнутая ощущением опасности, трансформировалась в какое-то дикое, почти животное желание накинуться на пришедшую, схватить ее и пытать, чтобы с криками и болью выдавить правду из ее уст. Меньше всего Вейдер хотел бы, чтобы его Падмэ когда-либо увидела его таким — словно налитым самой черной злобой, сосредоточением всего зла Вселенной, равнодушно взирающим на ее залитое лицо свысока. Она не заслужила этого, нет! С огромным усилием воли Вейдер отбросил желание тотчас встать и уйти, закрыть глаза и не видеть, хотя ему казалось, что невидимая рука вбивает раскаленные гвозди ему прямо в сердце. Как, оказывается, болят старые раны, если их нечаянно вскрыть! А что, вдруг пришло ему на ум, если не было ничего. Что если Падмэ не умерла, что, если все это ложь? Что, если он зря звал, напрасно раскаивался и ломал свою итак разрушенную жизнь? Двадцать с лишним лет, наполненных разрывающей болью и стыдом! Вся моя жизнь. Ты пряталась где-то, тихо проживая уютную жизнь все это время, пока я воевал, терзая себя и всю Галактику, перемешивая свою боль с болью миллионов живых существ, чтобы как-то разбавить ее нестерпимо горький вкус? Такое наказание ты придумала мне за то, что я вырвал из твоих рук твою любимую игрушку — демократию, это мертвое слово, так нравящееся болтунам? От этой мысли Дарт Вейдер чувствовал, как ярость закипает в его душе, и его Сила сама, словно ручной зверь, тянется к нежному горлу посетительницы. " Ты зря пришел, призрак. Ты опоздал со своими упреками, светлый ангел. Именно сейчас ты не нужна мне, Падмэ." Ева, не останавливаемая никем, осторожно сошла по ступеням вниз, и шлейф ее парадного платья черной поблескивающей смолой лился за нею. Казалось, ядовитая черная змея, изящно извиваясь, обошла кругом странную посетительницу, и светлые глаза Императрицы словно превратились в неживой твердый хрусталь. Дарт Фрес, с интересом рассматривая прекрасную просительницу, чуть наклонился к Леди Софии, стоящей рядом с ним (как-то незаметно она переместилась ближе к трону), и произнес едва слышно так, чтобы его слова поняла только она: — Как думаете, что это? Операция? Пластика? Клон? София с видом знатока рассматривала девушку, чуть прищурившись. — Не похоже на операцию. Похоже, это все природное. Сохранена и не затруднена мимика, — София кивнула на подрагивающие от страха губы, на изломанные в муке брови. — Клон? Ммм… об этом лучше спросить у Владыки. — Больше всего, — задумчиво произнес Фрес, — мне сейчас хотелось бы как следует прищемить ей Силой печень и немного подавить ее. Это дает нужный эффект; боль такая, что человек не может разогнуться, да и вообще пошевелиться. Он стоит на коленях, опустив голову вниз, к полу, и дышит через раз, потому что боль распирает его изнутри. Если нажать сильнее, начнется еще и потоотделение, такое сильное, что человек очень быстро теряет воду и начинает страдать еще и от жажды. Бескровно, эстетично, эффективно. — Какие странные мысли вас посещают при знакомстве с красивыми женщинами, — фыркнула Дарт София, складывая руки на груди. Фрес неопределенно кивнул головой, наблюдая за молчаливым поединком взглядов Императрицы и неизвестной. — Красивых женщин много, миледи, — произнес он ничего не выражающим голосом. — А таких вот гостей из прошлого, кидающих камни в хрупкое равновесие и способных одним своим появлением разрушать целые миры, по пальцам перечесть. Так что эстетика тут играет самую малую роль. Вообще, женская красота трогает меня намного меньше, чем это может показаться. Женщины для меня ничего не значат; они всего лишь инструмент для удовлетворения моих потребностей и желаний. И там мне не важно, красива она или нет. Главное, чтобы она была самкой, и живой самкой. — Какая гадость, — искренне произнесла Дарт София, и ее легкий смешок вспорхнул ввысь, пуская дрожь по натянутым до предела нервам собравшихся. — Я предпочла бы старый проверенный способ, — заметила София. — Например, вскрыла бы ей грудную клетку. Или брюшную полость. — Много грязи. И чересчур много ощущений. Человек не сможет сосредоточиться на вашем вопросе. Это годится только для убийства. Сразу видно, вы не эксперт в пытках. Если же вы рассчитываете на диалог, потери должны быть минимальны, а воздействие максимально эффективным. Желаете действовать старым дедовским способом? Хорошо, можно выжечь ей клитор. Постепенно. — Она же будет визжать, как свинья! Между тем Ева, словно загипнотизировав окружающих своими неторопливыми движениями, обошла девушку во второй раз, и в третий, сужая каждый раз круги. Никому и в голову не пришло ее остановить, и Двое, защищающие Императора, и Люк, и сам Вейдер просто не подумали, что ей может грозить опасность. Как будто у нее было какое-то тайное оружие, при помощи которого она могла постоять за себя. — Не понимаю, о чем вы, — произнесла девушка, растерянно крутя головой, стараясь заглянуть в лицо Императрицы, коварно зашедшей ей за спину, оценивающе рассматривающую просительницу со всех сторон. Красивые брови девушки страдальчески изогнулись, взлетев вверх домиком — Вейдер узнал бы этот изгиб из сотен, из тысяч — и губы ее дрогнули в жалком подобии улыбки. Так делала Падмэ, когда не знала, плакать ей или смеяться, когда не верила своим глазам. Слеза соскользнула с ресниц и прочертила быструю блестящую полоску рядом с родинкой на щеке, под тонкой кожей на шее заиграли мышцы, девушка, смешно вздергивая остренький подбородочек, захлебываясь страхом и отчаянием, стараясь подавить рыдания. Так разговаривала Падмэ. Вейдер помнил ее выступления в сенате; точно так же, как сейчас, утопая в жестоком равнодушии, она из последних сил поднимала голову, чтобы хлебнуть живительный глоток силы, чтобы продолжить свою речь, докричаться до тех, кто должен был помогать ей, но не хотел этого делать. Среди них был и он, молодой джедай Энакин Скайуокер… Вейдер не выдержал. «Помоги мне», — раздалось гулким эхом в разуме Дарта Фреса. Метания Владыки не были для Фреса тайной; бурлящая обжигающая Сила темной лавиной растекалась от Императора в разные стороны, раня, терзая, и Лорд Фрес, неподвижно стоя у трона, ощущал себя так, словно стоит в бурном течении горной реки, несущейся вниз, в долину, и волны тверже камней разбивались о его тело. Отойти в сторону, прочь от этого потока боли и гнева — вот что ему хотелось сделать сию же минуту, и он не преминул воспользоваться приказом Императора. Ситх чуть качнул головой и ступил к просительнице. — Миледи, — он как-то незаметно оттеснил Еву, и та черной змеёй ушла наверх, к замершему Вейдеру, а Фрес, заняв ее место, склонился над перепуганной таким пристальным вниманием стольких важных людей сразу девушкой, и его горячая рука коснулась ее подбородка, поднимая к себе залитое слезами лицо. — Дитя мое, скажи мне, кто научил тебя так двигаться, говорить? Кто надоумил тебя прийти сюда? Его спокойное лицо медленно приблизилось к ее перекошенному от страха лицу, и девушка задохнулась от ужаса. На лбу выступили бусины пота, а дыхание участилось настолько, словно инквизитор уже поднес к ее коже раскаленный добела металл, своим жаром оплавляющий тонкие бесцветные волоски даже на расстоянии. — Я пришла за помощью и поддержкой! — воскликнула она и в ее голосе вновь зазвенели слезы, отдаваясь гулким эхом в пустоте — той части сердца Великого Ситха, что раньше была наполнена мыслями, воспоминаниями и прочей цветной мелочью, а теперь — осколками прошлого, которые ситх перебирал в своей памяти бессонными бесконечными ночами. — В чем моя вина?! Рука Фреса скользнула по ее щеке, нежно обводя овал прекрасного лица, длинные пальцы коснулись ее виска с тонкой жилкой, часто бьющейся под кожей, и ситх так низко склонился над трепещущейся девушкой, словно хотел поцеловать ее, его нос почти коснулся ее щеки, и она смотрела на него с удивлением, не понимая причины внезапного порыва, отчего ситх решил тут, при всех, подарить ей эту ласку. Однако, вместо поцелуя, стремительный поток силы, острыми иглами рванул через его пальцы в ее мозг, и она с криком забилась от боли, изгибаясь и крутясь на месте. Два пальца инквизитора словно приросли к ее виску и, как бы она ни старалась, не могла оторвать голову от сверлящей боли и избавиться от колкого взгляда серых холодных глаз, внимательно наблюдающих за ее мучениями и криками и наливающимися от этого мрачным торжеством и удовлетворением. — Достаточно, — тяжелый голос Вейдера прекратил эту пытку в один миг, Лорд Фрес отдернул свою руку от головы девушки так поспешно, словно обжегся, и тотчас же подхватил под руки ее обмякшее тело, не дав ей упасть. — Стой ровно. В глазах Вейдера полыхала ярость, ноздри его трепетали, и, казалось, он готов был сорваться с места и броситься крушить все вокруг. Светлый ангел, одного образа которого было достаточно, чтобы воскресить его древнюю боль, был мертв; та, что присвоила лицо Падмэ, оказалась дешевой подделкой, куклой, нацепившей чужую оболочку. — Кто ты? — произнес Вейдер, брезгливо морщась. — Назови свое имя. — Алария, — прошептала девушка; ореол нежной беззащитности и невинности все еще витал над нею, но он никого уже не мог обмануть. Лорд Фрес вскрыл, вспорол ее защиту, обнажив суть, которую не рассмотрел Люк, и темнота посетительницы стала очевидна всем. — Зачем ты здесь, и откуда ты? — Владыка, я пришла к вам за помощью, — в нежном голосе, так похожем на голос Падме, вдруг зазвучали хриплые, хищные стальные металлические нотки, и девушка, словно осмелев, твердо встала на ноги и почти вырвала свою руку из удерживающей ее тело ладони Лорда Фреса. Ситх отступил от нее, и она, сверкнув в его сторону дерзкими, внезапно ставшими такими злыми глазами, вновь перевела взгляд на Императора, и продолжила: — Я не знаю известно ли вам, но на Бастионе под началом чисса Лэнна Дайтера (Лаол'эн'нуруодо) формируется новая империя, как они себя сами называют. — Нам это известно, — брезгливо ответил Вейдер. — Как это связано с тобой? — Я пришла к вам, — повторила девушка яростно звенящим в тишине голосом, - из Академии Дарта Берта, на которую напал и разорил чисс! — Академия? Что за академия? — Дарт Берт учит слушать и слышать темную сторону, — ответила Алария. — Он величайший ситх и мой возлюбленный. — Величайший ситх не смог защитить свою академию, — словно про себя пронес Дарт Вейдер, усмехаясь. Алария вспыхнула, и Вейдер узнал эту тонкую смесь негодования и горячности, какая обычно наполняла Падмэ в минуты гнева. — Дайтер подкупил некоторых учеников и помощников Дарта Берта! Они предали его и он вынужден был бежать и скрываться! — А драться не пробовал, — пробормотал полувопросительно Дарт Фрес, и за его плечами взлетел злой смешок. Алария перевела горящий ненавидящий взгляд на инквизитора, и, злобно оскалившись, чуть ли не рыча, выплюнула в его лицо: — Он остался практически один, против десятков солдат Дайтера! Верных ему людей предатели прикончили в первые же часы нападения. — Однако, самого его не тронули, — уточнил Дарт Вейдер. — Почему? — Он нужен был Дайтеру живым! Чтобы захватить его в плен, Дайтер послал свои элитные войска, и Дарт Берт всех их положил. — Зачем такие жертвы? Что Дайтеру было нужно от Берта? — Фобис, — выдохнула Алария с такой силой, что колыхнулась тяжелая портьера над головой Евы. — Голокроны Ситхов с древними знаниями, но в основном — Фобис. Двое многозначительно переглянулись, а Вейдер вдруг ожил, перестал походить на черную говорящую статую и весь подался вперед. — Зачем ему Фобис? — спросил Император. — Чтобы воевать с вами и быть непобедимым, — ответила Алария.