***
Первые их уроки прошли изумительно легко. Лея уверенно вспоминала то, чему Люк успел обучить ее в молодости, и легко впитывала новые знания. Ее успехи особо радовали брата еще и потому, что говорили об искренней готовности учиться, притупляя в нем еще сохранившиеся опасения, что для Леи этот шаг являлся лишь вынужденной мерой, чтобы просто заполнить зияющую рану в душе. Но постепенно он все больше уверялся, что ошибается — и как радовалась его душа этой ошибке! Во всех действиях его сестры прослеживалась некая цель, быть может, не совсем понятная даже самой Лее, однако именно она внушала каждому ее движению особую настойчивость, становящуюся с каждым новым уроком только заметнее. Прежде Люк обучался сам — и, как мог, обучал сестру, — при помощи старинных джедайских голокронов, однако теперь утратил большинство сокровищниц знаний, найденных среди остатков древних храмов. Почти все они находились в явинской академии в роковую ночь, и Скайуокер сам не знал, что было для него предпочтительнее — чтобы эти голокроны погибли в пожарище храма, или чтобы они оказались в руках врагов. Боевая медитация по-прежнему была основной способностью Леи, дарованной ей по воле Силы и, надо сказать, широко используемой, иной раз бессознательно. Совокупность приемов, позволяющих видеть картину боя глазами каждого из сражающихся, проецируя на себя их восприятие и одновременно внушая им дополнительные силы, поднимая боевой дух. Не потому ли, гадал Люк с улыбкой, его сестра снискала такую огромную любовь своих военных товарищей? Обыкновенная медитация, основополагающие техники самоконтроля давались Лее гораздо хуже — и не трудно понять, почему. То и дело срываясь на тревожные мысли о сыне, Органа далеко не всегда могла достигнуть необходимой концентрации. Когда она пыталась освободить сознание, соединив его с вселенским потоком, Люк отчетливо слышал ее мысли, и почти все они так или иначе касались Бена: «Где же он?.. Сила, помоги мне его увидеть! Может быть, в этот самый момент его истязают?..» — Послушай, — говорил магистр сестре, — мысленно ты слишком привязана к Бену, и тем самым мешаешь сама себе увидеть вселенский поток целиком. Если хочешь, чтобы Сила открыла тебе свои тайны, ты должна сама открыться ей. Освободи свой разум ото всякого смятения. Лея, закусив губу, расстроенная и побледневшая, кивала в знак согласия. Но ей по-прежнему лишь в редких случаях удавалось превозмочь беспокойство в сердце и отрешиться — или хотя бы убедить саму себя, что она отрешилась, — от всего насущного и суетного. Сказать по правде, судьба племянника мучила неизвестностью и самого магистра, часто убивая в нем необходимый настрой. Однако долг учителя требовал от него быть непреклонным. Однажды Лея спросила: — Если мы с тобой не способны уловить присутствие Бена, то, возможно, Рей может его почувствовать? Органа помнила слова брата о некой мысленной связи, каким-то образом соединившей сознание ее сына с сознанием этой удивительной девочки с Джакку. Эта связь была не тем же самым, что естественное единение разумов матери и дитя, которое существовало между Беном и нею самой — то самое ощущение общности, которое Лея впервые испытала, когда во время беременности, практикуя медитацию, распознала сознание растущего в ней маленького человека, отличное от ее собственного сознания; и которое, как ей теперь думалось, не исчезало даже в те полные тишины и боли годы, когда ее сын пропал и не подавал о себе вестей. Связь же между Беном и Рей, по словам Люка, во многом напоминала Узы Силы, однако возникла спонтанно, и начало ее, как не странно, лежало в глубине прошедших лет, когда они оба еще были детьми. Люк с сомнением протер веки. — Не думаю, — коротко сказал он, робея признаться, что боится потворствовать этой связи, используя ее возможности. Неизвестно, чем эта самая связь может обернуться. Прежде всего, для Бена, открытого влиянию нового для него неистового чувства, и больше всего подверженного риску. Возможно, изолированность в Силе даже пойдет ему на пользу, позволит получить передышку от подсознательного паразитирования, благодаря которому энергия мидихлориан все это время перетекала от него к девушке? Оставалась надежда, что вынужденный «кокон», как это не удивительно, окажется для него спасением, и тогда Сила возвратится к Бену хотя бы отчасти. Люк с сестрой положили себе каждый день минимум по два часа упражняться на световых мечах. Лея, не особо сведущая в искусстве фехтования, предложила было сперва поупражняться на обычных деревянных шестах, однако Скайуокер решительно отверг эту идею, сказав, что такие тренировки не будут эффективными. — Не забывай, — предупредил он, — что лезвие светового меча — это луч энергии, который нельзя ощутить физически. Если ты привыкнешь к тяжести обычного тренировочного меча, тебе потом будет сложнее отрабатывать те же приемы с боевым сейбером. Ранее младшие ученики джедаев использовали особые тренировочные мечи с ограничителем мощности излучения, которые не позволяли юнлингам нанести друг другу серьезную рану. Максимум, что они могли получить на тренировках, это незначительные ожоги. «Иными словами, чтобы научиться плавать, лучше сразу нырнуть с головой в воду», — усмехнулась генерал Органа. Однако она сочла, что такие правила вполне по ней. Все же ради безопасности они с Люком выкрутили регуляторы мощности на обоих своих сейберах до минимума. С каждым днем Лея использовала оружие джедаев все увереннее. Сражаясь с братом во время спарринг-дуэлей, она училась не просто владеть отцовским сейбером как одним из необходимых предметов рыцарского бытия, но и чувствовать его собственную энергетику — сделать этот меч своим осознанным союзником. Это было нелегко, учитывая ее недоверчивое отношение; но мало-помалу, кажется, получалось. Люк оказался прав, меч Энакина Скайуокера тянулся к ней всей своей волей, как будто создавался специально под ее руку. Раз от разу Лея все больше убеждалась в этом. Ей все легче удавалось преодолеть внутреннее напряжение, и день за днем лезвие сейбера в ее руках все увереннее танцевало в воздухе, подобно крохотным, быстрым, мерцающим крыльям жуков-пираний. И только болезненная одышка в конце тренировки заставляла генерала Органу немного умерить свой пыл, напоминая о том, что она — уже не девочка.***
Наблюдая за сестрой — за ее успехами и промахами, — как-то раз Люк предложил: — Я могу помочь тебе облегчить твои мысли о сыне. Лея терзалась чувством вины, полагая, что она была Бену плохой матерью. Если она покажет ему, своему брату, все, как есть — свой путь на материнском поприще с самого начала, тот мог бы помочь ей понять, где именно она допустила ошибку. Возможно, они потерпят неудачу, но попытаться стоило. В конце концов, пусть это будет ее исповедью, ее раскаянием. — Но для этого мне придется пробежаться по твоим воспоминаниям. Я готов сделать это, но только с твоего согласия. Генерал Органа побледнела, судорожно обдумывая предложение. Возможно ли, что пытка сознания, пусть даже максимально легкая и аккуратная, принесет ей какую-то непостижимую пользу? Это было слишком похоже на то, что проделывал Палач Первого Ордена со своими жертвами. На то, что она сама пыталась проделать с Кайло. Люк коснулся ее щеки. — Доверься мне. «Ты всегда доверяла мне. Иногда больше, чем я того заслуживал. Поверь и на сей раз». Вероятно, он не имел права просить ее о подобном. Однако, поразмышляв еще мгновение, она решилась. Закрыв глаза, Лея мысленно отдала себя во власть его ментальных чар. ... Ребенок, едва появившийся на свет — весь красный и опухший, со следом крупной синюшной вены у переносицы, такой крохотный, что кажется игрушкой, — надрывно кричит, но Лея едва способна протянуть к нему руки. Измученная после операции, потерявшая много крови, покрытая потом, она бессильно лежит, раскинув руки по сторонам, в родильном кресле и надрывно смеется. Ее смех звучит сквозь равные, изможденные хрипы, рвущиеся из груди вместе с дыханием. Нездоровый, больше напоминающий рыдания. Она счастлива оттого, что тревоги позади, и что ее сын жив, но ее счастье граничит с безумием. Она слышит плач ребенка и думает, что этот же самый звук — первый крик двух младенцев — был, вероятно, последним звуком, который услыхала в своей жизни их истинная мать — та самая печальная маленькая женщина из ее видений. Эти раздумья наводят ее на мысль об имени, которое следует дать новорожденному. И ей плевать, что Хан думает об этом. «Угодно спорить — роди сам», — упрямо думает она. Наконец, акушерский дроид осторожно кладет ребенка ей на грудь. Тот, ведомый природой, быстро находит красноватый ободок материнского соска и, припав к нему губами, живо сосет, пока глаза не начинают слипаться, а щеки — раздуваться от сытости. Плач смолкает. Новоиспеченная мать мелко дрожит, опасаясь нарушить сон малыша неуклюжим движением или даже звуком. Восторг в ее душе достигает непостижимой высоты, которая всегда граничит со страхом. Дальнейшие воспоминания заставили Лею угрюмо наморщить лоб. Они с Ханом решают задержаться на Кореллии еще на три месяца, пока ребенок — «маленький Бенни-Джо», как называет сына гордый отец, а по документам: Бен Джонаш Органа Соло Скайуокер — не окрепнет достаточно для межзвездного перелета. Эти дни протекают для Леи так, словно она — обычная домохозяйка и мать молодого, расширенного семейства. Первый месяц Бен только и делает, что ест и спит. В это время обманчивого затишья его родители готовы верить, что ребенок — это легко и весело. Они строят планы на будущее, фантазируя, чему и когда обучат своего сына, иногда спорят друг с другом. Вскоре до них доходит известие о подписании мирного соглашения между властями Новой Республики и остатками имперского флота, удалившегося в Неизведанные регионы. Эта новость тревожит Лею, которая решительно против каких-либо договоров теперь, когда победа почти в руках Альянса. Но Мон Мотма считает иначе, и Лея не решается оспаривать вслух мнение своей уважаемой наставницы. Однако в душе она представляет, каким потрясением станет решение канцлера для Люка, вложившего в эту победу больше, чем кто-либо... К концу месяца у нее начинает пропадать молоко. Верный C-3PO с обычной для него суматошностью буквально сбивается с ног, разыскивая на станицах голонета подходящие рецепты, и постоянно поит ее какой-то горькой медицинской смесью вперемежку с травяными чаями, полезными для лактации. Но все впустую. Хан утверждает, что это из-за повышенной нервозности и уговаривает ее поменьше думать о политике. «Лучше уделяй больше времени сыну», — в его словах впервые звучит упрек. Как она вообще может думать сейчас о чем-либо, кроме Бена? Малыш все чаще плачет — быть может, потому, что недоедает, а возможно, из-за начавшихся колик. Почти все дети проходят через это, но никто из них не скатывается до истерики, так что успокоить ребенка невозможно ничем. В голове у молодой матери держится мысль, что всему причина — и вправду, ее беспокойное состояние, которое передается Бену. Подсознательная вина перед сыном еще больше выводит ее из колеи. Она злится на себя, на Хана — и наконец, на ни в чем не повинного сынишку. На вершине усталости и гнева, после бессонных ночей, среди постоянного детского крика у нее нет-нет да проскальзывает мысль, что лучше бы ей не рожать вовсе. Ей безумно жаль живой, орущий комочек, лежащий у нее на руках, однако нервы ее на пределе. Подумать только, она, героиня Галактической гражданской войны, не способна справиться с месячным орущим младенцем! В конечном счете, Бен вовсе перестает спать в кровати. Теперь он засыпает только на руках, и тут же просыпается, если попытаться переложить его на свое место. Сутки напролет Лея лежит с ним в кресле-качалке, тщетно пытаясь накормить грудью, или сажает его в тканевую перевязь. Обстановка в их семье стремительно накаляется. Счастье уходит от них, как вода из лодки с пробитым днищем. Хан тоже на взводе. Иной раз он говорит такие вещи, которые при ясном уме не сказал бы ей ни за что: «Какая ты мать, если не можешь успокоить ребенка?» или тем паче: «Ты не хотела его, и Бенни это чувствует». Однажды во время очередного скандала Хан впервые упоминает в сердцах «гены Вейдера». Будто нарочно, он ставит ее в такие условия, чтобы она оправдывалась. Лее это кажется унизительным. — Только потом я поняла, что всему причиной, возможно, была особая чувствительность к Силе, — тихо сказала генерал Органа, не приоткрывая век и не разрывая мысленной связи с братом. Маленькому ребенку мир казался слишком ярким, шумным и пугающим из-за его дара. Но тогда она и подумать не могла ни о чем подобном. Чувствительность к Силе, джедайские способности — ей ли, молодой, измученной матери нервного подрастающего карапуза размышлять об этом? Она не желала замечать странностей сына, упорно твердя себе, что ее ребенок такой же, как другие. Однако, видя на улице прочих детей, сладко дремлющих в колясках или внимательно изучающих мир вокруг ясными глазенками, она все же мимолетно думала, не скрывая горечи: «У нас все совсем не так...» Люк молчаливо обдумывал увиденное и глядел еще. Маленький Бен настолько привязывается к матери, что не отпускает ее от себя даже на секунду. Стоит Лее выйти из комнаты, как начинается крик. Так продолжается весь первый год жизни мальчика, пока Лея не решает, что Бенни уже достаточно взрослый, чтобы она могла доверить его заботам сиделок и возвратиться в сенат. Хан изначально против этого, считая, что их сын еще мал, и что отлучение от матери станет для него ударом. Но Лея гнет свою линию до конца, старательно продавливая принятое решение. Почему ее гражданский муж считает, что он вправе отлучаться из дома, когда пожелает, а она нет? И так она уже год живет в этом аду. Она устала и жаждет снова находиться среди людей; она имеет на это право, черт побери! Бен тяжело привыкает к новым условиям. Иной раз он плачет часами напролет и караулит маму у двери задолго до того, как она должна появиться. Его несчастный вид заставляет сердце в груди у Леи жалостно сжиматься. Однако она вновь и вновь напоминает себе, что, как родитель, обязана сохранять твердость, иначе ее сын никогда не научится самостоятельности. И снова, в который уже раз, ее посещают ядовитые сомнения: «С другими детьми не возникает таких проблем. С нашим малышом что-то не так». Накануне двухлетия сына мысль о даре Силы впервые посещает ее, однако скорее как невероятное предположение, как смехотворная прибаутка. Лея искренне верит, что такого с Беном не может быть. Она хорошо знает, как зыбок и опасен путь одаренного. Она не собирается мириться даже с единственным туманным намеком на то, что ее мальчик может оказаться одним из них. И все-таки что-то заставляет ее обратиться со своими тревогами к Люку — просто чтобы узнать его мнение. Скайуокер хорошо помнил какое-то неясное волнение в глазах сестры, когда она впервые спросила его о том, может ли Бен обладать чувствительностью к Силе. Однако тогда рано было делать выводы. Все, что он мог предложить Лее — это тщательно наблюдать за мальчиком. Ведь если ее подозрения оправдаются, необходимо начать его обучение как можно скорее. Чем старше человек — тем трудней ему обуздать свои страсти. — Может, ты хочешь прекратить? — робко спросил Люк сестру. — Нет, — Лея уверенно покачала головой. Теперь она находила странное удовлетворение, заставляя себя переживать мгновения их с Беном прошлого — своего непростого, но, как теперь думалось ей, все-таки счастья. Проходит время, Бен становится старше. Несмотря на нервозность, на склонность к истерикам, он растет развитым и очень добрым мальчиком. Он любит копаться в различных механизмах и мечтает летать вместе с отцом. Хан учит его пилотировать «Тысячелетний сокол» и часто шутит, что, когда Бенни подрастет, то сможет работать в отцовской компании. Сейчас Лея готова верить, что ее опасения были напрасны, ведь с каждым днем ее сын все больше становится похож на своих ровесников. У него нет друзей в школе? Ну и что, он просто нерешительный и замкнутый, со временем пройдет и это. Одноклассники считают его странным, не от мира сего? Ну и пусть! Для матери ее мальчик все равно самый лучший. Последние несколько лет перед разлукой с сыном они если и не сумели стать в понимании Леи настоящим счастливым семейством, то, во всяком случае, максимально приблизились к этому статусу. Да, они с Ханом часто оставляют сына одного. Мать сутками пропадает в сенате, отец — в длительных рейсах, или просто с приятелями на гонках. Однако свое длительное отсутствие они оба стараются компенсировать: вниманием, лаской, частыми подарками, исполнением маленьких прихотей. Бен растет, как настоящий принц, имея все, что только пожелает: горы игрушек, любые развлечения, любые сладости, стоит только попросить. Но он по-прежнему одинок. До сих пор Лея корила себя за то, что упустила время. Вечно занятая, героически отдающая все свои силы на благо молодой Республики, она не заметила момента, когда все началось. Когда ее сын распознал в себе чувствительность к Силе — он сделал это самостоятельно, без участия родителей, или дяди Люка. Когда Сноук впервые вторгся в его разум, чему несведущий, наивный маленький мальчик, истосковавшийся хоть по какому-то обществу, конечно же безумно обрадовался... Органа решительно открыла глаза. — Все, довольно!.. Люк безоговорочно отпустил ее сознание. То, что ему случилось только что пережить вместе с нею, оставило тяжелый след в сердце магистра. — Был ли у нас хоть один шанс стать просто семьей? — тяжело качая головой, спросила Лея то ли брата, а то ли само проведение. — Вы были семьей, — на губах Люка появилась мягкая, едва уловимая взгляду улыбка. — Вы любили друг друга. В академии Бен часто вспоминал те времена, которые провел дома. Он, конечно, жаловался на то, что вас с Ханом где-то носило, но в целом, его память была наполнена счастливыми минутами. Лея едва не задохнулась, подумав, как больно, должно быть, приходилось ее сыну — знать, что именно родители, те самые люди, которыми он восхищался и которыми дорожил, предали его. Обрекли расти в монастыре, словно сироту. — Я всего лишь хотела уберечь его… — прошептала она, оправдываясь сама перед собой. В который раз она повторяла одно и тоже: «Хотела уберечь. Но вместо этого сделала только хуже». Между нею и Люком повисла напряженная тишина. — Не вини себя, — произнес, наконец, Скайуокер. — Дело вовсе не в том, что ты была Бену плохой матерью. Просто ты слишком многое на себя взвалила. Ты не справилась, Лея. Только и всего. Вероятно, даже оставив сына при себе, она не смогла бы бороться с угрозой Сноука в одиночку, и все равно потеряла бы Бена, однако в этом случае им не удалось бы узнать все те подробности о личности Верховного лидера Первого Ордена, которые удалось выяснить Люку. — А почему Хан не интересовался жизнью Бена? — внезапно спросил Скайуокер, припомнив, что за те пятнадцать лет, что он опекал племянника, Лея предпринимала хоть какие-то робкие попытки общаться с мальчишкой, тогда как его отец вовсе исчез с горизонта. — Он интересовался, — уверила Органа. — Всякий раз, возвращаясь домой, он первым делом расспрашивал об успехах Бенни в академии. Но… — она развела руками, — тебе ведь известно отношение Хана ко всему, что связано с Силой. Это — нечто за гранью его понимания. А натура Хана всегда была таковой, что он предпочитал избегать тех вопросов, в которых ничего не смыслит. Со временем Бен стал для него тайной за семью печатями. Скорее всего, Хан просто боялся, что после длительной разлуки не найдет, что сказать повзрослевшему сыну. Их жизненные пути слишком разнились между собой. Иногда она видела в глазах любимого мужчины обиду и глухую тоску. Ведь это она, как ни крути, разлучила их с сыном, не спросив согласия ни у одного, ни у другого. Однако, судя по рассказам Люка, Бену было хорошо на Явине, учение джедаев и вправду занимало его, он успел многого добиться. Помня об этом, Хан даже не пытался встревать. Не найдя, что еще сказать, Люк привлек сестру к себе. Все, что произошло с Беном, было от начала и до конца сплошной чередой трагических ошибок и взаимного недопонимания, приправленного ложью Галлиуса Рэкса. «Но все еще можно исправить, — твердил себе магистр, уже не скрывая, что Лее удалось заразить его своей верой, своей пылкой надеждой на второй шанс. — Только бы нам найти Бена живым…»***
— Челнок Т2с типа «Тета» просит разрешения на посадку, — невозмутимо отчеканила Пизи, предваряя расспросы Леи, едва появившейся в зале управления. — Назван верный код доступа. Не успела генерал сообразить, что именно на этой посудине, именуемой «Тета-Тайтис», они с друзьями совершили свой печально памятный рейс на Центакс-I, как динамик заговорил голосом Дэмерона, который Лея уж точно не спутала бы ни с одним другим. — Давайте, парни, пропускайте нас. Мы оба из Сопротивления: коммандер По Дэмерон, черная эскадрилья, позывной Черный лидер, и боец Сопротивления Финн. Финн? Признаться, Лея была удивлена его появлением. Она слышала о его довольно бурном романе с Полой Антиллес и была счастлива за молодых людей. Поэтому даже представить себе не могла, что юноша решит так быстро возвратиться в войска Сопротивления. Возможно, между ними что-то произошло? Или просто Финну надоела столичная жизнь, и его потянуло к привычным солдатским будням? — Назовите цель вашего прибытия, — потребовал тем временем один из техников, зажав кнопку ответа. В ответ По возмущенно зашипел, о чем догадалась, впрочем, одна Органа. Остальные, скорее всего, сочли приглушенные неприятные звуки следствием помех в эфире. — С каких это пор вы спрашиваете у своих о цели прибытия? У меня поручение к генералу Лее Органе. — Поручение от кого? — От друга, о котором она будет рада услышать. — Пропустите их, — вмешалась, наконец, Лея, подавляя смешок. — Пропустить, — потребовал и начальник центра управления. Техники подчинились приказу. — Пятый ангар. Двенадцатая платформа, — прозвучали указания в переговорное устройство. Взглянув в иллюминатор, Лея увидела, как «Тета-Тайтис» заходит на посадку, медленно складывая крылья и выпуская подпорки. — Благодарю, полковник, — генерал улыбнулась начальнику. Тот, довольный собой, отдал честь. Когда дно шаттла опустилось, образовав посадочный трап, и оба пассажира показались снаружи, Лея бросилась им навстречу. По в своей красной летной куртке, с недельной щетиной вокруг губ и на подбородке, первый поприветствовал ее. — Я искал вас, генерал, — сообщил он без долгих предисловий. — Думал, вы до сих пор на своей вилле на той луне… — Нам пришлось уехать оттуда, — сказала Лея таким тоном, чтобы По сумел сам догадаться о причине ее отъезда. Коммандер тотчас угадал, что дело идет не иначе как о безопасности последнего джедая. — Мне необходимо вам кое-что показать, генерал. — Сейчас? — Лея растерянно оглядела его. Затем перевела взгляд на подоспевшего Финна. Похоже, ребята устали с дороги. — Может, вам следует сперва отдохнуть? — Это подождет, — запальчиво уверил Дэмерон. К чему такая спешка? Вспомнив, что По должен был недавно возвратиться из Кореллианского сектора, где пытался разобраться в причинах задержки поставок военной техники, Лея предположила было, что все дело в этом. — Тебе удалось выяснить что-нибудь важное? Кореллианцы что-то затевают? Не приведи Сила, кореллианские верфи куплены агентами Первого Ордена. По лишь отмахнулся. — Там как раз ничего необычного, небольшие внутренние проблемы. Коммерсанты, как всегда, ищут наибольшей выгоды. Обещали все уладить в течение ближайших двух стандартных недель. Лучше поглядите-ка на это… — Он извлек из сумки ворох бумаги, в которой был спрятан инфодиск. — Знаете, кто передал мне эту штуку? Лея только покачала головой. — Рей, — с торжеством объявил По. От неожиданности генерал схватилась за сердце. — Где ты встретился с нею? — На одной из лун Дуро во время своей поездки. — Как она там оказалась? — Сказала, что сумела бежать из плена. — Почему ты не привез ее с собой? По мрачно опустил голову. — У нее были свои дела, — процедил он. И добавил пространно: — Она сказала, что сумела разузнать что-то о своих родителях. Лея поморгала в растерянности. — Но ведь это добрая весть… — Возможно, — Дэмерон досадливо мотнул головой, давая понять, что он и сам не знает, что думать. Лея взяла диск у него из рук. — Рей велела передать вам, что смогла добыть сведения, которые могут оказаться полезны Сопротивлению, — произнес По. — И чтобы вы распорядились этой информацией по своему усмотрению. Они, не мешкая, двинулись к каюту генерала, где могли воспроизвести запись на голопроекторе, не привлекая к себе излишнего внимания. Финн поторопился следом за ними. По дороге Лея активировала комлинк и вызвала Люка, прося его прийти как можно скорее. Сердце в ее груди трепетало, заходясь от предчувствия чего-то невыразимо важного. Скайуокер подоспел, когда проектор уже мелькал полупрозрачным зеленоватым светом, дожидаясь, когда диск вставят в дисковод. Магистр торопливо пожал руку Дэмерону, а затем и Финну, который глядел на Люка во все глаза, ведь дотоле ему не приходилось видеть легендарного мастера-джедая. — В чем тут дело? — почему-то шепотом спросил он, оглядывая собравшихся выжидательным взглядом с искрой хитрецы. Лея кивком головы указала на проектор и, вставив диск, запустила воспроизведение. Похоже, при записи сообщения Рей постоянно опасалась, как бы ее не застали за этим занятием. Она то и дело оглядывалась через плечо на вход в зал и говорила торопливо, иногда сглатывая окончания слов. Девушка наскоро рассказала, что резиденция Верховного лидера Первого Ордена расположена в системе Бешкек, на планете Бисс. Еще ей довелось услышать за время своего пребывания в императорской цитадели, что несколько окружных планет занимают имперские военные базы. Посылать туда разведывательные корабли опасно, поскольку Бисская дуга контролируется Первым Орденом, однако Рей внесла на диск собственные пометки, сделанные за время их с Теем длительного перелета: данные о скорости вращения звезд, о гравитационном воздействии космических объектов в каждом из преодоленных ими секторов; наконец, о зонах притяжения центра галактики и временных разломах, которые фиксировала всякий раз, когда хронометр бортового компьютера давал сбой. Она надеялась, что, если внести эти данные в навигатор, тот сумеет проложить новый маршрут через территорию Ядра. Это небезопасно, но риск оправдан. «Бисс, — в смятении подумал Люк, — кто бы мог предположить?..» До сих пор все были нерушимо уверены, что главная планета Первого Ордена находится в Неизведанных регионах, подальше от центра галактики, где расположены миры, принадлежащие Республике. Выходит, вот почему, пока Рей была там, они с трудом общались друг с другом. Бисс — не такое древнее место Силы, как малакорский храм или Зиост. Оно не сумело укрыть девушку окончательно, и она ощущала присутствие учителя, однако определенные помехи все же имелись. Сообщила Рей и кое-какую информацию относительно самого Сноука. А именно, что за этим именем скрывается бывший советник и тайный ученик императора Палпатина Галлиус Рэкс, которому удалось выжить благодаря использованию техник Темной стороны (каких именно, Рей не уточнила, поскольку сама не особо разбиралась в этом). Девушка высказала предположение, что Бисс как место Силы могло помочь Галлиусу набрать прежнюю мощь (а возможно, даже большую). — Он не покидает свою резиденцию, общаясь с внешнем миром только через голопроектор, — заметила Рей. — Наверняка это неспроста. — Возможно, Рэкс физически не способен оставить Бисс, — между делом высказал предположение Люк. — Оторваться от источника энергии Темной стороны, дарующего ему жизненную силу. — Или опасается, что в другом месте ты можешь обнаружить его расположение через Силу, — заметила Лея, припомнив недавний рассказ брата о возможностях мест Силы, сосредоточивших в себе Тьму. В конце концов, это было бы логично. Учитывая, что Люк — единственный чувствительный к Силе, обладающий не меньшими возможностями, нежели собственные возможности Рэкса, — способен уловить его присутствие, это еще один повод желать его немедленной смерти. Или, во всяком случае, препятствовать его воссоединению с Сопротивлением. В окончании сообщения Рей предупредила генерала Органу, что R2-D2 попал в руки генерала Хакса, и девушка не смогла вытащить его. Если в памяти этого дроида содержится какая-то важная для Сопротивления информация, вполне возможно, что врагам удалось ее заполучить. — Ну, это вряд ли, — отмахнулся Скайуокер, хорошо знающий своего товарища-астромеханика. — R2 скорее совсем сотрет себе память или уйдет в режим ожидания, но не даст Хаксу докопаться до важных данных. — Мы и не вкладывали в память R2 никакой стратегической информации, — Лея развела руками. Ведь до недавнего времени дроид находился в «спячке». Запись окончилась, и Лея уже готова была выключить проектор, когда в мерцании зеленоватого света снова появилось изображение Рей. Теперь юная мусорщица с Джакку выглядела иначе; ее волосы были коротко острижены, кроме единственной пряди, заплетенной в тонкую косу, которая тянулась через плечо и оканчивалась в районе ключицы. Девушка заговорила вновь, зачем-то прося всех, кроме генерала Органы, выйти. Финн и По, хмуро переглянувшись, покинули каюту первыми. Люк немного задержался, тревожно потоптавшись на месте, но затем все же решился оставить Лею один на один с голозаписью. В коридоре, впрочем, они не стали расходиться. Они стали ждать: кто расхаживая из одного конца в другой, кто — подпирая металлическую стену тяжело ссутуленной спиной. … Когда генерал Органа появилась на пороге своих покоев, ее лицо выглядело напряженным и взволнованным. Коротко сказав обоим юношам, чтобы те шли отдыхать, поскольку в ближайшее время никто из них ей не понадобится, Лея попросила брата зайти к ней. — Почему ты не рассказал мне правду о Рей? — требовательно осведомилась она и, сложив руки на груди, оглядела магистра со смесью недоверчивости и трепета. — Что ты имеешь в виду? — спокойно переспросил тот. — Например, то, что она — дочь Рейми Дэрриса, за которым ты в свое время так отчаянно гонялся. — Она сама считает себя его дочерью. Но это ничего не значит. Рей направилась в храм ситхов на Малакоре, где, как выяснилось, скрываются рыцари Рен, чтобы выяснить правду об отце. — И ты отпустил ее? — Органа в отчаянии всплеснула руками. — Да, — Люк печально кивнул и потупился. «Вынужден был отпустить. Как и Бена». Он умолк, не собираясь озвучивать общеизвестные истины, тем более, что Лее наверняка пришло на ум то же самое. Нельзя преграждать детям дорогу в жизнь, мешая набить собственные шишки. Иной раз правильный путь — не тот, что является самым легким. — А если эта девочка погибнет? Последняя ученица ее брата. Последняя надежда ордена джедаев. — Она не погибнет, — уверенно заявил Скайуокер. — С нею Сила. Он предпочел не говорить того, что, возможно, Рей сильнее любого из рыцарей Рен. Ведь та сумела одолеть Сноука, впитав его мощь. Увы, равно как и энергию Кайло Рена. Лея, однако, не перестала наседать на брата. — А что за история с давним знакомством между нею и Беном? Ты не говорил, что они встречались до событий на «Старкиллере». Люк помолчал с минуту, озабоченно потирая переносицу. А затем, вздохнув, проговорил: — Я ведь упоминал, что Рей часто думает о твоем сыне, иногда бессознательно. Она… похоже, она была влюблена в него еще ребенком. — Но как? — ахнула Лея. — Когда они успели познакомиться? — Около десяти лет назад. Однажды мы с Беном прилетали на Джакку, чтобы встретиться с Сан Теккой. Женщина почувствовала дрожь в коленях и поторопилась присесть на край ближайшего стула. Почему-то упоминание о том, что Бен стал объектом первой детской влюбленности маленькой отважной сиротки, вызывала у нее беспокойство. Люк несмело опустил ладонь не плечо сестре. — Бен похитил Рей на Такодане вовсе не ради карты, хотя, возможно, сам полагал, что именно из-за нее. Что-то в этой девочке привлекло его тогда и привязало его сознание к ее сознанию. Это Пробуждение Силы. Редкое и таинственное явление, которое, сродни буре, проносится над вселенским потоком, будоража его. Каким-то образом Бен оказался в самом центре этой бури. Я полагаю, — сглотнув, добавил джедай, — что в этом и есть причина его утраты сил. Органа чуть заметно вздрогнула. — И ты молчал?.. — в который уже раз повторила она свой главный упрек. — Я не хотел пугать тебя, пока сам не знал всей правды. Мне и сейчас известно далеко не все, только то, что открылось недавно самой Рей. Она не ведает о себе практически ничего. Ее происхождение, ее способности — все это тайна, скрытая далеко в прошлом. Возможно, даже дальше, чем события, связанные с Дэррисом. Эта девушка… она напугана. Она боится своего дара и даже, судя по всему, боится иногда самой себя. Лея не знала, что и сказать. Ее взгляд растерянно метался кругом. Рассказ Люка едва ли звучал правдоподобно, однако генерал привыкла к тому, что порой самые невероятные предположения оказываются верными. О Сила… если это все — правда, выходит, ее сын, сам того не ведая, угодил в таинственную ловушку. Девушка оказалась этой ловушкой. Однако та сама не представляет, что с нею происходит — и получается, что в западне оказались они оба. — Я знаю одно, — сказал Люк, — одному Свету не дано разгадать эту загадку. Как и Тьма в одиночку не способна сделать этого. Нужна совокупность двух энергий, двух подходов; обоих, наконец, типов мышления. — Тогда логично предположить, что Бену и Рей необходимо увидеться вновь, — неожиданно заключила Лея. Люк взглянул на нее с сомнением. — Их встреча может закончиться весьма печально… — Разве не этого хотели бы они оба? И я, кажется, знаю, как это осуществить. — Органа резко поднялась на ноги. — По крайней мере, теперь у меня появилось средство вытащить Бена. Сведения, предоставленные Рей — те самые, что добивается от пленника разведка. Запись, сделанная девушкой, существует, судя по всему, в единственном экземпляре. Инфодиск имеется только у нее, у генерала Органы. Рей сама позволила ей распоряжаться информацией на диске в соответствии с собственными предпочтениями. Теперь, когда она, Лея, официально больше не сражается за Сопротивление и не является членом военного совета, она собиралась поторговаться с Верховным канцлером: предложить Викрамму и военному совету то, что им нужно в обмен на свободу ее сына. Если, конечно, тот еще жив. Однако время идет — и шансов отыскать Бена живым, а тем более невредимым становится все меньше. Лея принялась рассуждать вслух: — Надо немедленно сообщить Силгал, рассказать ей все. А после — поговорить с Джиалом. Надеюсь, он пойдет мне навстречу… Сама по себе информация на диске стоила немного. Нужны были подтверждающие данные разведки. Если бы Органа все еще была командиром Сопротивления, она, не мешкая распорядилась бы отправить несколько перехватчиков по описанному Рей маршруту. Вдруг им и вправду удастся незаметно приблизиться к системе Бешкек и узнать, что там творится? — И еще необходимо проследить, чтобы диск до срока не попал в чужие руки. Ведь теперь от этой информации зависел успех флота Республики, а возможно даже исход войны. А еще — спасение Бена. На секунду Лея широко распахнула глаза и улыбнулась, в который раз удивляясь тому, как причудливо судьба заставляет их повторить прежний путь. Вновь к ней в руки попадает диск с информацией, от которой зависит судьба галактики. — Если позволишь, я сам позабочусь о нем, — предложил Скайуокер. Генерал усмехнулась. — Наверное, это было бы правильно. Ты ведь тоже — в некотором роде, моя контрабанда. Важная тайна, о которой никто не должен знать. Услышав шутку, Люк звучно рассмеялся. Бархатные глаза Леи лучились радостью и уверенностью. Впервые за много дней перед нею маячила надежда. Наконец-то у нее был четкий план, как поступить.