***
Гранд-адмирал поднес к губам комлинк и вызвал к себе двоих — гранд-адмирала Райю* Слоун и капитана* Брендола Хакса. Они явились быстро. Пожалуй, даже быстрее, чем можно было ожидать. Перед лицом судьбы людям свойственна невиданная прежде расторопность. — Адмирал, — главнокомандующий первым делом обратился к Слоун, по привычке назвав ее прежнее, еще недавнее звание. Женщина, впрочем, нисколько не обиделась. И кажется, даже не обратила на это внимания. Лицо гранд-адмирала оставалось абсолютно невозмутимым, словно дело шло о чем-то будничном. — Я думаю, что «Разорителю» сегодня несдобровать. Более того, ваш впечатляющий военный опыт дает мне основания полагать, что вы и сами сознаете катастрофическое положение корабля. А поскольку официально именно вы являетесь командиром экипажа*, я полагаю, будет правильно, если вы и объявите всеобщую эвакуацию. Райя Слоун принадлежала к числу тех женщин, в коих понятие «красота» не ограничивалось одной только физической привлекательностью. Можно даже сказать, что внешность не занимала в этом понятии лидирующей позиции, уступая очарованию необъяснимо притягательной улыбки и ослепительному блеску ее изящных глаз оттенка карамели, который можно было принять за след юношеской непосредственности, хотя на самом деле так заметно проявлялись в ее взгляде здоровый воинский задор и жертвенность. Райе было сорок пять лет, но на вид никто не дал бы ей больше тридцати шести. Статная, строгая и эффектная женщина, причем, строгость и эффектность были в ее случае как бы одним и тем же, потому что есть женщины, которым от природы необыкновенно идет и военная форма, и привычка разговаривать в приказном тоне. И все же, она умела улыбаться и шутить, что позволяло окружающим считать ее приятным собеседником. У нее была по-молодецки свежая оливковая кожа и кудреватые темные волосы, еще не знавшие седины. Невзирая на звание, сравнявшее ее с командиром, Слоун продолжала носить серый адмиральский мундир, изменив только нашивки. Трудно поверить, что это живое, деятельное создание могло без замирания сердца войти в камеру пыток и распоряжаться процессом допроса. Однако, это правда. Как и большинству офицеров Империи адмиралу Слоун не раз случалось примерять на себя роль палача. Говоря же о внешнем облике Брендола Хакса, прозванного «комендантом», можно не вдаваться в подробности. Достаточно упомянуть, что его сын, нынешний генерал Армитидж Хакс, удался целиком в отца — и фигурой, и лицом, и приметным светло-рыжим цветом волос. И еще — коль уж на то пошло, — своим вздорным нравом. Что касается прозвища, оно закрепилось за капитаном Хаксом потому, что тот долгое время возглавлял кадетский корпус Имперской военной академии, что не для кого из его товарищей не являлось секретом. Когда оба услышали распоряжение командира, их лица на долю секунды отразили первозданный ужас, хорошо известный любому, кто хоть раз стоял перед лицом неизбежного. Но уже скоро ужас рассеялся, подобно туману, и в глазах офицеров отчетливо показалась решимость и готовность стоять до конца. — Будет исполнено, сэр, — отчеканила женщина. Она, впрочем, была уверена, что ни один из стрелков или пилотов, и уж точно никто из высшего состава не станет бежать с гибнущего дредноута. После Акивы те немногие, кто знали о скрытых методах, используемых гранд-адмиралом, по большей части осуждали их. Злые языки и вовсе поговаривали, будто командир «Разорителя» лишь избавился от предполагаемых конкурентов, нарочно стравив членов старого военного совета с силами Республики. Сама Слоун, едва услышав о том, что гранд-адмирал назвал «чисткой стада», была не просто смущена, она была совершенно оглушена этим известием. Однако сейчас, перед лицом гибели, Райя готова была возблагодарить своего командира за мудрость и находчивость. В это нелегко поверить, однако именно он первым заставил ее всерьез задуматься о соотношении морали и искусства выживать; о том, как круто эти понятия иной раз противоречат одно другому, и которому из них следует отдать предпочтение в условиях кризиса. Увидеть истинное, глубинное значение «чистки стада» не так уж и трудно — стоит только оглянуться кругом. Эти люди — практически каждый из нынешнего их окружения, — прошли проверку на верность и стойкость принципов, на ловкость ума и умение находить выход из трудной ситуации. Притом, что многие так и не узнали об этом. — Хакс, — промолвил гранд-адмирал. Рыжий капитан невпопад отдал честь. — Я намерен просить вас об особой услуге. Главнокомандующий достал из внутреннего кармана крохотную инфокарту. Эту вещь он уверенным движением — почти насильно — вложил в руку Хакса. — Вашей задачей будет эвакуироваться вместе с чертежами новейшего супероружия. Нельзя допустить, чтобы эти планы погибли. Уверен, придет день — и грозный потомок «Звезды Смерти» нанесет сокрушительный удар этому сборищу клоунов, которые именуют себя «властью Новой Республики», — патетично окончил он. Брендол Хакс не отвечал, глядя попеременно то на гранд-адмирала, то на карту в своей руке со смесью недоверия и разочарования. У капитана возникло ощущение, словно его на полном ходу вдруг выбросили на ближайшую платформу. Это вовсе не значит, что он был сумасшедшим. Хакс, как и всякий нормальный человек, любил жизнь и не торопился на тот свет. Однако, согласившись, он поневоле прослывет трусом, а такая известность вовсе ему не нужна. Да и как быть с собственной совестью? Как глядеть изо дня в день на свое отражение в зеркале, зная, что за твоей спиной почти тысяча неупокоенных душ людей, погибших там, где ты выжил — а стало быть, живешь как бы за их счет. Брендол невольно поежился. Нет, подобного исхода он не желал. Но и спорить с командиром, тем более, в столь отчаянную минуту — дело почти такое же мерзкое и недостойное, как и трусливое бегство. И все же, он спросил с очевидной робостью: — Могу я задать вопрос, сэр? — Для этого нет времени, — отрезал было гранд-адмирал. Однако секунду спустя милостиво добавил: — Впрочем, учитывая обстоятельства (ведь мы с вами, похоже, видимся в последний раз), я готов ответить на ваш вопрос, если только он не потребует особой обстоятельности. Хакс отыскал взглядом мрачные черные глаза главнокомандующего, которые, казалось, могли любого заставить дрожать. — Почему вы поручаете это задание именно мне? Внезапно сильный толчок заставил корабль наклониться немного влево. Люди, находившиеся в передней части командной башни, едва удержались на ногах, инстинктивно ухватившись, кто за что сумел. Новый перебой в энергоснабжении судна заставлял поторопиться. Если так пойдет и дальше, «Разоритель» может потерять управление еще раньше, чем двигатели полностью утратят мощность. — Скажите, Хакс, правда ли, что у вас имеется родной сын? — неожиданно вопросил гранд-адмирал. — Правда, – машинально кивнул тот. — Ему сейчас четыре года. Незапланированный, незаконнорожденный ребенок, внезапно оказавшийся копией отца. И уже сейчас являвшийся его гордостью. — Так воспитайте его достойным офицером. Привейте ему и другим ученикам академии основные ценности великой Империи. Этим вы послужите нашему делу куда лучше. Пески Джакку довольно кровожадны, капитан, но сегодня они будут сыты и без вас. Хакс едва было не раскрыл рот от изумления. Невообразимо было слышать подобные слова от человека, снискавшего славу тирана и фанатика. Но так или иначе, приходилось признать состоятельность его доводов. Когда Хакс ретировался, вновь настала очередь Слоун. — Райя, в вашем случае я не имею морального права приказывать, – сказал главнокомандующий. — Поскольку вы капитан судна, только вам решать, когда покинуть его и покинуть ли вообще. Но что касается моих личных пожеланий... На миг он смущенно умолк, чтобы собраться с мыслями. Женщина, стоявшая перед ним, была единственным существом, которому удалось пробудить в выжженной пустыне души человека, рожденного и выросшего на Джакку, некое подобие теплых чувств. Ему бы хотелось, чтобы она выжила. — Полагаю, — вновь начал он, — что вы были бы ценны. Для будущего. Но Слоун ответила: — Вам известно не хуже меня, сэр, что будущее умрет вместе с вами и с этим кораблем. Последний звездный суперразрушитель типа «Палач», один из самых совершенных судов за всю историю галактики. Единственный в своем роде корабль, само воплощение обреченного величия. С его гибелью должна была окончиться золотая эра кораблестроения не только для верфей Куата, но и для прочих компаний, ведь больше такой впечатляющей техники производиться не будет. — Я бы желала остаться, — заключила Райя. — У меня есть помощник Брук Эллиот. Если позволите... — Разумеется, — отмахнулся гранд-адмирал с раздражением. — Каждый из ваших людей имеет полное право спасать свою жизнь. — Благодарю вас. — Сделайте объявление сами. Офицерам — всем, кто решит не покидать корабль, — сообщите, пусть явятся в зал для брифинга. Он оснащен бронированными стенами и термозащитой. — Да, сэр, — женщина вытянулась в струнку. — Еще что-нибудь? — Если вам не трудно, исполните мою личную просьбу. Пусть «Разоритель» отправится в вечность под соответствующий аккомпанемент. — Распорядиться, чтобы бортовой компьютер включил вашу любимую арию? — Это было бы весьма любезно с вашей стороны, — промолвил он с иронией в голосе. Женщина кивнула, чуть заметно улыбнувшись.***
Несколько минут спустя в динамиках заиграл отрывок из классической оперы, которая с большим успехом шла на Корусанте вот уже третий десяток лет. Жаль, что гранд-адмиралу так и не выпало случая насладиться ею вживую. На фоне бессмертной музыки сообщение капитана — «… благодарю за службу, господа. И желаю удачи каждому из вас…» — прозвучало с особо трагической нотой. Как и предполагала Слоун, ни один человек не тронулся с места. Служащие «Разорителя» лишь хмуро переглядывались друг с другом, и каждый думал об одном и том же — что решившись на бегство, он впоследствии возненавидит сам себя. К чему жизнь, спасенная ценой бесчестья? Как уже известно, только две спасательные капсулы покинули гибнущее судно. Они беспрепятственно опустились на планете: одна в районе Жалобной руки, другая — около того места, где спустя несколько лет образовался аванпост Ниима. Одна из них унесла капитана Хакса и чертежи будущей сверхмощной станции, которая будет окончательно построена и произведет единственный успешный выстрел почти через тридцать лет после этих событий. Как Брендолу удалось сохранить карту и информацию на ней втайне от властей Новой Республики во время судебного разбирательства, остается загадкой. Другая капсула спасла жизнь восемнадцатилетнему адъютанту гранд-адмирала Слоун Бруку Эллиоту, который уже через час был арестован солдатами Альянса. Впоследствии он предстал перед судом и был оправдан за молодостью лет и отсутствием каких-либо серьезных военных преступлений. Дальше его жизненный путь теряется для истории. Впрочем, известно, что аналогичное имя носил один из пилотов «Эраваны». Зал для заседаний располагался в центральной части корабля. Это место в отдалении от всех инженерных систем и от стрелковых установок, защищенное прочными жаростойкими стенами, считалось самым надежным. Менее чем через пять минут после объявления Слоун там собрался весь офицерский состав: сам гранд-адмирал — владелец судна и главнокомандующий имперским флотом, вице-адмирал Гэлан, гранд-мофф Рэнд, генерал Боррум по прозвищу «старец», старший офицер отдела информации Феррик Обдур, а также их помощники, секретари, адъютанты. Сама гранд-адмирал Слоун, будучи капитаном корабля, предпочла остаться в командной башне. Все высшие чины, за исключением Гэлана, входили в состав Теневого совета — это были хищники, которым даже сыграло на руку тяжелейшее поражение при Эндоре и гибель Палпатина. Это были авантюристы, свершившие переворот в результате тайной операции на Акиве. Движимые фанатичной идеей создания собственной, новой Империи. Их решение остаться на борту, в отличие от других членов экипажа, не было продиктовано одними только благородными побуждениями. Каждого из них в руках представителей Республики наверняка ожидал расстрел. Гранд-адмирал предавался пространным размышлениям. Когда на грани подсознания маячит страх перед скорой смертью, отвлеченные мысли — это лучшее спасение. Главнокомандующий думал о том, как поистине гениальна судьба в своих непредсказуемых поворотах. Следуя предназначенным ему жизненным курсом, он оказался там же, откуда начинал. В пустынном мире, где родился, и где теперь должен был умереть. А вместе с ним уйдет и тайна, доставшаяся ему в наследство от императора Палпатина. Тайна, скрытая здесь, в недрах Джакку; некогда завязавшая в один узел владыку ситхов и безродного раба, ничтожную песчаную крысу... впрочем, разве могучий темный лорд, единственно законный ученик Сидиуса не был рожден в рабстве? Разве он в свое время не прозябал на нищей планете? Не исключено, что именно это разительное и странное сходство побудило Императора обратить взор еще на одно несчастное дитя пустыни. Но так или иначе, его упованиям не суждено исполниться, а великая тайна так никогда и не будет раскрыта миру. Рев аварийной сирены грубо оборвал нежное звучание симфонии и отвлек главнокомандующего от его мыслей. Освещение в зале замелькало. Несколько мгновений продолжалось упрямое противостояние темноты со светом, пока, наконец, лампы не потухли вовсе, уступив простор глубокой мгле. Музыка в динамиках умолкла. «Неприятелю удалось повредить главный генератор», — доложил комлинк голосом гранд-адмирала Слоун. Новость никого не удивила. Рано или поздно это должно было произойти. — Попытайтесь максимально эффективно распределить оставшуюся энергию, — распорядился главнокомандующий, хотя мог бы и не говорить этого. Озвученные им действия и без того были первостепенными в ситуациях, подобных нынешней. Затем он внимательно оглядел лица соратников, которые, кажется, заранее знали, какой приказ тот собирается отдать, — и увидев одобрение, вызвал на сей раз один из верхних отсеков. — Батареям прекратить огонь. Свернуть уцелевшие турели. В условиях нехватки энергии было крайне глупо расходовать ее остатки на бессмысленную стрельбу, запросто отдавая противнику то, что отныне являлось залогом жизни «Разорителя». Корабль тем временем уже начал роковое движение навстречу планете. Он шел к своей гибели верным курсом, но пока еще неуверенно, как будто питал некую призрачную надежду, как настоящее живое существо. Поверхность планеты медленно приближалась — чудовище, разинувшее страшную свою пасть. Словно легендарный песчаный червь, достигающий, по слухам, неимоверных размеров. Ребятня на Джакку частенько развлекала друг друга рассказами об этом хищнике, уверяя, что тот иной раз способен в один присест проглотить целый город. Хотя на деле едва ли отыщется хоть кто-нибудь, кто видел его и остался в живых. Впрочем, чудовище как будто понимало, что своего все равно не упустит. Значит, можно не торопиться. Технический отдел распределил энергоснабжение таким образом, чтобы оставшиеся силы генератора питали только двигатели, репульсоры в разных частях звездолета и системы жизнеобеспечения. В это время в зале для брифинга ненадолго включилось тусклое аварийное освещение. Само по себе это не значило ровным счетом ничего. Но для людей, которые явственно ощущают дыхание смерти у себя за спиной, свет был так же важен, как важна пища для голодающего. Свет разгонял павший на них сумрак, как бы говоря кровожадным теням, что свою добычу те пока еще не получат. После того, как «Разоритель» прекратил огонь, залпы со стороны корвета также приостановились — вероятно, враги ожидали, что экипаж дредноута решит сложить оружие. Лишь «X-винги» какое-то время еще полосовали выстрелами обшивку. Потом Слоун сообщила своему командиру, что с нею лично желает говорить адмирал Акбар. Эти двое были знакомы со времен Акивы и успели проникнуться друг к другу некоторым уважением. Каждый из офицеров догадывался, о чем пойдет речь. Главнокомандующий обратился к собравшимся. — Господа, — сказал он величественным тоном, как нельзя лучше подходящим для начала итоговой речи. Само по себе намерение держать речь для этого человека, привыкшего к решительным действиям, но не всегда способного грамотно выражать свои мысли, было необычайно. Все люди в зале вздрогнули от звучания его голоса и в один миг обратили взгляд к высокой, худощавой фигуре. — Господа, если среди вас отыщется кто-то, кто пожелает сдаться, никто не станет чинить ему препятствий. Мы в затруднительном положении. Но сейчас еще остается возможность спастись. Последний шанс. Возможно, если наши враги в самом деле столь же милосердны, как сами о себе отзываются, они пощадят ваши жизни в обмен на раскаяние и чистосердечное признание во всех совершенных преступлениях. Конечно, — продолжал гранд-адмирал, кисло усмехнувшись, — даже в этом случае каждому из вас грозит многолетнее тюремное заключение, и все же, вы останетесь живы. А с вами будет жить и память о Теневом совете, и благолепная идея, которая руководила нашими действиями в последние месяцы — идея создания новой Империи, где не будет места лжи, интригам и предательству… ведь каждый знает, отчего погибло государство, воздвигнутое Палпатином. — Из-за предательства Вейдера, — смущенно отозвался Рэнд. — Это так! Воистину, это так! — прозвучало следом сразу несколько гневных голосов. — Это так, — согласился гранд-адмирал, — однако все еще можно исправить. Наша сила в потомках — прежде я неоднократно говорил эти слова и не премину повторить их сейчас. Империя нуждается в детях, нуждается в свежей крови. Пройдут годы — и наследие Империи воскреснет в детях, которых мы вырастим. Если останемся живы. Говоря так, главнокомандующий подразумевал, что для него самого этот путь заказан. Но для других — возможно, что еще и нет. Окружающие даже не глядели друг на друга, устремив глаза в пол. Первым заговорил Боррум. Его слова звучали с обычной для стариков ворчливостью. — Пусть каждый выскажется от своего имени, — тяжело произнес он. — А что касается меня, я — старый вояка, не более того. Мне поздно говорить о достойном потомстве. Все, на что я способен — это подобающим образом сложить голову. Обдур поддержал его: — Республика не позволит Империи возродиться. У нас больше нет войск. Штурмовой корпус почти полностью уничтожен. Его остатки будут сегодня арестованы победившей стороной. Тяжелые корабли канули в небытие. А планы по созданию супероружия погибнут вместе с «Разорителем», как я полагаю. — Вовсе нет, — возразил гранд-адмирал. — Капитан Хакс унес их с собой. — Все равно, — покачал головой офицер, — одни чертежи нас не спасут. Этим планам, скорее всего, не суждено воплотиться. Даже если рассчитывать на милость победителей, я не хочу жить в обществе, которое вернется к тому же разгулу беспорядка и коррупции, который существовал при Старой Республике. — Я тоже, — вставил Рэнд. — И я, — едва слышно произнес Гэлан, хотя его, в общем-то, никто и не спрашивал. Пустота глаз главнокомандующего, казалось, ожила на несколько мгновений, отразив некое чувство на грани между досадой и восхищением. — В таком случае, нам, господа, не имеет смысла вступать в переговоры. Полагаю, что капитан поддержит ваше решение. — Так точно, сэр, – согласилась Слоун через устройство связи. Вскоре стрельба, практически сошедшая было на нет, возобновилась. Раньше это выглядело, как борьба; отныне борьба преобразилась в осознанную казнь.***
Бежали минуты. Энергия на «Разорителе» — расходуемая, но не возобновляемая — убывала с такой же быстротой, с какой выходит воздух из отсека, в котором пробита брешь. По приказу Слоун технический отдел отключил обычные ионные двигатели — все до единого. От них теперь все равно не было никакого толку. Какое-то время несчастное судно просто дрейфовало, поддерживаемое одними репульсорами, которые, к счастью, пока функционировали. Но делу это помогло немного. Поврежденный генератор едва справлялся даже с минимальной задачей. По мере спада мощности репульсорных двигателей гравитационное поле планеты неизбежно брало свое — и дредноут опускался все ниже. Следует сказать, что на «Разорителе» имелось два резервных аккумулятора. Один располагался в кормовой части корабля, другой — в носовой. Один предназначался для поддержания двигателей, другой — для энергоснабжения основных систем жизнеобеспечения. Оба активировались автоматически при отключении основного генератора. Однако задний аккумулятор, вероятнее всего, был поврежден вместе с двигательным отсеком. Мощности же оставшегося не доставало для обеспечения бесперебойной работы основных инженерных систем. В последние минуты тишины главнокомандующий вновь распорядился включить музыку. Он желал непременно дослушать арию до конца — ведь терять было уже нечего. Дальнейшие попытки сэкономить энергию равносильны пустому стремлению продлить агонию. Мелодия заиграла — и оборвалась после первых же нот. Снова темнота вступила в свои права и в зале, и в командной башне, и повсюду на корабле. Кое-кто из экипажа издал испуганный вздох, и сумрачный голос главнокомандующего произнес, подобно приговору: — Началось... Запустилась адская круговерть. «Разоритель» начал падать, набирая скорость со стремительностью рыбки, угодившей на крючок. Что же произошло? Никто так и не узнал толком. Даже личные устройства связи разом прекратили работать. Самой приемлемой версией можно считать ту, которая утверждает, будто генератор не выдержал напряжения и отключился. Или же его выключила автоматическая аварийная система — возможно, существовала вероятность взрыва. Как бы то ни было, чудовище дождалось своего часа и теперь готовилось уже наверняка сожрать то, что ему предназначалось. Проходя через верхние слои атмосферы, корабль сделал несколько оборотов вокруг своей оси, поворачиваясь кверху то пробитым начисто днищем, где находилась большая часть технических систем, то верхним отделом с безжизненно поникшими стрелковыми батареями. Все члены экипажа, имевшие такую возможность, пристегнулись ремнями безопасности. Другие попросту хватались за все доступные рейлинги и выступы. Когда скорость падения достигла примерно четырех тысяч километров в час, обшивка корабля начала воспламеняться. Перво-наперво огонь пожрал заднюю часть, где находились двигатели. Затем, распространяясь все дальше, достиг инженерных отсеков — благодаря треугольной конструкции корпуса это было хорошо видно из командной башни и прилегающих помещений. Совершая один за другим тяжелые обороты, корабль медленно и равномерно поджаривался, словно дичь на вертеле. Обшивка все больше нагревалась. Отсеки приходили в негодность один за другим. Сигнальные лампы теперь верещали, не переставая, и разливали кругом красный свет: «Блок «А», уровень пять, доступ закрыт. Причина: разгерметизация». «Блок «С», уровень один, доступ закрыт. Причина: высокая температура». «Блок «Y», уровень тринадцать, доступ закрыт. Причина: содержание серы и угарного газа в пять раз превышает допустимый предел» ... Подобные надписи рябили на всех экранах и консолях, торопливо меняясь и едва не перебивая одна другую. Еще одна надпись гласила: «Внимание! Опасность столкновения с планетой. До поверхности осталось...» — последние цифры в сообщении постоянно менялись. Как будто был запущен роковой счетчик; как будто высшие силы напоминали гордецам, что расплата скоро настигнет их. Это было нестерпимо. Благодаря оставшемуся аккумулятору срабатывали аварийные перемычки. Но и эта мера была только временной. «Разоритель» мчался навстречу планете, теряя на полном ходу целые отделения; уничтожаемый пламенем и воздушными потоками, которые на гигантской скорости били и разрывали обшивку. Столкновение дредноута с планетой в том районе, который впоследствии прославился как кладбище звездных кораблей — место постоянной наживы нищих мусорщиков, вызвало непродолжительное землетрясение. Говорят, если бы на месте «Разорителя» оказался астероид таких же размеров, он бы запросто заставил Джакку сойти с орбиты. Притом, что когда корабль коснулся земли, от его корпуса оставалось лишь чуть больше половины. Основной удар пришелся на носовую часть — то есть, на командную башню, шпиль которой распахал песчаное море, создав длинную яму глубиной не менее восьми метров, сам превратившись в пылающий факел. Обшивка невообразимо нагрелась, сделав из корабля в настоящую печь. Кругом поднялось облако песка и пыли, мешавшее подступиться спасательным бригадам. Оно не оседало около суток. Когда «Разоритель» принял последние, решающие удары неприятеля, на его борту находились почти девятьсот человек. Когда же корабль опустился в пустыне, количество пассажиров уменьшилось до трех с небольшим сотен — это, впрочем, не точное число; точного в бешеной суматохе, среди дьявольского торжества огня и скорости над человеческими душами не дано было узнать никому. Большинство погибших или сгорели заживо, или задохнулись от дыма внутри пострадавших отсеков. Из оставшихся трех с лишним сотен основная часть погибла от удара о землю, поскольку находилась в командной башне. Лишь пара человек — вдобавок к двум десяткам, укрытым в зале, вдали от внешнего слоя, — получив тяжелые травмы, оставались живы еще несколько часов, пока недостаток кислорода не погубил и их. Только на следующий день солдаты Альянса сумели вытащить из-под обломков, в целом, дюжину изуродованных тел. Прочие так и остались погребенные под слоем песка в своем огромном склепе. Считается, что в этой катастрофе не осталось живых.***
Рей открыла глаза и резко села на постели. Каждую ночь с той поры, как ее привезли сюда, на необычную и пугающую планету, в резиденцию Верховного лидера, она видела один и тот же сон: смутно знакомая громадина в огне; люди, преисполненные отчаяния и горького упорства... Среди мусорщиков на Джакку руины «Разорителя» пользовались нехорошей славой. Мало кто, даже подгоняемый голодом — не исключая саму Рей, — рисковал приблизиться к павшему исполину. Не говоря уж о том, чтобы заглянуть внутрь — на это и вовсе отваживались единицы. У людей находилась масса разнообразных объяснений своей сверхъестественной боязни, подчас откровенно нелепых. Одни утверждали, будто в песках под «Разорителем» обитает гигантский червь — тот самый, которого, по ее личному утверждению, однажды видела хвастунья Деви. Другие говорили, что это место – сосредоточение каких-то потусторонних сил; возможно, древних духов, которым поклоняются тидо. А третьи просто отмахивались, уклончиво повторяя, что, мол, внутри огромного судна много скрытых ловушек и опасностей. Почему же сейчас трагедия «Разорителя» вторгалась в ее сознание с такой настойчивостью? Девушка опустила лицо в ладони. Ее веки были красны. В чуть слышном стрекотании предутренней тишины собственные ощущения казались ей более чистыми, обостренными. Взгляд пленницы устремился к широкому окну напротив — и тотчас Рей вновь отвернулась. В ее судорожном движении присутствовали и упрямство, и доля испуга. За несколько дней пребывания на планете она так и не привыкла к мистическому свечению, которое по-прежнему вызывало в еще детском ее воображении лишь самые мрачные ассоциации. По меньшей мере, в одном Тей не солгал. И магистр Скайуокер не ошибся. Сразу по прибытии в резиденцию с пленницы сняли наручники. Ей больше не кололи никаких препаратов. И содержать предпочли не в тюремной камере, а в комфортабельных апартаментах. Значит, тюремщикам в самом деле было важно ее состояние; значит, она представляет для них какую-то ценность. Возможно, Сноук действительно хочет взять ее в ученицы. Но пока Рей не выпало случая увидеть знаменитого Верховного лидера, ей оставалось только догадываться о его целях. Дух Люка Скайуокера, по большей части, молчал. Почему-то Рей в последнее время ощущала присутствие мастера все меньше. Если они и говорили друг с другом, то редко и обрывочно. И все же, девушка не сомневалась, что где-то за границей зримой, материальной части мира, живой или мертвый, тот по-прежнему верен данному ей слову. Ощущение, что он все еще с нею, успокаивало ее. Рей не ведала его замысла в полной мере, однако основные его мотивы были отчасти понятны ей. Возможно, Люк лишь наблюдал за нею, ожидая, как поступит его новая ученица. В этом его можно понять. Ученик, одаренный больше, чем другие — это не только высокая ответственность, но и великая опасность. Скайуокер должен был хорошо знать это, однажды он уже жестоко ошибся. И отныне прежде, чем снова войти в ту же реку, был, вероятно, склонен проявить осторожность. Внезапно наполненный слезами голос разорвал картину легкости и умиротворения предрассветной поры. Кажется, этот рвался к Рей сквозь пелену времени. «Пожалуйста… пожалуйста, учитель… пощадите…» Рей настороженно прислушалась. Тот ли это голос, который она слышала прежде? «Где ты?...» — неслышно прошептали губы девушки. Этот вопрос был адресован ее воспоминанию, как и тогда, на Такодане. В эту секунду ее мысли были уже далеки от недавнего тревожного сна, от «Разорителя» с его героическим экипажем. Тишина. Обычное сновидение? Нет, ее глаза открыты, она не спит — стало быть, не может, и даже не имеет права списать услышанное на иллюзию сна. — Где ты? — повторила она уже вслух. И вновь ничего. Видно, это — один из тех вопросов, ответы на которые ей никогда не суждено отыскать.