Исправляя ошибки

      Только через неделю после прибытия Рей сообщили, что Верховный лидер ожидает ее.       А до того — в течение всех этих вяло текущих, кажущихся бесконечными семи дней — девушка пребывала в неведении и постоянном смятении. Под присмотром двух устрашающего вида дроидов и женщины, которая была одновременно и надзирательницей, и кем-то вроде помощницы, компаньонки.       Дроиды имели довольно необычную конструкцию — полукруглые, с небольшим расширением книзу, оснащенные репульсорными двигателями, что позволяло им передвигаться по воздуху. Они не были похожи на обычных боевых дроидов — скорее уж, на некую смесь дроидов-ликвидаторов и дроидов-дознавателей. И те, и другие имели уровень интеллекта первого класса, что делало их чрезвычайно опасными.       Резонно было бы предположить, что охранять одаренную пленницу поручили роботам, а не обычным штурмовикам потому что на искусственный разум невозможно воздействовать Силой. По той же самой причине целая группа дроидов долгое время стерегла на Эспирионе медицинский бокс, где содержался опасный преступник.       Правда, как в свете этого объяснения толковать роль и сам факт наличия компаньонки? Возможно, тюремщики опасались, что рассудок пленницы не выдержит продолжительного одиночества? Или просто не решались полагаться в столь важном вопросе только на искусственный интеллект, даже самый совершенный?       Женщину, которая приглядывала за Рей, звали Кэффи, и она была, судя по всему, медиком. Именно она отвечала за состояние пленницы в первые сутки, когда та еще не отошла от действия глиттерилла. Она помогала девушке какими-то медицинскими манипуляциями и легкими лекарственными средствами, вроде простейшего сорбента, унять головную боль и восстановить ясность мыслей.       Рей слышала краем уха, как ее новая знакомая сквозь зубы костерит Хакса, который, как всегда, переусердствовал. Этот рыжий брюзга, по ее словам, каждый раз стремится действовать наверняка — и тем самым нередко вредит делу.       У Кэффи был в понимании Рей довольно необычный характер. Она говорила со своей подопечной так резко, словно отдавала ей приказы. Но при этом так мягко и искренне улыбалась, что становилось видно: в душе она сама тяготится своей маской суровости.       Едва увидев Рей — уже во вполне вменяемом состоянии — женщина коротко и строго промолвила:       — Стало быть, ты и есть девчонка, которую привез Хакс...       Даже не чувствительный к Силе догадался бы, что слухи о необычной девчонке, которая наверняка станет новой ученицей Верховного — а возможно, что и о девчонке, которая неожиданно одолела могучего магистра темных рыцарей — успели стать достоянием всех до единого здешних служащих.       Кэффи спросила у пленницы, как ее зовут.       — Рей, — спокойно ответила девушка.       Тюремщица заметно поморщилась.       — Это похоже на кличку, — сказала она. — Тот, кто назвал тебя так, очевидно, не очень-то тебя любил. Не понятно даже «Рей» — это мальчик или девочка. У тебя есть настоящее имя?       — Это — мое единственное имя.       Стражница выдержала еще одну задумчивую паузу.       — А как насчет фамилии?       Рей молча покачала головой.       — Что ж, если Верховный сочтет, что ты того заслуживаешь, он сам наречет тебя, — заключила женщина. И неожиданно велела: — Раздевайся.       — Для чего? — опешила Рей поначалу.       — Ты выглядишь так, словно всю свою жизнь копалась в грязи. Тебе надо вымыться.       Девушка усмехнулась про себя — какая ж, право, банальность! — и принялась снимать свою ветхую одежонку.       Она не стеснялась своего тела, хотя едва ли считала его красивым — слишком худощавое и смешное, с пологими плечами и крохотными, едва определившимися бугорками грудей.       Рей не казалось зазорным войти в общую душевую прямо под открытым небом, где ее нагота была скрыта от глаз прохожих разве что небольшим куском брезента. Часто вместе с ней аналогичным образом мылись и другие люди — мужчины вперемешку с женщинами. В той среде, в которой она выросла, это не мыслилось чем-то связанным с развратом. На Джакку естественно экономить запасы воды; расходовать ее на каждого человека по отдельности слишком накладно.       Только однажды — около года назад, — когда один из дружков старого констебля Зувио, дыша ей в лицо каким-то крепким самодельным пойлом, заговорил о таких вещах, что девушку едва не стошнило, Рей впервые задумалась о собственной физической привлекательности, хотя эти мысли нельзя было назвать оптимистичными. Тогда она четко осознала две вещи. Во-первых, что умение отделаться от нежелательного внимания при помощи боевого посоха иной раз может помочь сохранить нечто, куда более важное, нежели добытые детали старых звездолетов. И во-вторых, что ее невзрачная мужицкая одежда подчас служит неплохой защитой от похотливых фантазий со стороны окружающих.       Пока она раздевалась, и после, когда девушка стояла в душе под струей воды, Кэффи, ни на миг не упуская ее из виду, бормотала себе под нос:       — Я не терплю беспорядка и грязи, имей это в виду. Ты, конечно, не привыкла к опрятности — наверняка, даже слова этого не знаешь — но если понадобится, мне лично придется тебя вышколить.       Все это Кэффи говорила так холодно и грубо, что в глубинах души Рей — по принципу противоречия — сейчас же проснулось желание что-нибудь разбить или испачкать.       — Я здесь не по собственной воле, — возмущенно напомнила она.       — Желаешь перебраться в тюремный блок? — осведомилась женщина.       Ее голос оставался показательно бесстрастным, хотя в душе — Рей была практически уверена в этом — Кэффи боялась. Страх выдавало необычайно сильное напряжение ее тела, особенно в районе диафрагмы, которое делало дыхание женщины тяжелым и глубоким.       Она боялась сверхспособностей девушки, которые странным образом вызывали у одних — тревогу, у других — зависть, а у третьих — благоговение.       — Я бы хотела узнать, что стало с моим дроидом-астромехаником? — сказала девушка, вдруг сделав натужено-строгий вид.       Она не собиралась воздействовать Силой на разум Кэффи, как сделала это со штурмовиком-охранником на «Старкиллере». И вообще намеревалась пользоваться своими новыми возможностями как можно реже — на то имелись две причины: во-первых, для нее это было равносильно пилотированию звездолета с завязанными глазами; и во-вторых — главное! — именно внезапно открывшийся у нее дар Силы привел мусорщицу Рей в лапы Первого Ордена, и уже не в первый раз. Ведь, как она теперь точно знала, и как предполагала уже тогда, Рен похитил ее на Такодане вовсе не ради карты, а вернее, не только и не столько ради нее. Он, как и сама Рей, был ведом тем безумным всплеском, что зовется «Пробуждением Силы». Исходящее от нее Пробуждение задело и его тоже.       Но что мешало ей немного припугнуть тюремщицу? Заставить ее думать, будто пленница в самом деле безмолвно грозит прибегнуть к Обману разума. Просто чтобы сделать тон Кэффи хоть немного добрее и обходительнее.       Та изменилась в лице, однако не утратила присутствия духа.       — Твой дроид сейчас у Хакса. Полагаю, генерал намерен обстоятельно покопаться в его памяти.       Хакс сделал бы это еще на борту «Хищника», не дожидаясь прибытия. Однако техники выяснили, что система памяти этого астромеханика оснащена защитой, которая, если попытаться взломать ее, заставит дроида уйти в режим «спячки» (или, выражаясь официально, в режим ожидания). Тогда разблокировать его и вернуть к работе будет проблематично. При этом все содержимое его памяти бесповоротно утеряется.       Пришлось ждать, уповая, что в резиденции Верховного лидера отыщутся более компетентные специалисты. А до тех пор Хакс распорядился держать дроида в одной камере с девчонкой — ведь не исключено, что пленница, знакомая с бинарным языком астромехаников, упомянет в разговоре со своим железным приятелем что-нибудь любопытное.       Что-то внутри у Рей испуганно шевельнулось. Кто знает, какие еще секреты хранит R2? Быть может, в его памяти осталась какая-нибудь важная для Сопротивления информация?..       — Еще со мной поймали одного вуки... — промолвила девушка, и на сей раз ее голос наполнился необъяснимой дрожью. — Вам известно что-нибудь о нем?       Кэффи, пожав плечами, сказала немного растерянно:       — Я не слышала ничего ни о каком вуки. Если Хакс и его бойцы в самом деле поймали твоего дружка, он остался на «Хищнике».       Рей тревожно прикусила губу.       Она успела выключить воду, и теперь стояла посреди душевой, мокрая и озябшая, вжав голову в плечи и смущенно перенимаясь с ноги на ногу. С концов ее волос капала вода. По привычке Рей прикрывала груди руками, сложенными накрест — это была поза детской стыдливости, милая и немного нелепая.       С мгновение Кэффи смотрела на нее с выражением брезгливости и, кажется, некоторой снисходительности — «и откуда же ты такая взялась?» — после чего строгим движением подала девушке полотенце.       Рей, поблагодарив ее, спросила еще, хотя не особо рассчитывала на ответ:       — Что это за место?       Женщина воззрилась на нее так пристально, что девушка тут же пожалела о своем вопросе. На ее коже — хотя Рей усердно растирала себя полотенцем — продолжали вздыматься мурашки.       — Это — один из миров, принадлежащих Верховному. Большего тебе знать не полагается.       С этих пор и началось семидневное, томительное, хотя и не лишенное некоторой приятности ожидание.       Приятность состояла, главным образом, в том, что Рей, которая прежде ощущала себя, словно в дьявольской гонке — так лихорадочно быстро протекали события вокруг — получила возможность перевести дух и обдумать положение, в котором оказалась. Теперь даже Люк Скайуокер редко говорил с нею; Рей была полностью предоставлена сама себе.       Впрочем, и это сомнительное преимущество — сомнительное, поскольку размышления не всегда способны принести успокоение; чаще всего выходит как раз наоборот — омрачалось тем обстоятельством, что девушка пребывала в полнейшем неведении не только относительно судьбы своих друзей, которая не могла ее не беспокоить, но и относительно того, как долго ей дожидаться свершения собственной участи. Ее надзирательница молчала на этот счет. Скорее всего, Кэффи и сама ничего не знала, довольствуясь лишь скупыми приказами.       Молчание извне угнетало Рей и создавало почву для множества предположений одно мрачнее другого.       Время от времени Рей медитировала. Она старалась регулярно повторять урок Скайуокера.       Однажды Кэффи спросила:       — Ты умеешь обращаться с оружием?       — Я неплохо дерусь при помощи посоха, — ответила Рей и тут же густо покраснела. Она решила, что подобного рода воинское искусство наверняка сочтут здесь несерьезным.       Однако женщина и не думала высмеивать ее навыки.       — Кто был твоим учителем?       Рей застеснялась еще больше.       Дело в том, что определенного наставника у нее не было никогда. Время от времени ей встречались добрые люди, которые показывали девочке отдельные боевые приемы — по большей части грубые, лишенные какой-либо единой техники. В остальном же Рей училась всему сама. Одинокое дитя, движимое необходимостью защищать себя, как умеет.       — Кто учил тебя? — повторила Кэффи настойчивее и резче.       Девушка потупила взор и глухо ответила:       — Жизнь.       Надзирательница фыркнула со смесью жалости и недоумения. Должно быть, она подумала что-то вроде: «Или слухи о силе этой девочки преувеличены, или же негодница просто чего-то недоговаривает».       Покидать апартаменты пленнице воспрещалось — дроиды неустанно следили за этим. Однако если закрыть глаза на единственное ограничение, стоит признать, что к Рей относились здесь весьма сносно. Ее не били, не морили голодом, не накачивали больше наркотиками, не пытались допрашивать. Напротив, у нее была возможность спать и есть вдоволь. Не обремененная никакой работой, свято оберегаемая, она сама себе напоминала сейчас какой-то редкий артефакт, который опасаются лишний раз потревожить, чтобы не накликать беду.       Рей в самом деле много размышляла и вспоминала, но мысли и воспоминания приносили лишь щемящую тоску. Финн, По, Хан и Лея... вероятнее всего, она больше не увидит никого из них — по крайней мере, тех, кто еще жив.       А что касается Хана... признаться, девушка остерегалась думать о нем. Эти мысли напрямую вели ее к запретной границе. Слишком тесно светлый образ генерала Соло был связан в ее сознании с другим, с темным образом. Отец напоминал о сыне. А размышления о Кайло казались ей слишком зыбкими, мучительно неопределенными.       Впрочем, по крайней мере, один связный, решительный вывод на его счет она сумела для себя сделать — Рей поняла, что в самом деле жалеет Бена Соло.       Правильно это или нет?       Пожалуй, что правильно. Жалость ценнее, чем ненависть. Ненависть ведет во Тьму — не ведая этого, Рей однажды уже едва было не обожглась. Сострадание же помогает отыскать дорогу через сумрак.       Но то, что является закономерным продолжением жалости, настораживало девушку и пугало.       Теперь она хотела вновь увидеть Кайло. Вот так неожиданность! День ото дня она хотела этого все сильнее. Как и По Дэмерон, она мечтала взглянуть на врага другими глазами. Увидеть воочию, осталась ли в нем еще хотя бы одна-единственная горькая крупица того доброго и милого юноши, который, сам того не зная, стал «принцем» — неким образцом мужской привлекательности — для маленькой мусорщицы.       Более того. Рей еще была неопытна в своем умении, и потому не могла ручаться, однако... иногда ей казалось, что она слышит, чувствует, о чем думает ее враг. Сама Сила нашептывала ей, что Кайло знает о ее безумном стремлении. И сам желает увидеться с нею ничуть не меньше.       Странная — на уровне подсознания — связь между ними, которую Кайло ощутил, как известно, уже давно, теперь начала доходить и до нее тоже. Эта связь становилась обоюдной — остается только удивляться тому, как мало ей требовалось, чтобы сделаться таковой.       Так минуло время — и вот, долгожданный час наступил.       Ранним утром Кэффи, на удивление суетливая, сообщила девушке прямо с порога, чтобы та как можно скорее привела себя в порядок. Верховный лидер требует ее к себе.       Пока Рей умывалась и расчесывала волосы, надзирательница то и дело подгоняла ее.       Кэффи разложила на ее постели — прямо поверх еще скомканных одеяла и подушек — кусок восхитительной, лоснящейся ткани серовато-стального оттенка, с вышитым блестящими нитями мягким узором. Приглядевшись, Рей к своему величайшему смущению поняла, что это — предназначенное ей новое платье.       И словно в ответ ее мыслям женщина буркнула прямо ей в лицо:       — Это — подарок от Верховного лидера. При встрече не забудь первым же делом поблагодарить его.       У Рей, конечно, имелось, что возразить. Она вовсе не просила Сноука ни о каких подарках и благодеяниях; и вообще такое неуклюжее стремление расположить ее к себе после всех тягот, испытанных ею по его вине, кажется просто отвратительным.       Однако, зная характер своей тюремщицы, девушка предпочла молчать. Тем более что от ее прежней одежды Кэффи давно избавилась, назвав эти вещи «лохмотьями» (с чем сознательность Рей не могла поспорить). А щеголять во владениях Первого Ордена в одной ночной рубашке пленница не имела никакого желания.       Впрочем, высказывать какую-либо благодарность Сноуку она все же не собиралась.       Новое платье оказалось волшебно-легким. Изысканное, с полупрозрачными рукавами и широкой юбкой, затейливо драпирующейся в самой нижней части и заканчивающейся ажурным шлейфом. С вышивкой по краю корсета и с острым, прямоугольным вырезом. Не совершенно черное, однако и не в светлых тонах — как раз то, что надо.       В этом причудливо-красивом наряде не было и тени строгости и минимализма, которые Рей успела подметить в одеждах служителей Первого Ордена. Очевидно, такая роскошь была отголоском прежней Галактической Империи с ее помпезностью и чванливостью.       Увидев себя в зеркале, девушка почувствовала, как в ней зарождается какое-то новое, соблазнительно-приятное чувство, напрямую граничащее с исконно женским тщеславием. Это чувство заставляло ее держать спину ровной, а голову — высоко приподнятой, что в положении пленницы могло сойти за вызов.       Аккуратно зачесанные назад и скрепленные заколкой темные волосы теперь совсем не скрывали немного пополневшего и похорошевшего за это время девичьего лица, выставляя напоказ каждую его эмоцию. Глаза девушки светились непрошеным восторгом с долей несерьезной, детской надменности. Ее дыхание было взволнованным. Края напряженно сомкнутых губ то и дело подрагивали, как будто Рей снова и снова гасила в себе желание улыбнуться. Казалось, до нее еще только начинало доходить, что величественное юное создание, глядевшее из зеркальной глади — это она сама.       К этому новому, полному очарования образу нисколько не шли ее прежние уничижительные прозвища — «мусорщица», «навозница», «оборванка»...       Рей выглядела, как невеста, которую приготовляют к празднеству. Или как жертва, готовящаяся идти под нож.

***

      Она долго ступала по узкому, освещенному могильно-белым светом коридору в обществе Кэффи и пары вооруженных охранников. Дроиды, которым, кажется, было вверено в обязанность следить за каждым шагом пленницы, летели всю дорогу за ее спиной.       Наконец их процессия достигла широких дверей — границы тронного зала Верховного лидера, которую полагалось пересечь одной только девушке.       Рей не знала этого, однако в зону личных владений Сноука редко допускались даже офицеры Первого Ордена, не говоря уже об обыкновенных штурмовиках. С подавляющей частью своих подчиненных Верховный предпочитал общаться при помощи голопроектора, хотя причины такой скрытности не были известны никому, что оставляло простор для множества догадок и пересудов.       В помещении царил полумрак. Скудная обстановка, приглушенное красноватое освещение и высокий, неровный потолок делали это место больше похожим на древний храм, а еще — даже в большей степени — на разбойничье логово, нежели на тронный зал.       Высокая фигура в светло-сером балахоне восседала прямо напротив входа на каком-то церемониальном возвышении, которое напомнило гостье скорее алтарь, чем трон или постамент для трона. Лицо Верховного лидера скрывал глубокий капюшон.       — Кто ты? — спросил голос, мрачнее и объемнее которого Рей прежде не доводилось слышать. Даже искаженный маской голос Кайло звучал далеко не так внушительно.       — Рей с Джакку, — выдавила девушка.       — Я не спросил тебя об имени, — возразил Сноук, на сей раз с ноткой иронии. — Я спросил «кто ты».       — Я — никто.       Ответ, по-видимому, удовлетворил Верховного лидера.       — Подойди, — велел он.       Ноги девушки сами собой устремились навстречу таинственному существу.       Когда Сноук счел, что она приблизилась достаточно, он сдернул с головы капюшон и открыл пленнице свое лицо. Рей, не удержавшись, вскрикнула от ужаса.       Ее напугал не столько вид глубоких застарелых шрамов или уродливая асимметрия этого лица, выражающего вселенскую мудрость и одновременно какую-то благородную алчность, сколько черные, пытливые глаза, через которые, как показалось девушке, на нее взирает сама Бездна — бездонная пропасть небытия, которая упоминается в стольких легендах и мифах различных народов, что ее определение уже давно считается нарицательным.       «Это — человек с того корабля…» — угадала Рей. Увидев однажды тяжелый взгляд бывшего гранд-адмирала, трудно его позабыть.       Во всяком случае, это существо некогда было человеком. Хотя созерцая его в нынешнем виде, трудно было в это поверить. Только теперь Рей осознала, насколько правдивы слухи, которые сравнивают Верховного лидера с разлагающимся трупом, с ожившим мертвецом.       Рука Сноука взметнулась к ней — и девушка почувствовала, словно невидимые щупальца касаются ее души. Пока они не нарушали границ и не срывали покровов, за которыми таилось самое сокровенное; они изучали ту часть ее сознания, которая лежала на поверхности. Их прикосновения не причиняли боли, но вызывали резкое омерзение.       Внезапно Сноук вскочил на ноги — что бы он ни различил в ней благодаря своему гадостному прикосновению Силы, это явно его потрясло.       — Невероятно… — прошелестел он.       Нет, Кайло определенно не ошибся насчет этой девочки. Скорее уж он недооценил ее возможностей. Теперь Верховный лидер готов был пожалеть о том, что в свое время не внял предупреждению ученика, а лишь поднял его на смех.       Свершилось. Древняя тайна, которую он некогда, будучи еще мальчишкой, поклялся блюсти до конца жизни, стояла перед ним во плоти.       — Твой дар поражает воображение, — выдохнул Сноук, борясь с волнением, таким чуждым для его всеобъемлющего голоса.       — Мой дар? — переспросила Рей, которая сама была ошеломлена до глубины души. — Вы имеете в виду Пробуждение Силы?       Ответ оказался неожиданным — Верховный коротко и нервно расхохотался.       — Пробуждение Силы? — произнес он сквозь смех. — Что ж, если тебе так будет понятнее, что с тобой происходит… Сила, скрытая в тебе, изумительна по своей природе, Рей. Скажи мне, когда ты впервые ощутила ее?       — На Такодане, — Рей не находила смысла врать. — В пиратской кантине. Я услышала зов старого сейбера, который хранился там, в каком-то потайном помещении. Хозяйка кантины Маз Каната сказала, что этот меч когда-то принадлежал Энакину Скайуокеру.       Она решила пока умолчать о видениях, постигших ее после прикосновения к сейберу, решив, что это слишком личное.       — Разумеется, — кивнул Сноук. — Меч Скайуокера, если только это и вправду был он, обладает свойством каждый раз возвращаться к своему истинному владельцу. Он был когда-то сработан руками Избранного и наполнен его духом — потому выбирает в хозяева того, чьи способности к Силе столь же необыкновенны. А потом?       — Потом я повстречала Кайло Рена. И тогда…       Верховный лидер мановением руки остановил ее.       — Довольно. Дальше я могу продолжить и сам. Ты почувствовала в себе растущую мощь, которая помогла тебе одолеть Кайло в вашем ментальном поединке. А после — и в прямом столкновении. Ты сумела победить блестяще обученного рыцаря Силы, однако понятия не имеешь, как это у тебя вышло.       Рей только и смогла, что судорожно кивнуть.       — Расскажи мне о себе? — то ли попросил, а то ли потребовал Сноук.       «Зачем?» — изумилась было пленница. Все краеугольные факты из ее жизни ему, похоже, и так известны: мусорщица-сирота с Джакку, ничем не примечательная «навозная муха», одна из многих. Девочка без прошлого и без будущего, чья внезапно открывшаяся одаренность поразила ее даже больше, чем остальных. Прочего же она сама о себе не знает.       — Где ты родилась? — осведомился Верховный, как бы подсказывая ей, с чего начать.       — Я не знаю, — вздохнула Рей.       — Сколько тебе лет?       — Девятнадцать.       — Кто твои родители?       — Я не помню их, — призналась девушка. И почему-то добавила: — Только голос…       — Голос? — переспросил Сноук с нескрываемой заинтересованностью.       Девушка умолкла на мгновение. А после промолвила с тем самым упрямством, которое стоит на страже самых невероятных и драгоценных наших фантазий:       — Я знаю, что мои родители живы.       — Твои глаза говорят о другом, — произнес Верховный одновременно ласково и строго.       Рей опустила взгляд — в этом смущенном движении проявилась ее горькая досада. Она не смогла скрыть того, что всей душой хотела бы скрыть. То, что ожидание ее пустое, и что даже решительному детскому ее упрямству придется склониться перед неоспоримой истиной.       Они разговаривали довольно долго. Собеседник осторожно, но твердо расспрашивал девушку о каких-либо неожиданностях и странностях, которые могли происходить с нею. Однако ей нечем было его порадовать. Ни чудесного чутья, которое позволяло бы ей избегать опасностей. Ни умения читать чужие мысли и улавливать настроение других людей, ни сверхъестественного предвидения... она была самой обычной девчонкой. Отважная и работящая — вот и все ее достоинства. В остальном таких же, как она, на Джакку полным полно.       Сноук размеренно кивал в такт смущенной, бессвязной речи пленницы с таким видом, словно отсутствие каких-либо подробностей, способных пролить свет на природу ее дара, говорило ему едва ли не больше, чем любые эти самые подробности. И оттого Рей становилось еще более неуютно. Это было то самое невыносимое чувство, которое она впервые узнала после встречи с Кайло — как будто другой человек знает о ней больше, чем она сама.       — Ты еще молода, — заключил наконец Верховный лидер. — И ты росла в одиночестве. Среди грязи, голода и всех мыслимых человеческих пороков. Однако я не ощущаю в твоем сердце ожесточения. Это само по себе впечатляет — о таких людях, как ты, принято говорить «цветок, выросший среди засухи».       Он улыбнулся собственной шутке. Впрочем, улыбкой это движение губ, выражающее одновременно презрение и великодушие, назвать было трудно.       Рей молчала. Нельзя сказать, что слова Верховного не льстили ей вовсе. Однако чувство, как будто ее душу разбирают по косточкам, было унизительно.       — Расскажи мне о своих желаниях, — внезапно попросил Сноук. — У нищей сироты, тем более, с такой открытой и светлой душой, как у тебя, их должно быть немало. Готов спорить, ты скрываешь внутри себя богатый, прекрасный мир — своего рода, убежище ото всех невзгод. Не таи от меня свои мечты, девочка. Чего ты хочешь больше всего?       — Я не знаю, — отозвалась Рей. Стоит ли говорить, что вопрос в высшей степени смутил ее? — Мне давно пришлось отучиться жить мечтами.       — Врешь, — спокойно констатировал ее собеседник. — Впрочем, я догадываюсь, чего бы ты хотела. Увы, — добавил он, сделав какой-то пространный, не поддающийся толкованию жест, — никто и ничто в мире не способно возвращать умерших. Людей, которые окончили свой путь и соединились с Силой. Иные в попытках добиться вечной жизни изощрялись над самой сутью бытия — и все равно не преуспели. Но если ты желаешь обрести дом, поверь, им может стать для себя любое место, даже то, которое поначалу кажется мрачным и неуютным. Если смирить свою гордость и поглядеть на вещи чуть шире, чем ты привыкла. Какая, в сущности, разница, что называть домом, если настоящего ты все равно не помнишь?       Рей промолчала, потупившись. Хотя она не желала признавать этого, не желала даже допустить подобной мысли, однако слова Сноука задели в ее сердце живую струну. Поэтому ее молчание носило характер детской обиды.       ... Вечером того дня она набралась смелости спросить у Кэффи, почему та служит именно в Первом Ордене? Вправду ли эта суровая, хотя и добрая от природы женщина верит Верховному в той мере, в какой того требует здешняя идеология?       Кэффи ответила:       — Верховный лидер способен дать людям то, в чем они нуждаются больше, чем в свободе выбора и прочих светлых идеях, которые процветают среди приверженцев Республики. Не даром несколько лет назад группа сенаторов отделилась от правительства и присоединилась к Первому Ордену.       — Что же это? — осведомилась Рей, сидя с ногами на постели и глупо улыбаясь, чтобы только не схлопотать очередной нагоняй.       — Это реальные действия. Погляди-ка, чего добились власти Республики за тридцать лет? Половину этого срока они славили свою победу и грабили имперскую казну, а в оставшиеся годы занимались пустой болтовней в сенате. В конечном счете они пришли к тому же, что и полвека назад — к коррумпированной, неповоротливой системе. Сравни, за этот же срок Верховный лидер поднял Империю с колен и заставил галактику говорить о Первом Ордене, как о реальной военной силе.       На этот счет девушке нечего было сказать. Она слабо разбиралась в политике, хотя и понимала, что такое цена слова.

***

      — Если ты не против, я поведаю тебе одну историю, — сказал Сноук, когда Рей ужинала в его покоях на следующий день.       — Историю? — словно во сне переспросила она, недоверчиво поморщившись.       Этот ужин был самым странным на ее памяти. И, без сомнения, самым роскошным. Приватная обстановка, вино, звучащая из внутренних динамиков классическая музыка. И все та же полутьма, которая, похоже, была естественной для владыки Первого Ордена. Во всем этом присутствовал намек на что-то... личное. Что-то такое, что никак не позволяло девушке расслабиться и довериться собеседнику.       Хотя ела она по-прежнему с аппетитом. Опыт предыдущей жизни напоминал ей, что гордость пленницы несопоставима с чувством голода.       — Да, — изуродованная голова Верховного склонилась немного вбок. — Историю о юноше, некогда жившем, как и ты, на Джакку, среди песков. Так же страдавшем от голода и жажды, от обжигающего зноя, от нищеты. У этого юноши не было родителей, которые бы заботились о нем. Ему приходилось работать от рассвета до заката, чтобы прокормиться. Денег ему не платили, а значит, у него не было возможности откладывать даже самые скудные сбережения, чтобы однажды осуществить свою мечту — выбраться с помойки, которая была ему невыносима. Он находился в положении раба, которому в случае неповиновения грозила голодная смерть — только и всего. Не правда ли, тебе это знакомо, дитя? Но вот однажды у юноши появился шанс изменить свою жизнь. Еще до начала Войн Клонов (да, это давняя история, Рей). В то время герою моего рассказа едва исполнилось двенадцать лет, но ведь ты знаешь, на Джакку людской век недолог, там приходится рано взрослеть. Двенадцатилетний мальчишка в этом мире считается самостоятельным человеком. Так вот, однажды юноша увидел необыкновенный корабль, приземлившийся в районе Жалобной руки, недалеко от того места, где работал он и другие дети. Это было роскошное судно, называющееся «Империалис».       Рей некстати припомнила «Нефритовую саблю». Совсем как тогда с нею...       Однако девушка тут же одернула себя — сейчас не время для этих светлых, потаенных воспоминаний.       Сноук продолжал:       — Решив, что другого шанса у него не будет, юноша спрятался в техническом отсеке корабля. Но прежде он услышал слова одного из пассажиров, о важности которых тогда еще не догадывался. Оказывается, власти Республики намеревались начать раскопки на Джакку, и о начале работ не должна была знать ни одна живая душа. Вообрази, чем это могло обернуться для несведущего мальчишки…       — И что же с ним стало? — спросила Рей, поневоле проникшаяся участием к несчастному нищему парню.       — Вскоре владелец судна почувствовал его присутствие. Да, этот человек был чувствителен к Силе. Как и сам юный болван, хотя, прозябая в пустыне, он и понятия не имел о собственном потенциале. С ним все было точно так же, как с тобой. Пойманный охраной парнишка предстал перед человеком в черной мантии, который заговорил с ним на удивление ласково. Он сказал, что юноша узнал некую великую тайну. Стало быть, теперь должен выбирать — или умолкнуть навеки, или, возвратившись на Джакку, лично следить за рабочими дроидами, которые осуществляют раскопки. Конечно, юноша выбрал второй вариант, умирать ему не хотелось. Тогда человек, который говорил с ним, улыбнулся и назвал парня своим другом. «У канцлера тоже должны быть друзья», — сказал он. Глупый помойный крысеныш едва не умер со страху, догадавшись, с кем он только что имел наглость торговаться.       От неожиданности у Рей перехватило дыхание. Почувствовав, какой эффект имеет его повествование, Сноук благодатно улыбнулся.       — Это и правда был Палпатин, Верховный канцлер Старой Республики, владыка ситхов и будущий правитель Империи. С той поры много лет юноша служил ему верой и правдой. Не только на месте раскопок, но и во флоте, и в Разведывательном агентстве, добывая информацию для служителей инквизитория. Будучи одаренным, он тайно обучался у Дарта Сидиуса владению Силой и имел все шансы в будущем затмить самого Вейдера. Император говорил ему: «Мой первый и истинный ученик искалечен, заключен в ужасный доспех, который ежедневно терзает его. Не говоря уж о возможностях Силы и об обыкновенных физических возможностях — его спасительная броня, увы, ограничивает и те, и другие. Я нежно люблю его, потому что своих детей у меня нет, а ученик мой — совсем еще дитя, и чувства, которые я питаю к нему, не назовешь иначе, как родительскими. Но как он, будучи калекой, сумеет реализовать заложенный в нем потенциал, будь он хоть трижды Избранным? А ты, Галли... ты так похож на Эни. Оттого я хочу обучать и тебя тоже, хотя, согласно правилу Бэйна, не должен делать этого. Но как поступить, когда дальнейшая судьба ученика вызывает у учителя тревогу, а прекратить его страдания не поднимается рука — на этот счет Бэйн не оставил никаких инструкций...»       — Но ведь Сидиус манипулировал вами, — прошептала Рей. Она уже не сомневалась в том, что за личность скрывается за образом мальчишки с Джакку. — Он хотел, чтобы вы рано или поздно схлестнулись с Вейдером, а он наблюдал бы за вами и оставил подле себя сильнейшего.       — Думаешь, я не знал об этом? Или о том, что я не являюсь единственным тайным учеником Императора? Скажу больше, Сидиус и не скрывал, что из его учеников останется только один.       — И все же, вы доверились ему, отчего?       Рей ожидала ответа с таким невероятным волнением, словно он значил больше, чем девушка могла себе представить. Однако, это предчувствие было недобрым.       — Потому что он обещал мне власть. Обещал шанс добиться таких высот, о которых ничтожное создание, вроде малолетнего раба с помойки, не могло и помыслить. Он первый заставил меня задуматься о том, в чем я после неоднократно убеждался — в том, что именно человеческие страсти правят миром, и перед тем, кто научится управлять ими, открываются любые двери. Ко всякому человеку можно подобрать ключ, если действовать спокойно и вдумчиво, без суеты.       — Вы и правду верите в это?       Верховный снисходительно кивнул.       — Разумеется.       «Это вызов», — догадалась Рей.       — Твой дар может принести тебе неведомое могущество, — прибавил Сноук. — Я могу обучить тебя путям Силы, помочь правильно распорядиться твоими потрясающими возможностями. Что скажешь?       — Я вам не верю, — решительно заявила Рей.       — Не веришь?       Верховный лидер вдруг потянулся к девушке.       Странно. Его костлявая рука была холодной, однако от нее по всему телу расходилась обжигающая волна.       «Я не хочу ломать тебя, Рей с Джакку. Не хочу твоих страданий, хотя могу сделать так, чтобы ты страдала. Доверься, не отталкивай меня…»       Верховный говорил, не размыкая губ; его речь звучала в самой ее голове.       — Вы были на том огромном корабле… на «Разорителе». Как вам удалось остаться в живых?       Лицо Сноука отразило ужасную, звериную ухмылку.       — Разве я сказал, что остался жив? Нет, мое милое, наивное дитя, я погиб в той катастрофе вместе с другими членами экипажа. Даже хуже того. Большинство служащих на «Разорителе» умерли мгновенно, мы же — командный состав, нелепая кучка гордецов — оказались замурованными среди раскаленного железа. Мы задыхались и медленно поджаривались заживо. И хотя каждый из нас был ранен, мы пытались выбраться. Мы раздирали себе руки в кровь. Мы ломали кости и получали страшные ожоги. Кожа на моем лице плавилась, будто восковая маска. Мучительный жар пожирал меня, пока я вместе с другими — с теми, кто еще оставался в сознании — прорывался на поверхность, минуя опустевшие отсеки. Но когда мы все же выбрались наружу, обессиленные и не способные сделать больше ни шагу, мы увидели над нашими головами не ясное синее небо, а сплошную тучу из песка, сквозь который невозможно было дышать. Мои легкие наполнились песком за считанные минуты. Я умер. Или, во всяком случае, готов был счесть себя мертвым. Но Сила распорядилась иначе. В своей великой мудрости она возвратила меня к жизни. Причиной всему стала тайна, служителем которой я назвался когда-то в юности.       — Что же это за тайна?       Рей понимала, что едва ли получит ответ. Однако Сноук, вопреки ее домыслам, все же ответил — вкрадчиво и совершенно неожиданно:       — Это — ты.       Девушка выпрыгнула из-за стола и в смятении попятилась. Ей показалось, что в тусклом свете бездна черных глаз Верховного лидера воззрилась на нее, словно на мошку, которую он вот-вот проглотит.       — Как?.. — вскрикнула она ломающимся голосом. — Этого не может быть. Меня тогда еще не было на свете...       Видя в ее глазах непонимание и страх, Сноук усмехнулся.       — Есть вещи, которые невозможно объяснить словами, Рей. Каждый должен понять их самостоятельно и на свой лад. И при этом каждый остается правым. Ты полагаешь, что еще не родилась в то время — что ж, это твоя правда, и она не хуже любой другой. Я же считаю, что тайна, скрытая некогда под землей; тайна, которой я поклялся служить, теперь сама явилась ко мне в образе юного и прекрасного человеческого создания. Хотя пока и не нахожу этому разумного объяснения.